Физика без лирики

"Знаешь, мне, как филологу, всегда казалось, что все эти заводы принадлежат одному простому молдавскому парню, Славе ТрУду. Такой советский миллиардер. И на всех своих предприятиях он ставит свое имя"

Никаким филологом она не была, как и не была музыкантом или педагогом, когда говорила:

"Мой слух профессионального музыканта оскорбляет ее колоратурное сопрано" (про визгливую соседку)

или

"Я, как педагог, обычно не одобряю телесных наказаний, но ты очень, очень сильно провинился..." (а это мне)

С ней не соскучишься.

Нас познакомили друзья.

Рустик с его девушкой Русей жили на чердаке дома его сильно пьющих родителей. По прогибающейся старой лестнице в прокуренной прихожей под звуки перебранки с кухни через откидывающийся люк вел путь к нашей территории свободы. Две комнатки с ветхими занавесками, пропахшие табачным дымом, жареной картошкой и гниющим деревом. Но самое главное: сюда никому кроме нас хода не было.

Как-то мы смотрели телик, валяясь втроём на продавленной кровати, когда Руся сунула мне под нос фотографию незнакомой девушки:

"Смотри. Как она тебе? Нравится?"

Смешливые серые глаза, чуть вздернутый носик, чуть обозначенная улыбка. Встречал я таких, но не близко. В себе уверенные, снисходительно-насмешливые. От меня-то что требуется?

"Нравится. И что?"

"Это моя подруга, хочет с тобой познакомиться"

Я недоверчиво посмотрел на Русю. Я малолетка, да и девушка с фото совсем не совпадает с образом русиной подружки.

"Шутишь? Она взрослая, я ей зачем?"

"Значит зачем-то надо. Ты ж не думаешь, что я ее фото всегда с собой ношу"

На следующий день я стоял на троллейбусной остановке Руднева. Из подъехавшего троллейбуса вышла она. Красивая, взрослая, похожая на дореволюционную барышню. На меховом пирожке блестел редкий для Севастополя снег. И эта дурацкая шапка ей очень шла, завершала ее цельный образ благородной девицы из прошлого века. Она увидела меня, улыбнулась, и в ее улыбке не было насмешки.

Я совсем потерялся, не знал, как себя вести. У меня были девушки до нее, но всё было не так. И они были не такими. Я нёс какую-то несуразную чушь, за которую стыдно становилось сразу, а не потом, а она смеялась, втыкала в меня шпильки, но мне было не больно и не обидно.

Так начались самые долгие отношения моей юности, чуть не отправившие меня в ПНД.

Долгих разговоров не было, внезапно наступившая зима посыпáла снегом, ветер задувал под лёгкую куртку. Я отчаянно старался не стучать зубами. Моя новая, ещё не моя, незнакомая, с смешными искрами в глазах и неясными ожиданиями, вела меня, как бычка на привязи к дому Рустика и Руси. Утром, опустошенный, гордый и счастливый я украдкой рассматривал ее стройный силуэт на фоне окна и думал:

"Эх, если бы пацаны в школе увидели, какая у меня девушка!"

Подростки тщеславны, вы не знали?

Начался наш долгий роман, в котором было много физики и мало лирики. Ее не интересовали кафе и рестораны. Меня, безденежного, это радовало. Мы встречались в каких-то квартирах, на дачах, в общагах, бродили по паркам в поисках безлюдных мест, выбирали укромные малодоступные пляжи среди скал. Наверное, это самый волнующий квест в мире: найти где, когда негде. Мы неизменно в нем побеждали, постепенно снижая планку допустимого.

Вскоре мое желание похвастаться своими такими взрослыми отношениями сбылось. Но не так, как я хотел. Где-то в городе нас спалила моя озабоченная классная руководительница, записала в блокнотик и вызвала родителей в школу. Мама, не дослушав, бросила Анне Андреевне:

"Я в личную жизнь своего сына не лезу, и вам не советую",

развернулась и ушла, мгновенно попав в категорию злейших врагов классрука. Я бы ни капли не удивился, окажись в её блокноте и такая страница.

Дома мама была не столь лояльна. Больше всего ее озаботило то, что со слов классной моя девушка была старше. В то время мне было 16, а ей 20, и разница в возрасте была хорошо видна. Разразился жуткий скандал, закончившийся тем, что я хлопнул дверью.

С этого момента началась нескончаемая война. Дома меня неизменно встречали или ледяное молчание, или жаркие скандалы, или сочащиеся ядом ремарки то о моей внешности, то о внешности моей девушки. Я старался реже появляться дома, приходил поздно, уходил рано. Оказалось, даже бесконечные юношеские энергетические ресурсы при постоянном прессинге истощаются.

Наши отношения тоже свернули куда-то не туда. Постепенно чувство новизны отношений исчезло, а более сильных чувств не возникло.

