CHUGUNPUNK: КИБЕРСАНТЕХНИК. ГЛАВА 17.
Евпатий провёл над изучением записей ещё пару часов. Он расположился прямо на холодном полу, разложив вкруг всё, что представилось ему интересным − были в лаборатории и редкие бумажные носители информации, и причудливые модификации акселераторов, и затейливые инструменты вскрытия. Детектив жадно впитывал информацию, переписывал самое важное в заметки на телефоне, сверял даты, разглядывал рентгеновские снимки и данные, полученные на многочисленных сеансах электроэнцефалографии.
"Поразительно, однако... сколько работы проделано."
Не сказать, что его серьёзно удивили угрозы и риски, исходящие от металла в теле − Евпатий хорошо помнил об этом... но сего момента будто бы не осознавал. Он всё своё детство слушал эти проповеди, содрогался от надрыва, с которым отец выкрикивал любимую свою фразу: акселераторы − мрак ума. Чёткой доказательной базы у Леонида Джонсона, однако, не было. Зато теперь она была у Евпатия. Лозунги и красивые эпитеты отца с удивительной чёткостью накладывались на исчерпывающий исследовательский фактаж.
Помимо всего прочего, известным стало и то, что Селезнёв, пользуясь своим высоким положением, частенько доставал "пациентов" из самых разных мест − психушек, каталажек, сточных канав... и все они доставлялись в какую-то лабораторию. Что странно, Евпатий не обнаружил в документации даже отдалённого намёка на её местоположение.
"Нужно всё ещё раз внимательно перечитать..." − Сказал он сам себе.
— Конечно же нужно, чёрт возьми... — Мрачно ответил внутренний Детектив. — Каждую деталь нужно вычленить и запомнить...
Евпатий снова подошёл к компьютеру и принялся читать отчёт вслух.
— Пациенты, в народе называемые "перегоревшими"... дальше написано − примечание. Значит, примечание: "очень долго искали менее нелепое название, дабы использовать его в научной литературе, но ничего путного на ум не пришло. Были странные варианты − кэпы, на английский лад − кипы, затем битые, засорённые, и, упаси Господи, киберпсихи. Хорошо, что у больных КЭП не бывает психозов." — Дочитав абзац, юноша откинул голову назад и капризно выдохнул: — И что?
— Дедукция, Евпатий, дедукция. Примени дедукцию. — Подсказал внутренний голос.
— Так вот, перегоревшие. Мы различили три их категории... первая − деградация спровоцирована физической травмой, вторая − деградация спровоцирована психологической травмой, третья − деградация спровоцирована устареванием акселератора.
— М-м-м, как любопытно... — Иронично ответил он сам себе.
— Что есть, то есть, отъебись! — Воскликнул Евпатий гневливо, и продолжил: — Отдельный случай − К.Э.П. у акселей, который может быть спровоцирован так называемым вычислительным форсажем. Если аксель эксплуатирует своё устройство сверх меры, возникает угроза перегрузки и дальнейшего разрушения акселератора. Последствия для головного мозга неутешительны.
— Давай попробуем читать не с самого начала. Промотай всё, вдруг глаз зацепится. И помни про дедукцию!
Изрядно раздражённый Евпатий всё мотал и мотал файл вниз, стараясь не упустить из виду зацепки. Наконец, он нашёл что-то, стоящее внимания.
— ...в другой лаборатории была проведена всесторонняя диагностика мозга подопытного: ЭЭГ, ПЭТ, ГСМ." — Юноша задумался. — Вот и "другая лаборатория"... Дедукция... так? Дедукция... ну... в лаборатории, видимо, много медицинского оборудования. Речь определённо о медицинском учреждении...
— Ты смеёшься? По-твоему, нигде, кроме медицинских учреждений не может быть медицинского оборудования? И как можно проводить такие исследования втайне от ТОНИ?
— Ну... попробуй тогда применить индукцию.
— Индукция... э-э-э... индукция... хуюкция! Что вообще значат эти слова?
Евпатий снова уставился в текст. Взгляд его остекленел. Мысли, до того вполне очерченные и конкретные, теперь превратились в вязкий кисель: они словно пытались сперва найти небольшую щель, а затем и просочиться к решению вопроса сквозь огромный валун под названием "задача". Не совладав с такими тяжёлыми ментальными невзгодами, юноша раздражённо вскинул руки и прокричал:
— Да... да пошло оно всё в пизду! Не так уж и важно знать, где эта лаборатория находится. Наверняка она хорошо охраняется и я туда не попаду. И вообще, после смерти Селезнёва дело всяко свернулось. И у меня есть ценная информация. Это успех, однозначно!
