Тales from the Pizzaplex — Nexie. Расширенный отрывок.
— Что ты хочешь от этой безумной штуки? — спросил дедушка Астрид. Его большие, тёплые руки легли на плечи Астрид, и он склонился над ней. — Ничего кроме бедств, живые игрушки, — сказал он. Он покачал головой, и его борода пощекотала ей лоб.
Прижавшись к краю освещенной неоновым светом арки, ведущей в «Бутик Баддитроников» в пицца-плексе, Астрид не сводила глаз с многочисленных рядов частей кукол и плюшевых животных, выстроившихся вдоль стен магазина игрушек «сделай-как-хочешь». По меньшей мере дюжина детей, в некоторых из которых Астрид узнала одноклассников из своей школы, метались из одной части хаотичного и пестрого магазина в другую. Все возбужденно болтали. Некоторые дети показывали на разные детали и описывали, что они собираются сделать, а некоторые хвастались своими готовыми игрушками. Из динамиков магазина звучала быстрая поп-песня, и несколько детей танцевали со своими новыми Баддитрониками*.
— * Buddy — приятель (с англ.) — Прим. пер.
Взгляд Астрид метался с одного Баддитроника на другой. Все игрушки выглядели такими привлекательными. Хотя они могли говорить и двигаться, потому что у них были аниматронные эндоскелеты и процессоры под их плюшевой внешностью, они безвольно и мило висели, когда бездействовали. Они были похожи на мягких плюшевых мишек или тряпичных кукол, когда их держали на руках их владельцы. Астрид так хотелось иметь своего собственного дружелюбного Баддитроника, которого можно было бы обнять.
Астрид отвернулась от готовых игрушек и вернулась к остальной части магазина. Перед полками, набитыми деталями, была установлена длинная машина в стиле сборочной ленты. После того, как вы выбрали функции, которые хотели для своей игрушки, клерк помещал детали в машину и программировал ее. На большом экране компьютера над машиной отображалось изображение того, как игрушка будет выглядеть после того, как она будет сделана, и, если она будет одобрена, машина заработает. Её металлические «руки» подхватывали различные детали и устанавливали их на место, пока строящаяся игрушка двигалась по конвейеру. Несколько сотрудников пицца-плекса обслуживали машину.
Прямо сейчас одна из девочек из школы Астрид, Джина — красивая девушка (и она это знала) с длинными блестящими черными волосами — громко отдавала приказы кудрявому клерку. Джина указала на дисплей сборочной машины.
— Я хочу, чтобы его глаза были ярко-зелеными! — скомандовала Джина. Как обычно для нее, она стояла, уперев руки в бока. Одна нога торчала и постукивала по полу. Джина всегда хотела того, чего хотела, в ту же секунду, как этого хотела.
Астрид наблюдала, как клерк нажал несколько клавиш на панели управления машиной и заменил некоторые детали. На экране появилось изображение Баддитроника Весельчака Фокси, которого хотела Джина. Теперь, когда у Фокси появились более ярко-зеленые глаза, Джина обратила внимание на рот и взвизгнула:
Клерк снова принялся настраивать машину.
Астрид услышала, как дедушка вздохнул.
— Дети твоего возраста никогда не узнают, насколько хорошо, то что они уже имеют, — мягко сказал он. — Всегда хочется чего-то еще.
Астрид почувствовала, как ее плечи напряглись. В течение последних нескольких недель Астрид уговаривала дедушку — ее фарфар, шведское название дедушки, — чтобы он дал ей больше работы по дому, чтобы она могла заработать дополнительные деньги. Когда он спросил ее, на что ей нужны деньги, она пожала плечами и сказала:
Несмотря на свое недоверие к «современным штуковинам», Фарфар поддерживал ее интерес к компьютерам и программированию. Тем не менее, она знала, как он относится к аниматроникам в пицца-плексе, и она не могла заставить себя сказать ему, что хочет купить Баддитроника.
С тех пор, как она пошла в четвертый класс, Астрид наблюдала, как ее одноклассники хвастаются своими аниматронными приятелями. Живые игрушки были очень, очень хороши; они были почти как твой собственный лучший друг, которого ты мог взять с собой куда угодно. Да, это были игрушки, но они были размером с маленького ребенка — от двух с половиной до трех футов ростом (от семидесяти пяти до девятиста сантиметров). Они могли передвигаться и ходить (немного неуклюже). Также могли говорить с вами, и они не просто повторяли одни и те же глупые фразы снова и снова. Они были запрограммированы реагировать на то, что вы им говорите, по крайней мере, базовым образом.
Поскольку у Астрид не было ни лучшего друга, — ни вообще друга, по правде, — она действительно отчаянно хотела Баддитроника. Беда была в том, что Баддитроник стоил тысячу долларов. Это было очень много. И в отличие от её одноклассников, происходивших из богатых семей, которые давали им все, что они хотели, у Астрид не было богатой семьи. Ни друзей, ни богатой семьи. Астрид не подходила.
