Интервью с Харуки Мураками для UNIQLO

Вопрос 1. Что Вам нравится больше всего в работе радиодиджея?

Я постоянно дома слушаю музыку, но иногда мне становится немного одиноко. А на радио я ставлю песни, которые люблю, говорю все, что в голову придет, и люди реагируют. По-моему, это отличный способ общения. Я намеренно не появляюсь на телевидении, а быть радиоведущим удобно. Выходишь на улицу — и тебя никто не узнает.

Вопрос 2. Есть ли у Вас какие-то памятные моменты, связанные с радио?

Однозначно, когда я впервые услышал The Beatles — я был просто поражен. Это была песня Please Please Me. Ни одна группа такого еще не делала. Еще у меня мурашки побежали от песен Surfin’ U.S.A. группы The Beach Boys и Light My Fire группы The Doors. Благодаря радио я очень много узнал о музыке и влюбился в нее из-за американских и британских песен, которые крутили по радио в Кобе, когда я учился в средней школе. Там был радиоведущий Тэруо Исоно, по совместительству джазовый критик. В основном он ставил поп-музыку, но мог включить и джаз, о котором заодно и рассказывал. Получалось своего рода образование. Делать подобные вещи для слушателей важно. А просто ставить треки по заказу может кто угодно.

Вопрос 3. Что, по-вашему, делает человека стильным?

Мне нравится, когда одежда на каждый день комфортна. И совсем не впечатляет, когда человек с головы до ног одет в брендовые вещи или если одежда определяет его стиль, а не он сам.

Вопрос 4. Кто-то конкретно повлиял на Ваш стиль?

Рос я, когда куртки VAN и стиль студентов университетов Лиги плюща были особенно популярны, и мы заимствовали многое из американского кино. Подражали Джорджу Пеппарду из «Завтрака у Тиффани» или Полу Ньюману из «Харпера», носили твидовые пиджаки с рубашками и галстуками. Сейчас я никого не копирую.

Вопрос 5. У Вас есть какая-нибудь неловкая история, связанная с одеждой?

Летом я обычно ношу футболки, шорты и шлепанцы. Как-то меня пригласили в традиционный ресторан в квартале Гиндза, но на входе меня остановили работники ресторана, сказав, что в шортах нельзя. Я удивился, поскольку я все же был гостем мероприятия. Но к счастью, у меня всегда с собой в машине брюки, так что я просто натянул их поверх шорт. Хостес в ресторане не поверил своим глазам. Идею возить с собой брюки я позаимствовал у писателя Комимасы Танаки. Он ходил на кинопоказы почти каждый день и всегда в шортах, но в залах было очень холодно. Поэтому там он просто надевал сверху штаны, которые брал с собой. Мне показалось тогда это отличной мыслью, и я стал делать так же.

Вопрос 6. Вы правда все время носили галстук, когда жили в Италии?

Да. В те времена в Италии, если ты был без галстука, на тебя косо смотрели. В ресторане сажали за худший столик. Вначале я думал, что дело в дискриминации, но как-то надел в ресторан галстук, и меня проводили на отличное место. «Так вот как это работает», — подумал я. С тех пор я надевал галстук, куда бы ни шел обедать, — и все было прекрасно. Но в Японии я их не ношу совсем. Почему-то, если я выхожу здесь куда-то в галстуке, он быстро начинает меня раздражать. Наверное, дело в том, что он ощущается очень неестественно, когда перестаешь носить постоянно.

Вопрос 7. Что Вы думаете о UNIQLO?

Как-то я поехал в Мельбурн, решив, что в Австралии не должно быть холодно. И не подумал, что она довольно близко к Южному полюсу. Я там страшно замерз. Не зная, что делать, прихватил какую-то нелепую куртку в магазине у гостиницы, а потом вдруг заметил UNIQLO с другой стороны здания. Лучше бы я купил тогда рубашку HEATTECH*. У UNIQLO магазины по всему миру, и, если в поездке нужно что-то срочно, потому что стало холодно или хочется переодеться, вы точно знаете, куда идти.

Вопрос 8. Что, как Вам кажется, UNIQLO могло бы улучшить?

