Сон Понятовского
Из небытия всеобъемлющими лапами распахивает свои объятия темнота. С ней приходят неуловимые воспоминания и спокойное ощущение тепла.
Внезапно покой сменяется свободным падением. Сквозь тёплый мрак к едва видимому свету.
Мельтешением абстрактных полос и пятен всплывают облака и сразу прорываются и остаются далеко вверху. В ушах свистит ветер… но ветер ли?
Мутная картинка начинает обретать форму и нехотя двигаться. Из небытия возникает город в кирпичной пыли. Он разделён на огороженные колючей проволокой сектора, упирающиеся в громадную площадь по центру. Каждый сектор пронзают проспекты, в конце которых, недостроенными кучами, возвышаются постройки, напоминающие пирамиды. Город обнесён гигантской стеной, за которой колышется марево неизвестности.
Снизу, в сизой дымке, - протяжные свистки, хлопанье ставней. Звенит посуда и слышатся неразборчивые людские голоса.
Картинка на время пропадает, чтобы заново раскрыться в интерьере какой-то комнаты.
ПРОБУЖДЕНИЕ
В комнате простая грубо сколоченная деревянная кровать и закрытое глухими ставнями окно. На кровати, на колючей мешковине, похрапывает человек. За окном пронзительно заверещали свистульки - отдел по слежению за городским распорядком вышел на улицы для побудки.
В ставню громко постучали чем-то тяжёлым. Неприятный скрипучий голос громко произнёс:
Дорогой товарищ, подъём! Лишний сон на руку врагам за стеной.
Без предупреждения ставни распахнулись, в комнату брызнули свет и звуки.
Человек на кровати на секунду замирает, взвизгивает, по собачьи дёргает ногой и пытается зарыться в слежалую соломенную подушку. Потом резко садится и обводит тупым осоловелым взглядом нехитрое убранство своего жилища.
Смотреть особо не на что - на тумбочке у кровати стоит грамота “Гиру за выдающийся вклад в развитие единственно верного учения”, напечатанная на дешёвой бумаге. Грамоту вручили за эзоповский ролик о Древней Месопотамии, смонтированный в свободное время из хлебного мякиша и слюны.
В левом углу комнаты висит ценная вещь - плакат Ушедших Вождей. Он убран в кумач и позолоту. Перед мрачными ликами вождей теплится огонёк революционного духа в масляной подвесной плошке. Этот плакат пришлось с боем экспроприировать у мешочника Клима из отдела пролетарских букварей. Клим, конечно, покривлялся, поблажил, но за полторы хлебные пайки согласился выпустить плакат из своих рук.
За окном по брусчатке зацокали копыта, загремели колёса агит.телеги, запахло свежим лошадиным навозом. Послышались возгласы зазывалы-политинформатора:
Дорогие товарищи, внимание! На городской Арене Дебатов сегодня состоится диспут дорогих товарищей Помолова и Балаболова. Тема диспута: какой стороной следует укладывать “кирпич практики”. Просим не опаздывать и не забыть с собой ваши добровольные пожертвования.
Гир громко поскрёб впалую грудь и зевнул. Встал и собрал раскиданные по полу скомканные галифе со штрипками и гимнастёрку бойца отдела Практики, украшенную красным бантом.
Труд-его-знает, зачем дают трибуну этому болтуну Балаболову. Звездить - не мешки ворочать. Давно пора отправить этого звездобола за стену, – ожесточённо одеваясь перед мутным зеркальцем и борясь с несвежим воротничком ворчливо произнёс Гир.
Заметил и смахнул с обшлага соломинку, поплевал на всякий случай через плечо, и, громко хлопнув сколоченной из фанерных ящиков дверью, вышел на улицу вон. Плакат в углу покачался и замер.
Свет погас. Зашипели помехи, раздался голос диктора.
О ПИРАМИДЕ ОРГПРИНЦИПА
Что есть Пирамида? Пирамида - есть путь к Коммунизму!
Вся история человечества - это гонка форм организации общества. Точку в такой гонке поставило гениальное учение Ушедших Вождей, доказавших на практике, что Пирамида является воплощением всего прогрессивного.
Не стоит бояться видимости случайности практики - любая случайность рано или поздно завершится необходимостью.
