Tales from the Pizzaplex. Cleithrophobia (Истории из Пиццаплекса. Клейтрофобия. Полный перевод рассказа)
КИМ ПОСМОТРЕЛА НА ВИТРАЖНЫЙ КУПОЛ В ЦЕНТРЕ КРЫШИ НАД МЕГА-ПИЦЦА-ПЛЕКСОМ ФРЕДДИ ФАЗБЕРА. ОНА УСМЕХНУЛАСЬ И ПОКРУЖИЛАСЬ, ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ ВСЮ МУЗЫКУ И СМЕХ, СВЕТЯЩИЕСЯ НЕОНОВЫЕ ОГНИ, ПОСТОЯННОЕ ДВИЖЕНИЕ ТОЛПЫ И АТТРАКЦИОНЫ.
Мимо пронеслась вереница машин на «Быстром Фредди», американских горках пицца-плекса. Ким жадно смотрела на кричащих пассажиров горок, их руки размахивали над головами. Ей не терпелось стать одной из них. Она хотела сначала покататься на американских горках.
Ким нахмурилась и огляделась. Почему ее друзья ушли от горок? Она поспешила их догнать и обнаружила, что они спорят из-за карты пицца-плекса.
— Дай мне посмотреть, — потребовала Алисия, ее кудри трепетали, когда она пыталась вырвать карту у Коула.
Коул легко убрал карту подальше от нее.
— Мы договорились, что я буду ответственным за карту.
Эрик подкрался сзади Коула и схватил карту.
— Если вы двое собираетесь продолжать ссориться из-за этой штуки, я буду держаться за нее.
— Ты же знаешь, что они раздают эти вещи, верно? Мы все могли бы взять по одной.
— Я же говорила тебе, — сказала Алисия, уперев руки в бока, — это пустая трата бумаги. Это вредно для окружающей среды.
Эрик фыркнул. Он выбросил руки, чтобы указать на их окружение.
Ким взяла карту у Эрика. Он не протестовал и вместо этого посмотрел на нее своим обычным обожающим взглядом.
Ким познакомилась со своими друзьями в детском саду. И она знала, что Эрик влюбился в нее с первого дня на игровой площадке и все семь лет с тех пор. Он никогда не признавал этого, но это было очевидно. Мама Ким сказала, что Эрик думал, что он недостаточно хорош для Ким, потому что та была хорошенькой блондинкой, а он не особенно красив. Ким это не заботило, но она думала об Эрике как о брате, а не как о потенциальном бойфренде.
Ким открыла карту и жестом пригласила своих друзей следовать за ней. Коул выглядел так, будто собирался возразить, но потом пожал плечами и поспешил справа от нее, идя рядом.
Ким посмотрела на блестящую поверхность карты. Она поняла, что та была перевернута, и перевернула.
— Он похож на большой пончик. Видишь?
— Или, может быть, большая пицца?
Эрик прижался к левому боку Ким. Он постучал по карте, указывая на жеманную иллюстрацию машинок со счастливыми лицами. Затем кивнул через плечо на настоящие бамперные машинки, несущиеся по небольшой арене.
— Мы здесь, — сказал Эрик без необходимости.
Ким изучала карту. Это была не обычная карта с названиями мест и направлениями. Это было больше похоже на серию мультяшных рисунков, каждый из которых изображал место в пицца-плексе и каждый был связан с рисунком одного из аниматронных персонажей Фредди. Рисунки были видными; подписи под рисунками были мелким шрифтом.
Чика, например, зависла над рисунком гигантских качелей, которые были слева от бамперных машин. Слева от качелей ярко-желтая стрелка указывала на ряд улыбающихся фигурок из палочек, выстроившихся в очередь к машинкам для американских горок.
Ким остановился. Она указала им за спину:
— Нам нужно вернуться в ту сторону.
Двое детей постарше столкнулись с Эриком и Алисией.
— Смотрите, куда идете! — рявкнул один из детей. — Вы не можете просто остановиться посреди прохода!
Алисия взяла Ким за руку и снова заставила ее двигаться.
— Давай, — сказала Алисия. — Я знаю, что ты хочешь покататься на американских горках, но мы договорились, что все обсудим, прежде чем выберем аттракцион.
Ким вздохнула. Это было правдой. Это был их первый визит в совершенно новый пицца-плекс, и они согласились, что лучше сначала проверить все варианты и выбрать самый-самый.
Сдавшись, Ким позволила своим друзьям тянуть ее за собой. Пока они плыли вместе с толпой, Ким указательным пальцем следила за тем, что они видели.
Ее палец провел по рисунку шкафа для костюмов. Это была «Аудитория Ролевых Игроков Городских Легенд»*. Подпись под фотографией обещала: «Реальность забавна в лучшем виде».
[* — Основное место действия рассказа «Давление».]
— Вот вход в трубы, — сказал Эрик. Он указал на неоновую арку сразу за площадкой для Ролевых Игр. Арки открывались в коридор, расписанный черно-белыми вертушками, которые выглядели так, будто они вращались.
На карте карабкающиеся трубы выглядели как переплетенные змеи с улыбающимися лицами, и они были сформированы в форме, отдаленно напоминающей обширный замок с кажущимися бесконечными петлями. Это была Крепость Фредди. Ким снова перевела взгляд на настоящий вход в крепость. Она заметила плакат с изображением симпатичного робота под заголовком «Познакомьтесь с Х.А.П.П.С.ом, дружелюбным талисманом Крепости Фредди.»*
[* — Крепость Фредди: основное место действия рассказа «Хаппс».
Х.А.П.П.С: основной антогонист этого же рассказа. Название робота — акроним, расшифровывающийся, как Хелпер Автоматической Помощи по Проходам и Спасатель (Helpful Automated Pipes Protection Service)]
Глядя на иллюстрированную карту, Ким заметила крошечного робота с резиновыми гусеницами и большими белыми руками внутри одной из труб. Она улыбнулась.
После места проведения ролевых игр и труб для лазания на карте был рисунок Наклона-А-Вихря, сделанный в виде кекса Чики с несколькими руками и ногами. Когда Ким и ее друзья прошли мимо, настоящий Наклон-А-Вихрь пронесся вокруг. Хлесткое движение взбудоражило воздух, и длинные волосы Ким упали ей на лицо. Она откинула их назад. Крик, доносившийся справа от нее, привлек внимание Ким. Команда работников пицца-плекса столпилась вокруг будки дополненной реальности, которая стояла между Наклоном-А-Вихрем и театром в центре пицца-плекса. Дым заполнил стеклянный корпус будки. Бригада, похоже, пыталась взломать будку.
Ким посмотрела на карту. На карте будка дополненной реальности был изображен как безупречный кристаллоподобный шар «оживших фантазий». У нее было ощущение, что сегодня там не оживут никакие фантазии. Она просто надеялась, что будка дополненной реальности единственное место, где возникли проблемы. Алисия попыталась затащить Ким и мальчиков в магазин одежды и сувениров, когда они проходили мимо. Алисия была шопоголиком, и ее мама давала ей огромное содержание. Когда позже в тот же день они покидали пицца-плекс, Эрик и Коул, вероятно, жонглировали несколькими сумками, наполненными всеми доступными предметами одежды Фазбер. Алисия думала, что мальчики — вьючные мулы, и они никогда не говорили ей обратного. Однако теперь никто, кроме Алисии, не хотел ходить по магазинам. Эрик и Коул взяли ее за руки и увели прочь от розничного рая. Группа продолжила свой путь.
Сразу за магазинами ароматы соуса для пиццы и сыра, доносящиеся из главного обеденного зала, соблазнили всех четверых. В животе Эрика отчетливо заурчало, и Коул пожаловался, что умрет с голоду, если они не будут есть сейчас. У Ким было искушение уступить им, потому что пицца действительно пахла потрясающе, но она знала, что это была плохая идея.
— Помните, как мы поехали на Осминоге на окружной ярмарке после того, как поели гамбургеров? — спросила Ким своих друзей.
Мальчики побледнели, а Алисия рассмеялась. Конечно, они помнят. Кататься на полный желудок никогда не было хорошей идеей.
— Эм, давайте подождем, пока мы не покатаемся, — сказал Эрик.
— Хорошая мысль. — Ким улыбнулась, глядя на ухмыляющегося Фредди Фазбера, который держал пиццу, отмеченную столовой на карте.
Они продолжили. С широко раскрытыми глазами Ким и ее друзья прошли мимо карусели. На карте карусель выглядела как гигантское сомбреро. Очаровательные карикатуры на аниматронных персонажей Фредди располагались вдоль широких полей шляпоподобного изображения.
После карусели они прошли игровой зал. Эрик начал болтать обо всех аркадных играх. Ким посмотрела на карту и увидела, что Эрик запомнил перечисленные игры. Рядом с аркадой на карте рисунок двух скрещенных лазерных пушек указывал на арену лазер-таг. Коул указал на рисунок.
Наконец Ким увидела линию американских горок, растянувшуюся к главной дорожке, и потянула к ней своих друзей.
— Хорошо, мы обошли весь Мега-пицца-плекс. — Она помахала картой. — Единственное, что осталось, это театр. — Она постучала по рисунку сказочного замка. И снова посмотрела на карту. — О, и детская игровая площадка под ним. Можем ли мы сейчас пожалуйста покататься на американских горках?
— Уверена, что это все? — Он наклонил голову, чтобы посмотреть на нижнюю часть карты. — Там есть указатель. Могу я его посмотреть?
Ким пожала плечами и протянула Эрику карту. Он сдвинул очки в толстой оправе на нос и провел пальцем по указаниям.
Ким нетерпеливо притопывала ногой, наблюдая, как дети выстраиваются в очередь на американские горки. Изучение было прекрасным, но она была готова к поездке!
— Давай, Эрик. — Ким попыталась забрать карту.
— Подожди-ка. — Эрик вцепился в карту. Его нос сморщился от сосредоточенности, когда он несколько раз переворачивал карту с одной стороны на другую.
— Что ты делаешь? — спросила Алисия.
Эрик поднял карту и указал на указатель.
— В указателе есть что-то, чего нет на карте. — Он ткнул пухлым пальцем в один из указателей.
Ким прочитала через его плечо.
— «Фитнес и Растяжка Баллоры».
Эрик перевернул карту и провел пальцем по всем иллюстрированным достопримечательностям, показывая своим друзьям, что «Фитнеса и Растяжки Баллоры» нету.
Коул нахмурился, глядя на карту.
— Да, и мы тоже не видели его, когда кружили вокруг всего купола.
— Возможно, это было запланировано, но не было включено в окончательную конструкцию.
— Однако странно, что они поместили это в указатели, — сказал Эрик.
— Как угодно. — Она схватила карту и сунула ее в карман джинсов. — Пошлите. Поехали кататься на американских горках. Заглянем к Баллоре позже.
На этот раз никто не спорил, поэтому Ким подвела своих друзей к концу очереди. Карта была забыта, когда они вытянули шеи, чтобы увидеть высокотехнологичные автомобили, на которых им вскоре предстоит ездить.
Грэйди в последний раз взглянул на карусель, вычеркивая аттракцион из списка дел в своем блокноте. Он почувствовал на себе взгляд и поднял голову. Блестящий раскрашенный деревянный Фокси на карусели, казалось, смотрел на Грэйди. Грэйди уставился на лиса-пирата, быстро перекинул через плечо свой холщовый набор инструментов и отвернулся. Он знал, что это глупо, но он не был большим поклонником аниматронных персонажей. Ему не нравилось, что у них у всех были большие зубы, и у них был вид, будто они что-то замышляют… что-то, что не пойдет на пользу людям. Правда заключалась в том, что Грэйди вообще не любил роботов. Искусственный интеллект никогда не казался ему хорошей идеей. Он не думал, что роботы должны иметь слишком большой контроль.
Одаривая Фокси взглядом «я человек, а ты нет, так что вот» в последний раз, Грэйди вышел на черно-белый кафельный пол главного прохода пицца-плекса. Его шаги эхом отдавались в пустом развлекательном центре. Грэйди начал свистеть, но огромное пространство здания превратило звук в почти жуткий вой.
«Это слишком жутко», — подумал он.
На самом деле, все это куполообразное сооружение досталось Грэйди. Хотя пицца-плекс скоро станет местом «веселья и легкомыслия» — по крайней мере, если верить рекламе, — сейчас это был просто огромный склад, битком набитый дремлющими играми и аттракционами. Это напомнило Грэйди заброшенный парк развлечений или пустой цирковой шатер. У него не было проблем с представлением призраков, скрывающихся за всеми достопримечательностями.
Когда Грэйди впервые обратился в «Фазбер Интертейнмент», отвечая на объявление о поиске техника, он надеялся на приятное уютное место за компьютерным терминалом, желательно рядом с окном, — он ненавидел чувствовать себя запертым. Ему нравилась идея быть программистом за кулисами. К сожалению, это была работа специалиста по устранению неполадок, а не программиста. Это была практическая должность, которая требовала работы непосредственно с играми, аттракционами и развлекательными заведениями «Фредди». Это означало, что Грэйди должен был день за днем находиться здесь, в большом, тихом пицца-плексе, готовя его к торжественному открытию. И как только пицца-плекс откроется, Грэйди станет одним из техников по обслуживанию. Вот вам и окно с видом.
