Давай играть — «Беатрис»
Утром на Рождество Беатрис сбежала по лестнице на первый этаж и увидела именно то, что надеялась увидеть: коробку с подарком, такую огромную, что она не поместилась под новогоднюю ёлку. Коробку ростом с саму Беатрис.
Коробка была завёрнута в серебристую бумагу и перевязана огромной красной лентой. На открытке было написано: «С любовью, мама и папа». Беатрис захлопала в ладоши от восторга.
— Это то, что я думаю? — спросила она.
Папа улыбнулся, размешивая гоголь-моголь.
— Открой, и узнаешь сама, — сказал он.
Беатрис развязала ленту и сняла блестящую бумагу — очень осторожно, чтобы не разорвать. Она никогда не разрывала упаковку на подарках. Если разворачивать подарки медленно, приятное волнение становится ещё сильнее.
Хотя Беатрис знала, что ждёт её внутри, она всё равно ахнула, увидев содержимое коробки: кукла «Точь-в-Точь Как Я», в натуральную величину, ходящая и говорящая.
— Она выглядит точь-в-точь как я! — сказала Беатрис.
Кукла улыбнулась в точности как Беатрис.
— В этом-то и вся идея, — сказала кукла.
— Ух ты. — Беатрис открыла прозрачную пластиковую коробку, и кукла вышла из неё. — Она ещё и говорит как я.
— Мы отправили на фабрику запись твоего голоса, — сказала мама Беатрис. — И, конечно, фотографии. Отлично у них получилось, а? Поразительное сходство.
Беатрис кивнула. Кукла тоже кивнула. Беатрис захихикала.
— Она тебе нравится? — спросил папа.
— Я её обожаю, — сказала Беатрис. — Спасибо вам огромное. Я, наверное, назову её Солнышко.
— Нет, — ответила кукла, — Нет, спасибо.
— Даже хорошие манеры запрограмировали, — сказал папа. — Как здорово.
— Тебе не нравится имя Солнышко? А какое имя ты хочешь? — спросила Беатрис у куклы.
— Беатрис — это я, — ответила кукла.
Родители Беатрис снова засмеялись.
Папа сфотографировал их на мобильник.
Беатрис неловко переминалась с ноги на ногу. Она не хотела расстраивать куклу, но и не хотела, чтобы их звали одинаково. Но это же просто смешно — у кукол же нет чувств. Даже у ходящих, говорящих кукол в натуральную величину.
— Может быть, звать тебя Бизи? — предложила она.
Кукла уставилась на неё. Беатрис уставилась в ответ. Потом Беатрис моргнула, а кукла — нет.
— Или потом решим, как тебя назвать, — сказала Беатрис.
— Хорошая идея, — сказал папа. — Может, откроешь другие подарки?
Развернув все подарки и позавтракав, Беатрис отвела куклу на второй этаж в свою комнату.
— Это моя комната. Наша комната, — сказала она кукле. — Я сплю тут, — показала она на верхнюю полку двухъярусной кровати. — А ты можешь занять нижнюю полку.
Кукла посмотрела на верхнюю полку. Потом на нижнюю. Потом на Беатрис. Она не моргнула.
Кукла подошла к шкафу Беатрис и открыла дверцу.
— Давай поиграем в переодевания, — сказала кукла.
Она обожала примерять разные наряды. Ей всегда хотелось, чтобы у неё была подруга, с которой можно играть в переодевания вместе.
— Какая у тебя любимая одежда? — спросила кукла.
Беатрис показала ей красное бархатное платье, которое собиралась надеть на рождественский ужин.
— Оно совсем новое, — сказала она.
— Милое, — согласилась кукла и коснулась кружевного воротничка. — Можно примерить?
Кукла сняла легинсы и топик в горошек, которые ей надели на фабрике, и надела платье Беатрис. Беатрис помогла ей застегнуть платье на спине, над отсеком, куда вставлялись батарейки. Платье идеально подошло кукле. Она закружилась, взмахнув юбкой. Беатрис очень обрадовалась, увидев, как счастлива кукла.
— Вот, — сказала кукла и протянула ей одежду, которую только что сняла с себя. — Примерь вот это.
Она сняла ночную рубашку, натянула одежду куклы и встала рядом с ней у большого ростового зеркала. Видеть себя рядом с собой было весело и немного странно.
— Кто девочка, а кто кукла? — спросила кукла.
— Я Беатрис, — сказала Беатрис. — Я девочка.
— Я Беатрис, — сказала кукла. — Я тоже девочка.
Беатрис засмеялась. Ну и глупая же эта кукла!
— Давай сделаем друг дружке причёски, — сказала она.
Беатрис развязала ленты на косичках куклы и расплела их. Волосы были густыми, тёмными и волнистыми — на удивление похожими на её собственные. Она расчесала кукле волосы и заколола ей с одной стороны своей любимой заколкой.
— Да мы прямо близняшки, — сказала Беатрис.
— Почти, — ответила кукла и забрала у Беатрис расчёску. — Теперь я тебя расчешу.
