Tales from the Pizzaplex — LALLY'S GAME. Эпилог первый.

Гил хмыкнул, изо всех сил пытаясь высвободить потрепанный металлический эндоскелет из-под края покоробленной деревянной сцены. Пот, пропитавший его волосы и лоб, капал с левой брови в глаз. Соленая жидкость жгла. Гил выругался, отпустил лодыжку эндоскелета и вытер глаза.
    — Мы никогда не выберемся отсюда. — возмутился Гил. Он выпрямился и повернулся, чтобы осмотреть грязные руины старой пиццерии, ремонтировать которую ему и его коллегам было поручено.
    Гил не знал, сколько лет этому месту, но оно определенно знавало лучшие дни. Он был грязен и завален мусором и металлоломом, большая часть которого состояла из выброшенных аниматронных эндоскелетов — частей роботов из тяжелого металла, которые с трудом поднимались и транспортировались. Гил устал таскать вещи.
    Гил потянулся за бутылкой с водой, которую оставил на краю сцены. Он сделал глоток и посмотрел на кажущуюся бесконечной работу, которая его ждала впереди. Повсюду были свалены роботизированные эндоскелеты — стальные каркасы, отдаленно напоминающие человеческие скелеты, на которых построены все аниматроники "Фазбер Интерпрайзес" (досл. предприятия Фазбер). Место выглядело как последствия роботизированного Армагеддона. Мало того, что старая пиццерия была заполнена брошенными металлическими каркасами, она также была заполнена сломанными столами и стульями, табуретами с красными виниловыми крышками, штабелями деревянных балок и цементных блоков, а также грудами бетона и металлического щебня. Как ни странно, среди крупного мусора были разбросаны ярко-синие, зеленые и красные тарелки и чашки, а также скатерти в пурпурную полоску.
    Эта часть пиццерии была главным обеденным залом — большим помещением с красными стенами, над которым возвышалась прямоугольная сцена. Хотя электрические системы пиццерии были в основном отключены, а Гил и его товарищи по команде должны были установить рабочее освещение по всему помещению, сценическое освещение — по неизвестным причинам — всегда ярко светило. Ряд круглых пронзительных огней тянулся вдоль передней части сцены, а также окружал меньшую полукруглую сцену рядом с большой. По обеим сторонам большой сцены еще больше прожекторов светило из рядов старых динамиков, которые стояли безмолвно, их черные поверхности были затемнены бог знает сколько лет грязи.
    Как только Гил поставил свою бутылку с водой и приготовился наклониться над застрявшим эндоскелетом, Дэнни, нетерпеливый двадцатилетний бобр, который сводил Гила с ума своей постоянной веселой болтовней и «разве это не весело?» Дэнни выполз из-под сцены. Дэнни принес с собой облако пыли. Гил сморщил нос от зловонного запаха, доносившегося из-под потрескавшегося фронтального плинтуса сцены.
    Дэнни извивался на линолеуме в черно-белую клетку и ускакал прочь от сцены. Он держал конец веревки, привязанной к другому эндоскелету, и тащил за собой сломанную роботизированную раму. Он легко выскользнул, не зацепившись ни за что, вроде того, с которым имел дело Гил.
    — Это последний из-под сцены. — сказал Дэнни... — Там так здорово!
    — Здорово? — Гил скривил губу. — Только если любишь грязь и паутину. — Он фыркнул и махнул рукой, указывая на всю комнату, в которой они находились. — В этом месте нет ничего крутого.
    Дэнни вскочил на ноги. Он отряхнул идеально помятые брюки цвета хаки и столь же идеально выглаженную джинсовую рубашку.
    Кто гладил джинсовую рубашку? — удивился Гил. Дэнни выглядел и вел себя как маменькин сынок; его аккуратно причесанные светлые волосы и слишком милое лицо сочетались с его веселым видом, его рассказами о любимой матери и его одержимостью соблюдением правил. Хотя Гил был всего на несколько лет старше Дэнни, Гил думал о Дэнни как о ребенке.