Кто-то похлопал Грэйди по плечу. Он вскрикнул и обернулся.
— Ого. Извини, Грэйди. Я не хотел тебя пугать.
Грэйди расслабился, увидев одного из своих товарищей-техников, Ронана: большого, отлично сложенного парня с густыми черными волосами, который больше подходил на роль вышибалы, чем технаря.
Грэйди переминался с ноги на ногу.
— Ты меня не напугал. — Он просто был удивлен. Например, как был удивлен, узнав, что любимым занятием Ронана является вязание.
Пицца-плекс вызывал у Грэйди раздражение, но на самом деле он не боялся ничего из того, что видел до сих пор. Что бы ни рисовало его воображение, он знал, что здесь нет никаких призраков.
Кроме того, правда заключалась в том, что только одно действительно пугало Грэйди. И это на самом деле пугало его.
— Тэйт попросил меня найти тебя, — сказал Ронан. — Он готов уйти.
Грэйди посмотрел на часы. — У нас осталось десять минут до начала смены.
Ронан покраснел и засунул свои массивные руки в карманы.
— Да, это то, что я сказал Тэйту, но он сказал, что недостаточно времени, чтобы провести полный тест чего-либо. Он сказал, что мы должны просто вернуться утром и провести остальные проверки безопасности. Знаешь, я ненавижу соглашаться с Тэйтом во всем — Ронан ухмыльнулся, — но он вроде как прав.
— Но завтра суббота. Мы с друзьями запланировали целый день игр. Я уже купил крендельки, чипсы и соус. — Грэйди взглянул на Ронана. — Я бы пригласил тебя но знал, что ты откажешься.
Ронан выглядел так, будто мог бы стать звездой боевиков, но он ненавидел жестокие видеоигры всех видов и поэтому не хотел участвовать в субботних рейдах. Суровое лицо Ронана сморщилось, и он стал похож на поруганного щенка.
— Извини, — сказал он. — Я работаю над свитером для своего двоюродного брата.
— Нет проблем, — сказал Грэйди.
Тяжелые шаги приближались к Грэйди и Ронану. Они оба посмотрели на арену лазер-тага, которая была спрятана в луже тьмы в сотне футов от них.
Тэйт вбежал в поле зрения, его длинные светлые волосы развевались вокруг головы.
— Чего мы ждем? Моя девушка приготовила два огромных стейка и ждет меня на озере; мы собираемся разжечь барбекю. Пойдем. Давайте закроем его и уйдем отсюда.
Грэйди вздохнул. Тэйт был такой занозой в жопе. Хотя Тэйт и Ронан были примерно того же возраста, что и Грэйди, Тэйт, казалось, застрял в старшей школе. Когда Тэйт не носил униформу «Фазбер Интертейнмент» (красная рубашка и черные штаны), он всегда носил гавайские рубашки и шорты до колен, даже зимой. Он жил на каком-нибудь тропическом острове, а не в государстве, не имеющем выхода к морю, в тысяче миль от ближайшего пляжа. Тэйт был странным, надоедливым и властным. Однако, если Грэйди был честен, его настоящая причина не любить Тэйта заключалась в том, что парень напомнил Грэйди кого-то из его прошлого, кого он предпочел бы забыть.
— Я не хочу возвращаться утром, — сказал Грэйди Тэйту. Грэйди посмотрел в свой блокнот. Ему осталось проверить только три аттракциона. — Нам осталось провести еще несколько тестов. Вероятно, мы сможем вырубить их через час или два, самое большее. Я лучше задержусь, чем испорчу себе субботу.
— Ну, я бы не стал. Я готов ударить его. Пошли.
Он ударил Грэйди по плечу и пошел прочь.
Ронан переводил взгляд с Грэйди на Тэйта и обратно. Его брови нахмурились.
Тэйт понял, что за ним никто не следует, и повернулся.
Брови Ронана нахмурились еще больше.
— Мы не должны расставаться, — сказал он. — И никто никогда не должен быть здесь один. Таков протокол. Он отмечен звездочкой и выделен в руководстве для сотрудников.
Тэйт изогнул бровь, глядя на Ронана.
Тэйт пренебрежительно щелкнул пальцами.
— Это значит, что он посмотрел на обложку, — сказал Грэйди.
— Ха, ха, ха, — усмехнулся Тэйт. — Но я знаю о протоколе. Он также есть на плакате в раздевалке.
— Плакаты. Значит, он умеет читать, — сказал Грэйди.
— Как угодно, — сказал Тэйт. — Дело в том, что я ухожу, и, Ронан, ты хочешь уйти. Так что Грэйди должен уйти.
— Пошли, Грэйди. — Он посмотрел на часы. — До конца смены осталось всего две минуты.
— Я не уйду. Я останусь и закончу обход, чтобы не возвращаться завтра.
Тэйт тяжело вздохнул. Он ударил Ронана по руке, затем указал на Грэйди:
— Подними его, ладно? Мы просто вынесем его отсюда. Затем мы запнем, и мы все сможем вернуться домой.
Ронан бросил на Тэйта испепеляющий взгляд.
Тэйт раздраженно выдохнул воздух.
— Все. Я ухожу отсюда. — Он посмотрел на Ронана. — И так как ты меня подвезешь, ты тоже должен поехать.
Тэйт повернулся и зашагал прочь. Ронан снова перевел взгляд с Грэйди на Тэйта.
— Иди, Ронан, — сказал Грэйди. — Я знаю, что по пятницам вечером в вашем клубе вязания собираются. Я останусь и закончу свои круги.
Грэйди похлопал Ронана по мясистому плечу.
— Все в порядке. Я никому не скажу, что остался один. И если кто-нибудь узнает, я возьму вину на себя. Иди.
— Ты уверен? Я могу остаться, чтобы ты был не один.
— Ты хороший парень, Ронан. Но нет, серьезно. Иди. Со мной все будет в порядке.
Ронан колебался еще несколько секунд, и Грэйди пришлось прогнать его, прежде чем он исчез за дальней стороной замка, похожего на театр, возвышающийся посреди пицца-плекса. Грэйди выдохнул и посмотрел вверх. Протянувшееся примерно на пятьдесят футов над помещением для сотрудников и административными офисами массивное двустороннее зеркальное пространство смотрело на весь комплекс. За стеклом находился пост охраны, но он еще не работал.
Снаружи Пицца-плекса была активная система безопасности, но никого не было, и все камеры были отключены. У «Фазбер Интертейнмент» возникли проблемы с внутренней компьютерной сетью. Записи о сотрудниках хранились в физических файлах, потому что система сбросила данные. Это было своего рода темные века, но, видимо, программисты работали над этим.
Вдалеке хлопнула дверь. И пицца-плекс замолчал. Грэйди повернулся и посмотрел на свое смутное окружение.
Когда через несколько месяцев откроется пицца-плекс, там уже не будет так темно. Почти все игры, каталки и аттракционы были освещены неоновыми или светодиодными огнями. Место будет освещено, как карнавал на стероидах, когда он будет в самом разгаре. Огни будут светиться и мигать почти на каждой доступной поверхности.
Пицца-плекс не успокоится и через несколько недель. Обширная сеть громкоговорителей была подключена к каждому залу в этом месте. Когда пицца-плекс откроется, несколько источников музыки будут соперничать с ревом, гулом и звоном аттракционов и игр. Крики и смех семей и вопли маленьких детей заполнят бреши вокруг остального шума. Грэйди без труда представил, на что это будет похоже.
Теперь, однако, единственным звуком, который мог слышать Грэйди, было его собственное дыхание. И горели только лампочки безопасности. Они отбрасывают анемичное свечение на дорожки и различные аттракционы.
Днем, если на улице было ясно, солнце светило сквозь витражи на вершине куполообразного потолка. Однако сегодня было неясно. К тому же приближались сумерки. Довольно скоро бóльшая часть пицца-плекса окажется в тени.
Эта идея вызвала у Грэйди мурашки по коже. Но опять же, на самом деле это его не испугало.
Пока у него был выход, где бы он ни был, с Грэйди все было в порядке. Но если он окажется запертым внутри... Грэйди вздрогнул и быстро проверил свои карманы на наличие отмычек, которые были у него и у всех остальных техников. Он выдохнул, когда почувствовал их зазубренные металлические края и услышал их успокаивающий звон. Хорошо. Он был в порядке. Грэйди поднял блокнот и посмотрел на свой список.
Грэйди оставалось проверить две игры в игровом автомате: скибол и обручи. После этого ему просто нужно было протестировать «Фитнес и Растяжку Баллоры». Это не должно занять слишком много времени.
Арка входа в зал игровых автоматов находилась всего в тридцати футах или около того от карусели. Грэйди торопливо прошел по главному проходу зала игровых автоматов и добрался до длинного ряда игровых автоматов «Скибол». Они были раскрашены в яркие цвета, и все они были украшены раскрашенными деревянными фигурками персонажей Фредди. По словам Тэйта, машины номер два и номер пять не работали должным образом. Вместо того, чтобы починить их, Тэйт передал эту задачу Грэйди.
В течение следующих нескольких минут Грэйди творчески проклинал Тэйта за его неумелость. Грэйди пришлось проверить все датчики и переключатели подсчета очков, прежде чем он нашел проблему в контроллере мяча. Тэйт был идиотом.
Грэйди починил оба автомата и вернулся к первому, чтобы поиграть в игру. Техники должны были поиграть в игры, чтобы убедиться, что у них нет сбоев. Это было одним из преимуществ работы. К сожалению, Тэйт, как правило, концентрировался на игровой роли, а когда возникала проблема, он сваливал ее на Грэйди или Ронана. Придурок.
Грэйди играл в скибол на обоих автоматах. Они работали отлично. Он выключил автоматы «Скибол» и взял свой набор инструментов. Взяв свою экипировку на игру в обручи «Выстрелы Чики»., Грэйди провел ее диагностику, а затем включил ее, чтобы протестировать. Автомат звякнул и заиграл жестяную рок-музыку 80-х. Несколько резиновых мячей, которые выглядели как круглые версии лиц различных персонажей Фредди, отскочили по склону к передней части машины.
Грэйди сыграл раунд и набрал тридцать очков — он забил только пятнадцать мячей! Бабушке Грэйди было бы стыдно за него. Она была мастером этой игры. Он и его бабушка часто ходили в небольшой магазин игровых автоматов недалеко от его района. Его бабушка была похожа на профессиональную баскетболистку, наносившую бросок за броском так быстро, что регулярно набирала от 160 до 200 очков. Она была феноменом.
Грэйди покачал головой и выключил автомат. Его счет не имел значения. Автомат работала нормально.
Пришло время перейти к последнему месту, которое он должен был проверить, прежде чем отправиться домой и насладиться выходными. Он ухмыльнулся, собирая свой комплект и перекидывая его через плечо. Ронан и Тэйт могли прийти в субботу и поработать. Тем временем Грэйди будет дома, жевать крендельки и играть в свою любимую игру со своими онлайн-друзьями.
Когда Грэйди отвернулся от игры в обруч, он понял, что аркада стала еще темнее, чем была, когда он вошел в нее. Солнце село. Только слабые охранные фонари создавали слабую световую дорожку мимо машин. Грэйди последовал за ним к главному вестибюлю через пицца-плекс. Там он сделал паузу и вычеркнул скибол и обручи из своего списка. Он посмотрел на свою последнюю задачу и вздохнул.
— Хорошо, Баллора, — сказал он, — вот и я.
Вход в «Фитнес и Растяжку Баллоры» был относительно (во всяком случае, по стандартам «Фазбер Интертейнмент») невзрачным дверным проемом, спрятанным между ареной для лазер-тага и зоной ожидания американских горок. Арочный дверной проем, в отличие от большинства ярких и светлых подъездов пицца-плекса, был сделан из натурального полированного дерева и имел над собой резную вывеску.
За дверным проемом коридор, выкрашенный красной краской, спускался вниз и вел к длинному лестничному пролету с чередующимися черными и белыми ступенями. «Баллора» был одним из двух аттракционов, спрятанных под основным уровнем пицца-плекса. Другое место было лишь частично под землей; часть Крепости Фредди, сети лазающих и скользящих труб, извивающихся по всему развлекательному центру, также находилась под землей. Грэйди знал об этом из протоколов планирования, которые он и другие техники должны были прочесть. К счастью, ему никогда не приходилось проверять трубы. Согласно спецификациям, которые он прочитал, обслуживающий робот Х.A.П.П.С. был разработан для обеспечения безопасности труб, но Грэйди не хотел быть тем, кто его проверяет. Он не хотел оставлять свою безопасность в руках недавно построенной робототехники.
