Tales from the Pizzaplex — Tiger Rock. Отрывок
— ЭЙ! — ЗАПРОТЕСТОВАЛ КАЙ. — ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ МНЕ РУКУ ОТОРВАТЬ?
Проходя через величественный четырёхдверный стеклянный и блестящий хромированный вход Мега-пицца-плекса Фредди Фазбера, Кай вдохнул ароматы пряного соуса для пиццы и сладкой сахарной ваты, стряхивая с себя своего чрезмерно нетерпеливого, возбуждённого друга. Тодд, как обычно, думал, что Кай двигался достаточно быстро.
Эшер, последний из «Вечного Трио», как называли себя Кай и два его лучших друга, рассмеялся, входя за Каем и Тоддом внутрь.
— Признай это, — сказал Эшер, — ты просто слишком медленный, Кай.
Кай тоже посмеялся. Это была старая шутка. Кай родился на острове Оаху и провел свои первые семь лет на острове со своей матерью, коренной гавайкой, и отцом-«ковбоем» (родившимся и выросшим на ранчо в Вайоминге). Между отношением его мамы к «гавайскому времени» и менталитетом его отца «что за спешка, приятель?», Кай был известен за «спокойствие». Тодд постоянно обвинял Кая в том, что тот настолько расслаблен, что всё время лежал почти горизонтально.
— Пойдёмте, парни! — призвал Тодд. Он размахивал руками и чуть не ударил хорошенькую девушку-подростка по лицу.
Она бросила на Тодда грязный взгляд. Тот, как обычно, не обращал на это внимания — слишком занят осмотром.
Кай не мог винить его. Пицца-плекс был по-настоящему крут, даже наверное единственным веселым местом в их маленьком городке.
Они были в восторге, когда тот был построен, но он уже не был чем-то новым для Кая, Тодда и Эшера. Те видели игровую площадку с черным освещением для маленьких детей — игрушки для лазанья, горки и строительные блоки из пенопласта, установленные вокруг ямы с блестящими шариками. Они смотрели на витражный купол, закрывавший центр колпак пицца-плекса, и были внутри замка — как двухэтажная ротонда театра, окруженная калейдоскопическими брызгами света, проникающими сквозь витражи. Они исследовали все игровые площадки, магазины и рестораны. Съели по крайней мере дюжину пицц в ослепительно освещенном неоновым светом главном зале с зеркальным потолком и купили больше, чем им полагается, одежды и сувениров в стиле Фредди. Ездили на тележках по путям, которые крест-накрест пересекали пешеходные дорожки, соединяющиеся со всеми различными частями пицца-плекса, и несколько раз катались на американских горках, которые проносились по всему пицца-плексу, его гусеницы переплетались с кажущимся бесконечным лабиринтом из разноцветных трубок для лазания. Они смотрели выступления аниматроников и знали наизусть все рок- и поп-песни, которые играли аниматроники, и всю тематическую музыку, доносившуюся из различных игровых зон. Они также знали звуки игр — пинги и гудки, жужжание и врумы, мурлыканье и звон.
Сейчас, Кай и его друзья знали ослепительный хаос пицца-плекса так же хорошо, как дома друг друга. На самом деле, перед сном Кай часто закрывал глаза и терялся в бесконечно постоянном движении ярких огней пицца-плекса, веселой музыки и жизнерадостной толпы. Потустороннее, сверхвысокое великолепие Мега-пицца-плекса скрывало повседневные дела, которые иногда приводили его в уныние.
Но, несмотря на эту знакомость, Тодд всегда был с широко раскрытыми глазами, почти пораженный, когда они были здесь. Он вел себя так, как будто каждое их посещение волшебного веселого купола было впервые. Но это был Тодд. Он всегда о том, чтобы «быть в моменте».
— Вы должны ценить каждое мгновение, — любил повторять Тодд.
Тодд был первым, кто назвал их «Вечным Трио»; название он выбрал, потому что они не подходили к остальным шестиклассникам.
— Время — концепция. Его не существует. Единственная реальная вещь — сейчас, — заявил он. Кай и Эшер на самом деле не понимали бесконечную болтовню Тодда об «иллюзорной природе времени», но они думали, что название было крутым.
— Пойдёмте, — повторил Тодд как минимум в третий раз. Он снова попытался схватить Кая за руку. Тот же обошел своего друга и покачал головой. Он не в первый раз задавался вопросом, почему тот, кто живет настоящим, всегда так спешит.
— Древо Сочинителя никуда не денется, — сказал Кай.