Хорошо бы расширить спортивную линейку. Но она должна отвечать многим требованиям. Даже простая футболка для бега должна одновременно впитывать влагу, «дышать» и сохранять тепло. За такую функциональность и платишь. Пара шорт может стоить 7000–8000 иен. Недешево. Хотелось бы видеть больше доступной качественной одежды. Все равно она со временем изнашивается.

Стать радиоведущим Мураками убедила его жена.
«Она сказала: „У тебя точно получится, просто попробуй!“ Я люблю музыку, и то, как я говорю, довольно легко понять. Для каждой программы я выбираю тему. Следующая будет о радикальных ремейках от оригинальных исполнителей».

Вопрос 9. Вы бегаете каждый день, иногда даже марафоны. Это влияет на Ваше творчество?

Вряд ли я могу предоставить доказательства, но думаю, да. Книги точно получались бы другие, если бы я не бегал. Я начал лет в тридцать. Это случилось через пару лет после того, как я закрыл свой джаз-бар и стал писателем на полный день. Управление баром — это много работы, которая держит в тонусе. Но как только я сел за письменный стол, моментально набрал вес. Это меня напрягло, и я стал бегать. Вскоре я понял, что бег дает необходимые мне силы и энергию. Писатель может творить сколько душе угодно лет до сорока, пока молодость еще на его стороне. Но с возрастом человек обычно теряет силы, и на результате его работы это тоже сказывается. В общем, чтобы весь день проводить за письменным столом и складывать слова в предложения, нужно много энергии. Невозможно стать талантливее, но можно держать себя в хорошей физической форме.

Вопрос 10. Есть дистанции, которые Вы бы хотели пробежать снова?

Давненько я не занимался триатлоном, и хотелось бы повторить. Было бы здорово пройти трассу снова на восьмом десятке. Хотя часть на велосипеде довольно непростая, если идти в одиночку.

Вопрос 11. Что самое нездоровое Вы делали в своей жизни?

Играл в маджонг до рассвета. В школе я частенько так делал. Обожал проводить ночи в зале для игры в маджонг, перекусывая миской риса домбури. Не самый здоровый образ жизни. Тогда я еще и курил. Для игры нужно четверо игроков, и часто один из них не очень хорош, и это еще больше усиливает стресс. И все же хотелось бы до того, как я умру, еще хотя бы раз поиграть в маджонг всю ночь напролет.

Вопрос 12. У Вас есть фирменное блюдо?

Конняку стир-фрай. Я научился его готовить, когда переехал в Токио и жил один. Приправа кацуобуси, соевый соус и саке. Но сам процесс довольно сложный, и у меня есть свои секреты. Сейчас я неплохо делаю блинчики и омлет на завтрак.

Вопрос 13. Какая самая странная вещь, на которой Вас просили оставить автограф?

Как-то на стадионе Мэйдзи Дзингу в Токио я заказывал коктейль «Дзингу Хайбол», и ко мне подошел какой-то мальчик. Он протянул ручку и сказал: «Мистер Мураками, не подпишете мне мяч?» Я оглянулся и увидел, что мне машет отец паренька. На нем была кепка гостевой команды из Йогокамы. Наверняка он знал, что я фанат «Якулт», хозяев поля, и отправил своего сына. Не имею ничего против автографа для поклонника команды Йокогамы. Вот для «Токио Джиантс» — другое дело...

Вопрос 14. На обложке этого выпуска — рисунок Мидзумару Андзая, ушедшего в 2014 году. Вы с ним были хорошими друзьями. Каким он был?

Необыкновенным. Как-то, давным-давно он повел меня в клуб в Аояме. Там работало много девчонок, и одна из них пригласила меня на медленный танец. Мне не хотелось, но, когда я отказался, Андзай очень расстроился и сказал: «Слушай, Мураками, не дело отказывать женщине, если она приглашает тебя танцевать». И я согласился. На следующий день он стал рассказывать всем нашим друзьям, что «Мураками танцевал с дамой». Ну и натерпелся же я! Чтобы отомстить, я «натравил» на него своего кота, когда он приехал ко мне в гости. Он страшно боялся кошек и собак. Кот у меня был очень умный и знал, как пристать к человеку, который его боится. И таких историй у меня масса. Но некоторые из них я никогда никому не расскажу.