    Гил был полной противоположностью Дэнни. Поскольку он никогда не носил ничего, кроме джинсов и футболок, Гил ни разу не гладил вещи за свои двадцать четыре года на планете. Он даже не любил свою маму и избегал правил, как чумы. Гила тоже никогда нельзя было назвать милым — ему нравилось думать о себе как о суровом...

Гил был одним из тех парней, которых женщины якобы ненавидели, но втайне хотели: они не могли устоять перед его лохматыми каштановыми волосами, небритым лицом и задумчивыми темно-карими глазами.
Гил покачал головой. Эта работа не будет закончена достаточно быстро, чтобы его устроить. И не только из-за работы с такими парнями, как Дэнни.
    — Здесь слишком много работы для нас четверых, — сказал Гил. Он посмотрел через комнату на двух других мужчин из ремонтной бригады; Оуэн и Карло работали вместе, чтобы добавить еще один эндоскелет к растущей стопке рядом с единственным выходом из старой пиццерии. Все остальные двери и окна в доме были завалены тяжелыми бревнами и цементными блоками.
    — Мы ни за что не успеем сделать все к сроку, который нам дали, — продолжил Гил. — Скафандры понятия не имеют, как трудно сломать эти штуки. — Гил указал на эндоскелет, который Дэнни таскал по полу. — Если бы вы перестали так много жаловаться, работа пошла бы намного быстрее, — сказал Дэнни.
    Гил одарил Дэнни грязным взглядом, но Дэнни проигнорировал его.
    Дэнни продолжал говорить. — Эти эндоскелеты очаровательны, — сказал он. — И мы хорошо тренируемся. Это все равно, что нам платят за тренировки. — Он напряг впечатляющий бицепс и ухмыльнулся. — Кроме того, я думаю, это здорово, что мы собираемся отремонтировать это место, вернув его в то состояние, в котором оно было в период своего расцвета. Я слышал, что они думают не только о том, чтобы привести его в порядок и сохранить, но, возможно, даже увековечить его, например, превратить в музей или что-то в этом роде. Я думаю, это здорово, что они строят новый пицца—плекс над этим старым местом. Это большая честь быть частью такого проекта.
    Гил закатил глаза и повернулся спиной к Дэнни. — Я выйду на улицу подышать свежим воздухом, — сказал Гил.
    — Но ты только что взял перерыв минут пятнадцать назад, — сказал Дэнни.
    — Да, хорошо. Я беру еще один. Смирись с этим. — Гил направился к единственному выходу из старой пиццерии.

Наблюдая за ливнем, настолько сильным, что он казался серой занавеской, а не отдельными каплями воды, Тео прижался к своему коллеге и другу Брайсу, высокому худощавому парню, который был намного сильнее, чем выглядел. Они оба пытались укрыться под металлическими строительными лесами, что не позволяло им оставаться сухими. Дождь забрызгал тяжелые рабочие ботинки Тео, когда он хмуро посмотрел на большой грузовик, который пятился к нему с пронзительным хип-хип-бип, который прорезал треск и барабанные звуки дождя. Тео кашлянул и отвернулся от вонючего выхлопа грузовика. Брайс закрыл нос и покачал головой.
    — Что с доставкой? — спросил Брайс. — Мы еще ничего не приложили.
   Тео пожал плечами. Он и Брайс были частью строительной бригады, работавшей над Мега-пицца-плексом Фредди Фазбера в течение нескольких недель — достаточно долго, чтобы Тео понял, что задавать вопросы никогда не было хорошей идеей. Тео считал, что многое из того, что происходило в «пицца—плексе», было странным — например, строительство современного развлекательного комплекса на руинах старой пиццерии. Но Тео это не волновало. Зарплата была велика, и работа была долгой. Даже по прошествии всего этого времени пицца—плекс все еще находился в стадии становления: в настоящее время он выглядел как гигантская металлическая клетка в форме купола. Тео, его команда и все остальные рабочие как раз заканчивали установку арматуры и бетона, из которых должна была состоять скелетная конструкция здания.