Астрид всегда отличалась от других детей, но раньше у нее была по крайней мере пара друзей. Она познакомилась с Брук и Джоли в первом классе, когда они с отцом переехали сюда, чтобы жить с Фарфаром, и несмотря на то, что они были «нормальными» маленькими девочками, которые любили играть в дом, и их родители покупали им самые последние игрушки и одежду, они приняли Астрид. Астрид не понимала, почему играть в дом было весело, потому что все, что Брук и Джоли притворялись, Астрид на самом деле делала, чтобы помочь отцу и фарфару. И все ее игрушки и одежда были ручной работы. Брук и Джоли думали, что это забавно, но они никогда не смеялись над Астрид за это.
Однако после второго класса Брук уехала, а Астрид бросила государственную школу и отдалилась от Джоли, когда они не ходили на занятия вместе. Теперь она была «стипендиатом» в дорогой частной школе (она выиграла бесплатное обучение, когда заняла первое место на соревнованиях по математике и программированию). Учителя были хорошими, но дети определенно думали, что она чудаковатая. Астрид пыталась подружиться, но она просто не знала, как казаться «нормальной». Астрид была намного умнее, чем другие дети в ее классе, и она не думала, как они, не действовала, как они, и не одевалась, как они. Как она могла? Застряв со старомодным именем, она была воспитана старомодным отцом и старомодным дедушкой.
Папа и Фарфар были плотниками и зарабатывали деньги, делая вручную мебель в шведском стиле. Почти все остальное они тоже делали вручную. Выращивали свои собственные фрукты и овощи, бобы и зерновые, растили собственных коров для молока и сыра. Они строили свои собственные машины и чинили их, когда они ломались. Они даже шили себе одежду и для Астрид — одежду, которая совсем не была похожа на ту, что носили ее одноклассники.
— Ремесло — наше наследство. Жизнь ремесленника — хорошая жизнь, — часто говорил отец Астрид. Это могло бы быть правдой, но она хотела бы, чтобы он не был ремесленником, которому приходилось ездить повсюду, чтобы продать свою работу. Он уезжал чаще, чем был дома, и Астрид жила с фарфаром большую часть времени. Астрид любила фарфара, но он верил в «старые обычаи» и не любил современное общество. Она понятия не имела, как заставить его понять, как сильно она хотела быть частью того самого общества, которого он опасался.
Мама Астрид, которая могла бы спасти Астрид от того, чтобы быть «странной девочкой в странной одежде», не было рядом. Она ушла, когда Астрид была совсем маленькой и переехала всю страну, чтобы стать моделью, что отец Астрид не «одобрял» и не «позволял» ей делать. Астрид почти не помнила свою маму, но у нее была единственная фотография. Блондинка, голубоглазая, с почти кукольным лицом. Мама Астрид была красивой.
Отец Астрид сказал, что та похожа на свою маму. И она догадалась, что да, за исключением того, что у нее широкий лоб отца и большие уши.
— Давай, детка, — сказал фарфар ей.
Астрид моргнула и поняла, что позволила своим мыслям блуждать. Она повернулась и улыбнулась своему фарфару.
Фарфар Астрид, одетый в сшитую вручную серую фланелевую рубашку и мешковатый комбинезон, выглядел таким же беззаботным, как и он сам. Астрид считала, что у ее фарфара одно из самых добрых — и лучших — лиц в мире. На круглом и изрезанном глубокими линиями улыбки лице ее дедушки преобладали нежно-голубые глаза, большой нос, слегка изогнутый влево, и широкий рот, обычно вздернутый в дружелюбной улыбке. Астрид не думала, что ее фарфар похож на фарфараа. Если бы не его вьющиеся седые волосы и окладистая (но аккуратно подстриженная) седая борода, он мог бы сойти за гораздо моложе своих лет.
Ее фарфар улыбнулся в ответ и взъерошил короткие волосы.
— Эти автоматы скибола ждут нас, — сказал он.
Астрид почувствовала прилив любви и признательности к своему миловидному фарфару. Несмотря на то, что ему не нравился пицца-плекс, он приводил ее сюда, когда находил для этого время. Астрид была благодарна ему за то, что он любит играть в скибол. Именно так она уговорила его прийти в большой развлекательный комплекс в первый раз.
— Переносит меня в то время, когда я был мальчиком, когда в город пришел карнавал, — всегда говорил ее фарфар, когда они играли.
Он любил повторять, что скибол был единственной «настоящей» игрой в игровых автоматах пицца-плекса. Но после того, как они играли в скибол, он всегда позволял Астрид выбрать другую игру.
— Мы можем купить пиццу после того, как поиграем, Фарфар?
Ее фарфар сморщил такой же широкий лоб, который он передал своему сыну и внучке. Он поджал толстые губы и сделал вид, что напряженно думает, затем подмигнул Астрид.
— С зеленым перцем? — спросил он.
— Что же ещё? — ответила Астрид. Она хихикнула.
Ее фарфар сжал ее руку, и они вышли из «Бутика Баддитроников». Однако пока они шли, Астрид оглянулась через плечо. Так или иначе, решила она, у нее будет собственный друг Баддитроник.
