«Тревога может появиться когда угодно, потому что ей плевать»
Руслан Ковальчук – студент СПбГИПСР по направлению клинической психологии. У него есть не только красивый студенческий, но и опыт жизни с тревожным расстройством: одним из тех, которые он изучает и которые так часто беспокоят нас.
Говорим с будущим клиническим психологом о его личном опыте борьбы с тревогой, о прокрастинации, зависимостях и психотерапии.
— Как ты думаешь, все ли люди испытывают тревогу?
— Тревогу испытывают все, но тревожное расстройство – это такая постоянная фоновая тревога, которую, наверное, «нормальные» люди не ощущают. Но сейчас это очень распространённое расстройство.
— В чём проявляется твоя тревога?
— У меня она в постоянном напряжении и вот этом рефлексе, мол, «бей или беги». По сути я никогда не расслаблен. Честно, я даже не помню, когда это всё началось, я не помню, когда его [напряжения] не было. Но сейчас уже привык, к тому же пью антидепрессанты.
— Когда твоя тревога обостряется?
— Когда меня перегружают. Когда очень много каких-то действий нужно совершить или когда я куда-то опаздываю. Плюс это ощущения при встречах с незнакомыми людьми. Всем известные случайные разговоры с незнакомцами.
— У тебя бывают панические атаки?
— Не думаю, что прямо панички, потому что я не знаю, точно ли это были они, но случаются тревожные атаки. Это когда тревога настолько сильная, что она начинает мешать: «Я не могу делать вообще ничего, отстаньте от меня все, пожалуйста». Поскольку я давно с этим живу, я научился себя успокаивать самостоятельно, и мне проще с этим. Достаточно посидеть в одиночестве, и спустя время я успокаиваюсь, хотя многим, наоборот, нужны обнимашки, поддержка. А мне достаточно просто съесть таблетку фенозепама и посидеть полчасика в ванной.
— Я не занимаюсь спортом, но вот по словам моего близкого человека – помогает. Я просто настолько устаю от этой тревоги, что у меня не остаëтся сил на спорт и вообще на какие-то активные движения. Эта фоновая тревога сильно утомляет.
— Что стоит за твоей тревогой? Скрытый страх?
— Я бы не сказал, что у меня что-то конкретное стоит за ней. Либо я тупой и ещё не понял этого. Я не знаю просто, откуда она взялась. Боюсь в этом копаться, чтоб не убедить себя в том, чего не было. Мол, ой, всё идёт из детства. Воспоминания – это такая очень странная штука. Я бы сказал, что это просто постоянные напряжение и готовность как-то среагировать на опасность, раздражитель.
— Мне да, мне прямо вообще очень хорошо одному и, более того, мне нужно это время в одиночестве, но я знаю, что не у всех так работает. То есть, например, мой партнëр вообще не может один находиться, он живëт самостоятельно, и ему очень плохо. Я думаю, что важно учиться быть одному, потому что это очень полезный навык – не зависеть ни от кого. Мне всегда было спокойно наедине с собой. Любил играть в детстве сам по себе, и мне было нормально. Так что, может быть, это часть моей личности.
— Мне кажется, они от того, что люди не могут справляться со своей менталкой. То есть, алкоголизм и наркотики некоторые, не все, многие принимают, потому что просто не могут находиться в трезвом состоянии. Им невыносимо оставаться с самим собой. У меня есть знакомые с зависимостями. Всё может усложнить окружение, если оно не помогает тебе справляться, а наоборот, толкает обратно. И вот ты уже не можешь находиться в трезвом состоянии, не можешь принять себя и свою личность.
— Как относишься к терапии и таблеткам?
— Да прекрасно. Это очень важно для тех, кто чувствует такую потребность. С таблетками я хоть начал на улицу выходить. Думаю, что терапия вообще всем нужна. Мне конкретно сейчас не очень, но только потому что я справляюсь сам и чувствую это. А так ни таблетки, ни психотерапия не помогут, пока человек сам не поймëт, что ему это надо.
— Тебе важно всё держать под контролем?
— Однозначно. Мне важно контролировать свою жизнь и свою рутину как-то. То есть, мне очень тревожно, когда возникают резкие внезапные события, к которым я не готов. Например, если родители вдруг скажут: «Вот, съезди срочно по делу». Просто это неожиданно. Я хотел весь день пролежать на кровати, я такое не планировал.
— Тебе помогает мысль, что ты не один?
— Ну да, на самом деле реально помогает своё состояние с кем-то обсудить и понять, что ты не один с ним пытаешься справиться. Даже по части фармацевтики это бывает полезно. Мой партнёр поменял столько таблеток, но подошли ему именно те, которые ему советовали друзья.
— Как тревожность отличить от скромности?
— Скромность со временем проходит, когда ты получше узнаëшь человека и ему становится с тобой комфортно. А тревога – нет. Она останется. Да и тем более одно другому не мешает.
— Тебе важно, что о тебе подумают другие?
— Смотря кто, но вообще, наверное, да. Важно, просто я не настолько парюсь по этому поводу. Мне кажется, плюс минус у всех бывает эта неуверенность в себе: опять же история, связанная с принятием себя. Когда ты уверен в своих решениях и тебе комфортно с собой, тебе уже необязательно искать какую-то поддержку или самоутверждение со стороны других. И валидация уже не нужна. Если я знаю, что сделал что-то правильное по своим меркам, то мне будет всё равно, что подумают другие.
— Если неправильно… Я так не делаю.
— От чего зависит, тревожно ли с человеком?
— У меня, наверное, связано с тем, насколько хорошо я этого человека знаю и насколько предсказуемы его реакции. С новыми людьми сложно как раз потому, что ты не знаешь, как человек отреагирует на что-то. То есть, пугает непредсказуемость.
— Настрой на день играет роль, или тревога супер спонтанна?
— Я думаю, что играет, но всё равно тревога может появиться когда угодно, потому что ей плевать. Мне помогает просто разложить по полочкам, что сегодня будет в моей жизни. То есть, составить приблизительный план на день, чтобы знать, чего ожидать. Мне спокойно, когда я знаю, что будет происходить, и тревожно, когда планы резко меняются и приходится заново всё продумывать.
— Как тревожность влияет на построение личной жизни?
— Влияет тем, что мы с партнёром больше коммуницируем друг с другом. Мы обсуждаем наши чувства. А ещё совместные планы, чтобы всем было комфортно и мы оба понимали, что будет происходить. Вот у нас у двоих есть проблемы с менталкой, поэтому мы действительно лучше понимаем друг друга и часто разговариваем.
— Тревога и прокрастинация связаны?
— Связаны, потому что, когда тебе тревожно, ты не можешь ничего делать. И это такой бесконечный цикл: тревожно, что не можешь делать дела, и не можешь делать дела из-за тревоги.
— Как выйти из этого замкнутого круга?
— Мне кажется, нужно дать себе попрокрастинировать и, когда станет легче, попробовать ещë раз. Не мучать себя, короче.
— Ну а каково это в целом – жить с тревожным расстройством?
— Одним словом, утомляюще. Это реально отнимает много сил в повседневной жизни. И, наверное, жить с тревожным расстройством сложнее, чем может показаться.