    Грузовик остановился, и из кабины выскочил крупный кудрявый парень. Спрятав блокнот под легкой курткой, промокшей за секунды от дождя, мужчина побежал к Тео и Брайсу. Тео отступил назад, освобождая место мужчине, от которого пахло потом и мятой. Мужчина, лопнув жевательную резинку, которую он энергично жевал, кивнул в знак благодарности и отряхнулся, как собака. Тео и Брайс оба были опрысканы.
    Тео указал на планшет мужчины. — Нужно ли подписывать?

Мужчина кивнул и протянул планшет Тео. Порыв ветра сдул дождь под леса, и бумага в блокноте затрепетала. Тео быстро просмотрел мокрую страницу. 
Он поднял бровь. Современные аниматроники? Брайс был прав. Было странно получать их сейчас, когда здание было не более чем открытой структурой. Но Тео сказал, что его команда должна была получить и разгрузить этот груз. Итак, он подписал заказ на доставку.
    — Спасибо, — сказал большой мужчина. Он лопнул жвачку, повернулся и побежал к кабине грузовика. Он бросил блокнот внутрь и побежал к задней части грузовика. Мужчина щелкнул большой металлической защелкой: раздался металлический щелчок. Затем он распахнул дверь, которая распахнулась с серией скрипов и стуков.
    Мужчина шагнул назад под леса. Вместе он, Тео и Брайс заглянули в кузов грузовика.
    Брайс задохнулся.
    — Угу, — сказал мужчина. Он перестал жевать жвачку.
    Тео нахмурился. — В заказе на доставку было сказано: «новая современная аниматроника», — указал он. — Так что же случилось с тем?
    Мужчина покачал головой. Он шагнул вперед и запрыгнул в кузов грузовика. Тео переглянулся с Брайсом и последовал за мужчиной. Брайс остался на месте.
    Внутри грузовика было темно и пахло опилками и моторным маслом. Дождь, стучащий по металлической крыше грузовика, усиливался в маленьком пространстве; это звучало так, как будто несколько человек стучали молотками по крыше грузовика.
    Тео и водитель грузовика изучали коллекцию дружелюбно выглядящих аниматроников. Взгляд Тео переходил с одного робота на другого. Все они сияли в совершенно новом совершенстве... все они, кроме одного. Этот аниматроник был каким угодно, только не ярким, блестящим и дружелюбным. — Что могло сделать это? — спросил Тео.
    Водитель грузовика покачал головой и нервно переминался с ноги на ногу. — Понятия не имею.
    Тео покачал головой. — Ну, им понадобится еще один гитарист.

Как только задняя часть грузовика открылась, Гил покинул укрытие цементной полустены, где он любил отдыхать. Стена находилась в нескольких футах от внешнего каркаса пицца—плекса, и никто из строителей не возражал против того, чтобы он болтался там.
    Однако теперь Гил подошел к высокому худощавому парню, ожидавшему под строительными лесами. Парень сначала не заметил Гила. Он смотрел на водителя большого грузовика и другого парня, широкоплечего мужчину лет тридцати с залысинами. На самом деле высокий парень смотрел дальше водителя и преждевременно лысеющего мужчины. Он смотрел на раздетого робота.
    Гил тоже посмотрел на робота. Ухмыляясь, он бросился сквозь дождь и запрыгнул в кузов грузовика. Люди в грузовике повернулись, чтобы посмотреть на него.
    — Привет. — Гил протянул руку к парню с слишком большим лбом. — Гил.
    — Тео. — Тео пожал руку Гила, но нахмурился, явно недоумевая, что Гил там делает.
    — Я — часть команды «Рено», — объяснил Гил. Он указал на голый эндоскелет. — Я возьму тот.
    Тео поднял голову.
    Гил не дал Тео возможности задать вопрос. Гил шагнул к семифутовому (около 2,13 метров) металлическому скелету. Он схватил его за руку. — Очевидно, что это не будет использоваться для того, для чего они предназначены. — Он указал на новую неповрежденную аниматронику. — Но он выглядит сильным и крепким. Я думаю, что смогу перепрофилировать его и использовать, чтобы сломать и сложить в кучу все тяжелые, сломанные эндоскелеты, которые мы пытаемся убрать из старой пиццерии.