Грэйди остановился у подножия лестницы. Он нахмурился. Разве не этим он собирался заниматься в «Фитнесе и Растяжке Баллоры»?
По спине Грэйди пробежала дрожь. Он так не хотел этого делать.
Заставив себя двигаться снова, Грэйди прошел по желтому коридору, огибая длинный изгиб, пока не достиг большого арочного входа в фитнес-центр. Здесь снова были видны светодиоды и неон... хотя, конечно, они не были включены. Фитнес-центр представлял собой не что иное, как затемненную пасть.
Грэйди прочистил горло и шагнул в арку. Используя приглушенные охранные фонари, чтобы найти главную панель управления центром, он открыл панель и щелкнул выключателями, чтобы включить все освещение в этом районе.
Вспыхнули сияющие красные неоновые и желтые светодиодные огни. Белые прожекторы залили пространство почти ослепляющим светом.
Грэйди глубоко вздохнул и осмотрел место, где он больше всего боялся работать. Он пытался игнорировать тот факт, что его трясло.
«Фитнес и Растяжка Баллоры» был местом для тренировок, отличным от всего, что Грэйди видел раньше. Как стена для скалолазания, это был вертикальный аттракцион. Стартовая платформа находилась на высоте пятидесяти футов, до нее можно было добраться по длинной лестнице. Замысловатая серия змеевидных труб шла от платформы к полу. Туннели были сделаны из прозрачного пластика, и они сужались от пары футов в ширину вверху до того, что казалось едва достаточным для подростка, чтобы протиснуться внизу. Все они были видны за прозрачной стеной, окружавшей их. Грэйди вздрогнул. Это было похоже на муравьиную ферму.
Идея этого места, как знал Грэйди, заключалась в том, чтобы заставить участников извиваться и протаскивать себя через тесные пространства, требуя, чтобы они извивались, поворачивались и растягивались вокруг изгибов туннелей, чтобы добраться до дна. Вся эта физическая активность была разработана, чтобы обеспечить аэробные, силовые и гибкие кондиции... и, теоретически, массу удовольствия. Грэйди более чем скептически отнесся к этой забаве.
Это была творческая идея, должен был признать Грэйди. Но это все равно были упражнения. Он ненавидел упражнения.
Когда Грэйди, Ронан и Тэйт впервые сели за стол, чтобы разделить список аттракционов, которые нужно было протестировать, Грэйди жестко обошелся с Баллорой.
— Мое представление о физических упражнениях — это прогулка от игрового кресла к моему холодильнику, — сказал он. — Похоже на того самого человека, который может протестировать фитнес-центр?
Тэйт поднял бровь и склонил голову набок, как бы соглашаясь. Но затем он указал на Ронана.
— Я не думаю, что Мистер Вселенная сможет пройти через узкие туннели.
— К сожалению, они предназначены больше для детей и взрослых обычного роста.
Тэйт вскинул руки в неискреннем извинении.
— Боюсь, у меня плохие колени. И я намного выше тебя. Лучше всего тебе это сделать.
— Я ненавижу маленькие пространства. — Как только он произнес эти слова, он понял, что они прозвучали плаксивым голосом, как будто его пятилетнее «я» возмутилось протестовать. Он откашлялся.
— Уверяю, Ронан тоже не их фанат, потому что он в них не растянется. — Тэйт усмехнулся.
Потребовалась вся сила воли, чтобы Грэйди не бросился через стол, за которым они сидели, и не схватил Тэйта за горло. Когда Грэйди столкнулся с двойником Тэйта из своего прошлого, он был слишком молод, чтобы делать что-либо, кроме как плакать. Теперь он стал крупнее и мог бы задушить Тэйта... если бы не был против попасть в тюрьму.
Грэйди покачал головой, возвращаясь к «Фитнесу и Растяжке Баллоры». Его ноги вдруг задрожали. Грэйди сел, скрестив ноги, на пол, выложенный ярко-желтой плиткой, и вытащил шоколадку, которую он спрятал в своем наборе инструментов под острогубцами. Они не должны были есть на работе. Принимать пищу разрешалось только в комнате отдыха для сотрудников. Но к черту правила. Когда Грэйди проголодался, ему нужно было поесть. А когда он испугался…
Грэйди развернул батоник и откусил шоколад с нугой. Он сразу почувствовал, как его тревога утихла. Еда всегда была его утешением.
«Удивительно, — подумал Грэйди, — как шаблоны, установленные в детстве, остаются с вами во взрослой жизни».
Грэйди было почти двадцать восемь лет, и почти все его повседневные реакции были продиктованы переживаниями, которые он пережил, когда был маленьким. Еда, например. И его самый большой страх.
Грэйди подавился очередным кусочком конфеты, глядя на извилистые туннели перед собой. Он почувствовал, как по его боку стекает струйка пота.
Грэйди закрыл глаза. Он попытался успокоить дыхание.
Это был всего один вечер в его жизни. Шесть часов и тринадцать минут. Это всё. Грэйди посчитал в уме. Из примерно пятнадцати миллионов минут, что он прожил, 373 минуты его сурового испытания были всего лишь бесконечно малым процентом всего его опыта. Но влияние этого… это уже другая история.
Когда Грэйди был маленьким, его родители любили танцевать. Сейчас они мало танцевали. У его отца выскочил межпозвоночный диск, а мать так и не оправилась после перелома лодыжки. Но двадцать три года назад, по крайней мере, три или четыре раза в неделю, родители Грэйди ходили в танцевальную студию, чтобы потренироваться перед любительскими танцевальными конкурсами. Это означало, что у Грэйди осталось много нянь.
Не то чтобы родители Грэйди были плохими родителями или что-то в этом роде. Когда она не танцевала, его мама оставалась дома и заботилась о нем. Когда он возвращался домой из школы, его всегда ждали молоко и печенье, и она обычно брала его в парк или позволяла поиграть перед ужином. Его отец работал как обычно с девяти до пяти, и он играл с Грэйди по вечерам, когда он и мама не танцевали.
Они не были пренебрежительны. Они просто не были настолько разборчивы, когда дело доходило до выбора няни. По крайней мере, не в ту ночь.
Постоянная няня Грэйди была недоступна. Им пришлось нанять девушку, которую они никогда раньше не использовали. Ее порекомендовала подруга, но оказалось, что подруга была не очень внимательной матерью, и ей было все равно, кто позаботится о ее ребенке.
Фрэнсис казалась достаточно милой, когда приехала той ночью. Она была милой и веселой, она улыбнулась Грэйди и спросила его о башне из кубиков, которую он строил перед камином. Она сказала ему, что они будут играть во множество веселых игр, пока его родителей нет дома.
Сразу после ухода его родителей Фрэнсис приготовила ему сэндвич с арахисовым маслом. Грэйди доел половину сэндвича, когда раздался звонок в дверь. Грэйди услышал радостное хихиканье Фрэнсис, когда она открыла дверь. Он задавался вопросом, чему она была так рада и надеялся, что тоже обрадуется этому.
Когда Фрэнсис вернулась в гостиную, она тащила за собой подростка. Мальчик, одетый в мешковатые шорты и цветочную свободную рубашку, был высоким и худым, с всклокоченными длинными светлыми волосами.
Думая об этом сейчас, Грэйди подумал, что это невероятно, насколько Тэйт похож на мальчика, появившегося той ночью. У мальчика даже была дерзкая улыбка Тэйта, но когда он пришел в тот вечер, он не удосужился использовать ухмылку на Грэйди. Как только он заметил его, мальчик бросил на Грэйди пренебрежительный взгляд, а затем схватил Фрэнсис и поцеловал ее. Грэйди отвернулся. Он не любил смотреть на поцелуи.
— Это Бун, — сказал Фрэнсис Грэйди. — Бун, это Грэйди.
Бун проигнорировал Грэйди и снова поцеловал Фрэнсис. Когда Фрэнсис хихикнула и наполовину оттолкнула Буна, — она не выглядела так, будто действительно это имела в виду, — Бун посмотрел на Грэйди.
— Ты любишь играть в прятки, малыш? — спросил Бун.
Грэйди, пытаясь смыть арахисовое масло с нёба, нетерпеливо кивнул.
— Хорошо, — сказал Бун. Затем, как ни странно, Бун исчез в коридоре.
В пять лет Грэйди мало что знал, но он знал, что нехорошо бродить по чужому дому. Однажды он пытался это сделать, когда мама взяла его с собой в гости к другу. Когда Грэйди отправился исследовать незнакомые окрестности, его мама позвала его обратно.
— Невежливо осматривать дома других людей без их разрешения, — сказала она ему. Именно это и делал Бун. Грэйди слышал, как Бун открывает и закрывает двери. Грэйди собирался рассказать о Буне, когда его мама вернется домой.
Бун наконец вернулся, и когда он это сделал, протянул руку. Наконец он улыбнулся Грэйди.
Грэйди вскочил, забыв о плохом поведении Буна. Тот был готов играть!
Бун взял Грэйди за руку и вывел из гостиной. Грэйди не был уверен, что произойдет дальше, потому что прятки обычно не начинались с того, чтобы держаться за руки. Но он пошел, когда Бун прошел по коридору к бельевому шкафу.
Когда они подошли к шкафу, Бун открыл дверь шкафа. Прежде чем Грэйди успел среагировать, Бун затолкал Грэйди под нижнюю полку в шкафу.
— Ты прячешься там, — сказал Бун.
Пространство под нижней полкой было небольшим и не пустым. Его мама держала пакеты с туалетной бумагой под полкой. Грэйди едва хватило места, чтобы втиснуться рядом с пухлыми булочками.
Грэйди открыл было рот, чтобы спросить, как Грэйди мог выиграть игру, если Бун уже знал, где он прячется. Однако он не выговаривал слова. Бун не дал ему шанса. Бун закрыл дверь, оставив Грэйди в маленьком темном помещении.
— Теперь, — сказал Бун, его голос был приглушен дверью, — мы можем найти время для веселья. — Бун рассмеялся, и Фрэнсис хихикнула.
— Эй, — позвал он. — Выпустите меня!
Смех Буна и хихиканье Фрэнсис ответили на его крик. И смех, и хихиканье доносились издалека.
Грэйди снова позвал их. Когда они не ответили, он попытался дотянуться до полки, чтобы повернуть дверную ручку. Его рука была тощей, но пространство между полкой и дверью было еще тоньше. Грэйди заплакал, когда край деревянной полки царапнул его голую руку. Он заплакал еще сильнее, когда понял, что не может дотянуться до дверной ручки.
Грэйди попытался опустить руку, но не смог. Он застрял.
Именно тогда Грэйди начал кричать. И вот тогда начались 373 минуты. (Тот факт, что Грэйди умел считать до 373 в возрасте пяти лет, было довольно удивительным, как позже сказали ему родители. Однако в то время он понятия не имел, что делает что-то умное... и всякий раз, когда он думал об этом позже, он пожалел, что ему не пришлось это делать.)
Грэйди знал, что это 373 минуты, потому что он только что научился определять время за неделю до этого, и его родители подарили ему большие оранжевые часы с старомодным циферблатом, а не те, что просто цифры в награду за то, как быстро он учился. У часов были светящиеся в темноте стрелки, чтобы он мог видеть время ночью. Благодаря этим рукам Грэйди мог видеть, как проходят минуты даже в почти полной темноте чулана.
После первоначальной паники Грэйди удалось изменить свое положение и немного опустить руку, но он не мог полностью отклеить ее. Позже, когда он стал старше, он рассудил, что его рука распухла, когда на ней появились царапины и синяки по пути наверх. Когда ему было пять лет, все, что он знал, это то, что его рука действительно болела, и он был в ловушке темноты. И он был в ужасе.
Воздух в бельевом шкафу пах его матерью. Это было действительно цветочно и сладко. Это был неплохой запах, но у Грэйди зачесался нос, и он напомнил ему о матери... которой не было здесь, чтобы помочь ему. Каким-то образом унюхав ее, но зная, что ее здесь нет, все стало еще хуже.
Грэйди кричал, кричал и кричал. Он был так, так, так напуган. Почему Бун и Фрэнсис не выпустили его? Как он ни орал, они не пришли.
Грэйди кричал 62 из 373 минут. В конце концов, однако, крики и тот факт, что арахисовое масло вызвало у него жажду, сжали горло. С этого момента он мог сосредоточиться только на попытках дышать. К тому времени его нос был заложен от слез. Он не мог вдохнуть полной грудью воздуха. Он думал, что умрет.
С этого момента Грэйди мало что помнил о своем испытании. Единственное, что он хорошо помнил, это то, как большая стрелка его часов с оранжевым циферблатом двигалась от одной минутной отметки к другой.
По словам матери Грэйди, она и отец пришли домой примерно на полчаса раньше, чем обещали. Они нашли Фрэнсис и Буна вместе спящими на диване. Когда Бун наконец признался, где спрятал Грэйди, мальчик был почти без сознания. После этого Грэйди несколько дней не разговаривал.