Выбор практики зависит от единственно верных решений, устанавливающих и декларирующих примат мнения Большинства над меньшинством. И чем выше растёт Пирамида - тем вернее практика отражает окружающую действительность.
Как говорил Третий Ушедший от нас Вождь (Полное Собрание Сочинений, том 34, страница 435):
Никакая сила в мире не может взять назад того, что Пирамида была создана. Это — всемирно-историческая победа. Сотни лет Пирамиды строились по неправильному типу, и впервые была найдена форма правильной Пирамиды. Может быть, наша Пирамида плоха, но говорят, что первая паровая машина, которая была изобретена, была тоже плоха, и даже неизвестно, работала ли она. Но не в этом дело, а дело в том, что изобретение было сделано. Пускай первая паровая машина по своей форме и была непригодна, но зато теперь мы имеем паровоз. Пусть наша Пирамида из рук вон плоха, но все-таки она создана, величайшее историческое изобретение сделано.
Диктор продолжал, но, как-бы, удаляясь, неразборчиво, его голос превратился в бубнёж. Из ниоткуда наваливалились какие-то мрачные коридоры, в них глядят глазки тяжёлых клёпаных дверей. Как в калейдоскопе всё начинает крутиться. Мельтешение пролётов, дверей, решёток, коридоров, серых стен вдруг резко сменяется уличным гомоном, криками команд и топотом марширующих.
ПЛАЦ
Солнце. Пахнет разогретым кирпичом и вонючей капустой из спецстоловки неподалёку.
На пекле выжженного плаца под красным знаменем в галунах, обжигаясь и переминаясь босыми ногами в несвежих галифе, преет Боевой отряд Революционного Агитпропа Южного городского Сектора. На худые тела военных натянуты побелевшие гимнастёрки. На головах - бечёвкой подвязаны помятые кастрюли, дуршлаги и миски.
На плацу между плохо вкопанными столбами натянуты лозунги “Кирпичи всех стран - долбитесь”, “Кирпич сделает нас свободными” и “Превратим Краснокочинск в образцовый коммунистический город!”.
Отряд получает последние указания от командира. На острые плечи командира небрежно наброшена засаленная зимняя куртка, украшенная медалями “Воронежского мороженого мяса”, “Отличника практической подготовки” и звездой “Городского Таксопарка”. Знаку “Ветеран застенков I степени” не нашлось места на груди и он привинчен к куртке сзади по центру. На носу командира гигантские роговые очки, одна дужка сломана и кое-как замотана скотчем. Маленькие глазки смотрят сквозь толстые стёкла на бойцов. Командир ходит перед строем, как зверь в клетке, постукивает стеком по сапогу, потом начинает деланным басом:
Товарищи бойцы. Поступила информация, что звездоболы из Северного Сектора собираются пробраться к нам с целью нашей переагитации. И это недопустимо! Ведь каждая переагитированная нашими врагами единица означает, что вражеская Пирамида неправильного типа начнёт строиться чуть быстрее. В целях предотвратить, труд-их-туда-и-обратно, оппортунистические действия, наше Демократическое Большинство доверяет вам осуществить рейд на Север с целью превентивной переагитации, труды-его-в-качель. Прошу проследовать в оружейную комнату, там вам выдадут средства агитации. Вопросы? Нет? Гегеля ответ, – сорвавшись на дискант захихикал командир.
Строй распался и вразнобой потопал в сторону оружейки вооружаться плакатами и напечатанными вручную газетами, листовками и брошюрами агитатора.
Плац сжался в точку и пропал. Темнота. В ней слышится уже знакомый голос диктора.
Модернизм - одно из трёх основных направлений архитектуры Краснокочинска наряду с авангардом и ампиром забытого Вождя.
Архитектурный модернизм пришёл в Краснокочинск из позднего СССР. Не последнюю роль в установлении стиля сыграла ностальгия горожан по советской эпохе. Главными образцами краснокочинского модернизма можно считать следующие постройки: Дворец Демократических Съездов; Краснокочинский городской цирк, Арена дебатов, Манеж коленопреклонений перед великими предками, Городская плевательница.
Гордостью краснокочинских коммунаров является здание Редакции на площади “Единственно верных решений”.