Беатрис села на пол и стала смотреть в зеркало. Кукла расчесала ей волосы на прибор, затем заплела волосы в две тугие тёмные косички и завязала их жёлтыми лентами, которые прежде были в её волосах.
Беатрис радостно захлопала в ладоши.
— Я выгляжу прямо как ты! — сказала она.
— А я — как ты, — ответила кукла.
— Кто девочка, а кто кукла? — спросила Беатрис у их отражений.
— Я Беатрис, — сказала Беатрис и улыбнулась кукле.
— Надо всё равно придумать тебе имя, — сказала Беатрис. Она моргнула. Кукла — нет.
Беатрис вздрогнула, когда в дверь постучали.
В комнату заглянула мама Беатрис.
— Как хорошо ты выглядишь в платье, — сказала она. — Скоро придут гости. Поможешь мне накрыть стол внизу?
— Конечно, — ответила Беатрис.
— Я спрашивала только тебя, Беатрис, — сказала она кукле, — А кукла на рождественском обеде может и тут посидеть.
— Это я Беатрис, — сказала Беатрис, поднимаясь на ноги. — Я девочка.
— Нет, — возразила кукла. — Я Беатрис. Я девочка. А ты — кукла.
— Это неправда! — воскликнула Беатрис и посмотрела на маму, надеясь, что она поможет.
Мама Беатрис покачала головой.
— Поразительно, — сказала она и засмеялась.
Кукла тоже засмеялась. Сердце Беатрис колотилось.
— Так, — сказала мама. — Пожалуй, надо пока вынуть батарейки. Тогда она перестанет говорить. А потом, если захочешь, вставишь их обратно.
Не успела Беатрис сказать и слова, как мама сунула руку ей под топик со спины. Беатрис услышала тихий щелчок, а потом ощутила что-то очень странное. Она попыталась заговорить, но не смогла.
— Вот, — сказала мама Беатрис. Она убрала батарейки Беатрис в карман и улыбнулась кукле. — Готова, Беатрис?
— Почти, — ответила кукла. Она сгребла Беатрис в охапку и положила её на нижнюю полку кровати.
Беатрис хотела кричать и вырываться, но не могла.
Кукла накрыла Беатрис мягким одеялом до самого подбородка. Беатрис уставилась на лицо куклы — на собственное, — когда та подоткнула ей одеяло. Беатрис моргнула. Кукла — нет.
Кукла отвернулась от Беатрис и взяла за руку маму.
— Вот теперь я готова, мам, — сказала кукла. — Знаешь, мне больше нравится, когда она не разговаривает.
Кукла оглянулась через плечо и улыбнулась.
— До скорого, Солнышко, — сказала кукла.
Беатрис моргнула. Она моргала и моргала, наверное, целый миллион раз, отчаянно надеясь, что мама это заметит.
— Пока, Солнышко, — сказала мама Беатрис. — Счастливого Рождества.
Кукла вывела маму Беатрис из комнаты. За ними закрылась дверь.
(В переводе от официального переводчика «Ужасов Фазбера» — Алексея Валерьевича Захарова).
On Christmas morning, Beatrice ran downstairs and saw exactly what she was hoping to see: a gift too tall to fit under the Christmas tree. A gift that was, in fact, as tall as she was.
It was wrapped in silver paper and tied with a huge red bow. The card attached said Love, Mom and Dad. Beatrice clasped her hands together. “Is this what I think it is?” she asked.
Her father smiled into his eggnog. “Perhaps you should open it and find out,” he said.
Beatrice untied the ribbon and removed the shiny paper, being very careful not to rip it. She had never been the type to tear open her presents. Unwrapping a gift slowly helped build the excitement.
Even though she’d known exactly what would be inside, Beatrice still gasped when she saw it: her very own life-size, walking, talking Looks Like Me Doll.
“She looks just like me!” Beatrice said.
The doll smiled Beatrice’s smile. “That’s the idea,” the doll said.
“Oh, wow.” Beatrice opened the clear plastic box, and the doll stepped out. “She sounds like me too.”
“We sent in a recording of your voice,” Beatrice’s mother said. “And pictures, of course. Didn’t they do a great job? The resemblance is uncanny.”
Beatrice nodded. The doll nodded too. Beatrice giggled.
“Do you like it?” her father asked.
“I love her,” Beatrice said. “Thank you so much. I think I’ll call her Sunny.”
“No,” the doll said. “No, thank you.”
Beatrice’s parents laughed.
“Preprogrammed with manners,” her father said. “Very nice.”
“You don’t like the name Sunny? What name do you like instead?” Beatrice asked the doll.
Beatrice frowned. “But I’m Beatrice.”
“I’m Beatrice,” the doll said. Beatrice’s parents laughed again.
“The spitting image.” Her father snapped a picture with his phone.
Beatrice shifted uncomfortably. She didn’t want to upset the doll, but she also didn’t want to share her name. But that was ridiculous—dolls didn’t have feelings. Not even walking, talking look-alike dolls. “Maybe you could be Beezy,” she suggested.
