Некоторые вопросы защиты в связи с эпидемией коронавируса

Кузьминых К.С., Адвокат АП Санкт-Петербурга, кандидат юридических наук, доцент Устюжанинов Д.А., Адвокат Адвокатской палаты Ленинградской области

Текущая ситуация с распространением коронавируса COVID-19 в России известна – федеральными и региональными властями уже несколько дней введены беспрецедентные меры так называемой самоизоляции населения. Сегодня состоялось уже второе (с 25 марта текущего года) обращение Президента РФ к нации. Между тем, судопроизводство по уголовным делам продолжается, хотя и будучи в значительной мере приостановлено для судебной стадии – 18 марта текущего года Президиум Верховного Суда РФ, по крайней мере, до 14 апреля 2020 г. приостановил проведения судебных заседаний по делам, рассмотрение которых не носит безотлагательный характер:

«…2. Рассматривать только категории дел безотлагательного характера (об избрании, продлении, отмене или изменении меры пресечения, о защите интересов несовершеннолетнего или лица, признанного в установленном порядке недееспособным, в случае отказа законного представителя от медицинского вмешательства, необходимого для спасения жизни, и другие), а также в порядке приказного, упрощенного производства…».

Ввиду того, что уголовные дела о наркотиках традиционно относится к наиболее распространенной категории дел, мы сочли необходимым обратить внимание на некоторые вопросы защиты, возникающие в связи с эпидемией коронавируса COVID-19.

1. Как уже отмечено выше, до 14 апреля 2020 г. суды (первой и апелляционной инстанций) приостановили рассмотрение уголовных дел (и апелляционных жалоб, представлений) по существу – рассматриваются только дела об избрании меры пресечения, связанной с лишением свободы (содержание под стражей, домашний арест), ее продлении или об отмене такой меры пресечения. Между тем, отдельные уголовные дела суды слушанием продолжают, но чаще заседание суда откладывают на даты после 14 апреля 2020 г. Основание – Постановление Президиума Верховного Суда РФ и Президиума Совета судей РФ от 18 марта 2020 г., размещенное как на официальном сайте Верховного Суда РФ, так и на сайтах судов общей юрисдикции.

2. Определенные проблемы возникли с организацией посещения адвокатами содержащихся в следственных изоляторах подозреваемых, обвиняемых по уголовным делам, а также осужденных. О ситуации на 1 апреля текущего года смотри подробнее статью на официальном сайте ФПА РФ.

Официальную позицию ФСИН России на 2 апреля текущего года см. здесь, но она может меняться в зависимости от эпидемиологической обстановки и принятия властями иных решений в этой связи. При этом во второй половине марта этого года имели место случаи отказа адвокатам в посещении подзащитных – осужденных, находящихся в исправительных колониях. Здесь следует понимать, что в отсутствии четких указаний вышестоящих органов ФСИН России, постоянно изменяющихся указаний федеральных и региональных властей, возникает достаточно широкая дискреция (усмотрение) руководителей учреждений ФСИН России на местах или, если точнее, региональных управлений ФСИН. На это же может влиять и фактическая эпидемиологическая обстановка в том или ином учреждении ФСИН России.

Полагаем, что любые возникшие в учреждениях ФСИН России, в т.ч. в следственных изоляторах, ограничения в реализации прав заключенных на юридическую помощь в смысле гарантий статьи 48 Конституции РФ могут быть обжалованы в порядке главы 22 КАС РФ (в силу ограниченности срока подачи такого административного искового заявления 3 месяцами (ч. 1 ст. 219 КАС РФ), но какова будет судебная практика по таким делам неизвестно. Здесь же напомним, что часть 3 статьи 56 Конституции РФ выводит гарантии статьи 48 Конституции РФ из ограничений, допускаемых Конституцией РФ при чрезвычайном положении – см. подробнее здесь.