Грэйди так и не узнал, что именно случилось с Фрэнсис и Буном. Он просто знал, что его родители сказали, что они «выдвинули обвинения». В то время Грэйди не был уверен, что это значит, но он надеялся, что это сильно задело Фрэнсис и Буна.
Когда все было сказано и сделано, единственной травмой, которую Грэйди получил за то время, что провел в шкаф, было растяжение запястья и боль в горле, но настоящей проблемой были невидимые повреждения. Он несколько месяцев лечился, прежде чем позволил кому-либо закрыть дверь своей спальни. У него даже были проблемы с тем, что его родители закрывали и запирали двери дома. Да и машина была хуже. Вскоре любое замкнутое небольшое пространство стало проблемой.
Эти месяцы были тяжелыми для Грэйди и его родителей. Иногда они вели себя так, будто чувствовали себя виноватыми за то, что произошло, а иногда вели себя раздраженными проблемами Грэйди. Единственная хорошая вещь, которую Грэйди мог вспомнить о тех месяцах, это то, что его родители разрешали ему есть много еды, которую они никогда не разрешали ему раньше. Они покупали ему все конфеты, чипсы или другую нездоровую пищу, которую он хотел. Еда отвлекла его от страхов. Недавно мама Грэйди сказала ему, что это она виновата в том, что он пристрастился к нездоровой пище. Она испытала такое облегчение, когда он сидел перед телевизором и ел вместо того, чтобы беситься из-за закрытых дверей, что позволяла ему есть столько, сколько он хотел.
К тому времени, как Грэйди окончил среднюю школу, он все еще любил нездоровую пищу, но в большинстве ситуаций он был достаточно функциональным. Он мог управляться с маленькими комнатами и машинами... пока знал, что у него есть способ выбраться.
Грэйди моргнул и посмотрел на обертку от конфеты. Было пусто. Он посмотрел на часы. Прошло десять минут. Он судорожно вздохнул.
Прошло много времени с тех пор, как он позволял себе думать о том, чтобы быть запертым в бельевом шкафу. Конечно, он подумает об этом сейчас. Он посмотрел на узкие волнистые трубы. Он вздрогнул.
Может быть, он мог бы просто сказать, что проверял его.
Грэйди скомкал конфетную обертку и вздохнул. Нет, он не мог этого сделать.
В этих трубах должны были находиться дети. Если они были каким-либо образом неисправны, работа Грэйди состояла в том, чтобы найти дефекты и исправить их. Он не собирался нести ответственность, даже частично, за кого-либо, пережившего такую травму, как он, когда застрял в шкафу.
Грэйди засунул обертку от конфеты в свою сумку и застегнул молнию. Он посмотрел на это. Набор инструментов не принесет ему здесь особой пользы. Если с самой Баллорой что-то не так, он может использовать инструменты, чтобы исправить ее, но чтобы узнать, правильно ли она функционирует, ему придется пройтись по трубам. Будет достаточно сложно протиснуться сквозь них, не захватив с собой набор инструментов.
Грэйди оставил его на полу и встал. Он отряхнулся и приготовился к тому, что должен был сделать.
Наконец, Грэйди подошел к лестнице. Он мог бы также покончить с этим.
Грэйди ухватился за гладкие закругленные края лестницы и поставил ногу на первую ступеньку. Он посмотрел вниз на ступеньку и с удовольствием увидел, что она широкая и на ней есть нить, за которую можно зацепиться подошвой ботинок. Он держался за края лестницы и откинулся назад. Лестница вообще не двигалась. Она была крепкой. Хорошо.
Грэйди запрокинул голову и посмотрел вверх. Его решимость поколебалась. Лестница была высокой, очень высокой. С этой точки зрения казалось, что она росла и росла вечно. Грэйди едва мог видеть вершину.
Грэйди отпустил лестницу и вытер неожиданно вспотевшие ладони о рубашку. Он глубоко вздохнул и снова схватился за лестницу. Прежде чем он позволил себе больше думать, он начал подниматься.
Всего после дюжины или около того ступенек Грэйди запыхался. Еще через дюжину у него на лбу выступили капли пота. Еще через дюжину он задыхался. Он должен был остановиться. Он вцепился в лестницу, глотая воздух.
Грэйди посмотрел вверх. Он был не слишком далеко от вершины, но его ноги были как желе, а колени пульсировали. Он фыркнул при мысли о «больных коленях» Тэйта. Молча проклиная своего коллегу, Грэйди стиснул зубы.
Раздражение дало ему прилив энергии. Он глубоко вздохнул и снова начал подниматься. На этот раз он заставил себя продолжать идти, пока не достиг вершины.
Когда Грэйди забрался на широкую платформу с резиновым полом в верхней части сети труб, он снова втягивал воздух. Он использовал рубашку, чтобы вытереть мокрое от пота лицо.
Грэйди посмотрел на ряд труб, тянущихся вниз от платформы. Он должен был признать, что они выглядели достаточно большими, чтобы он мог пройти. Может быть, это было бы не так уж и плохо. От вершины сети труб до пола было всего пятьдесят футов. Не займет много времени, чтобы пройти через это.
Грэйди вытянул шею, чтобы изучить путь ближайшей к нему трубы. Он нахмурился. Может быть, это займет больше времени, чем он думал. Проблема была в том, что трубы не шли прямо вниз. Они изгибались влево и вправо и петляли, пересекаясь с другими трубами, возвращаясь назад и зигзагами. Расстояние от платформы до пола должно быть как минимум в три-четыре раза больше, чем всего пятьдесят футов. Грэйди громко вздохнул. Звук, казалось, нарастал вокруг него, насмехаясь над его колебаниями.
— Ты человек или мышь? — спросил себя Грэйди.
Он тут же рассмеялся. Было бы лучше, если бы он был мышью в этот момент. Жаль, что он не мог превратиться в неё, чтобы дважды пробежать по трубам и сделать это.
— Давай, Грэйди, — убеждал он себя, — двигай.
Грэйди двинулся к ближайшей трубе. Он заглянул в отверстие.
Он уже собирался наклониться в трубу, когда щелчок и вуиу заставили его замереть. Он повернул голову и смотрел, широко раскрыв глаза, как туловище Баллоры, аниматроника-талисмана фитнес-центра, выскочило из отверстия в платформе. Ее длинные ресницы затрепетали, когда она повернула свою металлическую голову и направила свои фиолетовые глаза на Грэйди.
— Привет, привет, добро пожаловать сюда, — пропела Баллора сладким, но хриплым женским голосом. — Пора играть, нечего бояться.
Маленькая песенка Баллоры была в миноре и опускалась в конце каждой фразы. Это никоим образом не успокоило его. Грэйди находил это немного навязчивым.
Баллора сделала круг и снова столкнулась с Грэйди.
— Я рада, что ты здесь, — промурлыкала она. — Я помогу тебе привести себя в форму.
На этот раз она не пела. Она просто говорила. Грэйди это понравилось больше.
До сих пор Грэйди видел только наброски Баллоры. Вживую она производила гораздо большее впечатление.
Баллора была аниматроником, созданным для того, чтобы выглядеть как балерина. На эскизах, которые Грэйди видел, Баллора «носила» синий купальник и балетную пачку, но эта версия Баллоры была просто верхней частью тела, которая была прикреплена к роботизированному механизму, который перемещал ее по площадке для упражнений. Она была «симпатичной» в странном роботизированном смысле. У Баллоры были голубые волосы, собранные в пучок и скрепленные чем-то вроде веерообразного гребня в стиле танцовщицы фламенко (все это было на самом деле из окрашенного металла). Как и у большинства аниматроников «Фазбер Интертейнмент», у Баллоры было больше зубов, чем полагал Грэйди; однако зубы были несколько смягчены розовым румянцем на скульптурных щеках Баллоры.
Эндоскелет Баллоры был сделан из комбинации металла и толстой резины, покрытых проволокой, напоминающей мускулатуру. Ее конечности были сочленены, поэтому она могла двигаться с грацией танцовщицы. На большинстве зарисовок Баллора стояла, грациозно воздев руки над головой, но сейчас они были раскинуты в стороны, как будто делая величественный приветственный жест.
— Я призываю тебя скользить дальше, — снова запела Баллора. — Это лучший способ начать.
Грэйди действительно не понравилась мелодия Баллоры.
— Перестань петь, — сказал Грэйди. — Мне не нравится пение.
Он собирался записать мелодию для программистов. Это было слишком зловеще.
Баллора снова развернулась. Ее сервоприводы зажужжали, и когда она остановилась, Грэйди услышал металлический дзын. Он задавался вопросом, нормально ли это. Он бы отметил и это.
— Пожалуйста, попробуй трубу, — сказала Баллора. — Я здесь, чтобы помочь тебе добраться до низа.
— Да? — с сомнением спросил Грэйди. — Чем ты можешь помочь?
— Я здесь, чтобы убедиться, что ты не застрянешь.
Это слово заставило волосы на затылке Грэйди встать дыбом. Он чувствовал, как они щетиной касаются его кожи. Ей просто нужно было сказать слово «застрянешь».
Это был, конечно, самый большой страх Грэйди.
Сердце Грэйди забилось. Ему потребовалось все, чтобы не вскарабкаться обратно к лестнице и сбежать из фитнес-центра.
Может быть, ему просто стоит бросить свою работу.
Ага, а платить за аренду чем? Ему потребовались месяцы, чтобы найти эту работу, и она была хорошей.
Кроме того, если он не проверит трубы, то кто?
— Пожалуйста, попробуй, — сказала Баллора успокаивающим голосом. — Ты можешь это сделать!
— Ты обещаешь вытащить меня, если я застряну?
О чем он думал? Аниматроник не может давать обещаний. Сейчас было неподходящее время для Грэйди менять свою мантру «роботам нельзя доверять». Неужели он действительно хотел рассчитывать на эту массу металла, проводов и чипов — чипов, запрограммированных каким-то заблудшим дизайнером, который думал, что музыка из фильмов ужасов будет воодушевлять кого-то, собирающегося залезть в крошечную трубку?
— Я помогу тебе, если ты застрянешь! – заверила его Баллора.
Был ли у него выбор, если он собирался делать свою работу правильно?
Что бы Грэйди ни думал об аниматронике, его надо было проверить. Единственным способом проверить её было залезть в трубу.
— Хорошо, хорошо, — сказал Грэйди. —Я иду.
Баллора снова развернулась. И снова ее вращение закончилось резким дзыном.
Грэйди использовал этот звук как своего рода стартовый пистолет. Он заполз головой вперед в ближайшую трубу.
Грэйди был рад, что трубы были чистыми. Это помогло не чувствовать себя в ловушке.
Грэйди мог видеть путь под собой, и мог видеть пол под трубами. Он даже мог видеть маленький черный квадрат, который должен был быть его набором инструментов. Этот черный квадрат был его истинным севером; это была его цель. И он хотел добраться до него как можно быстрее.
Вытянув руки и сложив их вместе, как будто он собирался нырнуть в бассейн, Грэйди скользнул в трубу. Гравитация потянула его вниз, и на несколько секунд, затаив дыхание, Грэйди был уверен, что вот-вот соскользнет на землю. Он чувствовал давление в голове, как будто делал стойку на ней. И предполагал, что он был, в пути.
Однажды, когда он был маленьким, старший двоюродный брат поднял Грэйди и подвесил его вниз головой за ноги. Нахождение в этой трубе было чем-то вроде этого. Грэйди чувствовал, как вся кровь прилила к его голове, шее и плечам. Это не было хорошо.
Несколько секунд скольжения внезапно оборвались. Руки Грэйди, вытянутые под его головой, столкнулись с первым поворотом. Теперь он не мог скользить. Ему пришлось извиваться.
В повороте, хотя он был достаточно широк для его тела, Грэйди пришлось напрячься, чтобы маневрировать вокруг поворота. Это была тяжелая работа. Ему приходилось отталкиваться коленями и ступнями и использовать силу своих плеч (то немногое, что у них было), чтобы двигаться вниз.
Одна вещь, которую Грэйди уже мог подтвердить, заключалась в том, что «Фитнес и Растяжка Баллоры» оправдывает свое название. Пробираться по трубам было испытанием. Он чувствовал, как растягиваются сухожилия его голеней, и чувствовал, как его суставы протестуют против движений, к которым они не привыкли. Он уже изгибал свое тело в положения, в которые никогда раньше не попадал.
Грэйди кряхтел и тяжело дышал, ползая взад-вперед, но всегда вниз, по скользкой поверхности трубы. Он отметил, что гладкость пластика очень помогла. Пробраться через трубу было бы намного сложнее, если бы поверхность была сделана из чего-то, что может зацепиться. Помогло и то, что Грэйди вспотел, словно пробежал милю под сорокоградусной жарой. Он чувствовал, как пот пропитывает форменную рубаху, и не раз капли пота падали с его носа. Когда он вдохнул, то почувствовал зловонный запах своего тела. Это было еще кое-что, что он должен отметить в своем отчете. Какие шаги будут предприняты, чтобы убедиться, что эти трубы не воняют, как в мужской раздевалке? Конечно, Грэйди не единственный, кто будет потеть в этих тесных помещениях.
