Быть принцессой: почему Сейлор Мун стала королевой, а Золушка - нет
Так уж вышло, что дети девяностых росли в окружении принцесс. Принцессы были самые разные: иногда дамы в беде (Пич), иногда воительницы (Ши-Ра, Мулан), иногда девушки в поисках любви (Ариэль), иногда девушки в поисках потерянной семьи (Анастасия).
Было много других заслуживающих уважения дам, но речь сейчас не о них.
Речь о том, что на протяжении десятилетий медиасреда пыталась сформулировать: что значит быть принцессой?
У Диснея, который это слово практически монополизировал, родился целый манифест:
Но интереснее всего то, как различался западный подход и восточный подход к теме в девяностые. Самая яркая иллюстрация различий: "Сейлор Мун" vs Принцессы Диснея.
Впрочем, это "vs" весьма условное, никто тут не лучше и не хуже. Они разные.
Сейчас принято относиться к "старым" принцессам скептически: вот, мол, избалованные девчонки, которые никогда не становятся ответственными королевами, а только наряжаются и "хотят большего". (На контрасте с экранизациями диснеевской классики, впрочем, видно, что не всё так однозначно). Но мне эта точка зрения никогда не нравилась, и я сформулировала, почему, вслушавшись однажды в "Part of your world" из "Русалочки".
Удачные или неудачные, все эти истории – истории сепарации и взросления. Не окончательного, но как раз такого, который понятен маленькому зрителю.
"Хочу большего" у той же Русалочки это не желание побрякушек и развлечений – всего этого у неё и так полно. Это желание узнать большой мир. Ариэль, Жасмин, Покахонтас, Белоснежка – они выросли из своего мирка, он стал им тесен. Их задача – раздвинуть эти рамки.
Посланцем "нового мира" у старого Диснея всегда является мужчина, Принц. "Холодное сердце" высмеивает идею любви с первого взгляда в старом Диснее и, в общем, правильно делает – очень уж заезженный приём, – но в сказке важна инициация.
Итак, Принц – посланец большого мира. Со спасением Эрика интерес Русалочки к суше превращается в желание отправиться туда. С Джоном Смитом в мир Покахонтас приходит горькое осознание, что мир сложнее, чем кажется, и она выбирает не отворачиваться от этой сложности.
Аладдин, чтобы понравиться Жасмин делает лучшее, что может придумать – показывает ей мир во всём его разнообразии, и она понимает, что есть человек, для которого её ценности не пустой звук.
Белоснежка просыпается не только ото сна, неожиданное появление мужчины в её уединённом мирке пробуждает её как женщину.
Бэлль и Золушка, встретив принцев, входят в мир знати, где они заслуживают быть не по рождению, но по личным качествам, и приходят к целостности. И так далее.
Но "Сейлор Мун" – тоже история взросления: девочка-плакса становится девушкой/женщиной-воительницей. Так в чём разница?
В том, что есть одна хитрость – исключи "королевское" происхождение, и по сути ничего в диснеевских историях не изменится. "Принцесса" становится типажом, нарицательным именем диснеевской героини. К примеру, единственный аристократ приблизившийся к Мулан – дедушка-император, но классифицируют её всё равно как Принцессу.
И тем не менее, как раз Мулан, в силу восточного и легендарного, а не сказочного происхождения, ближе всего к "Сейлор Мун" по своей сути. Но о Мулан позже.
Итак, почему Сейлор Мун так сильно отличается от принцесс своего времени?
Не в последнюю очередь дело в магии.
И западные и восточные правители могут обладать магическими силами (излечение наложением рук у Меровингов), но их "священность" напрямую связана с королевством: их действия влияют на голод в стране, неурожаи и болезни. Так что их обязанность – защищать королевство не только на физическом уровне.
Когда я читала мангу СМ, меня поразила в ней одна вещь: практически религиозный трепет с которым и автор и персонажи относятся к главной героиней. Пожалуй, такого не увидишь больше нигде. Любовь и почтение к Принцессе Серенити так сильны, что сейлор-воины счастливы служить ей и защищать мир.
Первое аниме очень сильно нивелировало эту тему. Там много времени уделено повседневной жизни девочек, немного изменены характеры. Мы воспринимаем сенши не как легендарных воительниц, а как девчонок, наделённых сверхсилами.
Поэтому в детстве мне казалось несправедливым: как это, Усаги досталось и королевство и любовь, а девочки, значит, должны вечно ей прислуживать и оставаться одинокими!
Но каким бы несправедливым ни казалось это решение, оно полностью укладывается в логику манги. А манга укладывается в восприятие власти.
Итак, что такое в японской традиции вообще Император и вся его семья? Они прямые потомки Аматэрасу. Если европейские короли священны как наместники бога, то восточные – священны как потомки бога.
"Вероятно, принятие правителями древнего японского государства Ямато нового титула тэнно: должно было подчеркнуть их божественное происхождение и сакральную природу их власти[2]. Они укрепляли свой статус всеяпонского первосвященника, который путём совершения ритуалов и проведения праздников сливался с божеством и управлял страной от его имени. Именно такое понимание этого титула отразилось в его старояпонском названии сумэра микото, где сумэра означало «управлять, править», а микото обозначало «хозяина» и «божество» одновременно[2].