Когда Кай следовал за Тоддом через шумную толпу пицца-плекса, он должен был признать, что тоже был взволнован, увидев дерево. Они не были в пицца-плексе пару недель, и за это время они подслушали, как несколько детей в школе говорили о дереве, на котором размещался Сочинитель, передовая программа, которая должна была кормить сюжетными линиями развлекательные программы аниматроников.
— Можете ли вы представить код, который использовался для программирования Сочинителя? — спросил Эшер после того, как они услышали об этом. Эшер зашел в Интернет, чтобы прочитать о новой функции пицца-плекса, и бесконечно говорил о ней, используя жаргон программистов, который не понимали ни Кай, ни Тодд.
Несмотря на то, что Кай, Тодд и Эшер были близкими друзьями, они не могли быть более разными. Кай, который знал, что его имя означает «море», относился к жизни в целом довольно спокойно. Да, иногда его что-то доставало, но большую часть времени он мог «плыть по течению», к чему его всегда поощряла мама. Такова была ее природа. Мама Кая была медсестрой скорой помощи, но каким-то образом она никогда не позволяла стрессу сказываться на ней. Она не выбивалась из колеи, сколько бы долгих часов ей ни приходилось работать или с чем ей приходилось сталкиваться.
— Ты должен плыть по волнам жизни, Кай, — часто говорила она ему. На Гавайях его мама буквально каталась на волнах. Она только начала учить Кая серфингу, когда его отец переехал на материк, чтобы управлять новой компанией разработчиков, и они переехали сюда, в город, за тысячу километров от ближайших волн. Кай скучал по океану, но теперь его устраивало то, где они жили. Ему нравилось, как в этом месте сменялись времена года, как осенью листья деревьев становились оранжевыми и желтыми, а зимой выпадал снег. Это был хороший компромисс для океанских волн.
Однако Кай не оставил остров позади себя. Он больше походил на свою черноволосую, кареглазую и темнокожую маму, чем на светловолосого голубоглазого отца (его сестра была противоположностью — она и Кай едва ли были родственниками), Кай также имел невысокую худощавую фигуру матери. Эта приземистая внешность в сочетании с гавайскими рубашками и мешковатыми хлопчатобумажными штанами, которые он предпочитал однотонным футболкам и джинсам своих одноклассников, выделяли его. Так же как и его склонность отключаться и мечтать. Из-за того, что мысли Кая так сильно блуждали, он не очень хорошо учился в школе. Его мало заботило то, чему его учили. Его больше интересовали природа, искусство и духовный мир.
В отличие от Кая, Тодд был высоким, худым и неистовым. С длинными, обычно спутанными волосами, почти такого же оранжевого цвета, как средняя морковка, и бледным лицом, почти коричневым от веснушек, Тодд выделялся в школе не меньше, а то и больше, чем Кай. У Тодда, однако, не было проблем с учебой. Тот был отличником, любил учиться. Когда он не тусовался с Каем и Эшером, Тодд всегда лежал на кровати и читал книгу, его нога все время дрожала. Его комната была так забита книгами, что едва хватало места для его мебели — или для Эшера и Кая, когда они навещали его.
А потом был Эшер. Если бы он не был абсолютным фанатом технологий, то мог бы вписаться в школу. С каштановыми волосами и глазами и ростом, который был средним для одиннадцатилетнего подростка, он выглядел вполне нормально. Кай даже слышал, как некоторые девушки говорили о том, какой милый Эшер.
— Жаль, что он такой странный, — сказала одна из девушек.
И да, Эшер был немного странным. Он был полностью одержим компьютерами, робототехникой и научной фантастикой, настолько, что он и его младший брат Алекс, который мог бы быть клоном Эшера чуть младше, часто разговаривали друг с другом в двоичном коде. Кай не раз слышал, как Алекс говорил Эшеру:
— 11010000 10110100 11010001 10000011 11010001 10000000 11010000 10110000 11010000 10111010.
Эшер сказал Каю, что это означает «дурак».
— Не будет ли быстрее просто сказать «дурак»? — спросил Кай.
— Конечно, — сказал Эшер. — Но у нас с Алексом возникают проблемы, когда мы обзываем друг друга.
Родители Эшера не знали двоичного кода.
Кай моргнул и понял, что, пока его мысли блуждали, они достигли центра пицца-плекса. Они стояли перед Древом Сочинителя.
И оно было обернуто в пластик, с веревочным барьером вокруг основания.
— Что случилось? — спросил Эшер вслух, обращаясь ни к кому конкретно.