Евпатий вытащил из кармана небольшую флешку − ту самую, что Роман оставил ему в день их знакомства − и вставил её в компьютер, дабы скачать всё найденное впрок. Когда передача данных закончилась, юноша вытащил устройство и вновь запустил руки в карманы. Нужно было сделать два важных дела − убрать флешку и достать зажигалку. Зажигалка, как назло, куда-то запропастилась. Голодный до никотина мозг сразу обнаружил небольшую газовую плитку неподалёку. В попытке запустить её прошло некоторое время: ручка регуляции расшаталась, то и дело выкручивалась обратно. Изрядно посопев, Евпатий установил приемлемую для подкуривания сигареты подачу пламени и, что неудивительно, подкурил сигарету.
Следом за нею разгорелось и беспокойство в душе Евпатия, разгорелось даже сверх обычной меры, очертилось на его лице тревожащей чёрно-белой маской. Он отвернулся от конфорки и проследовал в центр комнаты с драматичной оттяжкой в шаге. Взгляд его расфокусировался, превратив мир в россыпь тусклых пятен света.
Неужто я так удачлив? Удачлив настолько, что сумасбродное вмешательство в расследование полиции принесло мне столько полезного? Нет, нет, нет... это моё детективное Чутьё. Я, должно быть, действительно Великий Детектив.
Чего же стоят сведения, добытые мною? Несомненно, они должны стать достоянием общественности... как минимум ради того, чтобы твари из ТОНИ потеряли хоть толику своего влияния на людской род... но как это сделать? Возможно ли вообще пробиться сквозь информационные джунгли Адиграда, сквозь цензуру, которая там наверняка есть? Мне нужен рупор, чтобы кричать... но где его найти? Я не инфлюенсер, не высокопоставленное лицо... все эти уроды, этот прогнивший мир... мне ведь нужно играть по их правилам, чтобы выиграть...
Теперь на лице его возникло совсем уж осатаневшее выражение, взгляд бегал от пятна к пятну, подгоняя мрачные размышления.
Все они − звери. Бывают люди, а бывают звери. Разница − в отношении к обществу. Зверю общество не нужно. Он будет только рад его отсутствию, ведь тогда некому будет сдерживать его звериную натуру.
...Говорят, можно еще попробовать стать Богом, но эти слухи сомнительны − примеров нет и никогда не будет. Богу так же, как и зверю, не нужно общество, но лишь оттого, что натуру Бога сдерживать бесполезно. Это значит, что с точки зрения Бога обществу незачем существовать. Зачем кому-то нужно то, что не несет для него никакой пользы?
С другой стороны, в людском мире такого предостаточно: вредные привычки, всякого рода тревоги. Может быть, и для этого Бога, если он есть, мы такая вот ничтожная вещица, которую отчего-то совсем не хочется выбрасывать из жизни...
Что-то вдруг отвлекло Евпатия от размышлений.
Вряд ли его бы отвлёк запах сигарет, да и дым по духу совсем не напоминал табачный. Что-то... горит? Юноша окончательно вернулся в реальный мир, и ушей его достиг характерный треск. Он медленно обернулся к источнику звука и запаха, подключив ещё и глаза к попыткам понять, что происходит. Дело было в газовой плитке, которую он так и не выключил. Ручка регуляции сама по себе выкрутилась на максимум, и теперь конфорка, явно рассчитанная не только лишь на разогрев съестного, выпускала наверх столб пламени − прямо к висящим над ней рентгеновским снимкам. Огонь весело гулял по ним, заставляя клочки плёнки скукоживаться, обугливаться и опадать. Стена, облицованная какими-то пластмассовыми панелями, задорно переняла эстафету. В считанные секунды половина комнаты оказалась охваченной пожаром.
Не помня себя, Евпатий побежал к выходу. Дым уже клубами валил наружу. Он же вставал поперёк горла, не давая глотнуть свежего воздуха. Сквозь подступающую панику в голове Детектива молнией мелькнуло имя:
Юноша остановился. Оттерев залитые слезами глаза, он глянул туда, где лежал незадачливый дворецкий. Видно было, что грудь его едва заметно опадает, а когда Евпатий прислушался, то ему даже показалось, будто дворецкий хрипит. Одним только усилием воли заставив себя обернуться, юноша бросился к Айдену, взял его за ноги и выволок вместе с собой сперва из кладовки, а затем и из дому. Он не останавливался до самой ограды, а когда достиг её, тут же отпустил тихонько стонущего дворецкого и принялся долго и надсадно кашлять.
Вскоре к нему вернулась способность воспринимать окружающую действительность, и он, наконец, поднял глаза на развернувшееся светопреставление. Пламя, пользуясь чрезвычайно низкой огнеупорностью неожиданно дешёвых стройматериалов дома, уже пожирало его стены снаружи. Внутри дела обстояли не лучше − все те плотные шторы, которыми были завешаны многочисленные окна, теперь служили растопкой для разверзнувшегося ада.