Несмотря на то, что он чувствовал, как краснеет его шея, когда Астрид проходила мимо его стола, Реми вытянул ноги и ссутулился. Он отодвинул в сторону своего Баддитроника Диджея Музыканта, как будто ему стало не по себе от скуки. И вообще, Реми наскучил Баддитроник. Как и остальные его одноклассники, Реми думал, что Баддитроники были довольно крутыми, когда они только появились, но теперь они немного утомляли. С ними можно было так много сделать, и после нескольких недель возни со своим Баддитроником, Реми больше не мог его использовать. Но все по-прежнему приносили в школу своих Баддитроников, и Реми тоже.
Никто не знал, что Астрид нравится Реми. И никто не собирался знать, однако. Реми был одним из самых популярных детей в классе. Его отец был самым богатым человеком в округе, может быть, даже в штате. Его семья, как мать часто напоминала Реми, имела «обязательства» и «имидж». Реми должен был соответствовать обоим. Любить классного «чудика» не было способом сделать это.
Реми смотрел, как Астрид стоит у доски в передней части обшитого деревянными панелями класса. Это был день устного доклада. Каждый из них должен был написать рассказ о достижении цели, и они должны были прочитать этот рассказ вслух перед классом. Реми уже читал его историю о том, как он заставил свою лошадь перепрыгнуть упавшее бревно через одну из троп в поместье его семьи. Это вызвало много смеха, что и было его настоящей целью.
В сотый раз Реми спросил себя, почему он единственный, кто видит, что Астрид классная.
Сегодня, например, Астрид была одета в желтое хлопчатобумажное платье до щиколотки с большим воротником, похожим на вязаные крючком вещи, которые его бабушка надевала на подлокотники мягких кресел. Обвисшая, похожая на берет оранжевая вязаная шапка взгромоздилась на макушку ее волос и прикрывала ярко-голубой глаз.
Хотя Реми иногда пытался представить Астрид в обычной одежде, которую носили другие девочки из его класса, он думал, что Астрид могла бы быть не такой привлекательной, если бы одевалась «обычно». В странной одежде или нет, Астрид, по мнению Реми, была самой красивой девушкой в школе. Она была похожа на принцессу из сказки, и Реми втайне хотел быть ее принцем.
Хотя у нее были длинные руки и ноги, у нее было маленькое туловище... оно было почти кукольным. По какой-то причине ее маленький торс делал Астрид какой-то слабой на вид. Реми подумала, что ей нужен принц, который бы о ней заботился. Однако она так себя не вела. Астрид не была похожа на некоторых плакс в классе.
Даже если бы Астрид не была такой красивой, как он думал, она все равно понравилась бы Реми. Он не был уверен, почему. Может, дело в том, как двигалась Астрид. Возможно, у нее были бородавки и она носила бумажный пакет, и тем не менее его бы тянуло к ней.
В отличие от других девочек, которых знал Реми, Астрид никогда не вела себя так, будто устраивала шоу, чтобы привлечь внимание. Она никогда не казалась застенчивой. Она не фальшиво улыбалась и не позировала. Реми не сомневался, что Астрид была именно такой, какой казалась, — умной девушкой, которая была счастлива сама по себе. Как ни странно, это была еще одна причина, по которой другие дети не любили Астрид. Ей было так комфортно с собой, что она все время поднимала руку и говорила в классе. У нее всегда были правильные ответы. Другие дети говорили, что она всезнайка. Реми совсем не видел ее такой. Он просто видел ее блестящей и уверенной в себе. Видел ее как совершенно единственную в своем роде.
Убедившись, что его взгляд лениво направлен на одно из высоких застекленных окон, выходивших на зеленую лужайку перед школой, Реми внимательно слушал каждое слово в рассказе Астрид. Ему пришлось постараться, чтобы его лицо оставалось непроницаемым, потому что история Астрид была умной и забавной. Речь шла о девушке, которая пыталась заработать достаточно денег, чтобы купить дорогое ожерелье. Используя экономические понятия, — которые, вероятно, никто, кроме Реми и, возможно, еще одного человека в классе, Джонни, лучшего друга Реми, который был таким же умным, как Астрид, и почти таким же богатым, как Реми, — Астрид описала план заработка, сочетающий тяжелую работу с умными психологическими манипуляциями.
В середине рассказа Астрид Хьюго, нарушитель спокойствия в классе, намеренно громко захрапел. Все засмеялись, а Уоррен, классный хулиган, выстрелил в Астрид плевком.
Реми рискнул взглянуть на Астрид, когда плевок приземлился ей на воротник. Он прикрыл рот рукой, чтобы скрыть ухмылку, когда она небрежно отшвырнула плевок с такой силой, что тот полетел к левому уху Камиллы.
Камилла, одна из популярных девушек, которая была слишком самодовольна (ее лучшей подругой была Джина, которая, должно быть, была самой заносчивой девушкой на планете), завизжала и посмотрела на Астрид. Слова Астрид ничуть не дрогнули. Она просто продолжала читать свой рассказ.
— Однако я не уверена, что поступила правильно, — прочитала Астрид. — Мой фарфар говорит, что когда мы в чем-то отчаянно нуждаемся, это, вероятно, то, чего нам не следует иметь.
— Что такое фарфар? — позвал друг Реми Бретт из другого конца классной комнаты.