3. Общие проблемы последствий коронавируса в СИЗО и ИК, на наш взгляд, достаточно полно описаны в публикации Медузы – здесь. В практическом плане, в частности, надо знать, что в случае выявления коронавируса COVID-19 содержащееся в заключении лицо должно быть переведено в государственную или муниципальную больницу.

4. В качестве особых следует выделить ситуации, когда содержащийся под стражей обвиняемый ВИЧ-инфицирован либо страдает тяжелыми заболеваниями (например, гепатит С либо туберкулез) – в делах о наркотиках таких обвиняемых сравнительно много. Пока что опубликованные в СМИ разъяснения Минздрава России указывают на повышенную летальность заражения коронавирусом для пожилых людей и для лиц, у которых имеются такие заболевания, как гипертония, сахарный диабет, хронические заболевания легких и бронхов, сердечно сосудистые заболевания. Сайт Спид.центр на настоящее время пока что сообщает об отсутствии достаточных данных для выводов о корреляции между наличием ВИЧ-инфекции и исходом заражения коронавирусом COVID-19 – (цит.) –

«…в настоящий момент, к сожалению, у нас нет специальных данных о том, насколько вирус опасен для людей с подорванным иммунитетом, а также насколько чаще инфицирование им происходит у людей, живущих с вирусом ВИЧ, вне зависимости от их иммунного статуса и нагрузки. Но в любом случае, как отметил ученый, как и все респираторные вирусы, COVID-19, очевидно, представляет особую опасность для тех пациентов с ВИЧ, чье количество CD4 клеток находится на низком уровне, равно как и для тех, кто еще по каким-то причинам не принимает положенную ему антиретровирусную терапию. Более того, по аналогии с другими вирусами того же типа, по словам американского исследователя, можно ожидать, что у людей с ВИЧ-инфекцией болезнь, вызываемая новым коронавирусом, будет протекать в более тяжелой форме…».

При этом на том же сайте проблемы, возникающие в учреждениях ФСИН России с медицинским обеспечением ВИЧ-инфицированных описаны здесь. В обоснование ходатайств об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием в СИЗО эти доводы указать целесообразно. Но высокую их эффективность прогнозировать нельзя.

5. Адвокатские палаты отдельных субъектов РФ в конце марта текущего года рекомендовали адвокатам безотлагательную подачу ходатайств / жалоб об изменении в отношении их подзащитных меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей – см., например, здесь, здесь и здесь. Полагаем, что переоценивать эффективность таких ходатайств или жалоб не следует – Верховный Суд РФ или федеральное руководство следственных органов либо Генпрокуратура России субъектам производства по уголовным делам (следователем, дознавателям и судьям) специальных рекомендаций по этим вопросам не давали, а профильное Постановление Пленума Верховного Суда РФ №41 от 19.12.13 г. «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» и без того формально относит применение содержания под стражей к исключительной категории мер пресечения. Полагаем, что дополнить рекомендованные адвокатскими палатами типовые ходатайства следует еще и акцентом на описанные ниже (в пункте 6) обстоятельства – условия перевозки (конвоирования) из СИЗО в суды и обратно. Здесь возникает один процессуальный вопрос.

Приведем для примера, заявленное в одном из судов 19 марта этого года ходатайство об освобождении пожилого (61 год), страдающего серьезной гипертонией подсудимого по делу о преступлении части 4 статьи 159 УК РФ – в удовлетворении ходатайства по основаниям эпидемии коронавируса, в т.ч. с акцентом на условия конвоирования (перевозки) и на наличие не оспариваемой стороной обвинения серьезной гипертонии судом было отказано с разъяснением о том, что данное решение может быть обжаловано только вместе с итоговым решением суда по делу (т.е. приговором). Апелляционная жалоба защитника судом была возращена с аналогичным разъяснением. Поэтому обоснованно прогнозировать, что сторона защиты в судах будет сталкиваться с ситуациями отказов судов в своевременном апелляционном обжаловании судебных решений об отклонении ходатайств стороны защиты об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием в СИЗО.