На лице Евпатия отобразилось то самое выражение, которому он в своё время сам придумал эпитет: "одутловатый ахуй". По-настоящему хриплым и уставшим голосом он выдавил обречённое:
Дом горел, Айден мычал, пуская слюни, а Евпатий стоял и смотрел на дело рук своих. Смолить он при этом не переставал − сигарета даже после всей беготни так и осталась у него в зубах. Захотелось поскорее отвлечься. На счастье, в кармане тренча гулко завибрировал телефон. Сообщение на почту пришло. Он быстро достал устройство и принялся читать. Скользя взглядом по незатейливым строчкам, Детектив ежесекундно затягивался, крепко и глубоко. Сигарета прогорела до самого фильтра, наполнив рот мерзкой кислятиной. Писал, судя по всему, Володя:
-бля, походу в системе кейс был вирус. галсанову память заспамило какой то хуетой. он теперь запуститься не может. пиздец. я всегда говорю: читать разные головы одним и тем же софтом - это как заниматься беспорядочной еблей. скоро отвезём его в сосняк. пока проводил диагностику мозга, откопал списки поставок. есть очень срочный заказ. думаю, галсанову понравится, что его доставили в срок (когда проснется). заберешь на журавлева 12, вроде ты уже забирал оттуда (напиши мне, как подойдёшь, я скажу акселю, чтоб открыл дверь). оттуда дуй на ленина 8, там тебя встретят-
Почувствовав, что губы уже начало жечь, юноша выдернул остатки сигареты изо рта и принялся задумчиво её наминать. Дом меж тем пылал, как огромный бенгальский огонь. Так же пылала и голова Евпатия, но уже от стресса. Дворецкий продолжал невнятно ныть. И всё тело Евпатия ныло от суточного пребывания на ногах. Он глянул на Айдена и пробормотал:
— Ну что ж... по крайней мере, ты спасён.
Он ничего не ответил − только смотрел на юношу щенячьими глазами, как блаженный. По спине Евпатия от этого взгляда пробежал холодок. Было в нём что-то... совсем неестественное, от чего он предпочёл отвлечься как можно быстрее. Кажется, дворецкий уже никому и ничего не расскажет.
"А Галсанов? Он в таком же положении?"
Стараясь не концентрироваться на этом волнующем понимании, память Детектива сама собою отмоталась на момент размышлений, прерванных пожаром. Оставалось только оформить к ним заключение. Ковыряя пальцем бычок, Евпатий медленно и тоскливо проговорил внутри себя:
"Нужно ли мне что-то делать с информацией об акселераторах? Я всё ещё трад? Я что-то должен традам? Я что-то должен отцу?"
Ответа не последовало. Пожав плечами, Детектив медленно развернулся и просто пошёл вдоль дороги − в сторону пятого аймака.
К полуночи Евпатий добрался до Ленина 8 − то есть, до знакомого табачного магазина. На сей раз, вместо несуразного рюкзака в руках он держал солидный металлический кейс. Как и раньше, бугай в рваной жилетке осмотрел юношу с ног до головы и кивнул:
Двор, полоска вялой травы, парапет. Старая неоновая вывеска "Табак". Стеклянная дверь отворилась, зазвучали старомодные колокольчики, к ней приставленные. Заза, как и всегда, покоился в своём кресле, которое с виду было едва старше самого покоящегося.
Старик очень быстро вышел из сонного состояния.
— О-о-о, Евпатий Джонсон! А я всё думал, когда изволишь проведать.
Детектив, отвесив старику что-то среднее между поклоном и кивком, сразу же проследовал к кассе. Там он поставил кейс на прилавок и, сухо улыбнувшись, прошелестел:
— Хе-хе... ну за сигаретами, так за сигаретами. — Заза с кряхтением поднялся с кресла. — Нуар?
Шаркая к нужной витрине, старик как бы невзначай промолвил:
— Чего понурый такой? С девочкой поди поссорился?
— Если бы. Если бы поссорился, да и если бы была в этом городе хоть одна... ну...
— Прозябающая вместе с нами в реальном мире, ага?
Старик взял заветную серую пачку и принёс её к кассе.
— Да-а, такие времена сейчас... ну, раз дело не в девочке... то в чём тогда?
Хотелось Евпатию привычно огрызнуться, но он вдруг не почувствовал в себе сил это сделать. Будто совсем не стоило дерзить Зазе. Совсем.
— Да всякие плохие вещи в жизни происходят.
— А-а-а... случается, да, случается... — Заза пробил товар и положил пачку на прилавок. — А хорошую вещь в жизни хочешь заиметь?
— Да ничего особенного... надо будет кое-что кое-где выведать, а если выйдет, то и доставить... — Старик ухмыльнулся. — ...другое кое-что.
— Я, вообще-то, Детектив... — Евпатий глянул на кейс и смутился, но всё равно закончил: — ...а не мальчик на побегушках.
— Детектив? Работёнка тем более для тебя! — Воскликнул Заза, и вдруг отвлёкся на телефон − такой же старый, как у Евпатия. Заглянув в экран, старик помрачнел. Худощавые его плечи напряжённо приподнялись, и едва заметно задёргалось колено.
