Революция, ч.8: как город за ночь сошел с ума

Я видел, как за одну ночь целый город сошел с ума. Я ехал на работу, и меня окружали перевозбужденные люди, обвешавшиеся желто-голубыми ленточками на подобие новогодней елки. За окном автобуса проносились машины с желто-голубыми и черно-красными флагами. Люди высовывались из окон и люков, размахивали флагами и орали. Брызги слюны и патриотизма летели во все стороны. Наклейки на машинах массово посылали «ПТН ПНХ» и вопили о сверхприбылях рекламных агентств.

Фото из открытых источников

В здании моей мастерской тоже был движ. Валера, мой бывший собрат по аренде, от которого я недавно съехал в отдельный кабинет, присел на своего любимого конька и вещал кому-то про недооценённую роль Бандеры в мировой истории. Он очень любил этого персонажа и от души им восхищался. А так как голос у него был как у Жанны Бадоевой «противный, но громкий» (это она сама так сказала), я слушал его речи с утра до вечера сквозь тонкие стены.

Через коридор от меня сидела главный редактор печатного органа ВО «Свобода». Как ее звали уже не помню. Дверь ее коридора постоянно хлопала, к ней забегали члены местного отделения, бубнили привычное «Слава Украине» и после ответа вываливали новости, потом бежали дальше.

Если вы думаете, что я преувеличиваю, вы ошибаетесь. Этот звуковой и визуальный шум во время революции окружает тебя постоянно, без промежутков и пауз. Разница чисто стилистическая. Во время первого Майдана превалировал оранжевый цвет и песня «Оранжевое небо» Ирмы Сохадзе. Ни в чем не повинная маленькая грузинская девочка, спевшая в 1965 году эту песню, до сих пор вызывает у меня рвотные позывы. Владелец сервиса, в котором я тогда работал, ставил эту песню на репите с утра до вечера.

Второй майдан был желто-синим и черно-красным. Я попытался вспомнить, какая музыка тогда звучала и не смог.

Люди стали забывать слово «здравствуйте». За редкими исключениями первой фразой входящего было «Слава Украине». Это был своеобразный маркер, свидетельствующий о приверженности идеям Евромайдана. Я уже писал про комплекс неполноценности центральных и восточных украинцев по отношению к западным тут. Во время Майдана полтавчане постоянно били себя пятками в грудь, пытаясь доказать, что они ещё большие националисты, чем западенцы. Это вело к отвратительным перекосам, и не только в Полтаве.

От своего знакомого из Луцка, русского парня, руководившего там авторизованным сервисным центром, я знаю, что никакой агрессии по отношении к нему лично в Луцке не было, да и вообще там было довольно спокойно, без той истерии, которая охватила Полтаву. Видимо им не надо было кому-то что-то доказывать.

Я не мог себя заставить отвечать, как надо. Начало беседы обычно выглядело так:

«Слава Украине»

«Здравствуйте, что у вас случилось?»

Я ловил на себе недоуменные взгляды. Во время революции революционеру кажется, что все вокруг разделяют его воззрения. Особенно, во время такой безопасной революции, как в Полтаве. Людей, думающих иначе, почти не было.

Пытаться что-то объяснить, доказать своё право на другое мнение глупо. Любой, не согласный с идеями Евромайдана автоматически становился врагом украинского государства, и, самое страшное, препятствием на пути к европейским пенсиям и безвизу. Можете себе представить, как от этого подгорало у патриотов. Именно этим объясняется звериная жестокость, которую проявляли обычные люди, твои соседи по лестничной клетке, ко всем, кто не был с ними на одной волне.

Эта же уверенность, что только какие-то идиоты, не поддерживающие майдан, мешают Украине войти в Евросоюз породила повальное доносительство, «гражданские задержания», мусорные люстрации, сайт миротворец. Про доносы я напишу отдельно, там есть о чем рассказать.

После того, как по доносу взяли моего друга, я все ждал, кто первым напишет на меня донос: мой бывший сосед по офису Валера или сидящая напротив главная редакторка газеты ВО Свобода. Я вспомнил, ее фамилия была Стельмах. Я даже нашёл ее на Фейсбуке только что. Вспомнил...

Как-то раз один клиент так обрадовался, что я вытащил телефонную книгу из мёртвой нокии, что решил развлечь меня рассказом. Он занимается удобрениями и часто ездит в Белгород в командировки. И вот едет он к границе Харьковской и Белгородской областей и проезжает перед Российской границей блокпост из трёх бойцов и врытого в землю БТР. А по дороге в Белгород, на российской территории, видит армаду современных танков, нацеленных на территорию Украины. Возвращаясь обратно, он подъезжает к украинским бойцам и говорит:

«Там сейчас огромная армада танков вот-вот нападет на Украину, и когда они попрут через границу, перед ними будете вы. Хлопцы, не стреляйте, уходите, вы погибнете героями, а за вами наши села, там же мирные жители!»

Вещает мне он это с пафосом, глаза горят, стою и не верю, что этот бред можно так вдохновенно нести в мои уши. Не смог удержаться:

«Да, всех мирных жителей, женщин, детей, сгонят в церковь и сожгут. Что вы несёте?»

Глаза его из вышних далей вернулись, сфокусировались на мне. В них отразилось недоумение. Как, кто-то так не думает??? Он скомканнно попрощался и ушёл. Я сел себя проклинать за то, что не умею держать язык за зубами.

Думаю, кто-то защитил диссертацию по масштабированию методов нейро-лингвистического программирования на целые страны. Я своими глазами видел массовое помешательство, охватившее народ за одну ночь. Я своим организмом ощущал удушье от любых передач на телевидении. Наверное, я слишком близко к сердцу все воспринимал.

В тот период мы смотрели тухлый и несмешной сериал "Воронины", потому что это была единственная передача на украинском телевидениии на русском языке не про "террорыстив-сепаратыстив". Хотя мало кто в Полтаве знает украинский язык лучше чем я, я до сих пор чувствую нехватку воздуха, когда его слышу. И спустя 6 лет я не смотрю телевизор и пытаюсь не читать и не слушать новости.

Я заметил, что по мере того, как я пишу эти посты про революцию, меня начинает отпускать. Давно надо было это сделать.

Продолжение следует.