    — Я не думаю… — начал Тео.
    Гил толкнул Тео, заставив его отступить. Тео нахмурился, но не остановил Гила, когда он наклонил голый эндоскелет вперед и начал тащить его по алюминиевому кузову грузовика. Скрип металла о металл боролся с непрекращающимся стуком дождя.
     Гил убедился, что эндоскелет задел Тео, и поморщился, когда Тео отпрыгнул еще дальше. Гил знал, что его шести футов двух дюймов роста (188 сантиметров) и его лица «просто попробуй меня» будет достаточно, чтобы запугать Тео и заставить его замолчать. Однако на всякий случай он бросил вызов Тео.
     Тео поднял обе руки в знак капитуляции. — Держи, — сказал Тео.

Гил выпрыгнул под дождь и вытащил свой приз из грузовика.

К тому времени, как Гил сумел затащить эндоскелет в старую пиццерию, он тяжело дышал и вспотел. Но ему было все равно. Эта вещь должна была сделать жизнь Гила намного, намного проще.
    Гил положил робота у одной из боковых стен столовой пиццерии. Он выпрямился и вытер лицо тыльной стороной ладони.
    — Какого черта ты делаешь? — Карло встал рядом с Гилом и хмуро посмотрел на робота с голыми костями. Он тоже вытер лицо; его темная кожа блестела от пота, а на татуировке в виде дубового листа на предплечье выступили капельки влаги. — Мы должны вытаскивать их, а не вводить.
    Гил посмотрел на Карло и хлопнул невысокого, но крепкого парня по спине. — Оно собирается сделать именно это.
    Карло в замешательстве нахмурился. Гил рассмеялся. Он посмотрел на раздетого аниматроника. — Оставайся здесь, — сказал он роботу. — Я скоро вернусь.
    Гил проигнорировал сбитый с толку и раздраженный взгляд Карло и зашагал через комнату к тому, что раньше было аркадной частью пиццерии. В узких проходах между темными и сломанными игровыми автоматами Гил и его коллеги днем ​​оставляли свои личные вещи. Рабочая зона старой пиццерии была слишком завалена мусором, чтобы ее можно было использовать, а временные трейлеры, установленные за пределами строительной зоны пицца—плекса, предназначались для строителей, а не для ремонтников. Конечно. К экипажу «Рено» относились как к гражданам второго сорта... но не надолго. Гил собирался это изменить. Гил нашел свой рюкзак рядом с блестящей красной корзиной для обеда Дэнни (Дэнни был таким маленьким мальчиком), быстро залез в него и вытащил свой ноутбук. Наконец, Гил собирался показать скафандрам, что они были неправы, засунув его в эту бригаду, выполняя черновую работу.
    Когда Гил подал заявление о приеме на работу в пицца—плекс, он думал, что его выберут в техническую команду. У него не было реального опыта работы программистом, но он постоянно возился с программами и робототехникой дома. Он сказал скафандрам, каким активом он будет, но они ему не поверили. И он оказался в этой дыре, волоча за собой старых мертвых роботов.
    Но не больше.
    Гил поспешил обратно к распростертому эндоскелету. Карло ушел. Теперь он и Оуэн изо всех сил пытались сломать один из эндоскелетов, сложенных у сцены. Круглое, как шар для боулинга, лицо Оуэна покраснело от напряжения.
    — Сосунки, — пробормотал Гил. Он открыл ноутбук и поставил его на пол. Затем он встал на колени рядом со своим новым рабочим роботом. В то время как эндоскелеты, которые Гил и его товарищи по команде таскали и разбирали, были просто металлическими версиями скелетной системы человека, этот эндоскелет был более прочным. Это была не просто металлическая конструкция: стальной каркас заключался в выпуклом наборе металлических стержней и изогнутых пластин, а также впечатляющей системе шаровых шарниров и поршней. Все это было увенчано длинным блестящим стальным черепом неопределенной прямоугольной формы. Череп был единственной блестящей частью эндоскелета. Остальное было темным и обесцвеченным, как будто оно пережило какой-то пожар. В верхней части блестящего черепа были выпученные белые глаза, заключенные в стальные впадины, а в нижней части был шарнирный рот с металлическими зубьями. Из макушки торчала пара изогнутых металлических ушей, похожих на усики.