Вопрос 15. Почему Вы избегаете социальных сетей?

В основном потому, что тексты там не очень хороши. Читать то, что качественно написано, и слушать достойную музыку очень важно. А лучший способ избежать плохой музыки и плохих текстов — просто полностью их игнорировать.

Вопрос 16. Ваш писательский дебют состоялся в тридцать лет. Что помогало Вам двигаться дальше все эти годы?

Когда приходит время нового проекта, у меня всегда уже готова идея. Мое главное правило — ничего не делать на заказ. Процесс для меня всегда такой: я начинаю писать, когда мне хочется, затем готовый текст отправляю редактору. Но если продолжать нет желания, останавливаюсь. Больше двадцати лет назад я решил, что если когда-нибудь больше не смогу писать, то открою джаз-клуб в Аояме. Даже название придумал, меню и все остальное, но, поскольку новых замыслов пока хватает, не думаю, что это случится скоро. Но было бы здорово иметь своего пианиста, сидеть у стойки, потягивая виски, и говорить что-то типа: «Я же просил тебя не играть эту песню!»

Вопрос 17. Вы можете представить себя делающим что-то другое?

Иметь магазин подержанных грампластинок было бы здорово. Как-то в Париже я наткнулся на лавку, ее хозяином оказался мой соотечественник. Войдя внутрь, я услышал: «Вы тоже японец? Простите, но ничего особенного Вы здесь не найдете. Все пластинки из Японии». Видимо, французы — большие фанаты переиздания Blue Note от King Records и японских джазовых альбомов. Это место было забито ими под завязку. Я был так заинтригован, что провел там какое-то время и даже выпил с хозяином чаю. До того как открыть магазин, он поездил по миру, скупая старые пластинки. Ну, вы представляете этих японских врачей или адвокатов, любителей джаза, у которых водились лишние деньги. Они хотели собрать коллекцию, но времени на поиски у них не было. Тогда они звонили ему и говорили, что им нужно. И если во время путешествий он это находил, то перезванивал им: «Я нашел то, что ты хочешь, стоит столько-то, берешь?» Если отвечали «да», он продавал запись, добавляя комиссию. Как по мне, это отличная работа.

Уже более полувека Мураками питает любовь к старым грампластинкам. Что в них такого особенного?
«Это скорее страсть, чем хобби, и теперь уже слишком поздно от нее избавляться. Моей первой покупкой была запись песни The Many Sides of Gene Pitney. Мне было четырнадцать. Услышав ее по радио, я сразу понял, что она мне нужна Цена была просто грабительской! Что-то около тысячи иен. Тогда это была огромная сумма, почти 60 лет назад».

Вопрос 18. Как рождаются задумки для Ваших романов?

Они не появляются вдруг из ниоткуда. Идея рождается в животе и постепенно растет. К моменту, когда она достигает груди, я уже четко понимаю, что писать. А пока жду, занимаю себя другими делами, как фермер, который вяжет корзинки из соломы между сезонами. Перевожу, пишу эссе. Написание романа — это долгое ожидание.

Вопрос 19. Вы говорили, что крайне редко перечитываете свои старые работы. Почему?

Как только книга публикуется, я теряю к ней интерес. Пока пишу, отдаю ей все свои силы, перечитывая бессчетное количество раз. Сравнение странное, но это как с нижним бельем. Когда ты его носишь, тебе комфортно, но когда его на тебе нет, то и надевать не хочется. Однако могу прочитать свой роман в переводе. Выход издания на другом языке занимает примерно два года, этого иногда достаточно, чтобы забыть сюжет. И становится так интересно, что будет дальше! Как-то я ехал за рулем и по радио услышал весьма интересный текст, стал прислушиваться, пытаясь определить, кто же автор, пока не понял, что это я! Это было одно из моих эссе «Далекий звук барабанов».