Строго говоря, отказ суда первой инстанции стороне защиты в реализации права на обжалование такого судебного решения до приговора основан на правовых позициях, изложенных в ряде постановлений Конституционного Суда РФ – подробнее практика Верховного и Конституционного судов РФ и ЕСПЧ по данной проблеме рассмотрена в статье Рукавишникова П.П. «Отказ суда в изменении меры пресечения как предмет самостоятельного кассационного (апелляционного) обжалования» (Сибирский юридический вестник №3 (58). 2012. С. 102 – 106) – см. здесь – эту статью рекомендуем почитать внимательно).

Проблема носит многолетний характер, и существо ее состоит в том, что с одной стороны, решение суда о лишении подсудимого конституционного права на свободу своевременному апелляционному (а не «через год» – т.е. после приговора) вроде бы подлежит, с другой стороны, сторона защиты не лишена права заявлять ходатайства об изменении меры пресечения в каждый день судебного заседания, и суд первой инстанции имеет обязанность каждый раз такое ходатайство рассмотреть с принятием по нему решения.

Но в отличие от ранее известных типовых ситуаций (т.ск. «серийных» ходатайств стороны защиты об освобождении подсудимого из- под стражи по одним и тем же основаниям – такое встречается крайне редко), ситуации с распространением коронавируса COVID-19, на наш взгляд, вполне относятся к тем исключительным случаям, когда возникло ранее неизвестное суду и сторонам новое и существенное для решения вопроса о мере пресечения обстоятельство, которое суд, принимая ранее решение в порядке статьи 255 УПК РФ, а также и стороны ни знать, ни обсуждать не могли. А значит, есть и причина проверить обоснованность решения суда по этому новому обстоятельству в апелляционном порядке – например, путем подачи еще одной жалобы на отказ суда в обеспечении права на доступ к правосудию в части апелляционного обжалования решения суда об отказе в удовлетворении ходатайства стороны защиты об изменении меры пресечения с содержания под стражей на иную. Думаем, что сроки подачи такой апелляционной жалобы не могут быть ограничены 3 сутками, т.к. после возврата судом первой инстанции поданной в течение 3 суточного срока апелляционной жалобы нарушение права на своевременный апелляционный суд возникает длящийся. Поскольку опасность заражения коронавирусом коснулась всех, та или иная судебная практика в обозначенном вопросе в любом случае сформируется, в т.ч. полагаем, и в виде постановления Конституционного Суда РФ и разъяснений Пленума либо Президиума Верховного Суда РФ, через какое-то время и в решениях ЕСПЧ. Если они будут в пользу своевременной апелляционной защиты права не содержаться в СИЗО в период эпидемии коронавируса, то «бонусы» получат только те, кто с соответствующими апелляционными жалобами обращался фактически.

По пришедшей на момент окончательной редакции настоящей статьи информации от одной из наших коллег, буквально вчера один из районных судов Санкт-Петербурга принял в отношении обвиняемого в совершении покушения на мошенничество решение о продлении срока его содержания под стражей в порядке статьи 109 УПК РФ, разъяснив, что эпидемия коронавируса не означает невозможность содержания 57-летнего с ишемической болезнью сердца и с сердечной недостаточностью обвиняемого в СИЗО, и нарушений гарантий Конвенции о защите прав человека и основных свобод суд при продлении срока его содержания в СИЗО не усматривает. По словам коллеги, пикантная деталь ситуации состояла в том, что суд принимал такое решение в отсутствие ходатайствовавшего о продлении срока содержания обвиняемого под стражей следователя по причине того, что следователь находится на больничном в связи с ОРВИ.