Грэйди извивался и скользил, сгибался и тянулся. Дважды он контузил головой, когда пытался поднять верхнюю часть тела, чтобы увеличить скорость в скольжении. Несколько раз он стукнул себя локтями. У него было чувство, что должен быть более изящный способ пройти через этот извилистый лабиринт. Может быть, следует раздать брошюры с инструкциями до того, как кто-нибудь сядет в трубы. Он вообразил, что инструкции даются альпинистам до того, как они попытаются взобраться на стену. То же самое должно быть верно для этих туннелей. Не все были прирожденными спелеологами.
Поскольку он не заметил точно, в какое время он вошел в трубу, Грэйди не знал точно, как долго он пробирался вниз по извилистым узким туннелям, прежде чем выскочил из отверстия трубы и упал на то, что было помечено как «Контрольная точка №1». Контрольная точка представляла собой небольшую платформу с достаточным пространством над головой, чтобы Грэйди мог сидеть прямо.
— Вух! — громко сказал Грэйди, пока он ползал по платформе и переворачивался на задницу. Он вытянул ноги перед собой и согнул ступни. Его лодыжки не были довольны им. Как и остальная часть его тела. У него болели места, о которых он даже не подозревал.
Грэйди вытер лицо краем рубашки. Это не сильно помогло. Его рубашка была такой же влажной, как и его лицо. Он вытер глаза. Его соленый пот заставлял их гореть.
Как только его глаза прояснились, Грэйди оглядел маленькое ограждение. В отличие от стартовой платформы, которая была под открытым небом, эта была внутри трубы. Хотя она была более просторной, чем трубы, через которые только что прошел Грэйди, она все же была тесной. Из нее не было выхода, кроме как вверх или вниз по трубам.
Грэйди старался не думать о том, что размеры платформы напоминают пол бельевого шкафа. Когда его дыхание участилось, он посмотрел сквозь прозрачные пластиковые стены, чтобы напомнить себе, что большая комната за трубной сетью была прямо там, по другую сторону прозрачной стены. Он скоро вернется в открытое пространство.
Грэйди заметил небольшую табличку под знаком контрольной точки. Он подошел ближе, чтобы прочитать её.
«Вы прошли одну треть пути ко дну. Поздравления!»
— Одна треть?! — Грэйди уронил голову на руки. Он думал, что это половина пути.
Он посмотрел вниз и покачал головой.
— Идиот, — упрекнул он себя. Он явно не был на полпути вниз. И почему это должно быть Контрольной точкой №1, если следующей остановкой будет дно? Это была бы просто старая добрая «Контрольная точка» или даже «Остановка на полпути».
— Принятие желаемого за действительное, — пробормотал он.
Грэйди облизал губы. Он очень хотел пить, и ему хотелось воды. Он решил, что должен добавить это в свой список заметок. Здесь люди испытывали бы жажду. Может быть, на каждой из Контрольных точек должны быть питьевые фонтанчики.
Не то, чтобы они сделали это сейчас. Оно уже было построено. Они не собирались разбирать его на части, чтобы добавить к нему водопровод.
Грэйди, однако, считал, что это главный недостаток дизайна. Если бы только кто-то вроде него спланировал место проведения. Опять же, если бы он это планировал, этого бы не существовало. Он не придумал бы ничего столь дьявольского за миллион лет.
И если говорить о миллионе лет, если он не хочет проводить здесь так много времени, ему следует двигаться.
Грэйди встал на колени и заглянул в следующую секцию трубы. Когда он это сделал, у него перехватило дыхание.
Труба, в которую он заглянул, была уже той, по которой он только что прополз. Он исследовал еще пару труб, открывающихся с платформы. Все было меньше, чем то, через что он уже прошел.
Замечательно. Просто замечательно.
Грэйди повернулся и запрокинул голову, чтобы заглянуть в трубу, из которой только что вышел. Может быть, он сможет подняться обратно на вершину и покончить с этим. Расстояние было бы половиной того, что ему пришлось бы сделать, если бы он продолжал идти. Он действительно должен был проверить все это? Он уже обнаружил недостатки этой конструкции. Может быть, он сделал достаточно. Он мог просто проползти обратно на платформу.
— Да, но она тянется ввысь, болван, — сказал он себе. Ему едва удалось пролезть в трубу, спускающуюся вниз. Как бы он полез ввысь?
Грэйди откинулся на корточки и прислонился к пластиковой стене контрольной точки. Ему пришлось столкнуться с фактами. У него не было сил карабкаться по туннелям. Какой бы ужасной ни была эта идея, было бы проще просто продолжать ползти вниз.
— Давай, — убеждал он себя. — Давай дальше.
Медленно продвигаясь вперед, Грэйди сунул голову, а затем и верхнюю часть тела в ближайшую трубу.
Хотя посадка в этой трубе была определенно более плотной, чем в последней, в которой был Грэйди, он мог пройти через нее. Хотя идти было действительно тяжело.
В то время как до того, как Грэйди смог оттолкнуться от стенок трубы, здесь ему едва хватило места, чтобы оказаться внутри трубы, не говоря уже о том, чтобы попытаться искривиться во что-то иное, чем распластанное положение. У него было очень мало места для маневра. Вместо того, чтобы использовать локти в качестве «гусениц», он должен был держать руки перед собой и как бы корчиться из стороны в сторону, как угорь, движущийся по воде.
Если бы он только двигался по воде.
Первые несколько поворотов этой узкой трубы были не так уж плохи. Опять же, пот Грэйди помог ему. Он как бы скользил по пластику.
Однако первый резкий поворот в трубе был проблемой: он выгнулся в противоположном направлении, и Грэйди пришлось почти вдвое согнуться, чтобы обойти его. А когда он согнулся посередине, труба сузилась еще больше. Он — чего боялся больше всего — застрял.
Грэйди втянул живот и раскачивался из стороны в сторону. Он крутил себя взад и вперед.
Ничего не сработало. Он не шелохнулся.
Если бы у него было за что ухватиться, он мог бы дернуть себя вниз, но когда он попытался ухватиться за поверхность трубы, его руки соскользнули. Его пот был теперь не в его пользу.
Грэйди метался несколько минут, все больше и больше выходя из себя. Наконец, он закричал:
Он понятия не имел, почему кричал. Он был один в пицца-плексе. Ни одна душа не могла его услышать.
В панике Грэйди забыл об аниматронном помощнике.
— Баллора! — крикнул он. — Помоги! Я хочу выйти!
Когда сразу после его крика ничего не произошло, Грэйди снова закричал:
Он только начал ругать себя за глупость довериться роботу, когда услышал гудящий гул, доносящийся по трубе под ним. Лязг раздался всего в нескольких футах от него, а затем в поле зрения появилось туловище Баллоры в паре футов ниже головы Грэйди. Он повернул шею, чтобы посмотреть на нее.
Баллора моргнула, глядя на него своими фиолетовыми глазами, и затрепетала ресницами. Она сделала круг и улыбнулась достаточно широко, чтобы он мог видеть все ее зубы.
Переутомленные мышцы Грэйди задрожали. В его воображении возник тревожный образ Баллоры, использующей свои зубы, чтобы…
— Не сдавайся сейчас, — подбодрила Баллора. — Ты можешь это сделать. Скручивание в туннелях полезно для растяжки!
— Я застрял! — завопил Грэйди. — Как я могу петлять по туннелям, если я застрял?
Он еще раз попытался выпутаться из поворота в трубе. Через несколько секунд он посмотрел на Баллору.
Баллора сделала еще одно вращение и начала петь.
— Я так счастлива помочь тебе. Я здесь, чтобы помочь тебе пройти.
— Что я говорил о пении? — прорычал Грэйди. — Хватит петь!
— Вот. Позволь мне помочь тебе.
Грэйди не хотел давать Баллоре контроль над собой, который она получила бы, если бы он позволил ей взять себя в руки. Но какой у него был выбор?
Кроме того, Баллора была запрограммирована на то, чтобы помочь людям пройти через фитнес-тунннели. Грэйди видел ее характеристики. Она вытащит его из затруднительного положения.
Грэйди протянул руки вниз, чтобы Баллора могла взять его за руки. Баллора схватила их.
Как только металлические пальцы Баллоры сомкнулись на более мягких пальцах Грэйди, она зажала их. Ее хватка сжала костяшки его пальцев.
— Ой! — пожаловался Грэйди.
Баллора проигнорировала его. Она начала скользить вниз по трубе, ее системы глубоко гудели; звук вибрировал пластиковыми стенками трубы.
Баллора двигалась не слишком быстро, но даже при этом, когда она дернула, Грэйди подумал, что его руки вот-вот выпадут из суставов. Острая боль пронзила его плечи, когда она дернула его вперед.
— Больно! — воскликнул Грэйди.
Баллора по-прежнему игнорировала его. Она продолжала двигаться вниз, плавно и грациозно, и пока она легко скользила по трубе, Грэйди дергался и шатался над ней.
Всего одним рывком Баллора освободила Грэйди от захватившего его поворота. Однако этот поворот был лишь одним из многих, лежащих между тем местом, где застрял Грэйди, и следующей контрольной точкой. У этой трубы вообще не было прямых участков. Все это было разворотом, поворотом, разворотом, поворотом, петлей, изгибом и разворотом, поворотом.
Баллора, однако, без проблем маневрировала в ограниченном пространстве. И она без проблем потащила за собой Грэйди.
Проблема была у Грэйди. Вся процедура была адски болезненной. Человеческие руки не были предназначены для использования в качестве буксировочных канатов.
Грэйди определенно пробирался через компактное пространство. Но какой ценой?
Всего после нескольких рывков плечи Грэйди загорелись.
— Ой, ой, ой! — скандировал он, пока Баллора тащила его за собой.
После еще нескольких изгибов и поворотов «ой» Грэйди превратились в стоны и жалобы, а уже стоны быстро превратились в крики. Боль в плечах начала распространяться. Она иррадиировала вниз по рукам и вверх по шее.
«Наверное, именно так ощущалась дыба», — подумал Грэйди, во время одного особенно изнурительного поворота. Его глаза были полны слез. Его дыхание участилось. И его стало тошнить. Боль была не похожа ни на что, что он когда-либо чувствовал раньше.
— Прекращай! — наконец завопил Грэйди. — Прекрати это!
— Почти готово, — пропела Баллора.
Грэйди стиснул зубы и закрыл глаза. Он сосредоточился на своем дыхании. Вдох и выдох, вдох и выдох. Всего через несколько вдохов Грэйди оказался на другой небольшой платформе.
Они достигли «Контрольноной точки №2». Как и «Контрольная точка №1», это была небольшая платформа, заключенная в трубу. Баллора отпустила руки Грэйди, и он тут же обнял себя. Он всхлипнул от облегчения... и от продолжающихся мучений. То, что Баллора перестала его тянуть, не означает, что Грэйди стало лучше. Его плечи кричали о кровавом убийстве.
Грэйди потер плечи и раскачался взад-вперед. Он хныкал, как маленький ребенок.
Она не ответила, потому что ушла. Как только Баллора довела Грэйди до второй контрольной точки, она исчезла.
— Слава всем богам и богиням всех времен и народов, — он выдохнул одну из своих ролевых фраз, осторожно пытаясь поднять и опустить руки.
Он вздрогнул от приступов горячей боли, пульсировавшей в его плечах. Грэйди сморщил лицо. Он, вероятно, порвал вращательную манжету плеча или что-то в этом роде.
Грэйди полуулыбнулся. Теперь, когда он сидел и не растягивался, как человеческая ириска, к нему вернулось чувство юмора. Ему показалось забавным, что у него может быть обычная для спортсменов травма. Грэйди никогда не думал, что порвет вращательную манжету плеча. Гораздо вероятнее, что у него разовьется запястный туннель из-за слишком долгой работы за компьютером.
— Эй, интересно, сделает ли это меня более привлекательным для женщин, — сказал он вслух.
Был ли его смех немного маниакальным? Может быть.
Он решил перестать пытаться быть забавным. Во всяком случае, не то чтобы он был таким уж забавным.
Грэйди прислонился спиной к стене платформы. Он продолжал растирать плечи.
Через пару минут он посмотрел на следующий набор труб. Он дрожал. Грэйди действительно не думал, что сможет снова пройти через что-то подобное.
А что, если в следующий раз, когда Баллора потянет так сильно, она действительно вырвет его руки из суставов? Она была роботом — у нее определенно хватило сил сделать это.
Нет, Грэйди не собирался возвращаться в трубы. Он будет ждать прямо здесь, на платформе, а утром, когда Ронан и Тэйт увидят, что его отчеты не оформлены, они проверят помещения, которые он должен был протестировать. Они найдут его и вытащат отсюда.
Грэйди сменил позицию. Жжение в его плечах немного уменьшилось.