ЗДАНИЕ РЕДАКЦИИ
Упомянутое здание Редакции появилось и заняло передний план. Снаружи оно похоже на балаган уличного офени - испещрено массой балкончиков и балконов, лестниц и лесенок, ведущих в никуда, башенок, разномастных окошек, амбразур и витрин. Лепнина на стенах заезжает на мозаику, мозаика на рельефы, рельефы на фрески и тут же обрывается голой казарменной суровостью. Тем не менее, несуразность стен почти скрыта от глаз наблюдателя пестротой вывесок, усеявших здание от фундамента до крыши. Здесь можно увидеть названия многочисленных новостных бюро, отделов и редакций. Пёстрая эклектика стен находит свой апогей на уровне человеческого роста, где здание многослойно облеплено обрывками объявлений, стикеров и листовок.
В Редакции царит деловая обстановка. Шумно. Под потолком скрипят несмазанными цепями вентиляторы на мускульном приводе. На них долго собирали пожертвования со всего Краснокочинска. За длинными партами с высунутыми чернильными языками сидят волонтёры многочисленных редакций и писательских отделов и пишут-пишут. Потом отправляют написанное к горлодёрам на балкон и снова пишут. За отдельным столом в уголке сидят монтажёры и катают ролики из хлебного мякиша и слюны.
Стрекочут ленты пятибитных старстопных телетайпов:
[В ДАЛЁКОМ СИНЕМ МОРЕ ЗАТОНУЛ БАЛКЕР С ТУАЛЕТНОЙ БУМАГОЙ ТЧК ПРОКЛЯТЫЕ КАПИТАЛИСТЫ ТЧК ТРЕБУЮТСЯ ДОБРОВОЛЬЦЫ НА СБОР ТЧК БУМАГА УЖЕ УБИЛА ЧАЙКУ ЛЮСЮ И КРАСНОКНИЖНОГО ДЕЛЬФИНА ЭДУАРДА] [ПРОФСОЮЗНЫЕ АКТИВИСТЫ АНТАРКТИКИ ПОД ПРЕДВОДИТЕЛЬСТВОМ ТОВАРИЩА БРЫКИНА ВЫШЛИ НА ЗАБАСТОВКУ ПИНГВИНОВ ТЧК РОТ ФРОНТ ВСКЛ] [ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ ТЧК РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ КВЧ БОДУН КВЧ СРОЧНО НУЖНЫ ДЕНЬГИ ТЧК ПРИШЛИТЕ ДЕНЕГ ЗПТ ЖАЛКО ЧТО ЛИ ВПРС]
Внизу в подвале гремят прижимными плитами тяжёлого печатного пресса - отдан в тираж свежий выпуск “Краснокочинских вестей”.
С балконов в мегафоны надрываются горлодёры:
Товарищи, помогите собрать на валенки товарищу Карапузову, угодившему в буржуйские застенки…
Не проходите мимо, в отделе пролетарских букварей новый завоз - всего за несколько хлебных паек вы можете экспроприировать финку НКВД или пятое издание Экономики Мезозойской эры…
Скандалы, интриги расследования… Только у нас свежайшие реакты на реакты и обзоры на обзоры. Матерная речь выдаётся по первому требованию и даже без оного! Не проходим мимо - подходим, слушаем, экспроприируем. Касса взносов на экспроприации находится на углу Миллионной и улицы Большевикова, вход с Трёхгрошового переулка…
С площади “Единственно верных решений” слышится бренчание уличных пролетарских музыкантов и доносятся задорные голоса проворных мешочников из отдела пролетарских букварей, предлагающих прохожим поучаствовать в экспроприации всякой революционной мелочёвки:
Налетай, братва, у меня есть идея! Свежая, бодрая, почти без затеи!
А вот Аристотель – не бит и не страшен, Мудрость в моде опять, так ещё и покрашен!
А кому Гегеля? Самый надёжный свисток! Берите, тащите к себе в закуток! Свистите подольше, а как насвиститесь, В Блюстители важные сразу сгодитесь!