The doll stared at her. Beatrice stared back. Beatrice blinked. The doll did not.
“Or we can figure your name out later,” Beatrice said.
“Good idea,” her father said. “Why don’t you open your other presents?”
When all the gifts were unwrapped and she’d eaten her breakfast, Beatrice led the doll upstairs.
“This is my room. Our room,” she told the doll. “I sleep up there.” She pointed to the top bunk. “The bottom bunk can be yours.”
The doll stared at the top bunk. She stared at the bottom bunk. She stared at Beatrice. She did not blink.
The doll walked to Beatrice’s closet and opened the door. “Let’s play dress-up,” the doll said.
“Yes, let’s!” Beatrice said. She loved dress-up. She’d always wished for a friend she could play it with.
“What’s your favorite outfit?” the doll asked.
Beatrice showed her the red velvet dress she was planning to wear for Christmas dinner. “It’s new,” she said.
“Pretty,” the doll said. She touched the lace collar. “May I try it?”
The doll took off the leggings and polka-dot top she’d come with, and pulled on Beatrice’s dress. Beatrice helped her zip it up in back, over the compartment where her batteries were kept. The dress fit the doll perfectly. She spun in a circle and the skirt billowed out. Beatrice was glad to see her so happy.
“Here,” the doll said. She held out the outfit she’d just taken off. “You try these on.”
“Okay,” Beatrice said. She slid off her nightgown, pulled on the doll’s clothes, and stood by her side in front of the full-length mirror. It was fun and a little weird, seeing herself in double.
“Who is the girl and who is the doll?” the doll said.
“I’m Beatrice,” Beatrice said. “I’m the girl.”
“I’m Beatrice,” the doll said. “I’m the girl too.”
Beatrice laughed. The doll was silly. “Let’s do each other’s hair,” she said.
Beatrice untied the ribbons on the ends of the doll’s braids, and loosened the locks into thick, dark waves. She was amazed how much it looked and felt like her own hair. She brushed the doll’s hair and pinned back one side with her favorite barrette.
They turned to the mirror. “We really are twins,” Beatrice said.
“Almost,” the doll replied. The doll took the brush from Beatrice’s hand. “Now I’ll do yours,” she said.
“Yes, please.” Beatrice sat on the floor and watched in the mirror as the doll brushed and parted her hair. The doll wove Beatrice’s hair into two thick, dark braids. She tied the ends with the yellow ribbons that had been in her own hair.
Beatrice clapped, delighted. “I look just like you!” she said.
“And I look like you,” the doll said.
“Who’s the girl and who’s the doll?” Beatrice asked their reflections.
“I’m Beatrice,” the doll said.
“I’m Beatrice,” Beatrice said. She grinned at the doll. The doll grinned back. “We still need a good name for you,” Beatrice said. Beatrice blinked. The doll did not.
Beatrice startled at a knock on the door. “Come in,” she said.
Beatrice’s mother poked her head into the room. “Don’t you look nice in that dress,” she said. “Company will be arriving soon. Come downstairs and help me set the table?”
Beatrice’s mother laughed. “I meant just you, Beatrice,” she said to the doll. “The doll can stay here during Christmas dinner, I think.”
“I’m Beatrice,” Beatrice said. She climbed to her feet. “I’m the girl.”
“No,” the doll said. “I’m Beatrice. I’m the girl. You’re the doll.” She tossed her hair over her shoulder.
“That’s not true!” Beatrice said. She looked to her mother for help.
Beatrice’s mother shook her head. “Uncanny,” she said, and laughed. The doll laughed too. Beatrice’s heart raced.
Beatrice’s mother stepped toward her. “Here,” her mother said. “I think we can take its batteries out. That ought to stop the talking. You can put them back in later if you’d like.”
Before Beatrice could protest, her mother slipped a hand under the polka-dot top. Beatrice heard a soft pop and felt the strangest sensation in her back. She tried to speak, but no words came out.
“There,” Beatrice’s mother said. She dropped Beatrice’s batteries into her pocket, and smiled at the doll. “All set, Beatrice?”
“Almost,” the doll said. The doll scooped Beatrice up and placed her on the bottom bunk. Beatrice wanted to kick and scream, but she couldn’t.
The doll pulled a soft blanket up to Beatrice’s chin. Beatrice stared at the doll’s face—her own face, really—as the doll tucked her in. Beatrice blinked. The doll did not.
The doll turned away from Beatrice, and took Beatrice’s mother’s hand. “All set,” the doll said. “You know, I think I like her best when she’s not talking.”
Beatrice’s mother shrugged. “Suit yourself. She’s your doll.”
The doll looked back over her shoulder and smiled. “See you later, Sunny,” the doll said.
Beatrice blinked. She blinked and blinked a million times, desperate for her mother to notice.
“Bye, Sunny,” Beatrice’s mother said. “Merry Christmas.”
The doll led Beatrice’s mother out of the room, and pulled the door shut behind them.