Павел, бедный Павел

Известный русский философ и публицист Иван Ильин, идеями которого вдохновлялись многие, иногда прямо противоположные по характеру мировоззрению люди, от Солженицына до нынешнего инкумбента вся Руси, так отозвался о Мережковском:

Мережковский как историк — выдумывает свободно и сочиняет безответственно; он комбинирует добытые им фрагменты источников по своему усмотрению — заботясь о своих замыслах и вымыслах, а отнюдь не об исторической истине. Он комбинирует, урезает, обрывает, развивает эти фрагменты, истолковывает и выворачивает их так, как ему целесообразно и подходяще для его априорных концепций. Так слагается его художественное творчество: он вкладывает в историю свои выдумки, и тасует и колдует в ее материале, заботясь о своих построениях, а совсем не об исторической правде; или, иначе, — он укладывает, подобно Прокрусту, историческую правду на ложе своих конструкций — то обрубит неподходящее, то насильственно вытянет голову и ноги.

Все неверно. Ильин совершенно не понял Мережковского. К Ильину попозже вернемся.

В посте, как можно догадаться, речь пойдет о пьесе Д. С. Мережковского «Павел I» и о фильме, снятом по мотивам.

Историческая проза и драматургия Мережковского испытала, на мой взгляд, сильное влияние Л. Толстого, но не Пушкина, как это принято в русской литературе. А Марк Алданов, написавший на ту же самую тему роман «Заговор», положительно брал виртуальные уроки писательского ремесла у Достоевского. И хоть речь в «Заговоре» все о том же убийстве Павла, но стилистика и точка зрения (я не про отношение автора, а про предмет изображения) кардинально отличаются от мережковской.

Толстой исследует диалектику души, Мережковский выясняет, какие внутренние психологические установки привели героев к трагедии. Практически это одно и то же. «Павел I» — пьеса о том, как отец и сын, горячо любящие друг друга, не могут найти общий язык и становятся жертвами интриг третьего лица – Палена, который, преследуя собственную корыстную цель, сначала побеждает – император свергнут, а потом с треском проигрывает и удаляется в изгнание. Прямо-таки российский Брут, тот тоже бежал после убийства Цезаря, а потом вообще раскаялся и свел счеты с жизнью.

У Мережковского не сказано о том, что было после Павла. Пьеса озаглавлена его именем и посвящена ему, а не убийцам, какие бы сказки те не рассказывали о благородных мотивах гнусного преступления. Вдесятером на безоружного человека! Избили так, что придворный живописец сутки гримировал лицо и тело, чтобы скрыть следы побоев. Язык, вывалившийся из рта, когда несчастного душили шарфом, пришлось отрезать, поскольку обратно в рот он не помещался.

Завершается «Павел I» словами Александра: «При мне будет как при бабушке», ведомого под руки Паленом и другими конспираторами. Вскоре почти все они покинут двор, а их место займет отставной Аракчеев, «всей России притеснитель», как назвал его Пушкин. Заговорщики всякими способами препятствовали возвращению графа в Петербург, знали, что он непременно расстроит их план. Так и получилось, только, увы, после смерти Павла. Александр вернул графу все отобранные чины и привилегии, а крамольников выгнал.

«Дедушкины убийцы позади, батюшкины убийцы впереди»– ядовито заметит Нарышкин в финале пьесы, глядя на эту странную процессию.

В 2003 году Виталий Мельников поставил по пьесе Мережковского фильм, озаглавив его словами, которые, по легенде, сказала тогда еще наследнику Павлу тень отца Гамлета Петра I, встреченная зимней ночью на Сенатской площади: «Павел, бедный Павел». Великий прадед предчувствовал трагическую судьбу своего потомка.

Фильм снят по мотивам, но достоверно передает сюжет пьесы. Прекрасно сыграны все роли. Энергичный, капризный, но отходчивый и добрый в душе Павел – Виктор Сухоруков. Холодный, загадочный, хитрый, крайне расчетливый Пален блестяще исполнен Олегом Янковским. В роли Александра, весь вид которого выдает усталость от козней Палена, понимающего, что отца непременно убьют, но под нажимом соглашающегося «возглавить» заговор, – Алексей Барабаш.

Павел у Сухорукова вышел так живо, так по-человечески, что, когда он вопрошает своих убийц «Господа, за что? Что я вам сделал?», на глаза наворачиваются слезы. Душераздирающая подробность, в реальной жизни, по свидетельствам, Павел принял кого-то, кажется Платона Зубова, за своего сына Константина и удивленный воскликнул: «И ваше высочество здесь?» Как должно быть потрясен был этот человек, поняв, что собственный сын пришел разделаться с ним.😢

Мотив снега – один из ключевых в пьесе. В снежную мартовскую ночь происходит убийство Павла, но кажется, что вся жизнь этого недолго царствовавшего императора протекла зимой, под серым петербургским небом, под пронизывающим ветром, гудящем в трубах неоконченного еще Михайловского замка, сопровождаемая зловещим карканьем ворон.

Режиссер, очевидно, уяснил ту важную роль, которую играет, а вернее сказать символизирует снег в истории этого последнего в Российской империи дворцового переворота. Мережковский, как известно, закоренелый символист. Естественно поэтому, что в фильме, а тем более в драме, все события случаются зимой. Лето присутствует в сценах в оранжерее, куда, милая деталь, Павел ходит прогуляться со своим любимым шпицем и встретиться с Анной Лопухиной, любовницей.

