Тик-так с гигакалориями

Вспомнил, как в комментирующей статье к реалити-шоу «Голод-2», вычитанной на сайте программы, автор-наблюдатель посетовал на неспособность участников проекта придумать себе занятия в условиях их заточения. Мол, молодые люди становятся всё более и более агрессивными от скуки, от невозможности больше бездельничать и тупить, однако никто ничего стоящего предложить не может – разве что какие-то идиотские спартакиада, конкурсы и прочую лобуду. Теперь мне вспомнилось из той статьи предложение автора «попытаться научить остальных тому, что ты умеешь делать сам», чтобы справиться с коллективной скукой участников шоу – и я задумался, а чему бы я мог научить при случае своих товарищей, окажись я в схожих условиях.
Задумался креееепко, потому что при ближайшем рассмотрении едва ли не каждое из моих знаний/навыков/умений не годилось, по-моему, для коллективного обучения: будет либо не так-то интересны, либо потребует технических средств, либо упорства и отваги, которым просто так с бухты-барахты неоткуда взяться в обленившемся коллективе. Не так-то просто оказалось продолжить фразу «а хотите, я всех научу...»
Однако чем больше я вспоминал свои умения, тем интереснее мне становилось именно в с п о м и н а т ь то, что я научился делать. И особенно меня порадовало воспоминание о том, как я научился чинить механические часы...
В один из моих подростковых дней рождения, двоюродный брат подарил мне часовой конструктор, из которого можно было своими руками собрать настоящий будильник. Конструктор был серьёзный: с «камнями», с крошечными шестернями на заострённых осях, с узкоклювым пинцетом и малюсенькой пробиркой, в которой сияло прозрачное часовое масло – всё по-взрослому, а не те детские игрушечные часы из пластмассовых колёсиков, дурацкого маятника и нелепого звонка, бьющего каждые пятнадцать минут. Я собрал будильник за один вечер, когда празднование дня рождения закончилось и гости разошлись, и следующим утром он уже меня разбудил.
А потом перестал заводиться будильник в комнате у родителей, и я, бесстрашно разобрав чуткий механизм, освободил главную пружину, запертую своим же слегка подржавевшим концом. С тех пор часовая анатомия стала мне понятна – даже не помня точно названия некоторых «штуковин», я постиг её суть, почувствовал простое, точное и вместе с тем ранимое устройство часов...
Много позже мне довелось перечинить все часы-будильники в доме казаха-пастуха, круглый год живущего в астраханской степи. Мой стройотряд жил в лагере неподалёку от этого дома. Однокурсница, с которой мы в ту пору были бойцами в стройотряде и которой я когда-то вылечил захворавшие часики, была дружна с супругой пастуха - «хозяйкой-Женей» - и, прослышав о том, что «в доме все часы стали», порекомендовала обратиться ко мне. «Хозяйка» – пожилая казашка, сильно уважаемая колхозным руководством за свой почтенный возраст и приходящаяся роднёй едва ли не всем бригадирам колхоза (последнее я узнал уже потом, но это в скобках), - пришла ко мне в командирский домик, принесла большущий будильник, остановившийся последним, и с забавной заискивающей улыбкой попросила починить. Я согласился – чо б не помочь бабушке, а заодно и подновить навык часовщика, - тем более, что «баба-Женя» не торопила, понимая, что ремонтом я смогу заниматься только после работы в поле. Оказалось, механизм часов попросту засорился и нуждался в чистке и смазке, остальное всё было цело и исправно – сущие пустяки, я успел починить этот будильник, размером своих шестерней и колёс напоминавший скорее игрушечный заводной паровозик, за час послеобеденного отдыха и даже устроить побудку в домике, когда настала пора выходить в вечернее поле. Адский был звонок у этого будильника – его услышали даже другие линейные командиры, спавшие в смежной комнате за ракушечной стеной, а мои друзья и подавно...
Перед самым отъездом в поле я успел занести «часики» однокурснице, чтобы та передала их «хозяйке», а вернувшись из полей обратно в лагерь, я снова удостоился визита почтенной бабушки, которая принесла мне большущую банку свежего молока и огромный кусок брынзы. Молоко я не очень жалую, поэтому с радостью поделился им с друзьями и подругами, а брынза была для меня, - меня, истосковавшегося по сыру, - офигенным лакомством! Кто-то сбегал на кухню за хлебом, кто-то притащил чайник свежесваренного кофе, у девок отыскалась заначка с конфетами, и в моём домике была устроена жрач-вечеринка с лейтмотивом ивасёвского «ах, время-время, темп и темпо, цайт и тайм...»
В наступивший потом выходной день «хозяйка» позвала меня к себе в дом, попросив со своей забавной заискивающей улыбкой посмотреть ещё часы (это было привилегией, как потом мне сказала однокурсница, Баба-Женя не всякого и не сразу пускала на свой порог, не то что в дом. Прямо встреча участкового врача! Но это в скобках). Баба-Женя проводила меня в просторную комнату, усадила на циновки и ковры, накормила жирнющим бешбармаком, угостила брынзой и чаем, напоминавшим скорее бульон из-за жирного молока, которое она туда щедро добавила. Я не обидел «хозяйку» и съел всё, хоть это московскому студенту было и трудно, а затем она вынесла четыре обыкновенных и почти одинаковых будильника, видимо, сменивших в этом доме один другого. Из этих четырёх я сделал три: все были в разной мере засорены или заржавлены, а один был необратимо сломан и стал потому донором своих уцелевшие деталей. Было приятно любоваться хозяйкиной радостью от каждого пошедшего будильника и было приятно заниматься такой кропотливой и аккуратной работой в доме посреди астраханских степей, орудуя кривоватой отвёрткой, маникюрными ножницами и электромантёрскими пассатижами. Благодарная Баба-Женя хотела меня снова накормить, однако это уже было для меня слишком, и она собрала для меня внушительный куль с гостинцем: «Вазми-вазми... Друзьям раздашь, подругам раздашь – вазми, пожалста...»
И снова гулял мой домик.

Чего только не умеют люди, какие только навыки не приобретаются ими на жизненном пути! «Попытаться научить остальных тому, что ты умеешь делать сам». Хм... А может, было бы и увлекательно научить своих товарищей по реалити-шоу нехитрому часовому делу.