Самый глупый вопрос в этом мире - это:

"Ты меня любишь?"

Если твой партнёр сам не сказал этих слов, скорей всего получишь ложь в ответ. Она меня спросила. Я солгал. Потом ещё раз. Вскоре лгать приходилось ежедневно.

Она нарисовала наши отношения такими, какими они не были. И меня таким, каким я не хотел быть. А потом со всей страстью приступила к растягиванию имеющегося до желаемого. Радости оставалось все меньше, неоправдавшихся ожиданий всё больше. А за окном светило солнце, пели птички, пацаны играли в футбол и мне все сильнее хотелось наружу.

Наша большая беда в том что мы часто оказываемся не теми для не тех, сжигаем самое ценное, что есть в мире, время в топке пустых ритуалов и ложных побуждений. Особенно горько становится, когда встречаешь её, ту самую, единственную, идеально совпадающую со всеми твоими бугорками и впадинами, заморочками и выбрыками и думаешь: "Почему я не встретил её раньше?"

В отношениях нет виноватых, есть несовпавшие. Мне больше не нужна была её физика. А ей захотелось лирики. Мы начали имитировать светскую жизнь. Ходили к её снисходительным друзьям, вели беседы, изображали близость. Потом каким-то странным финтом с лёгким привкусом фальши она познакомила меня со своей мамой и младшей сестрой. Я этого совсем не хотел. И услышанный обрывок разговора, мамино

"У него глаза ещё не испорченные, зачем ты это делаешь?"

и её твердое

"Я так хочу",

лязгнувшее замком камеры.

Что мне мешало закончить эти отношения? Да ничего. Кроме неумения заканчивать. Кроме убеждения, что мои желания ничего не значат. Кроме физической невозможности сделать ей больно.

Поэтому я делал вид, что мне хорошо. Она делала вид, что не замечает моего притворства.

В тот момент, когда я решился разорвать эти тягучие отношения, мама вышла на следующий уровень. Дома меня ждал грандиозный скандал, во время которого она вывалила на меня все мои бережно отобранные, раздутые и ярко раскрашенные изъяны и недостатки, провела генетические параллели с "моим папашей". Было сказано ещё многое, дослушивать я не стал. Во мне взыграло ретивое, и назло маме я растянул эти отношения ещё на полгода, испытывая мазохистское наслаждение от маминого бешенства. Подростки бывают очень жестоки.

Вторая сторона конфликта, никогда не встречавшаяся с первой, в это время пыталась расковырять мою скорлупу и вызвать какие-нибудь чувства. Например ревность. В очередной общаге очередной её знакомой, я начал одеваться ехать домой, но она не дала. В комнату забежала ее подруга с каким-то типом, больше всего похожим на пьяного мачо из клипа Земфиры. На столе появилось вино и какая-то закуска.

Я вытерпел полчаса и сказал, что нам пора. Я встал, она сидела. Пьяный мачо махал руками. Он хотел, чтобы я ушел, а она осталась. Правильно, пусть идёт, малыш, к своей мамочке, а мы хорошо проведем время, мы останемся. Подруга в этих раскладах не участвовала и быстро утекла из комнаты.

Я смотрел в его потасканное рыло в обрамлении длинных слипшихся черных волос, а она смотрела на меня затаив дыхание, с надеждой и желанием. Как же они оба были мне в тот момент отвратительны! Так и не разгоревшаяся ярость выжгла кислород и затухла. Внутри было пусто и ровно.

"Делайте, что хотите"

бросил я и ушел к своему очередному ежевечернему скандалу. Я запредельно устал, ни жизненной энергии, ни желания во мне не осталось ни капли. Дома я тупо смотрел в пустоту и мамины слова скатывались маслом по моей тефлоновой коже, больше не проникая внутрь.

Через день я слушал упрёки в телефонной трубке. Очень быстро она поняла, что что-то не так. Раскаяния я не демонстрировал. Я ничего не демонстрировал. Просто молчал.

"Я уехала сразу за тобой, я не осталась на ночь!"

Слабо. Глупо. Зачем? Более несуразного ответа придумать было нельзя. Я сказал:

"Молодец"

и повесил трубку.

После недели нежизни я сидел в психоневрологическом диспансере перед завтоделением, усталой, враз постаревшей мамой моего самовольно ушедшего одноклассника и морочил ей голову своими ерундовыми проблемами. В моей биографии не осталось записей. Я ходил на процедуры, постепенно восстанавливая свой интерес к жизни и наслаждаясь наступившим покоем.

Лет пятнадцать спустя мы случайно встретились. Она жила там же, пригласила меня домой. Мы пили чай, чуть смущённо улыбаясь. Я смотрел на нее и был искренне рад тому, что она вышла замуж, родила дочь, выглядела спокойной и счастливой. Мы оба хорошие. Просто друг другу не те, вот и всё

Все новые публикации на телеграм-канале "Мельник"