Основным титулом японских монархов был тэнно, однако существовало много других синонимических титулов и обращений, обозначавших их личность. В частности, с середины VII века, для подчеркивания сочетания божественной и человеческой природы правителя, его называли арахито-гами (яп. 現人神, «богочеловек») или акицу-миками (яп. 現御神, «воплощённое божество»). Древний титул хи-но-мико (яп. 日の御子, «сын Солнца») использовался для подчёркиван��я происхождении рода монарха о�� синтоистской богини солнца Аматэрасу".
(с)Википедия
Кроме священной роли императора, в Японии важным институтом был институт жриц мико, пришедший из древних шаманских времён и существенно облагородившийся с тех пор до уровня весталок, символизирующих чистоту. В истории Сейлор Мун образ наследницы трона, священной правительницы, сочетается с образом девы-жрицы, исполняющей обряды очищения, а уж Рэй, Сейлор Марс, буквально мико.
Можно возразить, что где Сейлор Мун, а где японские императоры!
Но если вспомнить арку в которой появляются аутеры и посмотреть на талисманы, вокруг которых строится сюжет, что мы увидим? Эту информацию приводят в любых сборниках фактов: три талисмана это буквально три реликвии японского императорского дома Японии : яшма, зеркало и меч.
Следующее возражение: раз Усаги такая же жрица как остальные девочки, как это ей достаётся Мамору и семья?
Но дело в том, что став Королевой она теряет силы Сейлор Мун и обретает другие, как жрицы мико покидали храм выходя замуж. Она больше не очищает отдельных демонов. Теперь её сила связана с её народом и царством. Она судит, карает и хранит, как положено священной правительнице.
Этот уровень связей отличает принцессу от королевы. Поэтому сенши – принцессы, а не королевы своих планет.
Став королевами они утратят статус жриц. Но так как у нас есть воины астероидов, не факт, что этого никогда не случится и девочкам грозит полное одиночество.
Итак, почему не становится королевой диснеевская принцесса? Потому что европейская сказка кончается свадьбой, а не коронацией. Это инициация женщины и награда за перенесённые испытания. Статус королевы это следующая ступень инициации и другая роль. Образ королевы в европейской традиции это образ жены и матери, уже не такой свободной в своих приключениях.
Извините за притянутую за уши метафору, но Дева Мария это не Мария Магдалена. Разные роли, разные статусы.
В диснеевских девушках менее выражено мистическое королевское начало, даже если они имеют дело с магией. Даже Рапунцель теряет силы возвращаясь в своё королество. А принцесса Серенити, побеждая всё большее и большее зло, становится практически богиней, вызывает религиозное поклонение.
И их с Мамору союз – мистический, алхимический брак двух кристаллов, защищающих мир. Они – в первую очередь священные правители, и эта линия даже перекрывает линию личностного роста Усаги как девушки, как женщины. Да, в будущем она станет матерью, но в первую очередь она мать новой воительницы.
Тема служения обществу вообще начала появляться у Диснея сравнительно недавно, и первой ласточкой была Мулан. Пришедшая из конфуцианского Китая, где почитание родителей так же важно, как чинопочитание, она тоже находится в поисках себя и открывает новый мир, как все диснеевские девушки, но главная её цель - спасение народа. И триумф её как героини не соединение с "принцем", а народ Китая, преклоняющий колени. Если смотреть на восточную правительницу как защитницу страны - да, Мулан - "принцесса".
Мерида (Brave) тоже получает инициацию как будущая королева, а не как женщина, то же самое и с Моаной.
Моана, чья история основана не только на сказках, но и на мифологии, тоже священная правительница - она буквально общается с морем и сушей на которых живёт, выступает как хранительница своего народа.
Эльза (Frozen) коронована, но её полная инициация как королевы происходит трагически - у неё конфликт не только с сестрой, но со всей страной, и королевство сковывает мороз.
Хорошо, появление будущих королев, которые действительно правительницы, а не придатки к принцам, можно списать на влияние прогрессивных взглядов. Но почему в девяностых Дисней только начинал присматриваться к боевым сказочным принцессам, а Сейлор Мун уже была воительницей, хотя Япония более патриархальна?
Потому что есть разница.
В силу многих причин европейская принцесса исторически - имущество, которым можно выгодно распорядиться при заключении союзов. Нельзя сказать, что в средневековой Японии было не так, но есть одна деталь: японская химэ, аристократка, должна уметь защищать свою честь и свой двор в отсутствие мужа. Она не ходит в бой (были примеры онна-бугэйся, но это не самое обычное дело), не воюет наравне со своим господином, но держать оборону она должна уметь, а в случае чего - иметь мужество покончить с собой. Это отличает дворянку от крестьянки. Крестьянка может владеть боевым серпом, но это сомнительно, а вот владение нагинатой было чуть ли не обязательным для женщин из самурайского рода.
Так и получается, что образ европейской, Диснеевской принцессы всё время пытается уйти от своих корней, тогда как по ремейку "Сейлор Мун" видно, что эту историю культурные корни только поддерживают, придают "девочке-волшебнице" величие, которое и сейчас поражает воображение.