Юноша заметил эту перемену в его поведении, но пелена усталости не давала подвергнуть её даже самому поверхностному анализу. Старик, меж тем, мельком глянул на кейс и тихо пробормотал:
— Знаешь что, Детектив... — Заза смерил его холодным взглядом, который мгновенно потеплел, когда он продолжил: — Пойдём-ка, выпьем! Давненько я не выпивал. Там же и дела обсудим.
Евпатий вскинул брови и едва не провопил:
— Где ж тут выпьешь? Я в центре алкашки сто лет не видал. Разве что "Фитиль", который гонят на каком-то дерьме по подвалам.
— В баре выпьем, в баре. — И тут же неожиданно холодно осёк изготовившегося к ответу Евпатия: — Пойдём, чего время терять. Тут недалеко.
Детектив немного подумал и кивнул. Выпить сейчас точно не помешает.
Заза и Евпатий неспешно брели по ночному городу, обдуваемые влажным, пронимающим до костей ветром. В широких лужах, распластавшихся по асфальту тонким слоем воды, мерцая, отражались огоньки редких фонарей. Уже очень давно город по ночам не светился, как новогодняя ёлка − к чему вешать рекламу в реальном мире, исключительно бедном на клиентскую базу? Евпатию даже захотелось, чтобы хоть с одного яркого, искрящегося билборда какая-нибудь красивая женщина с широкой улыбкой поагитировала его раскошелиться на какую-нибудь дорогущую безделицу.
— Ну и погода, мать-перемать... — Скрипел Заза, стараясь получше запахнуть ворот бледно-зелёной робы, которую он напялил прямо поверх своего халата. — Ты-то, сынок, не околеешь?
— Мне не привыкать. — С деланной уверенностью сказал Евпатий и ухватил лязгающими зубами очередную сигарету, после сунув пачку к лицу Зазы. Тот только улыбнулся и едва заметно помотал головой.
— А сами вы, значит, не курите, только продаёте? — Спросил Евпатий, убирая невостребованную пачку в карман. Старик хитро прищурился.
— А зачем мне? Я ж не гендир ТОНИ.
Евпатий озадаченно почесал нос и ничего по этому поводу не ответил. Спустя несколько минут они свернули в небольшой проулок, залитый тусклым жёлтым светом. Впереди, выделяясь кромешной чернотой, виднелось жерло подвала, абсолютно ничем не примечательное. К нему они и шли. Заза остановился неподалёку и потормошил продолжившего движение Евпатия за плечо.
Старик обернулся в ту сторону, откуда они пришли, вгляделся в темноту и махнул кому-то головой, указывая в сторону подвала. Тут же из-за угла вышел тот самый бугай − телохранитель Зазы с металлической мордой, что вечно стоял у входа во двор на Ленина 8. Оказывается, он всё это время незаметно следовал за ними, а теперь спокойно зашёл в переулок и спустился в подвал. Евпатий услышал, как бьют металлическим кулаком о металлическую дверь − три удара, пауза, два удара. Затем бугай обменялся с кем-то парой фраз, и дверь скрипнула. Открылась. Только тогда Заза спустился сам, поманив за собой Детектива. Словно бы нехотя юноша двинулся следом. В проходе их встретил сухощавый парень с чёрными, как смоль волосами. Он медленно кивнул проковылявшему внутрь Зазе, а Евпатия одарил долгим и страшно подозрительным взглядом довольно старых на вид глазных имплантов. Парень осмотрел Детектива с ног до головы, немного удивился, и от этого же обрёл спокойствие.
— Да, да. Порядок, генацвале. — Ответил парень. — Проходи.
Детектив, не мешкая, проскочил мимо него. Преодолев небольшой коридорчик, он оказался в зале, заставленном сплошь столами и стульями. Внутри тихо журчал какой-то древний рок-н-ролл. По всем стенам, увешанным постерами да скабрезными табличками, протянуты были древние светодиодные ленты. Местами сквозь рваные обои проглядывала запылённая кирпичная кладка. Старое место, очень старое, обладающее уютом, создать который могло только время. В глубине помещения располагалась объёмистая барка, за которой дородный усатый бармен колдовал над кучей бутылок, шейкеров и прочей барменской утварью. За ним на всём незанятом полками пространстве стены распластался огромный плазменный экран, а прямо над головой усача висело главное украшение − древняя неоновая вывеска с чудной надписью "ЛАТУНЬ-НОГА". Свет от неё разливался во все стороны, осеняя мужиков, сидящих в разных местах: трое из них толковали о чём-то за самым большим столом, двое остальных сидели поодиночке у самых стен. Заза прошёл вглубь бара и сел на свободное место в центре. Немногочисленные посетители один за другим кивали ему, и после так же, как парень на входе, оценивающе разглядывали Евпатия. Немного от этого замешкавшись, он, шаркая туфлями по выцветшему бордовому ковролину, проследовал к грузину. Тот сразу сказал:
— Ну что, сынок, поди-ка, закажи чачи. Шесть рюмок... пока. Я заплачу.