Мужчина средних лет в красной рубашке и черных штанах, одетый в «униформу» пицца-плекса, оторвал взгляд от разметавшегося возле выпуклых волоконно-оптических «корней» дерева конфетти.
— Был какой-то сбой, — сказал мужчина. Он потер жесткую щетину на квадратном подбородке и покачал головой. — Ему всего три недели, и я слышал, что его собираются снести.
— Что? Уже? — Эшер нахмурился, глядя на дерево.
Кай проследил за взглядом Эшера. То, что он увидел, заставило его понервничать, и он не знал, почему. Может быть, это было потому, что прозрачный пластик, обернутый вокруг раздутого, пятнисто-желтого ствола дерева и его вытянутых радужных ветвей, делал дерево похожим на какого-то призрачного монстра в мантии. Кай легко мог представить, как гигантское дерево внезапно вырывается с корнем, чтобы пройти через пицца-плекс. В сознании Кая дерево протягивалось своими длинными скелетными ветвями, чтобы вырвать детей из..
— Кай! — Тодд снова дергал его за руку.
— ...выбрали баобаб, потому что у этих деревьев такие большие стволы, — говорил Эшер. — Я думаю, что это был отличный выбор, ведь деревья что-то типа легенды.
— Секвойя была бы лучше, — сказал Тодд.
— Ни за что, — сказал Эшер. — Секвойя была бы слишком высокой.
— Ну, это была бы не настоящая секвойя, — сказал Тодд. — Но у секвойи тоже большие стволы, и, по крайней мере, это американские деревья.
— Почему оно должно быть американским? — спросил Эшер. — Твои ботинки сделаны в Китае.
— Ну и что? Мои ботинки не дерево, — сказал Тодд.
Кай покачал головой. Он понял, что лучшее, что можно сделать, когда Тодд и Эшер ссорятся, — это просто позволить им ссориться. Тодд и Эшер дружили с тех пор, как стали достаточно взрослыми, чтобы разговаривать, и именно так они и вели себя друг с другом.
Эшер отвернулся от Тодда, положив конец спору. Он прижался к веревочному барьеру, натянутому вокруг основания дерева.
— Хотел бы я заглянуть туда, — сказал Эшер. — Интересно, что пошло не так с программой. Я думал, что основа алгоритма программы верна, а идея о том, чтобы одна программа генерировала все истории для аниматронных персонажей, была просто гениальной. Зачем платить кучке писателей, когда можно было просто создать одну программу для создания историй?
Тодд фыркнул.
— Ни за что. Компьютерная программа не может заменить писателя. Не может быть, чтобы программа была достаточно продвинутой, чтобы заменить человеческое воображение.
— Марк Твен сказал это давным-давно: «Новой идеи не существует». Людям может нравиться думать, что их воображение — это все, но на самом деле уже нет ничего оригинального. Это всего лишь пересказ старых историй немного по-другому. Вот почему компьютерная программа делает это так блестяще.
— Ну, должно быть, это был не тот блеск, — сказал Тодд, — если они закрыли его так быстро.
Тодд потянулся к манжету фланелевой рубашки Эшера с длинными рукавами в оранжево-синюю клетку. Фланелевая рубашка была еще одной вещью, которая отличала Эшера: он всегда носил яркие клетчатые фланелевые рубашки, круглый год — у него были даже летние фланелевые рубашки с отрезанными рукавами. Они были разными, но это был Эшер.
— Давай, Эш, — сказал Тодд. — Он закрыт. Давай займемся чем-нибудь другим.
Эшер драматично вздохнул. Он позволил Тодду утащить его от Древа Сочинителя.
— Я хочу проверить будку виртуальной реальности, — сказал Кай.
— Ты хочешь, — сказал Эшер. Но он подарил Каю одну из своих кривых улыбок.
— Я за это, — сказал Тодд. Он подпрыгивал на ступнях. — Погнали туда.
В пицца-плексе, оформленном как большая пицца, было легко ориентироваться. Вам просто нужно было запомнить порядок мест и то, где они приземлились на краях «пирога». Кай знал, что будка виртуальной реальности находится на дальней стороне Древа Сочинителя. Поскольку древо, большой театр и детская игровая площадка заполнили центр пицца-плекса, Каю и его друзьям пришлось обойти половину пиццы, чтобы добраться до будки виртуальной реальности.
— Хотите съесть пиццу по дороге? — спросил Тодд, отходя от Древа Сочинителя, жестом показывая Эшеру и Каю, чтобы они не отставали от него.
— Мы только что позавтракали, — сказал Эшер, бегая трусцой, чтобы догнать Тодда.