Вопрос 20. Вы ни разу не перечитывали свою первую книгу «Слушай песню ветра»?

Ни разу. Мне слишком неловко видеть, как я тогда писал. Иногда меня спрашивают, что происходит в той или иной части, но я ничего не помню. Как будто это не я писал. Возьмем, к примеру, роман «1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре». Он вышел в трех томах, и читатели просили написать четвертый. Я почти согласился, только не смог вспомнить, о чем была книга! Я представляю себе, что было до и после истории, а вот посередине… Так что продолжить было невозможно.

Вопрос 21. Как Вы думаете, что такое талант?

У меня нет ответа. Если зацикливаться на таланте, никогда ничего не получится. Самое главное — результат. Часто талантливые люди теряют свой дар, а кто-то наоборот. Почему так происходит, не могу сказать.

Вопрос 22. Что самое важное в хорошем переводе?

Уши. Если вы не чувствительны к звуку, хорошего перевода не получится. В принципе, преобразовывать такой язык, как английский, состоящий из строчек слов, в колонки японских иероглифов — уже безумие. А если вы хотите, чтобы это можно было читать, нужно уловить, как язык «течет». Иначе ничего не получится. Можно одновременно читать и слушать, это лучше, чем читать вслух, но тут очень важна способность слышать. Выбор слова, пунктуация — все сводится к тому, как переводчик воспринимает на слух.

Вопрос 23. Думаете, прослушивание такого количества музыки помогло развить Ваш слух?

Я уверен: если вы слушаете хорошую музыку, ваши писательские навыки улучшаются.

Вопрос 24. После «Подземки», в которой Вы беседовали с жертвами зариновой атаки в токийском метро, у Вас не было ни одной документальной книги. Почему?

Такая литература требует много усилий и времени, так что, если нет темы, о которой я просто обязан написать, это сложно. Некоторые истории вызывают интерес, но реализовать их непросто. Недавно я выпустил книгу «Выбросить кошку. О чем я говорю, когда говорю о своем отце», и искать информацию для нее было проблематично. Было бы легче расспросить отца лично, но мы были в ссоре. Я всегда знал, что должен написать о нем. Мне потребовалось много времени, чтобы собраться с духом и приступить, но большинства моих родственников уже нет в живых, так что я решил, что наконец могу это сделать.

Вопрос 25. Университет Васэда планирует открыть в 2021 году библиотеку Харуки Мураками*. Как появилась эта идея?

Я хотел создать архив, чтобы сохранить в нем свои рукописи, романы, переведенные издания вместе со всеми своими пластинками. Для будущих поколений, так как своих детей у меня нет. Одна из таких работ — первый черновик «Норвежского леса». Этот роман я писал, когда жил в Европе, от руки в блокнотах и на почтовой канцелярской бумаге, которую купил в Италии. Весьма интересный документ. Сейчас диапазон задач несколько расширился, появилась мысль создать место для культурного и литературного обмена между Японией и другими странами. Вроде центра в широком смысле слова, куда смогли бы приезжать люди со всего мира, изучающие японскую литературу.

* Второе название Международного дома литературы Васэда, открытие которого запланировано на осень 2021 года. Мураками передал дому свой архив, рукописи, экземпляры романов в переводах на другие языки, а также свою коллекцию из десятков тысяч виниловых пластинок. Дом находится рядом с Мемориальным театральным музеем Цубоути при Университете Васэда, в здании, отреставрированном японским архитектором Кэнго Кумой.

The Waseda International House of Literature (The Haruki Murakami Library)

Вопрос 26. Вы всегда себя позиционировали как человека непубличного. Желание открыть такой центр — это результат каких-то внутренних изменений?

Моя позиция менялась постепенно. Раньше меня устраивало, что я занимаюсь только своими делами, но, повзрослев и приобретя определенный социальный статус, я почувствовал, что должен чем-то за него расплатиться. После стольких лет жизни за границей я все еще могу называть себя непубличной личностью, но постепенно крепнет та часть меня, которая требует самоидентификации меня как японского писателя. Это стимулирует, подгоняет. Желание утвердиться в этом статусе тоже стало причиной для создания библиотеки.