Так он и сделал. Бармен без промедлений занялся заказом. Он слегка пошатывался, но работал исправно, а в какой-то момент без обиняков спросил:
— Ты кем будешь, дружище? Не видел тебя никогда.
Бармен скептично ухмыльнулся и глянул на Зазу.
— Студент... ну ладно, допустим. Давно, небось, спирта не нюхал? Или вообще не нюхал?
Очевидно, последним пассажем, он намекнул на возраст Евпатия. Евпатий же с нескрываемым пафосом ответил:
— Да нет, в Сосняке сегодня выпивал. В Аяне. Знаешь такой?
"Я был в Аяне сегодня... сегодня! Блять, как же я устал..." — Подумалось ему следом. Бармен прыснул:
— Конечно, знаю. Ну что ж, понятно... понятно...
Воцарилась пауза. Евпатий, немного подумав, спросил:
— А что за название у вас такое?
— И впрямь не местный. Ну у меня на этот случай припасена история. Тебе экспресс-версию или обстоятельную?
— Наверное, для начала хватит экспресс-версии...
— Ладно. — Бармен слегка отклонился назад, качнулся на пятках и бойко, но выверенно начал свой рассказ: — Дветыщи двести семьдесят седьмой год. Жизнь понемногу налаживается. Люди, знаешь, более-менее отошли от Восстания. Корпорации процветать начали. Естественно, начали чудить: лезть в чужие жизни, менять общественные отношения − всё, как по учебнику. Оттуда − тотальное неравенство, нищета, преступность... Естественно, нашлись недовольные. Естественно, были среди них неимоверно крутые перцы. И был среди них один мужик... самый крутой из этих крутых перцев. Настоящий, сука, панк. Икона стиля. Он бушевал на улицах Читаго, громил корпоратов и бандитов, устраивал диверсии и всё такое. В общем, давал просраться мудачью. И звали его... Егор Латунь-Нога. И здесь, в этом подвале, он тусил и панковал с единомышленниками.
Бармен с гордостью окинул взглядом свою вотчину и тихо икнул. Евпатий с любопытством спросил:
— Да ща-ща, я не закончил. Тогда эти чмошники, ну, корпораты и бандиты, спелись, и решили его совместно прессануть. А он − он просто взял и разъебал тогдашний головной офис ТОНИ! В одиночку! — На этих словах мужчины, сидевшие втроём, одобрительно зашумели. — По всем новостям транслировали этот пиздец! До сих пор можно найти запись. Только вот когда наш анархист добрался до верхнего этажа, там что-то случилось... что-то конкретно ебануло. Ебануло так, что смело к чёртовой матери половину аймака. Будто атомная бомба прилетела. Причём Егор-то в здание зашёл без всяких взрывных устройств... и самое главное − никакой радиации не было. До сих пор никто не знает, что произошло. Но Егор стал легендой. Просто, знаешь... опизденевшей... — Глаза мужчины мечтательно закатились: — А как он бухал...
— Мы договорились на экспресс-версию.
Бармен фыркнул и выставил вперёд шесть рюмок.
— Ладно, ладно. Короче, бар тут открыли уже после его славной смерти. Вот твоя чача.
Евпатий, едва уместив рюмки в ладонях, вернулся к Зазе и сел напротив него. Кивнув на Бармена и посетителей, он заговорчески пробормотал:
— Они что... трады? Я, конечно, вижу, что у них импланты, но их риторика... скажем так, наводит на мысли.
Заза от этого упоминания слегка встрепенулся, но быстро вернул самообладание.
— Э-э-э, сынок, не-е-е. Всё немного сложнее. Это, скорее, люди, которые знают толк в настоящем. В реальном. И не заговаривай о традах лишний раз. В этом городе не любят о них вспоминать.
— Да не извиняйся, сынок. Я сам не пойму, чего это народ так резко против выступает. Они, трады, в большинстве своём простыми активистами были, а этих послушай − едва не Гитлер...
— Не бери в голову. — Заза поднял со стола первую рюмку, взглядом предложив Евпатию сделать то же самое. — Ну чегой, выпьем! За счастье!
Заметно ссутулившись, Детектив молча кивнул, и они чокнулись. Порция чачи резво хлынула в рот. Горло обожгло горячей волной, которая по пути всё ослабевала, пока не превратилась в приятное тепло. Из этого тепла, как и всегда, поплёвывая пафосом, выпрыгнул внутренний голос.
— Счастье. В чём заключается счастье? Такой заезженный вопрос, чёрт возьми... заезженный, потому что вечный. Ты счастлив, Евпатий Джонсон?
Стараясь не обращать внимания на режущую душевную боль, поднявшуюся внутри от этого вопроса, юноша подумал:
"Счастлив. Я верен своей Идее, и потому счастлив."
Рассудок его зашатался от раскатистого смеха Детектива.
Голова заболела. Будто издалека донеслись до Евпатия певучие трели Зазы:
— Ох, хорошо-о-о! Вот знаешь, всегда интересно было, каков на вкус алкоголь в Адиграде. Мне почему-то кажется, что он там не так глубок, как здесь. Без души! Да и вообще − всё там наверняка без души! Пустое.