Поняв, что его лицо залито слезами, он вытер их. Грэйди всхлипнул, жалея, что ему не во что высморкаться. Он также пожелал, опять же, чтобы у него было немного воды. И немного еды.
Грэйди оглядел платформу. Он нахмурился.
Только как бы они вытащили его отсюда?
Он закрыл глаза и попытался вспомнить характеристики «Фитнеса и Растяжки Баллоры». Был ли в сети туннелей запасной выход? Не то, чтобы Грэйди мог вспомнить.
Он был почти уверен, что никто не ожидал, что кто-то застрянет в трубах. Грэйди предположил, что дизайнер считал, что Баллора сможет выполнять свою работу и выводить людей. Понятно, что тот был полным дураком. Разве этому дебилу не приходило в голову, что Баллора может причинить такой же вред, какой нанесла Грэйди?
— Тупоголовый, — пробормотал Грэйди.
Когда он выйдет отсюда, он собирался сказать пару ласковых тому, кто придумал эту концепцию — после того, как все перестанут над ним смеяться.
— Ох блин, — простонал Грэйди.
Они собирались посмеяться над ним. А он мог просто слышать обсуждения. Грэйди был бы посмешищем «Фазбер Интертейнмент».
Грэйди закрыл глаза и уронил голову на руки. Он собирался закончить как бедный Хэнк.
Месяц назад Хэнк, — один из инженеров,— вертелся на Наклоне-А-Вихре, и застрял на высокой скорости. К тому времени, когда другие инженеры придумали, как его отключить, Хэнк выплюнул свой обед целиком за всю поездку. Каким-то образом пресса узнала об этом инциденте и опубликовала на первой полосе статью с заголовком: «Сотрудник «Фазбер Интертейнмент» Наклон-А-Мёт». Люди по-прежнему на ежедневной основн приносили Хэнку пакетики для рвоты.
Грэйди покачал головой. Ни в коем случае он не хотел быть знаменитым объектом шуток о том, что он слишком большой, чтобы пройти через фитнес-центр.
Нет. Грэйди не мог просто сидеть здесь и ждать. Он должен продолжать идти.
Грэйди наклонился вперед, чтобы видеть пол. Черный квадрат его набора инструментов был больше, чем в последний раз, когда он видел его с верхней платформы. Это придало Грэйди надежду.
Набор был не намного дальше. Конечно, он мог бы сделать это.
Но что, если станет еще хуже? Мышцы Грэйди напряглись при мысли о том, что его запихнут в пространство, еще меньшее, чем то, через которое только что прошел.
Грэйди наклонился и заглянул в последний ряд туннелей. Его напряжение несколько уменьшилось... немного.
Туннели под Грэйди, казалось, были не меньше, чем те, что над ним. Если он прошел через то, он сможет пройти и через это. Верно?
Да, но единственная причина, по которой он прошел через предыдущие трубы, была в том, что Баллора протащила его через них. Что заставило его думать, что он может сделать это самостоятельно?
Грэйди посмотрел на свой живот. Он втянул его так плоско, как только мог.
Будет ли этого достаточно, чтобы довести дело до конца?
Вроде как должно.
Грэйди встал на колени. Он потер плечи в последний раз и сделал несколько глубоких вдохов. Затем он выдохнул весь воздух, какой только мог, и рухнул вниз головой в следующую трубу.
Первые несколько футов последней секции были не так уж плохи. Да, кровь все еще била к башке. Да, он все еще чувствовал давление в голове и плечах. Но все же Грэйди был воодушевлен. Он был на последнем отрезке пути. Он мог это сделать. Все должно было быть в порядке.
Грэйди медленно продвигался вниз по туннелю, следя за тем, чтобы его дыхание было как можно медленнее и равномернее, двигаясь маленькими шагами, чтобы не застрять ни в одном из поворотов. Грэйди заставил себя не думать о том, где он находится и что может случиться, и вместо этого сосредоточился на том, чтобы раскачивать свое тело взад-вперед, как хвост счастливой собаки. Это предложение казалось наиболее эффективным способом добиться приличного прогресса.
Когда Грэйди завернул за поворот, он заметил, что его плечи больше не имеют места, чтобы вилять. Труба вокруг него больше не казалась труба; чувствовалась второй кожей. Оно обнимало его, как колбасная оболочка, сдавливающая свиной фарш.
Грэйди остановился и попытался подняться вверх. Но он не мог двигаться. Ни на милиметр. Туннель сжался вокруг него, обнимая крепче, чем бабушка сжала его, когда он был маленьким.
О, как бы он хотел, чтобы его бабушка была здесь сейчас. Любая бабушка, которая умела играть в обруч, могла бы придумать, как спасти своего внука из дурацкой пластиковой трубы. И Грэйди наверняка нужно было спасать: он был вполне и правда застрял.
Воспоминание о «помощи» Баллоры всплыло в его голове, Грэйди не стал кричать. Он не нуждался в услугах Баллоры.
Просто подождите, пока Грэйди не напишет отчет о пыточном устройстве, маскирующемся под служебного бота. Он собирался сделать так, чтобы дизайнер Баллоры больше никогда не получил работу в индустрии!
Грэйди обмяк. Теперь у него не было выбора. Ему придется остаться здесь до утра.
Может быть, он пошел бы спать. Он был истощен. Сон не был невозможен, даже в таком жалком положении.
Грэйди напрягся. Но что, если его кровообращение остановилось?
Грэйди согнул руки и ноги. Он напряг и расслабил все мышцы своего тела. Хорошо. Он не чувствовал ни онемения, ни покалывания. Его кровоток, вероятно, был в порядке.
Все, что ему нужно делать, это контролировать свое дыхание.
Или нет... ему даже не нужно было этого делать. Так что, если бы он запаниковал и гипервентилировал? Если бы он это сделал, он бы потерял сознание. Потеря сознания не обязательно была плохой вещью. Это было почти так же хорошо, как сон.
Грэйди заставил себя снять напряжение в мышцах. Он почувствовал, как слезы текут из глаз, но это было нормально. Любому в такой ситуации хотелось бы плакать.
— Это действительно так, — заверил себя Грэйди. — Всё будет хорошо.
Было ли в его словах хоть немного сомнения? Если это так, он собирался проигнорировать его. Он выжил, когда его заперли в бельевом шкафу, когда ему было пять лет, и он переживет и это тоже. Он просто должен был дождаться.
Лениво Грэйди задался вопросом, сколько лет терапии ему понадобится, чтобы преодолеть это.
В течение нескольких секунд Грэйди вдыхал и выдыхал относительно спокойно. Но тут ему в голову пришла ужасная мысль: что, если Баллора объявится без зова?
Грэйди дернул головой так быстро, что ударился ею о стену туннеля. Он вздрогнул, но не закричал. У него было чувство, что ему нужно быть очень, очень тихим.
Баллора почти разобрала его тело, когда впервые протащила через туннель. Он даже не хотел представлять, что она сделает в этой ситуации.
Грэйди вернулся к своему сосредоточенному дыханию. Но у него перехватило дыхание, когда раздался голос Баллоры:
— Я не чувствую движения вниз. Тебе нужна моя помощь?
«Нет, не нужна», — подумал Грэйди.
Он знал лучше, чем ответить. Любой словесный ответ от него может спровоцировать программирование Баллоры. Она появлялась и оказывала помощь, когда в ней не было нужды.
Прошло несколько секунд. Грэйди понял, что все его тело напряглось. Он снова сосредоточился на расслаблении.
— Тебе нужна моя помощь? — снова позвала Баллора.
— Мои сенсоры показывают, что прогресс застопорился, — сообщила Баллора. — Тебе нужна моя помощь?
«Нет, нет, нет, решительно нет, — подумал Грэйди. — Иди делай пируэт.»
Грэйди выдохнул как можно тише. Затем он отсчитал следующие несколько вдохов. Он дошел до семи, прежде чем Баллора снова закричала.
— Я обязана оказывать помощь всем застрявшим. Никто не может застрять в «Фитнесе и Растяжке Баллоры». Фитнес — это весело. Я здесь, чтобы убедиться, что вы прошли курс фитнеса и растяжки.
— Пожалуйста, могу я помочь? — крикнула Баллора.
— Я хочу помочь, — настаивала Баллора.
«Меня не волнует, чего ты там хочешь, — подумал Грэйди. — Я хочу сохранить свои руки целыми.»
Грэйди вдохнул и выдохнул еще шесть раз. Однако следующий вздох застрял у него в горле. Фирменный гудящий вихрь Баллоры направлялся в его сторону.
Услышав звук, Грэйди попытался сжать руки. К сожалению, им некуда было идти. Руки Грэйди были раскинуты, а плечи зажаты между стенками трубы. Его руки свисали ниже него. Они созрели для роботизированного сбора.
Грэйди сжал пальцы в кулак. Возможно, это сделало бы его руки менее привлекательными для бесполезного «полезного» робота.
Грэйди оставался совершенно неподвижен и снова затаил дыхание, закрыл глаза.
Металлический лязг возвестил о том, что Баллора выскочила из-под него. Когда она сделала свое фирменное вращение, он почувствовал, как воздушный поток прошел мимо его сжатых рук.
Грэйди продолжал вести себя как опоссум. Возможно, если Баллора подумает, что тот умер, она уйдет.
Металлические руки Баллоры схватили сжатые руки Грэйди.
Грэйди изогнул голову, чтобы посмотреть на Баллору.
— Уходи! — закричал он. — Я не нуждаюсь в твоей помощи! Убирайся отсюда!
Баллора моргнула, но не выпустила его руки.
— Я здесь, чтобы помочь, — настаивала она.
— Не нужна мне твоя помощь! — закричал Грэйди.
Он попытался освободиться от хватки Баллоры, вытянув пальцы. Та крепче сжала его, чтобы он не мог разжать кулак.
— Отпусти меня! — закричал ей Грэйди. — Вали!
Баллора не уходила. Вместо этого она начала скользить вниз и потянула за собой Грэйди.
Первый ножевой удар боли пришел быстро. Он пронзил его плечевые впадины и достиг лопаток.
Грэйди вопил.
— До конца осталось совсем немного, — пропела Баллора. — Я провожу тебя за каждым изгибом.
Баллора подтянула Грэйди к изгибу трубы, который его зацепил. Это, конечно, было некоторым облегчением, но облегчение длилось недолго. Трубы превратились в серию поворотов вперед-назад.
Что-то щелкнуло в левом плече Грэйди. Он завизжал.
Баллоре было все равно. Она продолжала тянуть.
Сустав в левом плече Грэйди выпал из сустава. Он почувствовал, как тот вывихнулся. Жгучая боль была мучительной.
Однако, как это ни было плохо, эти дикие ощущения ненадолго привлекли его внимание.
Когда Баллора рухнула на очередной поворот, запястья Грэйди треснули. Он слышал, как они щелкают, словно крендельки. Как только они щелкнули, он мог сказать, что его кулаки болтались на концах рук.
Баллора, должно быть, тоже это заметила. Она переместила свою хватку на предплечья Грэйди.
Как только Баллора отпустила его сжатые пальцы, Грэйди понял, что пальцы сломаны. На самом деле, они были не просто сломаны, они были раздроблены! Баллора сжала их так сильно, что раздробила хрупкие костяшки. Когда Грэйди попытался пошевелить пальцами, то почувствовал, как скрежещут осколки кости.
Он выл от боли и ужаса. Как он сможет снова что-то сделать с разбитыми пальцами?
Грэйди не пришлось долго размышлять об этом мрачном будущем, потому что его ад только начинался. Когда Баллора потянула Грэйди вниз на следующем извилистом повороте, его предплечья высвободились из локтевых суставов. Потом они тоже сломались. Он услышал хруст, когда кости сжались в хватке Баллоры.
Грэйди не осознавал, что издает звуки, но слышал пронзительные крики. Визг, казалось, исходил издалека, откуда-то еще, кроме него самого. Но, конечно же, это было не так. Он издавал эти пронзительные звуки. Звуки того, как кого-то покалечили заживо.
Сквозь мучения Грэйди прорвался шепот мысли: как долго он сможет терпеть такую боль? Не вырубится ли скоро?
Баллора остановилась, когда Грэйди застрял в самом крутом повороте, с которым он когда-либо сталкивался. Когда она это сделала, она переместила свою хватку выше его локтей. Его плечи сломались. Он выл.
Баллора покачивала Грэйди взад-вперед. Он почувствовал, как его ребра подкосились. Ощущение было такое, будто вокруг него стянулась полоса расплавленного горячего металла.
На следующем повороте тазобедренные суставы Грэйди отпустили кости его ног. Когда они это сделали, Грэйди понял сквозь черные миазмы своей боли, что он не потеряет сознание. Он был вверх ногами. Большая часть его крови скопилась в его голове. Его мозг был хорошо снабжен тем, что ему было нужно, чтобы продолжать работать. И его мозгу было все равно, что остальная его часть терпела больше боли, чем человеческое тело было предназначено выдержать. Его не волновало, что решительный поход Баллоры по трубе разрушал скелет Грэйди сустав за суставом, кость за костью. Мозг не волновало, что Грэйди скручивали и сжимали во что-то вроде кренделей, которые он так любил.