Астрид оторвалась от напечатанного рассказа. Ее пристальный взгляд нашел Бретта.
— Фарфар по-шведски означает «дедушка», — объяснила она.
— Жаль, что ты не далеко-далеко отсюда, — прошептала Камилла достаточно громко чтобы услышал весь класс. Все смеялись.
— Far — далеко (с англ). — Прим. пер.
— Камилла! — рявкнула мисс Холлстрем. Она посмотрела на остальную часть класса.
Камилла пожала плечами. Смех перешел в приглушенные смешки.
Астрид закончила свой рассказ, и стройная, как палочка, мисс Холлстрем встала.
— Молодец, Астрид, — сказала мисс Холлстрем. Она улыбнулась Астрид своей кривозубой улыбкой.
Класс разразился шумным гулом. Чувствуя себя придурком мирового уровня, Реми присоединился к ним. Изображение превзошло то, что было правильным. Он научился этому от своего отца. Но даже когда он освистывал, Реми искоса смотрел на Астрид. С высоко поднятой головой Астрид вернулась на свое место в конце комнаты, в то время как мисс Холлстрем стучала по столу и кричала, чтобы все «успокоились».
Когда сумерки опустились на дедушкин двухэтажный фермерский дом, Астрид села на лоскутное одеяло, покрывавшее ее двуспальную кровать. Ее сбережения были разбросаны по красно-желтым хлопковым квадратам. Она пересчитала их три раза. И даже близко не хватило. Астрид вздохнула и посмотрела в открытое окно.
Ветви массивного дуба были утяжелены новыми листьями. Они трепетали на сильном ветру, проникавшем в комнату Астрид и заставившем края ее бирюзовых занавесок танцевать. Ветерок принес сладкий аромат сирени, которая далеко росла вдоль границ сада.
Астрид оглядела свою уютную комнату с бледно-желтыми стенами, покрытыми ткаными вручную гобеленами, обрамленными вышитыми крестиком и вышитыми цветами, красивыми акварельными и пастельными изображениями деревьев и озер. (Все на ее стенах было сделано для нее кем-то из членов ее большой семьи, никто из которых не жил поблизости, но все они позаботились о том, чтобы вспомнить ее день рождения и Рождество.) Она позволила своему взгляду задержаться на своих полках, битком набитых резными животными из дерева и камней. Ее тети, дяди и кузены сделали дюжину, и она любила их всех.
Не в первый раз Астрид подумала о том, как ей повезло жить в таком красивом месте. После того, как мама Астрид уехала, но до того, как Астрид и ее отец переехали жить к Фарфару, они жили в трехкомнатной квартире в бетонном комплексе прямо на окраине промышленной части города. Она ненавидела это. Было так шумно и многолюдно, так серо и грязно. Так холодно.
Ей больше нравилась зелень, окружавшая дом ее фарфара, и ей нравилось, что в такую ночь она могла слышать только щебетание птиц в кустах под ее окном и время от времени мычание, доносившееся с пастбища за домом.
Но как бы ей ни нравился ее дом, Астрид не была полностью счастлива. Она была слишком расстроена, чтобы быть счастливой.
В течение последнего месяца, с тех пор, как она увидела, как Джина заказывает своего Баддитроника, Астрид работала каждую свободную минуту, чтобы заработать деньги, необходимые ей для себя. Но работа по дому, которую она могла выполнять, не приносила больших доходов, и у нее не было достаточно часов в день, чтобы заработать столько денег.
С приближением дня рождения Астрид сказала Фарфару и папе, что ей нужны деньги, а не подарки, но по тому, как они обменялись взглядами, она могла сказать, что они уже кое-что для нее сделали. Итак, она быстро добавила:
— Но все, что вы мне подарите, будет великолепным.
Даже несмотря на то, что у Астрид были родственники, которые заботились о ней (издалека), и у нее был ее отец и ее фарфар, она была в одиночестве большинство времени. Она была в порядке со своей собственной компанией, потому что у нее было много дел. У нее были дела по ферме, и она часами сидела за компьютером.
Однако иногда Астрид очень не хватало друзей. Если бы у нее были друзья, она могла бы пригласить их на день рождения и вместо подарков попросить денег. В школе она слышала, как Камилла говорила Джине, что та собирается сделать это, чтобы она могла купить пару замшевых сапог, которые ей отказали родители.
Если бы Астрид пригласила кого-нибудь на празднование дня рождения, они бы не пришли, не говоря уже о деньгах. Но это не означало, что Астрид не могла воспользоваться этой идеей.
Хотя у Астрид не было друзей и у нее никогда не было вечеринок по случаю дня рождения, тети и дяди Астрид всегда присылали ей подарки. Она подумала, что если будет осторожна в вопросе, то сможет заставить их прислать деньги вместо этого. Итак, за пару недель до своего дня рождения Астрид села и написала родным дружеские записки. В примечаниях она объяснила, что она узнала о деньгах и о том, как инвестировать их в школе, и было бы очень полезно иметь достаточно денег, чтобы инвестировать, чтобы она могла преуспеть в своем школьном проекте. Астрид чувствовала себя немного неловко из-за того, что солгала, но не так ужасно. Она действительно хотела инвестировать (в Баддитроника), и она делала школьный проект (приспособляясь, имея Баддитроника).