— Ага... — Щурясь от боли, буркнул Евпатий.
— Много вопросов к акселераторам этим, да... — Тут голос Зазы стал заметно грубее, приобрёл неожиданную стальную нотку: — Всё маются и маются люди с ними, мучаются... отвергают в себе высшее, святое, бо...
И закашлялся. Евпатию показалось, что старик таким образом сам себя осёк. Будто стараясь заполонить возникшую пустоту, Заза покосился на своего телохранителя, который уселся у барной стойки и медленно поглощал белого русского из мутного стеклянного стакана.
— Вот железки да, ещё куда ни шло. Вон, Витя, сторож мой − думаешь, просто так у него полморды в имплантатуре? Он раньше красавец был − девки ради него ажно из самого Адиграда выходили. А вот пошёл с друзьями зимой на какую-то заброшку в девятом аймаке, так, пошалопайствовать. Да только не успели они толком ничего сделать... снега много выпало на днях, а здание старое было, ну и перекрытие не выдержало. Полтонны бетона прямо на него упало. А когда достали друзья Витю, то увидели, что у него, по сути говоря, лица совсем не осталось. Врачи − слава Богу − нижнюю челюсть собрали по кускам, лоб шатко-валко скроили, а вот нос со скулами не смогли. Один глаз у него вообще из глотки вытащили, и приладили ведь на место! Остальное на железки заменили, иначе он ни дышать, ни говорить, ни есть не смог бы. Ясное дело, ничего плохого не было в том, чтобы это сделать.
— Да я... в целом, тоже не считаю, что в таких случаях допустимо просто обрекать человека на страдания. Решить проблему имплантированием − его выбор.
— Ну... это не выбор был... так, выборок. Только вот в случае с акселераторами у большинства выбора совсем не было...
Евпатий промолчал, не находя в себе сил на то, чтобы придумать ответ. Заза посмотрел на рюмку и, выдержав нескромных размеров паузу, вдруг тихо пробормотал:
— Сегодня моему сыну могло бы исполниться тридцать пять...
Помолчав пару мгновений, Заза как-то особенно таинственно приподнял брови и нарочито сухим, безжизненным голосом произнёс:
— ...Но он родился на следующий день. Не вижу, однако, ничего плохого в том, чтобы выпить за него пораньше.
В глазах старика на контрасте с совершенно серьёзным выражением лица замерцали насмешливые искорки. Евпатий вдруг почувствовал, как на душе стало легко − страшный морок, порождённый событиями последних дней, будто наконец сдал позиции. Даже головная боль отступила.
Выпили. Юноша закашлялся, силясь глотнуть немного воздуха, старик даже не поморщился. Тут из кармана Зазы донеслось приглушённое пищание − телефон так же, как и ранее, проверещал о новом сообщении. Грузин сразу же достал сенсорного доходягу и перенёс всё внимание на экран. Присвистнул.
— Э, ты смотри-ка... — Проворчал Заза, и обратился к бармену: — Эй, сынок! Выведи Тренды на экран. Я тебе отправил подборку.
Тот моментально отставил в сторону полусобранный коктейль и запустил устройство небольшим пультом. Затем подошёл к небольшому компьютеру, провода от которого шли напрямую к телевизору, и запустил какую-то программу. Экран зашелестел пиксельными волнами и выдал мигающее, пестрящее событиями изображение. Ничего не разобрать.
— Ща, секунду... замедлю. — Проронил бармен и вновь нажал пару кнопок.
Изображение стабилизировалось, показав одну и ту же сцену с постоянно меняющимися ракурсами. Снимали с глазных камер, и все снимали одно и то же − пустой дверной проём, ведущий в какой-то подвал. Рядом с ним валялась иссечённая и оплавившаяся толстая железная дверь. Слышны были доносящиеся из глубины подвала тяжёлые шаги. Источник их становился всё ближе, пока под свет уличных фонарей не вышла до боли знакомая фигура. Роман Орлов. Следом за ним вышел такой же высокий, но более сухощавый лысый мужик с яркими красными глазами, светящими из под глубоко врезанных в череп очков. Тут же их со всех сторон обступили галдящие блоггеры.
"Так вот что значит − быть в Тренде..." — Подумал Евпатий.
Один из этих блоггеров − кажется, Детектив даже где-то его видел − раскинул руки в стороны, заставив всех прочих немного отступить, и в свойственной блоггерам клоунской манере отрапортовал:
— Всем привет, это Пабло Голд! Сегодня я возьму интервью у человека из Трендов! Если вы уже забыли − это Роман Орлов, Сантехник, который так лихо размотал толпу бандитов в третьем аймаке сегодняшним утром! — Следом он обратился к Роману: — Вассап, Роман! Как дела?