Перед следующим поворотом в трубе Баллора снова поменяла хватку. Сделав это, один из ее металлических пальцев проткнул левый глаз Грэйди. Тот взвизгнул и вздрогнул. Он выбросил свой шоколадный батончик; рвотные массы вылились в трубу. Баллора скользнула его вниз через беспорядок.
В нос ударил приторно-сладкий и слегка кисловатый запах рвоты, и его снова вырвало. Но потом он уже ничего не чувствовал. Спасательные усилия Баллоры на следующей серии поворотов, похожих на складки, так сильно прижали его лицо к стенке трубы, что у него треснул нос. Грэйди почувствовал, как по его щеке пробежало тепло. Он знал, что из его теперь уже безглазой глазницы хлестала кровь, но он ничего не мог с этим поделать. Он ничего не мог поделать ни с чем. Все, что мог сделать Грэйди, это кричать и плакать, чувствуя, как его тело разрывается на части.
— Почему бы тебе не купить ключ под камнем*? — спросил Тэйт, когда Ронан подал сигнал свернуть на стоянку для сотрудников позади пицца-плекса.
[* Ключ, спрятанный в тайнике в виде камня. Обычно кладут на местность около дома. Улучшенная версия ключа под ковриком; нужен для защиты от воров.]
Ронан не думал, что ему нужно что-то объяснять Тэйту. У парня не было права жаловаться, что им пришлось вернуться за ключами от дома Ронана. Ронан возил Тэйта каждый день, а тот никогда не платил за бензин; тем не менее, когда Ронан хотел развернуться и возвратиться за ключами, Тэйт имел наглость попросить Ронана проехать оставшиеся пять миль до многоквартирного дома Тэйта, прежде чем вернуться в пицца-плекса. Ронан проигнорировал его и сделал разворот.
Последние полчаса Тэйт ворчал.
— Достаточно плохо, что у нас для начала сорок пять минут пути на работу. Теперь мы должны вернуться и повторить почти все это снова?
— Эти камни-подделки небезопасны, — сказал Ронан Тэйту. — Грабители знают о них, и они их ищут, прежде чем забраться в дом. Я читал статью об этом.
Тэйт закатил глаза. — Как угодно.
Он угрюмо смотрел в пассажирское окно.
Ронан остановил свой микроавтобус на отведенном ему месте парковки, через два от места Грэйди. Старый пикап Грэйди все еще был там. Очевидно, он еще не закончил проверку по безопасности.
Ронан сосредоточился на том, чтобы поставить минивэн точно между линиями. Когда он был удовлетворен, он поставил коробку передач на парковку.
Тэйт нахмурился и многозначительно посмотрел на сотню ярдов между местом Ронана и входом для сотрудников.
— Это мое место, — терпеливо объяснил он.
Тэйт вскинул руки.
— Но вокруг никого нет! Ты можете просто подъехать к бордюру. — Он указал на вход для сотрудников.
— Это запретная зона для парковки.
Он открыл дверцу своей машины.
— Почему я должен идти с тобой? Просто оставь ключи, а я буду висеть здесь и слушать музыку.
— Я могу выглядеть большим и глупым, но это не так. Я не оставлю тебя с ключами от старой Бетти. Пошли.
Ронан одарил Тэйта своим лучшим взглядом. Его сестра Ронда сказала ему, что он выглядит ужасно, когда делает так. Она подумала, что это «чушь», потому что знала, что Ронан даже не любит прихлопывать комаров. Но Ронда, должно быть, была права, потому что люди, как правило, делали все, что хотел Ронан, когда он бросал на них взгляд. Тэйт, несмотря на то, что он был одним из самых ленивых людей, которых Ронан когда-либо встречал, не был исключением.
Тэйт заворчал и вышел из минивэна. Ронан тщательно запер ее, и двое мужчин направились к входу для сотрудников.
— Ты странный чувак, — сказала Тэйт Ронану.
Если бы Ронан получал доллар каждый раз, когда Тэйт говорил ему это, у него было бы достаточно денег, чтобы купить пряжу для шали, которую он хотел связать для своей матери. Тэйт никак не мог смириться с тем, что Ронан был и бодибилдером, и вязальщиком, что он состоял в местном бойцовском клубе, а также владел минивэном по имени Бетти, чтобы возить членов своего вязального клуба на текстильные конвенции и совместные вязалкм. Ронану, однако, было все равно, что Тэйт думает о нем или что о нем думают другие, если уж на то пошло.
— Мы можем поторопиться? — спросил Тэйт, выбегая вперед Ронана. — Я сказал тебе, что должен встретиться с Карен на озере. Теперь я опаздаю.
— Ты всегда опаздываешь. Она этого ожидает, — сказал Ронан. Он не ускорил шаг.
— Это низко, чувак, — сказал Тэйт.
Ронан проигнорировал его. Он вытащил из кармана брюк ключи от «пицца-плекса» и приготовил их, когда они подошли к двери.
Тэйт бросился в неё впереди Ронана, и как только Ронан открыл дверь и выключил сигнализацию, и Тэйт подпрыгивал, как ребенок, которому нужно было в туалет, пока Ронан запирал за ними дверь и снова включал сигнализацию.
— Можешь помедленнее? — пожаловался Тэйт.
Ронан снова сунул ключи от пицца-плекса в карман и упер руки в бока.
Тэйт громко выдохнул, но больше ничего не сказал, пока они шли через серые двойные двери, ведущие в комнату отдыха для сотрудников. Тэйт прошел в комнату отдыха, направляясь к нишам, где они должны были оставлять отчеты в конце дня. Тэйт, вероятно, собирался посмотреть на Ронана и Грэйди, чтобы сравнить их успехи со своими. Тэйт был ленив, но он также был странно конкурентоспособен.
Ронан направился в грязную раздевалку. С его бежевой окраской и маломощными лампочками он был удивительным контрастом со всеми кричаще яркими цветами и огнями в основной части пицца-плекса. Ронан понял, что «Фазбер Интертейнмент» не хотят тратить больше денег, чем необходимо, на своих сотрудников. Однако он не мог жаловаться. Его зарплата была хорошей. Эта работа дала ему первоначальный взнос на покупку его первого дома. У него не было претензий к «Фазбер Интертейнмент»; они могли покрасить свои раздевалки в любой скучный цвет.
Ронан открыл свой шкафчик и порылся за своим набором инструментов. Он держал ключи от дома в своем рюкзаке, который он схватил, когда они с Тэйтом ушли. Его ключи, однако, должно быть, выскользнули, когда он достал свой обед из рюкзака ранее в тот же день. Ага. Вот они где были. Упали за его запасной форменной рубашкой.
Ронан схватил ключи и закрыл свой шкафчик. Он повернулся.
— Эй, Ронан, — позвал Тэйт. — Подойди-ка сюда на секундочку.
Ронан вошел в комнату отдыха для сотрудников. Он обнаружил, что Тэйт копается в документах Грэйди. Как и подозревал Ронан.
— Почему ты копаешься в вещах Грэйди? — спросил Ронан… как будто он не знал.
Тэйт не ответил. Он помахал пачкой бумаги.
— Ты знал, что он собирается сделать следующее для Баллоры? Я думал, что он собирается сделать это на следующей неделе, но он запланировал это на сегодня.
Ронан взглянул на него, имея в виду «К чему ты клонишь?»
— Возможно, он сейчас там, внизу. Можешь себе представить, как он протискивается через эти трубки? — Он захохотал. Тэйт запихнул бумаги Грэйди обратно в прорезь. — Пойдем. Пойдем проверим его.
— Я думал, что ты спешишь. Ты сказал, что опоздаешь.
Тэйт отмахнулся от этой мысли.
— Я уже опаздываю. Какая разница, если я немного задержусь? Карен может подождать.
«У Карен ужасный вкус на мужчин», —подумал Ронан. Он встретил Карен. Она была милой и казалась приятной. Что она нашла в Тэйте?
— Хорошо, — сказал Ронан. У него не было проблем с проверкой Грэйди. Прежде всего, он не хотел оставлять Грэйди одного. Он не любил нарушать правила. Но Грэйди настоял, а Ронан хотел вернуться домой. Он планировал приготовить соус из хумуса и домашний цельнозерновой лаваш для собрания клуба вязания. Теперь у него не будет времени на хлеб, но он все еще может искупаться… даже если он и Тэйт потратят несколько минут, чтобы спуститься к Баллоре.
— Даже если бы у меня не было проблем с коленями, — говорил Тэйт, пока они шли к главному залу, — я бы все равно не взял на себя Баллору. Эти туннели слишком малы, а у меня даже нет клаустрофобии или чего-то подобного, не то что у Грэйди.
— У Грэйди нет клаустрофобии, — сказал Ронан. — У него клейтрофобия.
— Да хоть что.
— Это страх оказаться в ловушке, — объяснил Ронан. — Людям с клаустрофобией не нравятся маленькие пространства, независимо от того, заперты они или нет. Люди с клейтрофобией могут терпеть маленькие пространства, пока они знают, что могут зайти и уйти. Они боятся застрять.
Ронан удлинил шаг, и Тэйт побежал, чтобы не отставать.
— Но откуда ты знаешь, что это то, что у Грэйди? — спросил Тэйт.
Тэйт не ответил. У него, вероятно, даже не получилось бы копать. Он смотрел на затемненный вход в зону ролевых игр.
Тэйт махнул рукой в её сторону.
— Утром я проверю декорации там. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что они сделали с хоррор-аттракционом «Ужас Фазбера». Я был в таком восторге, когда увидел его в спецификациях.
Не в первой, Ронан недоумевал, как Тэйту удается делать свою работу. Не то, чтобы он делал это так уж хорошо. Ронан и Грэйди заменяли Тэйта слишком много раз, чтобы можно было всё сосчитать. Работа Тэйта была бессистемной и незавершенной. Ум человека был подобен белке. Он постоянно метался туда-сюда-обратно. И в конце концов это привело к их предыдущему разговору.
— Кто захочет оказаться в ловушке?
Ронан не удосужился ответить на вопрос, который, по его мнению, был риторическим. Он смотрел прямо перед собой, стараясь не смотреть на качели. В тусклом свете охранных фонарей качели слишком походили на гигантского кальмара, чтобы Ронан устраивал их. Ронан не любил кальмаров. Они были липкими. Ронану не нравилось липкое.
Мать Ронана часто дразнила его за то, что у него был мягкий желудок, когда дело доходило до таких вещей, как кальмары, слизни, черви и все, что имело отношение к внутренностям человеческого тела.
— Твердый, как камень, пресс снаружи и мягкий и липкий внутри, — всегда дразнила она его.
Тэйт выбежал вперед Ронана по длинному красному коридору, ведущему к аттракциону Баллоры. Когда они подошли к лестнице, он уперся своим костлявым задом в перила и соскользнул по ним, прыгнув на пол в самом низу прежде, чем Ронан прошел половину длинного марша.
Тэйт танцевал под музыку, которую мог слышать только он. Он посмотрел вверх по лестнице.
Ронан выстрелил в Тэйта своим запатентованным взглядом, но Тэйт был слишком занят вращением на одной ноге, чтобы заметить. Ронан пробежал последние несколько шагов, и Тэйт перестал танцевать. Вместе они направились в изогнутый желтый коридор фитнес-клуба «Фитнеса и Растяжки Баллоры».
Когда они были на полпути к повороту, они поняли, что Грэйди действительно был в фитнес-центре. Вход был полностью освещен. Арка сияла, как сверкающий шатер бродвейского шоу. За пределами входа все огни в зале тоже горели.
— Хай-о, Грэйди! — крикнул он. — Чувак! Надеюсь, ты не застрял!
Ронан покачал головой. Он вздохнул и последовал за своим неотесанным коллегой к Баллоре. Он не заметил, что Тэйт остановился, пока буквально не врезался в него.
— Извини, — машинально сказал Ронан, когда Тэйт заикался, шагнул вперед и замахал руками, чтобы сохранить равновесие.
Тэйт ничего не сказал. Что было странно. Тэйту всегда было, что сказать.
Ронан посмотрел на Тэйта и быстро поднял голову, чтобы проследить за широко раскрытыми глазами Тэйта.
Через секунду Ронан посмотрел вверх, и пожалел об этом.
Он сразу заметил то, что захватило внимание Тэйта. Промахнуться было нереально.
Ронан наклонился и прикрыл рот рукой. Он почувствовал слабость, поэтому упал на колени. Его дыхание участилось. Комната начала вращаться.
— Пригни голову, здоровяк. Дыши медленно. — Тэйт положил руку Ронану на плечо. — Подожди минутку.
Поскольку Ронан не хотел думать о том, что он видел, он сосредоточился на несвойственном Тэйту сострадании. Он никогда не знал, что Тэйт такой славный. Почему он вел себя не как обычно, судорожно?
Тэйт похлопал Ронана по спине.