План Астрид мог бы сработать, если бы у нее была нормальная семья. К сожалению, большинство ее тетей и дядей были со стороны ее отца в семье — они были сыновьями и дочерьми ее Фарфара. И Фарфар воспитал своих сыновей и дочерей, чтобы они гордились изделиями ручной работы. Наличные не были предметом ручной работы. Так, Астрид получила обычные для своей коллекции вязаные свитера, резных животных и сшитые вручную платья. Как и было предсказано, отец Астрид и Фарфар подарили ей то, что они сделали для нее, — большой новый письменный стол для ее спальни. Дубовая древесина, которую они использовали, вероятно, стоила больше, чем сумма денег, которую ей все еще нужно было найти, и ей пришлось скрыть свое разочарование, когда она увидела массивный угловой стол, который, по общему признанию, идеально вписался в ее комнату между комодом и ее полками (подарки с предыдущих дней рождения). Она притворялась, что письменный стол — лучшая вещь в мире. Астрид никоим образом не собиралась ранить чувства фарфара.
Тем не менее, Астрид заработала немного денег. Несколько ее теть со стороны матери прислали их. Вероятно, из-за того, что тёти чувствовали себя виноватыми из-за того, что их сестра бросила Астрид, они прислали 100-долларовые купюры. Это привело к тому, что общая сумма Астрид составила всего на 120 долларов меньше, чем ей нужно.
Близко, но недостаточно. Вот почему Астрид расплакалась, когда задувала свечи на шоколадном торте, который испек Фарфар. (Ее отец был в дороге и не смог вернуться ко дню рождения.)
Астрид и фарфар сидели вместе за маленьким кленовым столиком, стоявшим точно в центре бордово-кремового плетеного ковра, была сделана женой Фарфара (Фармор Астрид, которая скончалась за пару лет до рождения Астрид). Ценные маятниковые настенные часы Фарфара, которые висели на зеленой стене, покрытой семейными фотографиями, отсчитывали секунды.
— Какого рогатого здесь происходит? — спросил Фарфар, когда Астрид провела рукой по ее мокрому лицу.
Фарфар Астрид побледнел, как будто он сделал что-то ужасно неправильное.
— Это торт? — спросил он. — Ты больше не любишь шоколадный?
— Торт отличный, — сказала Астрид. Но ее голос дрожал.
— Правда, — сказала Астрид. — Дело не в торте.
— Дело в столе, — сказал фарфар. — Тебе он не нравится.
— Нет! — воскликнула Астрид. — Я имею в виду, да, мне нравится стол.
Астрид покачала головой. Как она могла объяснить, чего она хотела и почему она этого хотела?
Фарфар дернул себя за бороду, как он это делал, когда пытался решить проблему. Он отодвинул торт и наклонился к Астрид.
— Скажи мне, детка, сколько денег ты накопила на ту модную танцевальную куклу, которую хочешь?
Фарфар улыбнулся, затем протянул руку и похлопал ее по руке. Он не ответил на ее вопрос.
— Мне не хватает 120 долларов на то, что мне нужно, — ответила Астрид.
— Хм, ну, так уж случилось, что у меня припрятано 120 долларов на черный день. — Фарфар Астрид выглянул в окно. — Или на светлый день, как это бывает.
Астрид улыбнулась, затем нахмурилась.
— Я могу не понимать всех компьютерных штучек, которые тебе так нравятся, но я понимаю идею любить то, что тебе нравится. Когда я был в твоем возрасте, все, что я хотел делать, это строить мебель, а мой папа считал все, что не связано с сельским хозяйством, пустой тратой времени. Мне пришлось бороться с ним зубами и когтями, чтобы сделать то, что я хотел, и я пообещал, что никогда не поступлю так со своими собственными детьми. Твой отец, тети и дяди должны выбирать, что им нравится. И ты тоже можешь выбирать. Если ты хочешь компьютеризированную куклу, это то, что тебе нужно.
Фарфар Астрид встал.
— Пошли в пицца-плекс и купим тебе Баддитрона.
— Баддитроника, — автоматически поправила Астрид.
— Да, это. — Фарфар протянул руку.
— Что за проклятие? — сказал Фарфар Астрид, когда он и Астрид присоединились к толпе, заполнившей главный проход, окружавший внутреннюю часть пицца-плекса.
Астрид ахнула, когда сотрудник комплекса в красной рубашке прорвался мимо нее и чуть не сбил с ног. Фарфар поймал ее и обнял за плечи.
Как обычно, пицца-плекс был наполнен кучей звуков, которые звучали так, будто они воюют друг с другом. Рок-музыка со сцены столкнулась с жестяной музыкой, звуками и гудками игр. Свист американских горок перекрывал рев машин «Гонок Рокси», а детский визг конкурировал со смехом взрослых. Сегодня вечером, однако, было что-то более интенсивное во всем звуке. Или это был новый звук? Астрид показалось, что она смогла различить сквозь остальной шум пронзительный визг. Это было похоже на звук обратной связи, который иногда исходил из микрофона.