6. Эпидемиологическую обстановку в следственных изоляторах на настоящее время объективно оценить проблематично. Однако, в любом случае следует признать, что типовые условия перевозки (конвоирования) содержащихся в следственных изоляторах заключенных (в смысле многочасового пребывания значительного числа лиц в весьма ограниченном пространстве конвойной машины, особенно, если такая машина перевозит заключенных не из одного, а из нескольких СИЗО) могут представлять серьезную опасность с т.з. инфицирования. Приводим описание из типовой жалобы по данному вопросу (с сокращением):

… После ареста ХХ.0Х.ХХ г. из города ХХХХ я был конвоирован в поселок …. области в следственный изолятор ФКУ СИЗО …., где содержался вплоть до ХХ.ХХ.ХХ г., когда был освобожден из под стражи в зале суда после оглашения вынесенного в отношении меня оправдательного приговора…. Для участия в заседаниях суда о продлении срока моего содержания под стражей и при рассмотрении моего уголовного дела судом по существу в ХХХХХ городской суд Ленинградской области из следственного изолятора я многократно конвоировался в город ХХХХ. … Всего был конвоирован из следственного изолятора … раз в следующие даты… Условия конвоирования из следственного изолятора и обратно явно не соответствовали гарантиям статьи 3 Конвенции, и состояли в следующем. Так, в день конвоирования подъем осуществлялся в 6 часов утра (время на завтрак не предоставлялось), и в 06:30 меня переводили в сборную камеру, представляющую собой помещение площадью 15 кв.м., в которое одновременно собирают 20 и более заключенных, наряду со мной подлежащих конвоированию в данные сутки. То есть, на 1 заключенного в такой камере приходилось менее 0,75 кв.м. … На 20 и более заключенных в камере имелся 1 санузел. На всю камеру имелось только 6 мест в виде двух ярусных кроватей. Сухой паек предоставлялся не всегда. В сборной камере с 06:30 находился обычно от 6 до 10 часов, т.е. машина для конвоирования подавалась для погрузки заключенных не ранее 14 часов, и причин столь длительного содержания в сборной камере в действительности не имелось, т.к. администрация СИЗО всегда знала, когда обычно подается машина.

Эти 20 (иной раз и более) заключенных после 14 часов переводились в автомашину …. – описание габаритов автомашины здесь – в т.ч. по гиперссылкам для вида автомашины, которая развозит заключенных по разным судам или следственным органам.

Санузел в автомашине не предоставлялся. Меня в ИВС города ХХХ в таких условиях доставляли иной раз только через 7 часов перевозки, т.е. в районе 21 часа. В иные дни время перевозки составляло 2 часа. То есть, время нахождения непосредственно в конвойной машине варьировалось от 2 до 7 часов. Из ИВС города ХХХХ конвоирование осуществлялось в такой же автомашине и в тех же условиях. Кроме того, при конвоировании обратно в СИЗО из ИВС города ХХХ сухой паек или какое-либо питания никогда не предоставлялось, несмотря на то, что время следования в конвойной машине было длительным. В СИЗО доставляли иной раз в 21 час, хотя из города ХХХ машина выезжала иной раз в 10 часов утра. По прибытию в СИЗО меня помещали в выше описанную сборную камеру, где наряду со мной одновременно собиралось опять же 20 и более заключенных. Непосредственно в свою камеру в СИЗО из сборной камеры переводили через несколько часов – иные разы примерно в 1 час ночи…

Практика ЕСПЧ по таким жалобам известна, власти РФ по ним нередко еще в стадии коммуникации предлагают компенсацию для мирового урегулирования, т.е. нарушение признают. В смысле темы настоящей статьи опасность заражения коронавирусом COVID-19 возникает не столько в связи с пребыванием заключенного в зале суда, сколько в связи с условиями его перевозки (конвоирования) из следственного изолятора в суд и обратно. В зале суда рекомендованная Минздравом России дистанция в 1,5 метра соблюдена быть может, в конвойной автомашине – нет. Полагаем, что если до объявления ВОЗ пандемии коронавируса COVID-19 жалобы в ЕСПЧ на нарушение условиями перевозки (конвоирования) гарантий статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод были для РФ типовыми, то в условиях распространения такой инфекции в РФ такие жалобы будут тем более обоснованными, а указание в них на особую опасность условий, так сказать, «скученной» и многочасовой перевозки заключенных в связи с распространением коронавируса COVID-19 при не проведении надлежащего тестирования перевозимых лиц – целесообразно. На 2 апреля текущего года официальный сайт ФСИН России сообщает, что ФСИН организован круглосуточный мониторинг и контроль за эпидемиологической обстановкой в учреждениях и органах УИС. Достоверность и эффективность такового можно будет оценить со временем, но запрос защитника – адвоката в медицинскую службу регионального управления ФСИН России о такой обстановке полагаем целесообразным.

7. В отдельных случаях возникают вопросы в связи с такой мерой пресечения, как подписка о невыезде, которая в делах о наркотиках то же применяется весьма широко – особенно по делам о преступлениях, предусмотренных частями 1 и 2 статьи 228 и частью 1 статьи 228.1 УК РФ. В силу того, что большинство обвиняемых по таким делам – достаточно молодые люди, нередко еще не создавшие семью и не имеющие еще постоянного места работы (например, студенты), подписка о невыезде в отношении них исполняется по месту совершения преступления, месту нахождения следственного органа или органа дознания при их пребывании в таком месте по фактическому месту проживания, которое на протяжении судопроизводства по делу может еще и меняться (арендуемые квартиры, гостиницы и т.п.).

Очевидно, что пока РФ пребывает в условиях длящихся выходных, продолжение которых Правительство РФ на сегодня рекомендовало продлить – т.е. учеба и большинство видов работ приостановлены, а и без того, сравнительно длительное уголовное судопроизводство приобретет еще более длительный характер – те же суды до 14 апреля, а быть может, и дольше, уголовные дела рассматривать не будут, в отдельных следственных органах (пока что только СКР) работают только сотрудники – мужчины, если ту же практику распространят на органы следствия и дознания полиции, то возникнет еще и массовая передача уголовных дел, т.к. следователей и дознавателей – женщин в полиции достаточно много. Сроки по т.н. «нестражным» делам контролируется не столь строго – приоритет обоснованно отдается тем делам, по которым обвиняемый содержится под стражей или под домашним арестом. Вероятно, что многие иногородние студенты в текущих условиях из городов, где проходят учебу, поехали к родным. Что делать тем иногородним студентам (а также работникам и т.д.), которые в городе работы, учебы находятся на подписке о невыезде? Полагаем, что ходатайство о разрешении выехать в родной город (по месту жительства родных, если там условия комфортнее, чем номер в хостеле) подать следует, но предварительно изучив (хотя бы по СМИ) ситуацию в предполагаемом к выезду регионе.

С учетом динамики принимаемых федеральными и региональными властями мер в связи с эпидемией коронавируса COVID-19, прогнозировать которые затруднительно любому, разрешение следователя, дознавателя на выезд целесообразно получить в письменном виде, т.к. получив такое разрешение в простой устной форме, обвиняемый может в дальнейшем столкнуться с проблемой конкуренции процессуальных сроков по уголовному делу с возможными ограничениями передвижения по субъектам РФ, если таковые будут введены властями, либо возникнут фактически в силу ограничения работы ж/д транспорта или авиа перелетов. Вероятно, что эти же соображения могут быть фактической причиной отказов следователей или дознавателей в разрешении обвиняемому на выезд. Будет ли прибывший в иной субъект РФ гражданин помещен в карантин, если он прибыл из более подверженного инфекции коронавируса субъекта РФ – по аналогии с гражданами, прибывшими из Италии или КНР, мы пока знать не можем. С учетом того, что официальные данные об эпидемиологической обстановке по субъектам РФ существенно разнятся – указание на эту разницу и на различие условий пребывания (многонаселенный хостел или дом либо квартира родителей) в смысле обеспечения права не быть зараженным опасной инфекцией (в смысле части 1 статьи 20 и / или части 1 статьи 41 Конституции РФ) было бы достаточно разумным обоснованием ходатайства о разрешении выехать в иной субъект РФ, обратив при этом внимание на то, что право на здоровье и жизнь имеют очевидный приоритет над интересами судопроизводства, а в делах о наркотиках (где нет потерпевших) гарантии разумности срока судопроизводства направлены, прежде всего, на защиту самого обвиняемого от судопроизводственной волокиты.