В одном из кабинетов Редакции лысеющий, небритый журналист в заношенной красной рубахе, берёт интервью у вождя Сектора диалектического понимания реальности мадам Бурлик. Мадам одета вызывающе - в разноцветный пиджак со значком “инь-янь”. Рукава пиджака оторваны по последней моде, на голове кокетливо пристроилось птичье гнездо с перьями, ноги облегают элегантные красные резиновые ласты.
Итак, Бригантина Леванидовна, вы считаете, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория? И как, по вашему, это поможет в достижении пика Пирамиды, её цели?
Гостья сфокусировала свой взгляд на журналисте и только открыла рот, как дверь распахнулась и по помещению вихрем пронёсся тяжеловесный сопящий шерстяной колобок, одетый в деловой синий костюм. Из колобка высунулись мягкие ручки и ножки, чуть погодя показались кудрявая шевелюра и пухлые масляные губы. Сочный голос произнёс:
Слыхал? Помолов с Балаболовым подрались? Бросай всё и быстрее в Арену…
Началась какая-то неразбериха, все вдруг засуетились и бросились на улицу, картинка покрылась рябью и поплыла, потом сфокусировалась на Арене Дебатов.
АРЕНА ДЕБАТОВ
Кособокое здание, слепленное из крошащегося сырца вперемешку с землёй и лошадиным навозом. Массивные стены потрескались, все в заплатах. За крышу и контрфорсы цепляются кривые невысокие деревца и мусор. Подстрешье облюбовано крикливым вороньём. Немытые стёкла окон подслеповато щурятся где-то сверху.
Внутри Арены трибуны разделены на зрительские зоны сеткой из колючей проволоки, по которой доброхотами, от греха подальше, пущен живительный электрический ток. Болельщики неистовствуют. В первых рядах сидят волонтёры Редакции с химическими карандашами и блокнотами и что-то пишут.
На ристалище царит праздничная атмосфера - дорогой товарищ Помолов из Антифашистского сектора, одетый в косоворотку и голубые шёлковые шаровары лупит куском раскрошившегося кирпича дорогого товарища Балаболова из сектора Социал-шовинистов. Балаболов вертится ужом и визжит. На Балаболове развевается разорванная майка-алкоголичка и натянутые до подмышек семейные трусы.
Вот тебе сущность, а вот - явление, – задыхаясь приговаривает разъярённый, красный как рак, Помолов, – вот тебе теория, вот - практика, а ещё вот тебе - их единство!
Изыди, труль, – хрипит снизу Балаболов и пытается осуществить запрещённый приём – извернуться и укусить Помолова за оттопыренный зад.
[ВЫДАЙ ЭТОЙ ШКУРЕ] – гремят трибуны антифашистов, – [БАЛАБОЛОВА ЗА СТЕНУ ТРУЛИ РУЛЯТ НА АРЕНЕ]
Им отвечают поклонники ораторских талантов Балаболова:
[ВРЕЖЕМ БРАТЦЫ ПО МОЩАМ ТРУЛЯЛЯТАМ И ТРУЛЯМ] – скандируют они.
Разгорячённые зрители швыряют в бойцов добровольные пожертвования - вся арена усыпана брошенными сухарями, хлеб хрустит и крошится под пыхтящими борцами.
Как всем известно, только в споре рождается истина, а практика не терпит сомнений и любит революционный напор. Поэтому одним из первых в городе появилось здание Арены. Краснокочинцы обожают дебаты и каждый раз с нетерпением ждут установления новой истины ораторами.
Истина, выкованная в горниле дебатов, попадает в Дворец Демократических Съездов, где священное Большинство принимает решения, имеющие важные значения для всех секторов города.
ДВОРЕЦ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ СЪЕЗДОВ
Стремящееся ввысь массивное здание из стали и бетона, облицованное белым мрамором. Со стен облезает позолота. Часть здания скрыта кособокими строительными лесами и обрывками маскировочных сеток. Фасад украшают приколоченные на ржавые гвозди серп и молот. Кривое острие серпа когда-то было посеребрено, но успело почернеть, а рукоятка молота была инкрустирована стразами, часть из которых растащили птицы.
