Революция: ч.1. Детский крестовый поход

Вчера мне позвонил человек из прошлой жизни. Он нашёл меня в Фейсбуке. Когда-то Вова работал у меня на приёмке в маленькой мастерской в Полтаве. Во время разговора он затронул тему нашего отъезда. Я поневоле вспомнил то, о чем старался не вспоминать.

Люди воспринимают окружающий мир по-разному. Если ты мыслишь, как большинство, вряд ли узнаешь, что окружает тех, кто мыслит иначе. Я хочу рассказать о тех событиях, что происходили со мной и моей семьей перед нашим возвращением домой, в Севастополь. Только о том, чему я лично был свидетелем и что происходило со мной лично. Никаких пересказов. Я постараюсь избежать оценочных суждений и лишних эмоций. За прошедшие годы чувства наконец-то затухли и не мешают мне спать.

Я давно говорил, что белорусы наши следующие «небратья», но мне никто не верил. Надеюсь, что, сменив прогнившую власть на что-то новое, они не ударятся в психоз и истерику, как их юго-восточные соседи. Хочется верить, что белорусы, как нация, умнее.

Мой рассказ не будет непрерывным. Я буду рассказывать отдельные эпизоды, из которых, надеюсь, сложится цельная картина. Точные даты происходящего тоже я вряд ли вспомню, да это и неважно. Многим в жизни помогла вызубренная в школе дата Куликовской битвы?

Начнём

В тот день нам позвонила наша подруга из Севастополя. Ее сын, крестник моей жены, ехал погостить к маме в Севастополь. Мне нужно было встретить его на Киевском вокзале и посадить на поезд до Симферополя. Моя мастерская находилась в здании Киевского рынка, в квартале от вокзала.

Они с его девушкой приезжали поездом Интерсити, тем самым «Хюндаем», которым так гордится «Укрзализныця»

По улице Зыгина шла толпа подростков, около ста человек, лица у всех были закрыты банданами или балаклавами. Несколько человек несли красно-чёрные флаги. У многих на шее висели бело-зелёные шарфы полтавского футбольного клуба «Ворскла». Во главе этой толпы шло трое взрослых крепких мужиков. По поведению и отдаваемым командам, похоже, военные, возможно, бывшие.

Надо сказать, что украинские футбольные фанаты «Ультрас» были нескончаемой кормовой базой для организаторов массовых беспорядков. Учитывая, что детям в той толпе было от 14 лет, этих взрослых «военных» надо было бы сажать по украинским же законам, но на революционеров законы не распространяются.
В стеклянных витринах Киевского рынка я видел озабоченные лица охранников. Двери были заперты, через ручки продеты швабры.

Всю дорогу на вокзал я шёл под топот множества ног за спиной. Полувоенные мужики закидывали кричалки и дети с восторгом их подхватывали.

«Одын за всих» -«Вси за одного».

«Разом нас багато» - «Нас не подолаты».

«Украина» - «Понад усе».

Скажу так, в безопасности я себя не чувствовал.

На вокзале я стоял на первой платформе в ожидании поезда. Дети растеклись по платформе. Их руководители бегали из конца в конец, сбивая их в группы по пять человек на каждую дверь вагона. Один из организаторов раздавал группам железнодорожные ключи.

Рядом со мной стояла одна такая группа. Пацаны подпрыгивали от возбуждения, делали растяжку. Глаза горели в ожидании потехи. Им точно было не больше 16 лет.

Я спросил: «Что происходит? Мне нужно встретить детей с этого поезда.» Один из них ответил: «Не бойся, дядя, детей и женщин трогать не будем.» Я смотрел на него и думал, что дети, которые должны приехать на этом поезде, старше этих пацанов лет на пять. Знаете, что чувствуешь в такой момент? Тоскливое ощущение надвигающейся катастрофы и понимание, что ты ничего изменить не можешь. Чувствовали когда-нибудь такое?

Никто ничего бы не сделал.

Полиция стояла на платформе, не обращая никакого внимания на происходящее. У украинской полиции хорошо развиты избирательное зрение и инстинкт самосохранения.

«Интерсити» задерживался. Тут по платформе промчался один из организаторов, крича, что поезд прибывает на второй путь. Я увидел как дети посыпались на пути прямо перед мордой подходящего «Интерсити». Я видел множество силуэтов, прыгающих на рельсы в свете фар истошно сигналящего поезда. Скажу честно, я испытал облегчение. Поезд Киев-Донецк прибыл чуть раньше моего поезда и я видел, как на его дверях гроздьями висят нападающие, как они вскрывают двери и потоком вливаются в вагоны. Все остальное заслонил прибывший поезд моего крестника.

Я забрал крестника и его девушку и мы рванули в зал ожидания. Я не знал что будет, когда бойня закончится и не хотел, чтобы мы оказались на пути у этой толпы, когда они пойдут обратно.

Начальник вокзала, которому я ремонтировал какую-то технику, обещал помочь с билетами на ближайший поезд. Пока я ждал оформления билетов, в его кабинет вбежала зареванная проводница. Она кричала «Шо ж воны роблять, воны ж поубываються, воны же зовсим диты». Периодически она порывалась выбежать, но начальник вокзала шипел на неё, чтобы не дергалась, пока все не закончится, и она опять садилась, пила воду из граненого стакана и тихо подвывала.

Оформление билетов заняло немало времени. Нападавшие ушли. Мы шли по пустой улице. Возле Киевского рынка охранник заклеивал куском полиэтилена разбитое стекло одной из дверей. Кто-то из подростков кинул камень, хотели открыть двери, «набрать хавчика», но подбежавшие организаторы запретили это делать.

На следующий день я посадил крестника с его девушкой в поезд Кременчуг-Симферополь. На вокзале ничто не напоминало о событиях прошедшей ночи. Полиция, как всегда, отважно гоняла бомжей.

Продолжение следует.