— Вот так. Продолжай медленно дышать. Посмотри на меня.
Ронан попытался выполнить указание, повернувшись к своему коллеге. Тэйт, однако, не смотрел на Ронана. Он смотрел на трубы за прозрачной стеной.
Ронан подумал о том, что он только что видел внутри одной из этих труб. Его желудок сжался. Он закрыл рот рукой.
Ронан не мог заставить себя снова посмотреть.
— Это Грэйди? — Ронан спросил Тэйта.
— Кто еще это может быть? — рявкнул Тэйт.
А вот это уже был Тэйт, которого Ронан так хорошо знал.
— Но он… — Ронан остановился. Он не хотел говорить вслух об искалеченных, искривленных, сломанных конечностях и туловище, которыми когда-то был Грэйди. Видеть это было достаточно ужасно. Если говорить об этом, то станет еще хуже.
Ронан задался вопросом, сотрет ли он когда-нибудь из своей памяти образ изуродованного тела Грэйди, подвешенного вниз головой в трубе, немыслимо свернутого туда и обратно в тугом ряду зигзагов трубы. Как Ронан когда-нибудь забудет бесформенное лицо Грэйди с единственным оставшимся здоровым глазом, прилепленным к пластику? Он был уверен, что никогда не сможет выкинуть из своих мозгов пустую глазницу Грэйди или глазное яблоко, свисающее с одного из металлических пальцев Баллоры. И его вечно будет мучить образ Грэйди ростом пять футов шесть дюймов, удлинённый почти в два раза... Его тело теперь настолько деконструировано, что оно было разбросано по трубе.
— Что случилось?! — спросил Ронан. Глупый вопрос, конечно. Даже за те несколько секунд, что он смотрел на изуродованное тело Грэйди, было ясно, что произошло. Ясно, что дизайнер Баллоры не предусмотрел отказоустойчивость, какую-то команду, говорившую бы ей, что застревание менее важно, чем убедиться, что человек, которому она помогает, не пострадал. Робот был возмутительно испорчен.
Ронан хотел сказать что-нибудь саркастическое, но это было неуместно. Он сглотнул и облизал губы.
— Я не смотрел долго, — сказал он. — И я не смогу, я не смогу снова посмотреть. Он жив?
Тэйт сделал несколько шагов к прозрачной стене. Ронан смотрел на Тэйта, но больше не смотрел на трубу.
— Я не знаю. Трудно понять, дышит ли он.
Желудок Ронана совершил сальто. Он опустил голову. Его глаза увлажнились.
Он и Грэйди не были близки или что-то в этом роде, просто коллегами. Но Грэйди был хорошим парнем. И хороший парень или нет, но никто не заслужил умереть вот так.
Тэйт сделал еще один шаг к трубам.
— О чувак, — сказал он. — Кажется, я только что видел, как он моргнул.
Ронан простонал. Он даже не мог представить, — не хотел представлять, —что чувствовал Грэйди. В слишком длинном взгляде на Грэйди Ронан увидел, что не только конечности Грэйди были искривлены в невозможные положения, но и его униформа была пропитана кровью. Многие из его переломов костей, должно быть, были сложными. Ронан мог только догадываться… не то чтобы он хотел… сколько раз раздробленные кости Грэйди вонзались в его кожу.
— Да, — сказал Тэйт. — Он только что снова моргнул. Он жив.
Тэйт звучал спокойно, но его голос был напряженным. Ронан находил нелепо утешительным, что Тэйт был затронут тем, на что он смотрел. Может быть, этот парень не был таким поверхностным, как думал Ронан. Хотя Тэйт смотрел прямо на окровавленного, скрюченного Грэйди так, как будто таращился на экспонат в зоопарке.
Ронан заставил себя встать. Он должен был сконцентрироваться, чтобы убедиться, что его ноги поддерживают его.
— Мы должны вытащить его оттуда, —сказал Ронан.
Тэйт медленно повернулся и вытаращил глаза на Ронана.
— И как мы собираемся это сделать? У нас нет возможности попасть в эти трубы.
— Нам нужно позвонить в 911. — Ронан полез в карман и вытащил телефон. Прежде чем он успел поднять его, Тэйт вырвал его у него из рук.
— Чувак, — сказал Тэйт, сжимая телефонную трубку, — о чем ты думаешь?
— Я думаю, нам нужно вытащить его оттуда, и если мы не можем этого сделать, нам нужен кто-то, кто может.
— Что ты имеешь в виду?
Тэйт не ответил. Он снова посмотрел на Грэйди.
— Дай мне мой телефон. — Ронан попытался схватить его.
Тэйт отскочил от досягаемости.
— Я не могу это сделать, чувак.
Ронан попробовал взглянуть на него.
— Ты не понимаешь. Если мы позвоним кому-нибудь, выяснится, что мы оставили его здесь одного. Совершенно против правил.
— Да, я знаю. Но что бы ты там не говорил, мы его бросили. И случилось это. — Он махнул рукой в сторону труб. Ронан не смотрел в сторону этого жеста.
— Очевидно, что если это произойдет, то это место будет полностью испорчено, — продолжил Тэйт. — Если Грэйди выживет, у него не будет проблем с компенсацией рабочего. Черт возьми, он… или, скорее всего, его семья, потому что я не понимаю, как он сможет выжить после этого, — Тэйт махнул рукой в сторону трубок, — могут даже подать в суд на «Фазбер Интертейнмент». Если травма преднамеренная, работник или оставшаяся в живых семья могут подать в суд, а преднамеренность определяется как наличие определенного знания о том, что травма произойдет, и умышленное игнорирование этого знания.
Ронан уставился на Тэйта с открытым ртом.
— Но «Фазбер Интертейнмент» не могли знать наверняка, что кто-то там пострадает.
Он махнул рукой в сторону труб.
— Ты что, шутишь? — Он тоже указал на трубы. — Видишь размер этих нижних труб? Человеку в натуральную величину никак не пройти через них. И все же, они хотели, чтобы один из нас проверил это. Они должны были знать, что мы поранимся. Это трудно доказать.
— Ладно. Хорошо. Но это значит, что они заслуживают судебного преследования. Почему мы не можем вытащить его?
Тэйт повернулся спиной к трубам и встал прямо перед Ронаном. Когда он снова заговорил, его голос был ровным, и говорил он медленно, как будто объясняя алгебру десятилетнему ребенку.
— Травмы Грэйди — это кошмар ответственности. Как думаешь, что «Фазбер Интертейнмент» сделают с двумя сотрудниками, которые оставили Грэйди здесь одного, чтобы он застрял?
Ронан напряженно думал. Даже если бы они остались, они бы не были с Грэйди. Он всё ещё мог застрять. Он открыл было рот, чтобы сказать это, но Тэйт заговорил первым.
— И даже если бы мы утверждали, что это произошло бы в любом случае, мы нарушили протокол, и результат был плачевным. У них были бы веские основания нас уволить. И я не знаю, как ты, а я не хочу, чтобы меня увольняли.
Ронан подумал о том, что будет с его новым платежом по ипотеке, если он потеряет работу. Нет, он тоже не хотел, чтобы его уволили.
Но был ли его новый дом важнее жизни другого человека? Очевидно нет.
— Даже если так, — сказал Ронан, — мы должны помочь ему. Он… — Его голос сорвался. Он даже не мог найти слов, чтобы описать это.
— Да, я знаю, — сказал Тэйт. — Я знаю. —Он тоже прочистил горло. — Но посмотри на него в ту минуту, когда кто-нибудь попытается его сдвинуть, он будет испытывать мучительную боль, и он истечет кровью, прежде чем они смогут доставить его в больницу. У него нет шанса выжить.
К Ронану пришла ужасная мысль.
— Но если он моргает, значит, он в сознании, и... — Он не мог этого сказать.
— И да, он, вероятно, испытывает ужасную боль. Я понимаю. Но опять же, может быть, и нет. Посмотри, как искривлен его позвоночник. Может быть, он парализован. Нельзя сказать точно, — сказал Тэйт. — Моргание может быть просто рефлексом или чем-то еще.
Ронан не смотрел на позвоночник Грэйди. Он ухватился за надежду, что Грэйди не почувствует агонии, терзающей его тело.
— Ты правда так думаешь? — спросил Ронан.
Словно почувствовав нерешительность Ронана, Тэйт подошел и положил руку на предплечье Ронана.
— Это большой отстой. Это правда так. Но Грэйди с тем же успехом может быть мертв. И все, что мы делаем, чтобы помочь ему прямо сейчас, принесет нам действительно большие неприятности. У нас нет никакой выгоды звонить кому-либо. Не для Грэйди, не для нас. Он умирает, то ли умер, то ли скоро умрет. Может быть, он даже не моргал. Может быть, это был просто предсмертный спазм. И я уверен, он был бы первым, кто сказал бы, что нам нет смысла бросать хорошую работу и, возможно, даже нашу карьеру, сообщив всем, что мы позволили ему остаться здесь.
Ронан продолжал кусать губу. Тэйт был прав. Но это был Тэйт, один из самых эгоистичных людей, которых когда-либо имел в виду Ронан. Кому какое дело до того, что Тэйт был прав?
С другой стороны, какой смысл терять работу, если Грэйди уже мертв или если он не переживет эвакуацию?
Ронан думал о своем милом доме и своих милых друзьях в вязальном клубе. Он подумал обо всей этой роскошной пряже, которую он недавно купил, потому что его зарплата была такой хорошей. Хотел ли он отказаться от всего этого?
— Слушай, все, что нам нужно сделать, это уйти. Мы уходим. Видеонаблюдение еще не установлено, так что они не отслеживают нас. Мы просто скажем, что мы все ушли во время ухода, как обычно. Должно быть, Грэйди вернулся сам. Мы не знали об этом.
Ронан поднял голову и заставил себя снова посмотреть на Грэйди. Если он собирался бросить умирающего человека, то самое меньшее, что он мог сделать, это признать его перед уходом.
Ронану пришлось снова прикрыть рот, когда его взгляд остановился на бесформенной и окровавленной фигуре Грэйди. Он схватился за живот, уверенный, что его сейчас вырвет.
— Держи себя в руках, большой мужик, — мягко сказал Тэйт.
Ронан смахнул слезы и посмотрел в единственный оставшийся глаз Грэйди. Глаз смотрел на Ронана, не мигая. Ронан заметил, что коричневая радужка Грэйди была мутной. Он уже умер? Нет, глаз дернулся. Он был еще жив.
О чем думал Грэйди, глядя на своих коллег? Думал ли он? Будет ли человек в таком состоянии все еще иметь рациональное мышление? Думал ли Грэйди, Ронан не мог этого сказать. Лицо Грэйди было настолько разбито, что никакое выражение было невозможно. Надеялся ли Грэйди, что они спасут его, или он хотел, чтобы они пошли и позволили ему умереть?
— Пока, Грэйди, — прошептал он.
Тэйт взял Ронана за руку и отвернул от труб. Он осторожно вывел Ронана из фитнес-центра Баллоры.
Ронан полузакрыл глаза от ослепляющего света арки Баллоры, когда Тэйт ввел его в желтый коридор. Он не позволял себе думать о том, от чего они уходят. Вместо этого он сконцентрировался на том, чтобы заставить работать ноги. Он сосредоточился на вдохе и выдохе.
— Все, что нам нужно сделать, — сказал Тэйт, пока они шли по изогнутому коридору, направляясь к лестнице, — это прийти на работу, как обычно, утром. К тому времени он будет мертв.
Оставшийся глаз Грэйди следил за своими коллегами. Они исчезли за углом желтого коридора.
Он не мог слышать всего, что говорили Ронан и Тэйт. Несмотря на то, что его уши все еще работали — единственные части тела, которые избежали серьезной травмы, — труба и прозрачная стена приглушали звук. Однако он услышал достаточно.
Грэйди хотелось плакать даже больше, чем уже было, когда Тэйт предположил, что Грэйди парализован. Если только. Да, позвоночник Грэйди был сломан, но каким-то образом его нервные окончания функционировали нормально. Все его тело было одной пульсирующей массой неописуемого страдания.
Грэйди не мог ненавидеть своих коллег за то, что они бросили его умирать. Он, вероятно, сделал бы то же самое, будь он на их месте. Он так же остро нуждался в этой работе.
Но он хотел, чтобы они остались с ним еще немного.
Баллора, которая молча тянула Грэйди все то время, пока Ронан и Тэйт стояли и разговаривали, заговорила.
Она дернула сильнее, и Грэйди услышал серию влажных хлопков и два треска. Новые волны боли прокатились по рукам Грэйди, и после по всему телу.
Грэйди даже не мог протестовать против нападения на его органы. Даже если бы он мог, он бы не стал. Он умирал, и единственной его компанией была Баллора. Он ни за что не отослал бы ее сейчас.
Если Грэйди должен был умереть в ловушке своего худшего кошмара, он не хотел делать это в одиночку. Даже холодная и бесчувственная хватка Баллоры была лучше, чем ничего.