Перед Дворцом на деревянном, сколоченном из посиневших фанерных ящиков пьедестале, кривится массивная чугунная композиция - сгорбленный рабочий, напоминающий Михал Иваныча Калинина в кепке восьмиклинке и старомодной тужурке, преклонив колено, протягивает массивный гаечный ключ гордому коммунару. На ключе высечена надпись “Авангарду класса от благодарных пролетариев”. Голову коммунара украшает посаженная на столярный клей хэбэшная будёновка, сам он одет в еле запахнутый старинный матросский бушлат на голое тело. Тощие ноги коммунара засунуты в громадные сапоги со шпорами. Сапоги смотрятся инородно и явно позаимствованы у какой-то другой статуи.
Внутри Дворец Демократических Съездов разделён на зоны по количеству городских секторов. Так же, как на Арене, зоны охраняет колючка и электричество.
В Профсоюзном секторе Дворца Съездов вершится таинство - Большинство принимает решение, какую сторону Профсоюзной Пирамиды необходимо построить первее.
На трибуне выступает знаменитый краснокочинский профагитатор, сторонник постройки Северного склона, дорогой товарищ Компотов.
Секундочку внимания! Та-а-арищи, ВНИ-МА-НИ-Е! – орёт Компотов в надежде перекричать поднявшийся гвалт и стучит по трибуне кулаком, – да-да-да. Я настаиваю, что Восточный склон нашей великой Пирамиды строить первым не надо, обжигались уже, да-да - построили и что? ДА ТИХО, Я СКАЗАЛ! Построили и сколько он у нас простоял? Ась? Два дня, а потом рухнул! Почему? Да потому что восточный склон смотрит на восток, вот почему!
С мест раздаются выкрики: *Вертели мы Северный склон, труд-его-забери* *Надорвали все жилки об энтот ваш оргпринцип* *Компотова до-о-ло-ой*
На задних рядах партера начинается драка, но вяло, без огонька. Компотов, воспользовавшись паузой, наливает в стакан из графина воды и, оттопырив мизинчик, заученным движением отправляет содержимое стакана в мясистый рот. Вытирается рукавом и смотрит, как из зала безвольными тюками выносят обмякших противников Северного склона, прочищает горло и продолжает:
Та-а-арищи, благодаря таким вот таким недалёким смутьянам, - палец Компотова вытягивается и указывает на выход, куда только-что унесли его оппонентов, - наши враги только и ждут, что мы отступим, что мы перестанем сражаться. Эти недалёкие адепты Очкастого Анти-вождя, собравшиеся у себя за стеной и проповедующие своё сектантское учение, напрасно надеются, - Компотов задыхается от пафоса, - ведь у нас есть истинная цель, гениально предсказанная Ушедшими Вождями. Наш принцип, нашу демократию и наше Большинство мы не отдадим никому!
В зале раздаются аплодисменты, Компотов обводит зал своим взглядом, потом поднимает руку, как-бы требуя особого внимания. Дождавшись тишины, он задаёт риторический вопрос:
Неужели наш великий профсоюзный сектор своей героической борьбой не заслужил самой высокой, прекрасной, самой прочной Пирамиды?
С мест кричат: *Ещё как заслужил* и *Пра-а-а-льно!*
Так давайте строить теперь Северный склон, он смотрит на север, а значит будет много крепче восточного! Глина, земля и навоз для “кирпича практики”, братцы, копается на севере, значит на севере кирпич что? Во-о-от! Прочнее!
Последняя фраза оратора взорвала зал. Зал, хлопая креслами, вскочил как один и разразился овациями. Компотов улыбнулся и сделал знак Счётной комиссии. По рядам, как по волнам покачиваясь, поплыла шляпа, в которую начали бросать скомканные бумажки. После непродолжительного подсчёта решение было принято.
Судьба Северного склона великой профсоюзной Пирамиды была решена.
К выходу из зала Профсоюзного сектора, разбирая деревянные ходули, сталкиваясь лбами и чертыхаясь, бросилось сразу несколько гонцов - заработала живая связь между теорией и практикой - между Дворцом Демократических Съездов и Великой стройкой пирамидального Оргпринципа.
Картинка съёживается, пропадает. Снова мельтешат полосы и пятна. Сквозь сумрачную вату обездвиженного сознания пробивается речетатив.
Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнёта.
Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнёта.
Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное… непримиримое… суеверием… буржуазного гнёта…
Учение всесильно… оно полно… цельно… непримиримо… к суеверию… к буржуазному гнёту…
ВЕЛИКАЯ СТРОЙКА
На стройке Профсоюзной пирамиды кипела работа. Бойцы отдела Практики, сгибаясь под нещадными солнечными лучами, по свайным пандусам возят кирпич-сырец в тачках наверх - на площадку. По стройке, поигрывая хлыстами, вразвалочку ходят Блюстители верного претворения теории в практику.
Бойцы обливаются потом, надрывают поджилки. Раздаётся приказ - “Песню-ю-ю запе-е-е-АЙ!”. Над Пирамидой поплыла протяжная, без начала и конца песня строителей Пирамид:
… Кирпичик красный, крепкий, прочный,
Собираем Принцип точный.
С ним сквозь годы мы пройдём,
И Эдем мы в нём найдём.
Зачем коммунару крыша над головой,
С кирпичиком - сила, с ним он герой!
Чем выше слой ляжет, тем ближе мечта,
Пирамида построится, верьте! Ура!
Пускай враг сидит за стеной, нам не страшно,
Ведь в городе нашем тепло и прекрасно.
Товарищ не дрейфь, держи мою руку, Вместе поборем мы ленность и скуку...
Солнце вошло в зенит. Зазвенел гонг обеденного перерыва. Вяло переругиваясь, коммунары выстроились в очередь за хлебными пайками. Получив пайку и оглянувшись по сторонам Гир подсел в тенёк к Лямзикову и Краснопёрову. Лямзикова только что направили на строительство Пирамиды с курсов молодого бойца. Одет он был в новенькое необмятое обмундирование.
Краснопёров занимал должность Блюстителя, поэтому любил подсаживаться к бойцам и слушать, о чём те разговаривают. Блюститель был одет как революционер с картинки - носил накладные усы, пенсне, кожанку и картуз с алой звёздочкой.
Ну что, Мить, - громко разгрызая сухарь произнёс Лямзиков (розовое лицо его, словно пенкой, было покрыто испариной), - как, труд-его-ети, строится сегодня?
Да ничего, - уныло ответил Гир, отвлечённо рассматривая со всех сторон ржавый сухарь и брезгливо соскребая с него позеленевшую корочку. Вздохнул, - чо-то вот колесо тачки заскрипело, видать подшипник фейербахнулся. Опять из довольствия вычтут. А вообще - слыхали - нам норму выработки опять подняли? Гонцы, черти ходульные, прискакали. Говорят, Большинство приняло решение Северный склон к Годовщине Великого почина закончить. Сам Компотов с речью выступил, - взял социалистическое обязательство на себя.
Давно пора, - отвлёкся от куска Лямзиков и громко высморкался в сторону, - строим, строим Принцип, труд-знает-что, а Коммунизма чёт не видать. Это всё из-за оппортунистов - понабрали холодными наборами по объявлению, три колена-мир-труд-май.
А ещё - надо не забывать о сектантах за стеной, - вкрадчиво вступил в диалог Блюститель Краснопёров, поблёскивая стёклышками пенсне, - эвон какую диверсию совершили - Восточный склон нам подломили, подонки централистские.
Ага. Нам вчера на курсах политинформации говорили, что они там за стеной собираются в кружки и чёй-то запрещённое читают. Потом раздеваются, обмазываются калом и прыгают через костёр. А ещё анафемы забытому Вождю поют и демократию не признают, гегеля-им-в-канта-загнать-по-рукоятку, - поддержал Краснопёрова Лямзиков, - говорят, что они ревизию собирают, чтобы на Краснокочинск хворь наслать и сжить нас со свету. А ещё - хотят через стену нелегальщину подкинуть, чтобы наш Великий принцип опорочить суррогатом…
Кишка у них тонка, - прервал красноречие пухлого коммунара Краснопёров. Он ухмыльнулся в накладные усы, - всем известно, что только Демократическое Большинство может построить Великий принцип и водрузить ядро теории в пламя практики.
Факт, - согласно кивнул Лямзиков и снова впился крупными зубами в сухарь.