По сообщениям коллег – адвокатов уже есть случаи, когда прокуратура не принимает дела для утверждения обвинительного заключения, но письменных документов о том пока в нашем распоряжении не имеется. Ход мысли здесь то же понятен – если дело с обвинительным заключением принять и такое заключение утвердить – сроки возникают уже между прокуратурой и судом, который до 14 апреля как бы «закрыт». Не исключаем, что отказ в удовлетворении такого ходатайства может быть эффективно обжалован в порядке статьи 125 УПК РФ в суд, но в то же время и без того нередко волокитные сроки судопроизводства по делам в порядке статьи 125 УПК РФ в условиях введенных ограничений в работе судов могут оказаться длительными. Если письменное разрешение следователя (УПК РФ такая форма предусмотрена только в виде постановления об удовлетворении ходатайства) будет получено, то по месту убытия в другом регионе следует следить в т.ч. за своевременным получением корреспонденции, письменно (тем же заказанным письмом) уведомив следователя, дознавателя о фактическом месте пребывания с его разрешения – чтобы неожиданно не оказаться в розыске (статья 210 УПК РФ) и с решением суда об аресте в порядке статьи 108 УПК РФ. В то же время не исключена эффективность обсуждения со следователем и дознавателем вопроса об отмене меры пресечения – процедурно это значительно проще.

8. Отдельный вопрос с условиями содержания в иных СИЗО. Приведем пример из текущей жалобы в ЕСПЧ – пишет очевидец – заявитель:

В ФКУ СИЗО ХХХХ я содержался в камере №ХХХХ. Камера имела площадь 150 м, на которых содержалось 120 заключенных. Окна в камере были наполовину разбиты, в связи с чем разбитую часть окон закрывали, чтобы не дул ветер, а остальная часть окон была закрашена. При этом …. В камере было достаточно холодно – так, что спать приходилось в одежде. Вода подавалась только холодная и со слабым напором. Условий для стирки …. Сами кровати находились в неудовлетворительном состоянии, а их основание представляло собой тонкие рейки, уложенные на расстоянии друг от друга в 30 см. Матрацы предоставлялись крайне старые, с комками внутри. Также было крайне старое постельное белье – желтое и порванное во многих местах. Ввиду недостаточности кроватей по выше указанному числу заключенных (порядка 120 человек), мне (как и иным заключенным) приходилось спать втроем на двух сдвинутых кроватях (если ложились на кровати вдоль) или впятером на двух сдвинутых кроватях (если ложились на кровати поперек). При этом многие заключенные страдали чесоткой, иные были ВИЧ-инфицированными, также были заключенные с язвами на конечностях. В камере постоянно был затхлый запах, плесень, бегали крысы и тараканы. Надлежащая вентиляция в камере отсутствовала. Дезинфицирующий инвентарь для уборки камеры не предоставлялся. Санобработка камеры не производилась. Ультрафиолетовая обработка камеры не осуществлялась. Душа в камере не было – помывка предоставлялась не чаще чем 1 раз в неделю. На выше указанное число заключенных камере было только 2 туалета, в которые постоянно стояла очередь. …. Предоставляемая в СИЗО пища была некачественная – мясо не предоставлялось вообще, а рыба была тухлая. Питьевая вода не предоставлялась. За время содержания в СИЗО 6 я похудел на 15 кг…