— Происходит что-то странное, — сказала Астрид.
— Похоже на то. — Фарфар подвел ее к краю выложенного черно-белой плиткой вестибюля. — Давайте останемся здесь, подальше от дороги. — Он нахмурился, глядя на дикость вокруг них. — Теперь, куда идти к твоим этим куклам-бадди?
Астрид указала на замок, возвышавшийся под большим витражным потолком посреди крыши пицца-плекса. Это был не настоящий замок, а театр. Но выглядело это так, как всегда выглядели замки в сказках.
Фарфар держал ее за руку, когда они начали пробираться сквозь густую толпу. Пока они шли, все неоновые огни на входах в магазины, различных аттракционах и игровых зонах начали мигать. На мгновение освещенные ветви большого толстого Древа Сочинителя возле театра полностью потемнели. Так же как и корни дерева — змеевидные светодиодные фонари, извивающиеся от дерева, казалось бы, достигают каждой части пицца-плекса. Как только они погасли, свет снова зажегся. Но затем замерцали другие огни. Когда Астрид и ее фарфар прошли мимо главной столовой, верхний свет погас, а затем снова зажегся.
Мимо Астрид пронесся еще один сотрудник пицца-плекса. На этот раз она прижалась к своему фарфару и избежала удара.
Теперь они приближались к «Бутику Баддитроников». Им просто нужно было пройти еще пару магазинов.
Здесь народу было еще больше. Астрид вытянула шею, чтобы видеть сквозь людей.
Фарфар заставлял ее двигаться, и через несколько секунд они оказались перед «Бутиком Баддитроников». Астрид совсем забыла о мальчике в стеклянном куполе. Она отпустила руку своего фарфара и бросилась в бутик.
Клерк, высокий шатен с очень близко посаженными глазами, вышел перед ней и поднял руку.
— Извините, но вы не можете войти. Мы, м-м, думаю, что мы закрываемся.
— Нет! — завопила Астрид. Она не могла с собой поделать. Астрид была так взволнована, так близка к тому, чтобы получить своего Баддитроника.
— Думаете, что закрываетесь? — спросил фарфар Астрид. Он встал перед шатеном. — Если вы не уверены, то как насчет того, чтобы вы оставались открытыми достаточно долго, пока моя внучка не найдет своего баддибота.
Астрид покраснела, но не стала поправлять фарфара.
Другой клерк, кудрявый мужчина, прохаживался вокруг сборочного станка Баддитроников. Она и мужчина-клерк обменялись взглядами.
— Я думаю, нам нужно закрыть его, — сказала женщина. Она потянулась к черной металлической решетке-гармошке, отодвинутой по обе стороны от входа.
— Уверена? — спросил клерк. —Возможно…
— Я провожу диагностику, но думаю, что так будет лучше.
Она начала выдвигать металлическую решетку.
Фарфар Астрид сделал шаг и уперся рукой в решетку. Твердо упершись, не давая рыжеволосой клерке закрыть решетку.
— Почему вы не можете просто впустить нас перед закрытием? — спросил фарфар. — Просто создать одного приятеля, а? Потом можете закрыться и пойти домой, если хотите.
Женщина покачала головой, но тянуть решетку не пыталась.
— Дело не в том, что мы пытаемся уйти пораньше, сэр, — сказала она. — Просто мы не уверены, что происходит с освещением и прочим. Все... дергается. Вероятно, нам лучше закрыться. Вы можете вернуться завтра.
Астрид покачала головой. нее было очень сильное чувство, что если они уйдут, то ее фарфар передумает. По тому, как он щурился на полки с запчастями, она могла сказать, что он сомневается в том, чтобы помочь ей получить ее Баддитроника.
— Пожалуйста, дедуля, — прошептала Астрид.
Как он услышал ее сквозь грохот, наполнявший пицца-плекс, Астрид не знала. Но он, видимо, услышал. А может, он просто знал, чего она хочет. Он посмотрел на бирку с именем рыжей.
— Карен, — сказал он. — Могу я называть вас Карен?
Фарфар дал Карен одну из его самых ярких улыбок, когда он указал на Астрид.
— Сегодня день рождения моей внучки. Ей только что исполнилось девять лет.
Карен бросила взгляд на Астрид.
— С Днем Рождения, — поздравила она.
— Спасибо. — Астрид попыталась выглядеть и дружелюбно, и жалко одновременно.
— И то, что моя внучка хочет на свой день рождения, больше всего на свете, — продолжил фарфар, — это одна из тех бадди-штук, которые у вас здесь есть. Я не так уж и силен в аниматронных вещичках, но моя внучка хорошая девочка, и она заслуживает того, чтобы иметь то, что хочет. Вы же не хотите испортить день рождения хорошей девочки, не так ли?
Карен посмотрела на мужчину-клерка. На его бейджике было написано, что его зовут Винс. Фарфар также посмотрел на Винса.
— А ты, Винс? — спросил фарфар. — Ты хочешь испортить день рождения этой маленькой девочки?
Фарфар погладил Астрид по голове, как будто она была малышкой.
Астрид сцепила руки. Она широко открыла глаза, умоляя.