    Ощупывая заднюю часть основания металлического черепа, Гил нашел небольшой переключатель. Он нажал ее, и челюсть робота с легким жужжанием двинулась вперед. Челюсть полностью открылась, обнажая массу цепей, чипов и проводов внутри черепа. Гил прощупал провода и нашел тот, у которого был разъем питания. Он осторожно вытащил его и подключил к своему ноутбуку.
     Как только аниматроник был подключен к компьютеру Гила, его характеристики и код операционной системы прокручивались на экране ноутбука. Гил наклонился вперед и просканировал код. Когда он увидел то, что искал, он протянул руку и нажал несколько клавиш.

— Протокол очистки. Проверка. — Взгляд Гила переместился с ноутбука на робота и снова на экран.
    Через несколько секунд на экране появилось сообщение: Протокол загружен.
    Гил отключил свой ноутбук от робота. Он начал тянуться к аниматронной челюсти, но остановился, когда на клавиатуру упала тень. Он посмотрел вверх. Дэнни, выглядевший таким же чистым и свежим, как в начале дня, смотрел на эндоскелет. — Что делаешь? — спросил Дэнни. — Я не думал, что что-то из этого работает.
    — Это новый. — сказал Гил. — Я активировал протокол очистки.
    Гил протянул руку и вернул челюсть робота на место. Как только жужжание и щелчок прекратились, белые глаза засветились оранжевым. Суставы робота загудели и зашипели, когда он сел.
    Дэнни вскрикнул. Гил ухмыльнулся, когда Дэнни сделал несколько заикающихся шагов назад. Краем глаза Гил заметил, что Карло и Оуэн присоединились к Дэнни. Все вытаращили глаза на аниматроника.
    С рокочущим чириканьем робот повернул голову и посмотрел прямо на Гила. Квадратный рот с металлическими зубами издал металлический скрежет, открываясь на петлях. — Жду инструкций, — сказал робот ровным низким голосом.
    — Здорово! — сказал Дэнни.
    Гил повернулся, чтобы улыбнуться ребенку. Он усмехнулся, увидев, что Оуэн и Карло бочком уходят прочь.
    Гил повернулся к своему новому роботу. Он наклонился и посмотрел роботу в его сияющие глаза. — Я хочу, чтобы ты сломал конечности и головы всем эндоскелетам в этом месте и свалил их там. — Он указал на груду аниматронных деталей у выходной двери. — Полегче. Понятно?
    Внутренние механизмы робота потрескивали и стонали. Рот робота скрипнул, когда он снова открылся. — Отломай конечности и головы. Сложи их в кучу. Полегче. Понял. — Робот несколько секунд смотрел прямо на Гила.
    Гил стряхнул внезапную дрожь. Светящиеся глаза робота были жуткими. Но тогда аниматроник не мог помочь тому, что у него не было лица.
    Суставы робота щелкнули, сервоприводы загудели, когда он резко поднялся на ноги. В вертикальном положении его края из твердого металла отражали свет сцены позади него, создавая впечатление, что он излучает тепло. Чтобы замаскировать непрошеную вздрагивание, Гил тоже быстро встал.
   — Ты можешь начать с инвентаризации. — сказал Гил роботу. Робот передвинул ноги, словно находя равновесие. Что-то встало на место в его средней части. Другие роботизированные части щелкали и гудели.
    Глаза аниматроника запульсировали люминесцентным светом, когда он медленно и намеренно повернулся, чтобы осмотреть комнату. Он сделал полный круг, его взгляд охватил все останки роботов, разбросанные по всему пространству. Когда робот закончил свое вращение, его внимание сосредоточилось на Гиле и других членах команды. Робот сделал шаг вперед, его тяжелая стальная нога заскрежетала по голому полу. Зловещие глаза робота остановились на Гиле, затем перешли к Дэнни, затем к Оуэну и, наконец, к Карло.