Внезапно Гиру показалось, что он смотрит на всё со стороны. Он удивился нереальности происходящего, посмотрел на чавкающего Лямзикова - на его розовые щёчки и чистенькую форму. Посмотрел на жрущего спецпаёк Блюстителя. Вспомнилось ему, как недавно вытаскивал товарищей из под завалов Восточного склона. Как Компотов по белужьи ревел на торжественном вечере памяти погибших коммунаров с рюмкой водки в руке. Вспомнил даже про свой ролик из мякиша о Месопотамии, за который ему вручал грамоту известный журналист в красной рубахе. Этот самый ролик он случайно нашёл потом раздавленным и выброшенным на городской свалке, куда вместе с отрядом пришёл чистить завалы сгнившей капусты, выброшенной краснокочинской спецстоловкой.
В Гире словно прорвалась какая-то плотина, он часто заморгал и стал наполняться неведомым злым задором. Отбросив в сторону нетронутый сухарь, он вскочил и истошно завопил:
Какой факт, дубина ты стоеросовая. Откуда ты взял, что Принцип сам по себе откроет нам путь? Ты, салага молочная, прыщ на круглом шаре, только появился здесь, а уже о фактах захрюкал? А я вот видел, как рушились по два раза Южный и Западный, и по разу Восточный и Северный. Херня этот ваш Принцип. Херня, построенная из говна и палок! И не более…
Услыхав святотатство, Лямзиков ойкнул, закрыл свою пайку пухлой рукой и начал пятиться от разбушевавшегося Гира. Подбежавшие на крики бойцы, по команде Блюстителя, попытались схватить буяна за гимнастёрку, но тот никого не подпускал к себе. Уворачиваясь от протянутых рук, он подбежал к брошенной кем-то тачке, начал хватать из неё кирпичи и бросаться ими.
Краснопёров из-за плеч бойцов сверкал своим пенсне и визжал:
Властью, данной мне Большинством, приказываю прекратить дебош! Ты рискуешь, подлец!
Гир разглядел Краснопёрова, прицелился и запустил обломок тому в голову, но тот расторопно спрятался за спины:
Чем я рискую, сказочник ты пустомельный? Может этой телегой и навозными кирпичами? Хлебной пайкой? Твоим ПРИНЦИПОМ? Твоими сказочками о великой ПРАКТИКЕ?
Лицо Краснопёрова страшно задёргалось, пенсне перекосилось, накладной ус отклеился. Дрожащей рукой он нащупал и достал из потайного кармана игрушечный маузер, прицелился в Гира, нажав на пластиковый курок, выстрелил, увидел, что попал и торжествующе произнёс:
Тем, что сейчас поедешь за стену, контра недобитая!
Гир почувствовал *смачный чпок” - ему в лоб прилетела присоска пули “дум-дум”. “Метко стреляет, гадёныш” - подумалось ему… Почувствовал лёгкое головокружение, потом земля вдруг резко бросилась ему в лицо. Он схватился за телегу и высыпал на себя остатки кирпичей. Упав оземь, почувствовал, что умирает.
Пустота… Тишина… Чьи-то голоса:
… давай хватай его за ноги, товарищи…
…ещё один ревизионист на сегодня, да чтож такое-то…
… это из-за стены на нас хворь шлють…
Схватили за ноги и куда-то поволокли. Куда?... Провал… темнота… Скрип пера, скучающий голос:
… комнату передайте Лямзикову, он у нас не обжитой…
… сымай гимнастёрку… гимнастёрка-то ещё хоро-о-ошая… послужит…
Лязг засова, ощущение тепла и солнца.
Голова начала считать ступени, пыхтят - тащат наверх. Долго. Глаза открываются и мигают с непривычки. Эх. Крепко держат - не рыпнуться, не пошевелиться.
Городская стена. Блюститель Краснопёров развернул листик бумаги, щурится и зачитывает с него:
Властью, данную мне Большинством, по пр-риговору Р-р-революционного тр-р-рибунала, выписать из коммунар-ров Краснокочинска и пр-редать забвению через помещение за стену.
Приступайте!
Перехватили, потом раскачали за руки и за ноги *земля*небо*земля*. Отпустили. Гир ощутил чувство полёта. Вниз…
Громкий звонок. Мои глаза открываются, я резко сажусь на кровати. Обвожу взглядом комнату и замечаю на тумбочке звенящий будильник. На табло будильника бежит строка: