Каток

На улице стужа и мороз, а бандитского вида мужикашки и студенты стоят кучками на заледенелой торговой площади и пьют п и в о. Пьют кто из банок, кто из бутылок. Пьют на площади. А потом уходят на её задворки, чуть подальше цилиндрического здания вполне себе общественного туалета, к самому началу Золотой улицы и там за служебно-зелёным углом железнодорожного корпуса выпускают каждый свою парящую струю. Давно туда ходят, всегда туда ходили, вопреки всем просьбам – устным («Ни стыда, ни совести! Поганцы, прости господи!..») и письменным («Не мусорить!» на листе А4) – форменных железнодорожниц. Бесполезно. Эти железнодорожницы обречены летом обмирать от удушливой сырости, не выводимой никаким дождём и пробивающейся из-под самой душистой сирени, а зимой – поскальзываться на намывном, слоистом, оттенка оникса да опала льду, который далеко вытекает из-за угла до самых ступеней.
current book: «Волшебник» Набокова. Маркес со своим рассказами снова не покатил, хоть и заронил в моё воображение подводный сюжет для иллюстрации...
current new: коллега в служебных сердцах упомянул, что всегда отмечает день смерти Сталина. Никакой связи, но моя память прихватила себе ещё одну «детальку», историческую. 5 марта умер Сталин.
current new2: арифметика увольнения коллег отняла одного, вот-вот отнимет другую, но с понедельника приплюсует одного, и ещё одну-другую держу в уме. А в стороне от этого столбика лежит на утверждении мой приказ о повышении.