— Всегда найдется место для пиццы, — пропел Тодд, оглядываясь через плечо.
— Не в десять утра, — сказал Эшер. — И помедленнее. Будка никуда не денется.
— Тоже самое Кай сказал о Древе Сочинителя, — сказал Тодд. Но уменьшил скорость до быстрой ходьбы.
— Это дерево похоже на то, что ты видишь в странном сне, — сказал Кай. Взглянув направо, он посмотрел на фиолетовую ветку, протянувшуюся над ними, когда они проходили зону ролевых игр.
— Да, — согласился Тодд. — Или что-то вроде того, что можно увидеть в фэнтезийном фильме. Такие деревья росли бы в месте под названием «Мир радуги».
— Ага. И маленькие разноцветные существа, живущие на ветвях.
— Эй, да, — сказал Тодд, вникая в суть. — И они едят еду всех цветов радуги. Зеленую пиццу и желтое печенье.
— Бе, — сказал Эшер, сделав лицо. — Зеленая пицца?
— Ладно, может быть, не зеленая пицца. Это как мох, который растет на большом дереве у меня на заднем дворе. Гадость. Мне приснился сон прошлой ночью, что мох очень быстро растет по всей моей комнате. Он пытался вырасти на мне и съесть меня.
Тодд так резко остановился, что Эшер столкнулся с ним. Молодой маме, держащей за руки двух малышей, пришлось сделать заикающийся шаг, чтобы избежать столкновения Тодда и Эшера. Один из малышей уронил кружку-непроливайку и завопил. Достав пластиковый стаканчик, мама бросила на Тодда недовольный взгляд. Тот не заметил.
— Я читал тот сонник*, который рекомендовала твоя мама. Видимо, мой сон означает, что я чего-то боюсь, с чем не сталкиваюсь. Если я не справлюсь со своими страхами, они съедят меня заживо. — Тодд пожал плечами и закатил глаза. — Вроде, да. Мне не нужен сон, чтобы понять, что я боюсь почти всего.
[Примечание*: Сонник — книга с толкованиями снов.]
— Да, ну, для испуганного кота у тебя все в порядке, — сказал Эшер, игриво шлепнув Тодда по затылку.
Тодд ухмыльнулся и снова пошел, так же быстро, как и раньше. Эшер шел рядом с ним.
Кай заставил свои короткие ноги двигаться достаточно быстро, чтобы остаться со своими друзьями.
— Я работаю над осознанными сновидениями, — сказал Кай на ходу. — Знаете, осознавая, что ты спишь, когда ты спишь. Я играл с этим. И я приучил себя просыпаться, просто говоря себе во сне: «Разбуди себя». Мне просто нужно сказать это пару раз, и я могу выбраться из любого сна, вот так, — он щелкнул пальцами. — Ты можешь попробовать, Тодд, если тебе приснится страшный сон.
Тодд и Эшер обменялись взглядами. Они оба ухмыльнулись, и Тодд притормозил, чтобы ударить Кая по руке.
Кай пожал плечами. Он знал, что Эшер и Тодд не интересуются миром духов. Без разницы.
— Эй, смотрите! — показал Тодд. —Сегодня у будки виртуальной реальности особенная вещь.
Кай посмотрел вверх, мимо голов детей и взрослых, разбросанных перед ними. Он увидел светодиодную маркизу, которая гласила: «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ! ПОСМОТРЕТЬ НА ПИЦЦА-ПЛЕКС ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ! ЗАГЛЯНИТЕ В БУДУЩЕЕ!»
— Звучит весело, — сказал Кай. — Ребята, вы не возражаете, если я пойду первым?
Кай и его друзья подошли к очереди к будке виртуальной реальности. Он был рад видеть, что она еще не занята. В очереди стояли только две девушки. Они стояли рядом со смотрителем по будке виртуальной реальности, длинноволосым парнем лет двадцати, который сидел на табурете, выглядя так, будто ему стало не по себе от скуки. Обе девочки, на вид лет тринадцати или четырнадцати, были темноволосыми. Когда они повернулись, чтобы посмотреть на Кая, Тодда и Эшера, Кай решил, что они должны быть сестрами. Несмотря на то, что они не были похожи друг на друга, у обеих были необычно большие зеленые глаза.
— Эй, — сказала самая высокая из двух девушек, улыбнувшись.
— Привет, — сказал Тодд. — Ты раньше была в виртуальной реальности?
«Для парня, который утверждал, что всего боится, — подумал Кай, — Тодд был поразительно общительным».
— Дважды, — сказала девушка. — А с меня довольно. Сестра же хочет видеть будущее. [...]