Странного хочется.

Над Москвой сеет чуть колючий снежок. Под снежком вдоль сквера неторопливо прогуливаюсь я, жую спылусжарую лепёшку и любуюсь белеющими видами Яузских окрестностей. Снег — это хорошо и чисто. Я ещё ни разу в этом сезоне не вставал на лыжи — то спячка, то страда, то оттепель, то льды, то нету аппетита к катанию. А вот теперь, глядя на пушистые от снега лавки в сквере, мне вдруг остро захотелось в лес, на лыжах. Вот прямо сейчас! А! Отправиться б домой и убежать в Битцевский лес, чтобы захватить на ходу хоть самые последние сумерки...
Желания.
Вот так же вот, несколько лет назад захотев прервать череду опостылевших пасмурных трудодней, я загадал уехать к зимнему морю с непременными дельфинами. Но не уехал тогда и не уезжал все эти «несколько лет», пока, наконец, желание не совпало с возможностью да не помешало сознательности/ответственности. Это, кажется, закон такой: пожелаться может что-то такое, что в данный момент недоступно. Вот я на работе, важные поручения, ответственность и всё такое, а у меня в голове при виде свежего снега — бац! Спортлото, шар №17, «Лыжные гонки».

Мой коллега А. одно время, в пору своей «безлошадности» и «бедности», очень хотел купить крошечный городской автомобильчик а-ля «гетц», который легко мог бы разместиться у него на балконе. А. всерьёз рассматривал возможность использовать недорогую лебёдку для своего 11 этажа, лишь бы не тратиться на гараж. Другой мой коллега Г. ждёт не дождётся доступных двенадцатимегапиксельных фотоаппаратов и ради них мучительно — очень мучительно! — не желает тратиться на «всякие там» восемь и десять мегапикселей. При этом каких-либо его фотографий я в глаза не видел. Моя знакомица Т. изнывает от тоски по собственному загородному дому с лесом на участке, близкой конюшней, да ещё с «Ашаном» и «Мегой» в пяти минутах езды-ходьбы. Другая моя приятельница Д. изо всех сил хочет быть свободной от каких-либо забот в это лето, чтобы отдыхать-отдыхать-отдыхать. Моя родственница Н. больше здоровья желает себе любви, внимания и признания её заслуг перед всеми известными ей семьями. Мой мне-никто В. собирает стихи моего отца и переплетает их в свои дурацкие мемориалы, очевидно, видя в этом возможность оставить макулатурный след со своими инициалами. Мой недавний попутчик, представившийся мне «К.» и протянувший мне свою ладонь с аккуратными ногтями, хочет работать машинистом в метро, чтобы катать с собою спелых девок и рассказывать пассажирам по громкой связи короткие успокаивающие истории, пока поезд стоит в тоннеле (я его ещё спросил, а как скоро он рассчитывает привыкнуть видеть ежедневно несколько десятков придурков, которые «шутят», подпихивая своих приятелей или приятельниц к краю перрона перед подходящим поездом. Он задумался на секунду, улыбнулся и сказал «да-да» и потом ещё раз «да». Но это в скобках). Ещё один мой метропопутчик «Х», подсевший ко мне летом и не представившийся, кивнул мне в книгу, спросил, что я читаю и, не дожидаясь ответа, сказал облизываясь, что не прочь потискать вооон ту пьяно уснувшую девицу в конце полупустого вагона (я ему указал на глазок видеокамеры возле вагонных индикаторов и сказал «лучше не надо». «Х» усмехнулся, облизнулся, больше ничего не сказал и вышел на следующей станции. А девица проснулась, оправила сбившуюся юбку и вышла вместе со мною в «Ясенево». Но это тоже в скобках).
Желания, блин.
Снег перестал.

current amuse: классические презервативы, оказывается, имеют длину всего 18 см.