Карен и Винс обменялись еще одним взглядом, когда погасли лампы наверху. Карен пожала плечами.
— Тебе лучше поторопиться, — сказала она Астрид.
Карен жестом пригласила Астрид и ее фарфара войти в бутик. Затем Карен закрыла за ними решетку.
— Давай, выбирай, что тебе нужно, — сказала Карен. — Посмотрим, примет ли программа.
Астрид сразу же бросилась вокруг сборочной машины и побежала вдоль полок с деталями. Она знала, чего хотела. У нее было прекрасное представление об этом, поэтому она быстро выбрала роли. Она начала с длинных светлых косичек.
— Я хочу их три, — сказала Астрид, — и я хочу, чтобы они были сплетены вместе, чтобы получилась коса.
Карен следовала за Астрид с электронным планшетом. Она ввела её инструкции.
Астрид указала на круглые голубые глаза.
Она указала на вздернутый нос.
Она указала на розовые пухлые губы, не слишком отличавшиеся от ее собственных.
— Эти губы. С ровными белыми зубами. Не такие большие зубы, как те. — Она показала. Астрид нахмурилась и осмотрела зубы. — Больше похоже на эти. — Она указала на более мелкие зубы.
Затем она поспешила вниз по ряду и заметила полные розовые щеки. Астрид указала на них.
Астрид переходила от одного набора черт к другому, пока не выбрала все элементы, которые создадут лицо, очень похожее на лицо ее матери. Затем она поспешила в отдел одежды бутика. Она указала на простое голубое платье с небольшой оборкой по подолу и темно-синим бантом на талии. Спереди, ниже линии талии, у платья были большие накладные карманы того же темно-синего цвета, что и бант.
— Это платье, пожалуйста, — попросила Астрид.
Она заметила соломенную шляпу с широкими полями и синим бантом, который подходил к платью.
— Понятно, — сказала Карен, вписывая. — А как же тело? — Карен указала на туловище, руки и ноги куклы.
Астрид подумала, что отдельные части выглядят немного жутковато, поэтому она просто посмотрела на Карен.
— Я хочу, чтобы кукла была высокой и стройной. Какие угодно детали будут для этого хороши.
Карен кивнула и напечатала еще немного.
Астрид посмотрела на своего фарфара. Он показал ей большой палец.
— Да, это всё, — ответила она.
Верхний свет снова погас. Астрид подняла глаза и прикусила внутреннюю часть губы. «Пожалуйста, останься», — тихо попросила она у электричества.
Свет снова зажегся на полную катушку. Карен подошла к сборочному станку Баддитроников и быстро ввела инструкции Астрид.
— Хорошо, — сказала Карен, указывая на экран машины. — Это то, что ты представляла в мозгу?
Астрид посмотрела на экран. Она захлопала в ладоши.
— Это прекрасно! — воскликнула она. Изображение на экране выглядело как кукольная версия матери Астрид. Это действительно было прекрасно.
— Она красивая, — сказала Астрид. — Я назову ее Лекси.
— Хорошее имя, — сказала Карен и улыбнулась. — Хорошо, тогда. Давайте построим Лекси.
Карен нажала несколько клавиш на панели управления машины.
Астрид услышала гудящий звук внутри машины. Что-то лязгнуло, а затем руки устройства начали тянуться за деталями с полок.
Астрид, загипнотизированная изображением на экране машины, не обращала особого внимания на то, что делала сама машина, пока строила её Баддитроника. Ни Карен, ни Винс, ни Фарфар. Карен и Винс прижались друг к другу, тихо разговаривая. Через закрытую металлическую решетку выглядывал фарфар Астрид. Он наблюдал за суматохой возле стеклянного купола.
Астрид не сводила глаз с изображения на экране, пока гул конвейерной ленты не стал громче, и она не услышала лязг и бам. Её Баддитроник завершен?
Астрид подбежала к концу конвейерной ленты и добралась до него как раз в тот момент, когда Карен подняла Баддитроника Астрид.
— О. — Карен громко выдохнула и посмотрела на Астрид.
— Мне очень жаль, — сказала Карен.
Карен скривила губы и повернула Баддитроника Астрид так, чтобы Астрид могла видеть куклу спереди.
— Система, должно быть, дала сбой хуже, чем мы думали, — сказала Карен. Она бросила аниматроника на металлическую платформу в конце конвейера.
Кукла приземлилась на спину, ее руки и ноги были в воздухе. Взгляд был устремлен в потолок.
Астрид уставилась на своего Баддитроника. Она почувствовала, как фарфар позади нее шагнул вперед.
— Что, черт возьми, это такое? — спросил Фарфар.
Астрид сжала губы. Она несколько раз моргнула. «Я не буду плакать», — сказала она себе.
Её прекрасный Баддитроник. Она неделями думала о том, как будет выглядеть ее аниматронный приятель. Каждый раз, когда Астрид смотрела на фотографию своей матери, она представляла, что видит эти черты на своем собственном Баддитронике. Это будет похоже на то, как если бы мама снова была с ней. Только на этот раз её мать захочет быть с ней, потому что Баддитроники были созданы, дабы быть верными своим владельцам.