Какова символика снега? Снег – это смерть, это Рождество и Новый год, отмечающий начало всего нового, рождение новой жизни и смерти старой, новых надежд, нового круга, по которому катиться Россия – от одного императора к другому. Белоснежный саван и свадебное платье невесты. Цвет чистоты и непорочности. Под роскошно-дорогим снежным ковром надежно укрыта вся грязь и мерзость людского жилища, сточные канавы и выгребные ямы.

Возвращаясь к сентенции Ильина о том, что Мережковский вольно обращается с историей, позвольте мне ему не позволить. Все рóвно наоборот, в сочинении Мережковского историческое и документальное поставлено во главу угла. Факт и свидетельство очевидцев занимают у него первое место, иногда в ущерб художественности. Перед нами буквально произведение в жанре true crime, столь популярного в наше время.

В исключительной документальности пьесы «Павел I», вплоть до произнесенных отдельными персонажами фраз, можно убедиться, сопоставив ее с книгой Натана Эйдельмана «Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII – начало XIX столетия» о времени Павла I и о событиях, которые привели к трагедии. Книга написана с привлечением большого количества источников, воспоминаний очевидцев и непосредственных участников убийства. Мережковский в своей драме добросовестно следует фактам, сохраняет букву и дух тех приснопамятных мартовских ид дней.

Любопытно, что в аннотации к книге Эйдельмана, выпущенной в 1986 году, т.е. при советском режиме, написано явно противоположное ее содержанию:

В книге показывается основное направление внутренней политики самодержавия в конце XVIII — начале XIX в.: попытки Павла I с помощью централизации власти и «палочной регламентации» всего уклада жизни оградить Россию от влияния идей Великой французской революции, остановить поступательное движение страны «к свободе, к свету». Автор раскрывает причины краха этой политики и гибели ее «венценосного вершителя».

Автор книги, вопреки написанному, сочувствует Павлу. Красной нитью проходит мысль, что царствование это во многом было благоприятно для России, для крестьянства, по крайней мере уж точно.

Да, были у Павла экстравагантные идеи вроде похода на Индию или вызова на дуэль всех европейских монархов. Но у кого их не было? У Петра Первого или у Екатерины? Да, Павел запретил к ввозу иностранные книги, и это плохо сказалось на российском обществе. Да, приказал пороть офицеров и высших чинов, и некоторых запорол до смерти. Но послушайте, эка невидаль, те же самые офицеры бесчинствовали в казармах, тиранили вверенных им солдат, пороли до полусмерти своих крестьян, за мельчайшую повинность били, жгли, сажали в холодный погреб. Пришел их черед, испытать на собственной шкуре, каково это. До Великих реформ за каждым полком российской армии ехали подводы с розгами, как знак того, что начальство следит за всем, что происходит и в любой момент может наказать нарушителя, забить до смерти, отправить на невыполнимое задание под огнем противника, на верную смерть (помните, как в «Очарованном страннике»?).

Павел уравнял в правах, а вернее в бесправии гвардию и простой народ, за что и поплатился. У дочери Натана Эйдельмана, Тамары Эйдельман на ее Ютуб-канале есть замечательная лекция о Павле I.

В убийстве Павла, хорошо задокументированном благодаря воспоминаниям, которые оставили участники тех событий, все равно остаются белые пятна. Главный вопрос – знал или нет Александр о том, что отца убьют? Дал ли он санкцию на физическое устранение действующего монарха? Мережковский отвечает отрицательно. Александр не знал, и до последнего момента отказывался участвовать в конспирации. Я в свой черновой книге «Russia true crime history. Самые громкие преступления от Киевской Руси до СССР» придерживаюсь несколько другой версии. На мой взгляд, Александр прекрасно понимал, что Павла не оставят в живых. Слишком популярен был царь в народе и в армии, слишком рискованно было держать его в крепости. Живой император представлял для гвардии огромную опасность.

В источниках и художественной литературе слабо освещена роль Константина Павловича в перевороте. По официальной версии, Константин сообщил, что в ту роковую ночь спал как младенец и ничего не слышал. Мол, Платон Зубов, один из убийц батюшки, разбудил его и рассказал, что произошло. Я же считаю, что Константин не только не спал, но и активно участвовал в перевороте, об этом свидетельствует, в частности, Николай Александрович Саблуков, командовавший взводом личной охраны императора Павла и находившийся под начальством Константина.

«Мирно спящий» Константин на деле всю ночь рассылал приказы, перемещал полки и эскадроны вокруг Михайловского замка и зорко следил за тем, чтобы ничто не помешало мятежникам в осуществлении их коварного плана.

У Мережковского Константин Павлович выведен человеком, которому все равно, как повернется дело. Что так, что этак, все одно. «А впрочем, наплевать – все там будем», – повторяет он без конца одну и ту же присказку. Что воля, что не воля – все одно.

Драма «Павел I» явилась первой книгой трилогии Мережковского «Царство зверя». Второй и третий том – «Александр I» и «14 декабря» – прозаические произведения, романы.