    Дрожь вернулась к Гилу. Он взглянул на остальных. Нетерпеливое выражение лица Дэнни сменилось нервозностью. Он обменялся взглядом с Карло, чей лоб был озабоченно нахмурен. У Оуэна было сжатое выражение лица, которое могло вызвать раздражение... или страх... или оба.
    Гил должен был признать, что его немного тревожит пристальное внимание робота. Из систем аниматроника исходил едва различимый хрипящий звук. Гил не был уверен, что означал этот звук. Все ли функционировало должным образом?
    Когда только что оживший эндоскелет сделал шаг, Гил чуть из кожи не выпрыгнул. Он сделал вид, что только что споткнулся обо что-то, и отошел в сторону, когда робот прошел мимо него.
    Гила смутила его реакция, но он тут же сорвался с крючка. В конце концов, новый эндоскелет был огромен — намного больше, чем пяти и шестифутовые скелеты, которые Гил и его коллеги так долго таскали с собой. Реакция Гила «сражайся или беги» была вполне логичной, если она сработала перед лицом такой силы.

Но беспокойства не было. Новый робот находился под контролем Гила.
    Гил присоединился к членам своей команды, когда робот, его системы шлифовали, подошел к ближайшему эндоскелету и поднял его, как если бы он был сделан из тонкой ткани. Новый робот-уборщик без особых усилий сломал плечевые суставы эндоскелета. Руки эндоскелета освободились. Робот отбросил руки в сторону. Они упали на пол с грохотом.
    Робот проделал то же самое с ногами эндоскелета, ломая конечности от тазобедренных суставов и отбрасывая их к рукам. Металлические руки и ноги лязгнули, перепутавшись, когда большой робот схватил эндоскелет за голову и оторвал ее. Зажав голову своими огромными металлическими руками, робот-уборщик перекатил череп к отброшенным конечностям. Как только череп переставал двигаться, робот поднимал оставшийся торс.
    Тяжело топая по линолеуму в черно-белую клетку, робот отнес туловище к груде конечностей и уронил его. Торс приземлился с хрустом и грохотом, когда эффективный новый робот развернулся и направился к другому эндоскелету.
    За следующие пару минут новый робот быстро обработал еще три эндоскелета. У робота не возникло проблем с демонтажем уже частично сломанных эндоскелетов и добавлением их к растущей куче у двери.
    Гил отвернулся от робота. Он лучезарно улыбнулся своим коллегам. «Видите? Я гений!» Он торжествующе вскинул руки.

Мама Дэнни научила его принимать и уважать всех людей, даже неприятных. Дэнни не очень любил Гила, но делал вид, что любит. И теперь он должен был признать, что Гил сделал нечто удивительное. Несмотря на то, что Гил хвастался, чего Дэнни всегда учили не делать, у Гила были причины быть довольным собой.
    Дэнни открыл рот, чтобы согласиться с самооценкой Гила.

Но он никогда не выговаривал слова. То, что произошло дальше, украло его слова... а также часть его здравомыслия. Это произошло так быстро, что все слилось в один невероятный ужас, который разум Дэнни изо всех сил пытался привести в порядок: Робот приближается. Размытие металлического движения. Хлюпающий щелчок. Воющий крик Гила.
    Разум Дэнни вычислил события: Гил кричал.
    Потому что у него больше не было рук.
    Робот оторвал руки Гила. Когда робот швырнул руки Гила к груде роботизированных частей у выходной двери пиццерии, воздух покинул легкие Дэнни, а сила покинула его ноги. Дэнни отшатнулся назад, его сердце колотилось. Не веря своим глазам, он уставился на фонтаны красных брызг из глазниц Гила.
    Рядом с Дэнни закричал Карло. Дэнни взглянул на двух других мужчин. Оуэн не издал ни звука, но его лицо было белым. Его глаза чуть не вылезли из орбит.
    Гил продолжал кричать. Нет, не кричать. Визжать. Вопить. Верезжать.