Работяги молча прошли мимо Пабло и подняли с земли пострадавшую дверь. Тут же принялись её править и починять, стараясь не задеть толпящихся вокруг "инфлюенсеров". Лысый мужик достал из сумки здоровенный электрод и прижал его к одной из кошмарных прорезей. Из его правого глаза вырвался мощный луч какой-то плазмы − видно было, как прорезь медленно "залечивается", оставляя на своём месте шов, похожий на шрам. Пабло, сперва испуганно отшатнувшийся от этого представления, теперь вернулся на старое место и продолжил:
Не отвлекаясь от Дела, Сантехник ответил:
Блоггер осмотрел Сантехника с ног до головы, явно поражаясь количеству неприкрытого железа в его теле, и внезапно спросил:
— Так вы − Стальной Слесарь? Тот самый?
— Не знаю, о ком вы говорите. Я − Сантехник.
— Ну... вы один из тех сотрудников ЖКУ, которым всё надоело?
— Мне ничего не надоело. Я работал.
Лысый мужик прыснул, но промолчал. Пабло продолжал наседать:
— Как работа сантехника связана с вооружённым столкновением с бандитами?
Видно было, что Роман крепко задумался. Не прекращая ремонтные работы, он начал чеканно перечислять факты.
— В канализации произошёл инцидент. Эти бандиты были к нему причастны. В силу обстоятельств, ждать реакции органов правопорядка было некогда. В документе о правах и обязанностях сотрудников ЖКУ в случае угрозы жизни и собственности ЖКУ сотрудники имеют право на применение силы. Я применил силу и при отсутствии сотрудников полиции имел право на дознавание. Им я не воспользовался. Не получилось.
Ошарашенный блоггер с недоумением спросил:
— Кто, по-вашему, стоит за бандитами?
— Это бандиты выломали вашу дверь?
— Вы путаете временные рамки. — Роман совместно с лысым перенёс дверь к проёму, и с грохотом они установили её на место. — Её выломали после.
Пабло ненадолго замолчал − видно было, что он действительно запутался. Фатальная ошибка. Тут же из толпы выпрыгнул ещё один блоггер и выпалил:
— Здравствуйте, Роман! Я − Зэ Уан!
Всё звуковое пространство, заглушая ответ Романа, а следом и дальнейшие вопросы Зэ Уана, занял грохот ударов − лысый, хитро улыбнувшись, занялся петлями. Это продолжалось довольно долго, и небольшая пауза возникла лишь в момент, когда он перешёл ко второй петле.
— Может, вы всё таки Стальной Слесарь? — С надеждой спросил Зе Уан.
— Вы же понимаете, что вам тоже нужно имя? Ну, чтобы остаться в Тренде и всё такое?
И вновь удары. Когда и вторая щеколда оказалась установленной, а дверь прочно встала на своё место, Роман со своим спутником... просто двинулись прочь от бушующей толпы. Пабло Голд вновь выскочил вперёд и прокричал им вслед:
Роман оставил это предложение без какого-либо комментария. Вместе с лысым они сели в припаркованный неподалёку фургон и уехали. Пабло и Зе Уан переглянулись друг с другом и пожали плечами. Трансляция закончилась.
— Ты посмотри... уже на ногах стоит. — Заза ухмыльнулся и покосился на Евпатия: — Видишь, как оно легко с железом? Никто не видел, что случилось после погони, но зато поступала информация о том, что его забрали с автострады в плохом состоянии. Кто-то даже пытался понять, что там случилось... нашли только следы борьбы, искусственную кровь, обломки... гильзу от ЭМИ-пули.
Внутри Евпатия всё сжалось. Неимоверным усилием воли он подавил в себе смятение и сорвавшимся на мажор голосом спросил:
— Простите, если покажусь грубым... но вы-то какое отношение к Роману имеете?
— Интересуюсь жизнью города. Я, конечно, стар уже, но хочу знать, что происходит. Да вообще, тот Рома-то ко мне за сигаретами заходит иногда, а Бато, товарищ его, заказывает и покупает некоторые интересные вещи... навроде тех, что ты доставляешь. Мир тесен.
Бармен вновь включил свой рок-н-ролл, а трое мужиков принялись негромко обсуждать увиденное на экране. Заза поднял рюмку и продолжил:
— ...Мир действительно тесен. Давай выпьем за то, что эта теснота позволила нам составить знакомство!
От этих слов Детектив почувствовал странное, но приятное воодушевление.
Чокнулись. Вторая пошла легче. Глубоко вдохнув, Заза расслабленно откинулся на спинку стула и протянул:
— О-о-о-й... Да − така жись! Вот эти Пабло Голды, Зэ Уаны − смешные юнцы, но зато смотри, какие успешные. Суетятся чегой-то, бегают, болтают да скандалят... ну не бараны ли? Или, скорее, хомяки в колесе. Да, пожалуй, хомяки! На мой стариковский взгляд − пустое это.
Моментально позабыв об усталости, Детектив наклонился вперёд, жадно впитывая каждое слово старика. Заза говорил то, что он так хотел услышать хоть от кого-то, кроме как от голоса в голове! Бармен и его клиенты умолкли, поглядывая на старика, и далее лишь изредка кивали, соглашаясь с его словами.