Но это... это было совсем не похоже на маму.
Фарфар указал на Баддитроника.
— Конечно, нет, сэр, — сказала Карен. — Что я сделаю, так это...
Остальных слов Карен Астрид не слышала. Это звучало так, будто в голове Астрид бушевала буря. Её уши наполнились свистом.
Сердце Астрид тоже колотилось; она почувствовала легкую тошноту.
Но она не могла отвести взгляд от своего Баддитроника.
Все части, которые она выбрала, были там, поняла она, изучая светловолосую куклу. Но они были там действительно ужасными способами.
Голубые глаза, например, были расположены неправильно. Один был намного выше другого, а нижнее глазное яблоко торчало, как будто оно вот-вот выскочит из лица куклы.
Пухлые щеки были на месте, но они располагались низко на лице, поэтому больше походили на подбородок. Надутый рот и вздернутый нос были там, но слишком близко друг к другу. Нос практически упирался в верхнюю губу рта. И рот, казалось, не хотел закрываться должным образом. Это создавало впечатление, что кукла оскалила зубы, как будто она была готова зарычать в любой момент. Лицо в целом выглядело так, будто его создал доктор Франкенштейн.
А затем были волосы. Машина дала кукле косы, которые хотела Астрид, но косы росли у основания черепа куклы, а не наверху. Они торчали вверх, а затем сплетались вместе и разлетались наружу, как большой белокурый паучок. Косы были такими дикими, что казались почти живыми.
Пропорции куклы тоже были неверными. Голова была слишком мала для ее почти трехфутового (девятиста сантиметрового) тела, а красивые длинные руки и ноги были расположены странно. Руки выступали по бокам куклы, а не из обычных плеч, а ноги, казалось, начинались на талии куклы, прямо рядом с тем местом, где начинались руки. Шея куклы была слишком длинной, а грудь слишком сжатой. Из-за слишком маленькой головы и странного тела, кукольная одежда плохо сидела. Шляпка низко сидела на лбу куклы, а платье было скомкано и помято; оно было растянут почти до разрывов в плечах.
На Баддитроника было действительно тяжело смотреть. Это было более чем уродливо. Действительно, эта штука была скорее монстром, чем куклой.
Фарфар Астрид взял ее за руку.
— Давай, детка. Это не то, чего ты хотела. Пойдем отсюда.
Он осторожно потянул, пытаясь отвлечь Астрид от ужасной твари перед ней.
— Астрид, дорогая? — мягко спросил ее фарфар.
Краем глаза Астрид наблюдала, как фарфар повернулась лицом к Карен.
— Она травмирована, — сказал он. — Я хочу поговорить с вашим руководителем.
Астрид покачала головой.
— Нет, Фарфар. Всё в порядке.
Астрид сделала шаг вперед. Она коснулась руки куклы с короткими пальцами.
— Тебе действительно не обязательно брать эту куклу, — сказала Карен. — Вы можете вернуться, когда мы починим систему, и мы сделаем ее вам хорошую.
«Хорошую», — подумала Астрид. Что делает что-то хорошим или плохим? То, как это выглядит?
Мама Астрид была очень красивой, но она бросила Астрид. Она хорошая?
Этот Баддитроник должен был быть мамой Астрид. Если Астрид откажется, разве она не откажет своей маме? Разве она не сделает именно то, что сделала ее мама? Уйти, потому что все было не так, как она хотела?
За пару лет до этого Астрид услышала, как ее отец разговаривал с Фарфаром. Они говорили о ней, и ее отец употребил слово «несчастный случай». Была ли Астрид несчастным случаем? А если бы была? Конечно, она была другой. И она не подходила. Но она не заслуживала отказа. Как и эта кукла.
— Все в порядке, — сказала Астрид. — Я возьму её.
Астрид почувствовала руку Фарфара на плече. Она посмотрела на выражение его нахмуренных бровей. По причинам, которых она не понимала, Астрид почувствовала, как слезы наполняют глаза.
Когда они вырвались и начали стекать по щеке, фарфар протянул руку и смахнул каплю своим мозолистым большим пальцем. Несколько секунд он изучал лицо Астрид, затем повернулся к Карен.
Указав на куклу, фарфар спросила:
— Это безопасно? Проблемы только с ее внешним видом или ее функции тоже будут беспорядочными?
Карен посмотрела на куклу. Она слегка скривила верхнюю губу, и Астрид поняла, что кукла вызывает у Карен отвращение. Карен сморщила нос, глубоко вздохнула и склонилась над куклой. Она потянулась за шею куклы. Астрид услышала щелчок, и кукла села.
Веки куклы опустились и снова поднялись. Затем голубые глаза куклы засияли почти до блеска. Кукла огляделась, и ее взгляд остановился на Астрид.
— Привет, — сказала кукла. — Меня зовут Некси. А как тебя зовут?
Вдобавок ко всем физическим проблемам, машина еще и испортила имя куклы. Но это не имело значения. Как только кукла заговорила, сомнения Астрид по поводу куклы полностью исчезли. Она почувствовала мгновенную связь с Некси, как будто они были друзьями навсегда.