Достоверность изложенного в последующем будет проверяться ЕСПЧ в стадии коммуникации жалобы властям РФ, но в основной части нарушений жалобы против РФ на условия содержания в СИЗО нередко властями РФ признаются с предложением о прекращении производства с выплатой властями компенсации заявителю. Сейчас же возникает закономерный вопрос, может распространяться коронавирус в выше описанных условиях или нет? И если содержавшийся в период эпидемии в подобных условиях заявитель будет заражен коронавирусом или умрет от последствий такого заражения, то какова будет практика ЕСПЧ? С нашей точки зрения, типовым доводом властей РФ в стадии коммуникации по подобным жалобам будет то, что заявитель не доказал, что до помещения в СИЗО не был заражен коронавирусом COVID-19 и /или не доказано, что смерть (или иные тяжкие последствия для здоровья) наступили в следствии такого заражения именно в СИЗО, а кроме того, нет данных о лице, заразившим заявителя, и хотя ответственность за заражение законодательством РФ предусмотрена, но заявитель не обращался с заявлением о совершении такого преступления в т.ч. в отношении должностных лиц администрации СИЗО (или ИК).

Полагаем, что практика ЕСПЧ пойдет по пути, аналогичному делам по жалобам на пытки, побои и иное бесчеловечное обращение в смысле статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод – обязанность доказывания обстоятельств будет возложена на власти государства – участника Конвенции. Но на настоящее время стороне защиты можно рекомендовать письменно обратиться в администрацию СИЗО (или ИК) о проведении тестирования недавно поступившего заключенного под стражу лица на коронавирус. Если такое тестирование будет проведено с отрицательным результатом, а затем у заключенного возникнет соответствующее заболевание – это просто. Если в проведении тестирования будет отказано, то это будет означать отказ властей от надлежащей проверке состояния заключенного под стражу лица на момент его помещения в СИЗО (или ИК). И первое, и второе, на наш взгляд, прогнозирует положительное решение ЕСПЧ по жалобе заявителя, если он заразится коронавирусом COVID-19 в СИЗО или в ИК и позволит ЕСПЧ отвергнуть выше указанные вероятные доводы властей в стадии коммуникации такой жалобы.

9. В связи с введением в отдельных субъектах РФ ограничений на передвижение жителей, к числу которых, конечно же, относятся и адвокаты, на 2 апреля текущего года еще не отрегулирован вопрос о свободе передвижения адвокатов – соответствующее обращение ФПА РФ к мэру Москвы Собянину С.С. см. здесь. По умолчанию, осуществление адвокатами защиты по уголовным делам, как гарантия статьи 48 Конституции РФ, не приостанавливается в силу части 3 статьи 56 Конституции РФ не может быть приостановлен, но пока что организационно может по факту ограничена в смысле введенных ограничений на передвижение, особенно, для адвокатов в возрасте старше 60 лет.

10. В условиях чрезвычайного положения существенных изменений судопроизводственных процедур не возникает в силу положений статьи 35 УПК РФ. Конституция РФ таких изменений не предполагает. Федеральный закон «О чрезвычайном положении» см. здесь. То есть, нет оснований полагать о том, что эпидемия (пандемия) что то принципиально изменит в уголовном судопроизводстве.

В зависимости от изменения обсуждаемых здесь вопросов мы будем в дальнейшем информировать о наиболее существенных особенностях развития ситуации. Дата составления статьи авторами 02.04.2020 г. – после этой даты статья может не вполне отражать своим содержанием обозначенную в ее заголовке тему. При этом заинтересованным гражданам предлагаем знакомиться с сообщениями на официальном сайте ФСИН России. Также не хотели бы, чтобы отдельные тезисы настоящей статьи были бы восприняты, как обвинения органов власти либо той или иной категории должностных лиц и судей – эпидемия властями РФ точно не создавалась и в этом вопросе оппозиция и власти должны, на наш взгляд, быть заодно - но тезис о «не раскачивайте лодку» (она и без того качалась) в текущей ситуации с эпидемией неприемлем. В частности, судам и следователям, руководителям органов дознания следует учесть внезапно возникшую проблему при решении вопросов о содержании лиц в СИЗО, а судам по месту нахождения учреждений ФСИН – при решении вопросов об УДО и замены наказания на более мягкое – особенно, если в ИК все «карантинно».

Кузьминых К.С.,
Адвокат АП Санкт-Петербурга,
кандидат юридических наук, доцент

Устюжанинов Д.А.,
Адвокат Адвокатской палаты Ленинградской области