Странная девочка Инна

Есть люди, которым в реальной жизни не живется, расскажу про мою одноклассницу Инну, хрупкий цветочек, не знающий ради чего жить.

Фанатка

У людей целостных не бывает странностей. Им не до того, они живут. Другое дело, когда один из важных компонентов в дефиците. И почему-то чаще всего этот компонент любовь. Все кого недолюбили в детстве становятся невротиками с навязчивыми состояниями, вопрос только в степени.

Девочка Инна была странной. Она постоянно генерила звуковой и визуальный шум, находилась в перевозбужденном предистеричном состоянии. На кончике ее языка был список ее увлечений в превосходной форме, который она вываливала в ближайшие свободные уши.

Она не могла слушать музыку, в ее пограничном состоянии она могла быть только фанаткой. Не она одна, но и тут особенная.

Вася исписывал "Алисой" все плоские поверхности, Юля все уроки и перемены заливала слезами фотокарточку Юры Шатунова, Серега обвешивал школьный пиджачок металлическими предметами, но таких было много, а Инна одна, единственная в школе фанатка Аллы Пугачовой, Пола Маккартни, Марины Цветаевой и Анны Ахматовой.

Видели бы вы, как она умирала с сероглазым королем, как улетала, пританцовывая, с птицами через полночь и солнце в зените, с какой страстью обнимала она конверт с винилом Пола, всегда так, с придыханием и с большой буквы, даже вслух.

Студентка театрального

По каким-то школьным делам я поехал к ней домой. Есть в Севастополе такой район Инкерман, бывший город Белокаменск, один из депрессивных спитых районов в самом дальнем конце самой глубокой бухты. Жила Инна в двухэтажном домике послевоенной постройки на 4 семьи. Такие дома у нас строили пленные немцы, кармически справедливо восстанавливая разрушенное.

Дом был довольно запущенный, стоял под скалой из песчаника посреди заросшего двора и ржавых остовов техники.

В крашеной зелёной краской кухне мама Инны, полноватая, ярко накрашенная женщина, закатывая глаза и порхая пухлыми ладонями, записывала меня в женихи. Она пылала дружелюбием и цепко следила за производимым впечатлением. Я впечатлялся и молился про себя, чтобы Инна поскорее пришла из магазина. Забытое чувство паники в тесных объятиях взрослых женщин.

Вся история этой семьи, вся причина инниной экзальтации, предстала у меня перед глазами в кристальной ясности.

Соблазнительница

Роковая вечеринка на 8 марта, из-за которой меня чуть не исключили из школы и лишили медалей, была в разгаре. Инна утащила меня на третий этаж поговорить. Не знаю по какому фильму была отрепетирована эта сцена, но вдруг она толкнула меня в стену, с размаху припечатала всем телом, суетливо заерзала руками, губами, коленями.

Видимо это должно было вызвать у меня желание. А я не хотел, не смотря на гуляющее в крови шампанское и на жаркое дыхание в районе моей шеи. Я чувствовал опасность.

Она была для меня тоскливо странной девочкой, вечно изыскивающей, а скорее придумывающей, причины жить. Хрупкая, как сгоревшее письмо - положишь на стол и уже не прочитаешь, рассыпется в труху, разлетится сквозняком. Брать это письмо в руки я не хотел. Не знаю, как вывернулся, насколько обидел, но поступить по-другому было нельзя.

Сектантка

После школы прошло пять лет. После финального скандала с первой женой я зализывал раны в городе детства. В катере "Северная-Графская пристань" ко мне подсела Инна, одетая девицей-бестужевкой. Глаза сияли как у Веры Засулич перед присяжными. С соответствующими страстью и убеждением она принялась открывать мое сердце Иисусу. Аккуратно отпихивая от себя Инну со "Сторожевой башней" на перевес я думал, пробираясь к выходу:

"Ну кто ещё, как не она?"

Украинская патриотка

В 2008 году меня оперировали в Балаклаве. Я лежал в палате и вполглаза втыкал в телевизор. На единственном доступном нам канале ВМСУ "Бриз", после передранного на украинский гимна Севастополя, появилась площадь Нахимова. Под татарским профилем бронзового русского адмирала переминалась с ноги на ногу жиденькая стайка людей с украинскими флагами и транспарантами на державной мови. Оператор старательно снимал снизу вверх, чтобы не было видно пустой площади за их спинами.

На переднем плане, приседая и ломая руки, сияла моя увлеченная одноклассница в полупрозрачном платье, шляпке, шарфе, все желтого и голубого цвета. Она со страстью и придыханием, с неистребимым "сивастопальским" говором, кричала на камеру, как мы все (севастопольцы) любим нашу неньку-Украину.

Я не знаю, что с ней сейчас. Вполне возможно, обвешавшись георгиевскими лентами, кричит "Россия, вперёд!". А может пишет страстные письма Грете Тунберг. Или машет транспарантом на митинге в поддержку Фургала. Пустоту в жизни надо чем-то заполнять.

Я вспоминаю ее удушливую актрису-мать. Интересно, она довольна результатом?

Все новые публикации на телеграм-канале "Мельник"