    Звуки, которые издавал Гил, были не похожи ни на что, что Дэнни когда-либо слышал. Эти звуки сопровождались тошнотворным треском и хрустом. И даже сквозь весь этот отвратительный грохот Дэнни слышал, как влажные шлепки крови падают на стены и пол.
    Еще один мучительный хруст превратил мысли Дэнни в безумный, пугающий лепет, особенно когда хруст полностью оборвал крики Гила. Хруст, похожий на скручивание винта, вырывающегося из гнезда, заставил Гила замолчать на долю секунды. В одно мгновение старая пиццерия отозвалась эхом раскатами боли Гила. Затем пронзительные завывания исчезли.
     Теперь Дэнни мог слышать только свое собственное дыхание и отрывистое дыхание остальных. Он также слышал металлический лязг и жужжание робота...  который теперь направлялся в их сторону.
     Дэнни, Карло и Оуэн повернулись как один. Они побежали к единственному выходу из пиццерии.

Но не успели они сделать и шага, как в открытую дверь ворвались несколько строителей, ворвавшихся в старую пиццерию. Дэнни и его товарищи по команде оказались зажаты между наступающим роботом и приближающимися рабочими.
    — Что здесь происходит? — позвал один из мужчин. — Мы услышали крики и…
    Мужчина, длинноволосый мускулистый лысый парень, которого Дэнни видел несколько раз, замолчал, когда его взгляд остановился на кровавой бойне, которая когда-то была Гилом. Его глаза вылезли из орбит.
    — Бежать! — крикнул Карло.
    Дэнни уже бежал. Проносясь сквозь сбитых с толку и шокированных мужчин, Дэнни отскакивал от мясистых рук и пузатых животов, как если бы он был пинболом в одном из старых игровых автоматов.
    Комната представляла собой хаос звуков и движений. Чувства Дэнни не могли даже обработать все это. Он получил только разрозненные впечатления, когда бежал. Уши Дэнни уловили металлический лязг, хлюпающие удары, снова треск, щелчки и хлопки, влажные брызги, рев, крики и крики; его разум даже не пытался перевести то, что он слышал, в реальные события. Он не хотел об этом думать.
    Поток вязкого красного хлынул на один из белых квадратов на полу перед Дэнни. Его глаза увидели скачущего рыжеволосого рабочего, груды грудей и побелевшие добела лица... и оторванная рука — темная кожа и небольшая татуировка в виде дубового листа говорили ему, что рука принадлежала Карло. Когда круглая голова упала на пол перед Дэнни и цепкая металлическая рука ударила его, Дэнни метнулся влево и нырнул между ног одного из запаниковавших строителей. Мимо пролетело больше частей тела. Брызнула еще кровь.
    Дэнни пережил какофонию истерии. И все, чему Дэнни когда-либо научился быть вежливым, следовать правилам и уважать других, было разрушено вместе с окружающими его мужчинами. Его не заботило ничего, кроме как выбраться из пиццерии—превратившейся—в—скотобойню. Дэнни уворачивался, нырял, карабкался и крутился, пока наконец не добрался до двери. Когда он проскакал через него, он оглянулся. Бойня продолжалась. Измученные крики нарастают. Дэнни побледнел.
    И он захлопнул дверь.
    Дэнни продолжал бежать. Мимо штабелей бревен и штабелей арматуры, мимо сближающихся строителей. А затем он пробежал мимо грохочущего цементовоза, его смесительный барабан вращался, серая жижа влажного цемента вытекала из разгрузочного желоба.
    Дэнни закричал на людей, разбрасывающих залитый цемент. — ЗАПЕЧАТАТЬ! —
Даже крича во всю глотку, слова Дэнни были едва слышны из-за рева грузовика с цементом и криков, которые доносились из пиццерии и вились в мозгу Дэнни, как виноградная лоза, обвивающая его сознание.
    — ЗАПЕЧАТЬ ДВЕРЬ! — Дэнни закричал еще громче. Он указал на вход в пиццерию.
    Наконец, цементники подняли глаза. Они повернулись и посмотрели на дверь пиццерии.
    — ЗАПЕЧАТАТЬ ЭТО! — Дэнни снова закричал.
    И продолжал бежать.