— ...Но странны ли их действия? По моему, совсем таки не странны. Они просто приспособились к новому миру, как человек всегда делал и делать будет. Только оплошали они − забыли о том, что мира-то всё ещё два! Сидят, бедные, упиваются цифровыми удовольствиями, перед глазами у них мелькают без конца и края мигающие, подпрыгивающие, мельтешащие картинки, а по конвейерным лентам напрямик в черепную коробку несутся дешёвые эмоциональные лозунги!.. — Заза сейчас не был похож на прежнего себя, он распалился и будто выпрямился, а в голове его появился горячий кавказский дух. Он будто проповедовал. — Через силу кормят себя этой тягучей информационной жвачкой, а затем встают на колени и вопят в пустоту... корчатся в надуманных проблемах, обсуждают и пестуют слабость ментальной своей организации, и нет − они вряд ли уже станут другими! Вся мощь и сила разума человеческого оказалась пожрана разнообразнейшим поголовьем его же тараканов! Так и болтаются они там, несчастные... — Старик успокоился так же быстро, как разошёлся, и заключил вкрадчиво, глядя Детективу прямо в глаза: — А мы с тобой − мы всего-лишь аутсайдеры, не следующие правилам сообщества...
"Аутсайдеры, не следующие правилам сообщества!" − восхищённо повторил Евпатий про себя. В последний раз он слышал столь откликающиеся в его сердце вещи давным давно − ещё когда жил в Общине. Тут одолела его невыносимая жажда спирта. Он схватил третью рюмку и махом хлопнул её. Переживая спазм в горле, вдруг сдавленно прошипел:
— А... а ты ещё не узнал? Сынок, ты же Детектив!
— Все мои детективные способности были направлены на другие задачи.
Взгляд Зазы невинно погулял по окружающим его предметам, а затем он сложил руки в замок и проворчал:
— Ну... слушай, сынок... это нечестно!
— Тебе, понимаешь, нужно самому схватить правду... знаешь ли, сцапать... завоевать, во! — Заза развёл руки в стороны: — Иначе это не будет достижением!
— И чего я такого достигну, если узнаю, кто такой Цэнпо?
— К какому ещё испытанию? — Удивился Евпатий.
— Там видно будет. Когда будешь готов. А пока... давай-ка уже к моему предложению. Ты ведь совсем недолго работаешь на славную компанию из Сосняка... тебе, как Детективу, интересно было бы узнать о их делах поподробнее?
Третья рюмка, наконец, ударила в голову Евпатию. Тело блаженно расслабилось, а черепную коробку заполонил приятный туман.
— В общем, слушки гуляют по городу... говорят, мол, Монгол с ТОНИ спутался. А я, как надёжный и проверенный временем клиент Монгола, заинтересован в том, чтобы проверить, правда это или выдумка. А ты уж точно к нему ближе, чем я. Да ещё и Детектив!
Евпатий довольно улыбнулся от последних слов старика, а в голове закрутился мутный вопрос:
Там, внутри сознания, Детектив пулей выскочил из тени, пробив в тумане дыру.
— Торжествуй, Евпатий! Наше дело здесь сдвигается с мёртвой точки. То самое, изначальное расследование. Вспоминай. Мафия что-то сделала в канализации. Малой и Володя. Галсанов с ними заодно. Полиция контролируется мафией. Мафия заседает в Сосняке. Ей командует Монгол. Значит, командует и Галсановым. Дальше всё совсем очевидно. Галсанов убил Селезнёва, потому что тот копал под дела ТОНИ, и тогда-то Монгол отправил Галсанова на устранение. Но вся информация об исследованиях Селезнёва теперь у тебя. Тебе нужно только найти способ распространить эту информацию... понимаешь?
"Чёрт возьми, как много я всё-таки знаю... пора, наверное, сообщить Роману!"
— Ты идиот? Ты чуть его не захуярил. И вообще − он сам отверг нас... тебя. Нечего ему помогать. Он высокомерно решил, что сам разберётся − пускай разбирается. Нам ведь даже не нужно сдавать работу работодателю, ты забыл? Забыл? Так вспомни один факт, озвученный тобою пару дней назад − ты занимаешься этим по идейным соображениям.
Перед глазами поплыло. Евпатий скрестил руки и весь съёжился.
Заза, тем временем, продолжал:
— Помоги земляку, а земляк тебе ещё и денег приплатит. Вреда никому не принесёшь, это уж точно. Выведаешь что-то − и будем двигаться дальше. — Грузин вкрадчиво, сладко пропел: — Мо-о-ожет, даже узнаешь, кто такой Цэнпо... а?
Евпатий расправил плечи и хлопнул по столу, отринув все сомнения.
— Идёт! А теперь давай выпьем ещё!
Заза задорно, со стариковской хрипотцой выпалил:
Telegram-канал автора: https://t.me/getnekt