О бюрократизме и культурном наследии
Многие из нас, начав переживать «дни тягостных раздумий о судьбах родины» нередко замечали, какой же мрачный ужас творится у нас по части сохранения исторического наследия. Жители исторических центров ощущают подобные вещи острее, особенно, если им хватает культурного уровня замечать это самое наследие и интересоваться его судьбой.
Случилось и мне в юношеской наивности сделать попытку добиться чего-то от городских властей. Так, в одной деревне неподалёку я обнаружил разрушающуюся часовню XIX века. Намётанный глаз сразу увидел характерные детали — нижняя часть сруба отделана резьбой «под кирпич», следы резных наличников на оконных проёмах, даже отпечатавшиеся на самой стене там, где их уже нет, резные панели на углу здания, подъём на несохранившуюся колоколенку... Мне показалось ужасно несправедливым, что эта маленькая часовня из двух квадратных срубов, где в советское время размещалось сельпо, теперь погорела, потеряла крышу и совершенно всеми забыта.
Не хотелось бы утомлять читателя деталями, но в данной теме никак нельзя совсем их обойти. Может быть, и чёрт бы с ней — часовенкой XIX века. Но в городе недалеко от центра стоят палаты купца Лапина. Я изучал этот объект, насколько была возможность, и осознал, что по существу — это уникальный памятник Урала. Как считают исследователи, каменные палаты XVII века были перестроены в 1807 г. по ордеру регулярной застройки, когда города делали классицистическими. Сводчатые низкие потолки, узкие переходы, толстые стены и сдержанный внешний вид с плоскими колоннами. Случай очень редкий для провинции. Мою уверенность укрепила публикация на Arzamas, где повествовалось об уникальных случаях сохранившихся палат в регионах России, в числе которых оказались и интересующие меня.
Я собрал материалы, сделал фотографии и записался на приём к главе города. Эти приёмы до сих пор активно пропагандируют в связи с политикой диалога власти и народа, которая заключается в красивых дежурных отповедях страждущим «у парадного подъезда».
Итак, пришёл я в назначенное мне время в администрацию, чинно одет, отрепетировал заранее, что и о чём буду рассказывать. Приняла меня заместитель главы города, женщина лет 30. Я стал аргументировано рассказывать и показывать на фотографиях, какие потери может понести культура, город, как необходимо принять меры. И вдруг я замечаю, что мои слова совершенно непонятны для этой чиновницы. Даже не так, нет. Они просто ей ни о чём не говорят. Какой XVII век? Какое барокко? Что за палаты? Какая эпоха Петра I? Она переспрашивает, будто впервые слышит подробности о материале, с которым теоретически должна работать, за который несёт ответственность. Дав мне выговориться, замглавы с отстранённым видом выдала мне дежурную справку о сложностях в охране памятников истории и отправила домой.
И тут хотелось бы заострить внимание на том, что за вопросы сохранения памятников культуры в городе отвечают люди, которым эта самая культура совершенно никуда не упирается. Более того, у них нет элементарных знаний в области истории, чтобы просто понять — чем же так уникально то, что они призваны охранять на своём посту. Местоблюстители. Уже спустя некоторое время после этого они дали разрешение на снесение здания пожарных конюшен середины XIX века в самом центре города, которые ранее попадали на каждую открытку с центральным ансамблем… Когда снос только начали, я написал главе города в Instagram — он старался быть на волне с молодыми, активно пиарился в соцсетях.
Что же услышал я в ответ на свои развернутые сообщения с доказательствами и ссылками (статьи работников музея, архивные фото с эти зданием) о том, какую важность это здание имеет для города? Постную похвалу за заботу о городе, а также информацию о том, что здание не внесено в список архитектурных памятников. Единственная проблема была успешно решена — место строительства проходило в исторической охранной черте города, но комиссия быстро определила, что ничего важного в этом месте нет. Выявленным памятником культуры его не признали, значит, не признали и охраняемым памятником. Сослались, как водится, на ветхость. Почему-то ветхость не мешала им за месяц до того водить посетителей в кафе внутри. Итак, здание было снесено с тем, что не представляет исторической ценности и находится в аварийном состоянии. Комиссия, к слову, провела лишь внешний осмотр.
Ради чего же нанесли шрам на лицо города? Чтобы… построить там двухэтажное здание со стилизацией под XIX век, ведь хозяину кафе, находившегося здесь в историческом доме, захотелось расшириться в удобное и просторное помещение, не теряя чрезвычайно выгодного месторасположения.
Что же часовенка? Её с тех пор завалили мусором и отходами пилорамы. А палаты? Жилые в советские годы, теперь они превращены внутри в свалку — засыпан подвал и половина первого этажа. Часть пола второго — обвалилась, как и часть кровли и стен; повсюду огромные трещины.
Данная проблема совершенно не уникальна, более того — она типична для всей России. Вспомню здесь уничтожение здания пивзавода 1915 г. в историческом центре Перми, за которое долго боролась общественность, но неудачно. Теперь рядом с Известным пермским Педагогическим Университетом на месте снесённого здания строится стилизованное под XIX век торговое помещение.
В охране памятников культуры в современной России существуют большие проблемы. Во-первых, памятники архитектуры выделяются нескольких категорий. А именно — федерального, регионального и местного значения. Администрация города может адекватно влиять на судьбу только местных (муниципальных) памятников. Но любое действие будет всегда проходить через множество комиссий — краевую, иногда федеральную, которым нужно собрать дорогую документацию и обеспечить процедурные издержки. Например, только на предварительную документацию для реставрации одного городского памятника архитектуры федерального значения городской бюджет потратил 250 тысяч рублей, как я узнал от замглавы. Для бюджета провинции это очень крупная сумма.
Конечно, здесь сразу выявляется первый крупный косяк современного законодательства об охране памятников культуры — в одном историческом ансамбле могут стоять рядом объекты из всех трёх категорий. И если федеральные памятники могут надеяться на восстановление, то рядом стоящие муниципальные — очень вряд ли. Так, возвращаясь к ситуации в моём городке, уездное казначейство, находящееся в 200 метрах от памятника федерального значения в единой панораме города, последние десять лет находится под зелёным покрывалом. Денег на реставрацию муниципальных памятников нет и не предвидится.
Второй момент — памятник культуры может находиться в частной собственности. И без согласия частника администрации сложно что-то предпринять. Так, мотивировка того, что администрация города не вмешивается в ситуацию с палатами Лапина, звучала следующим образом — ведётся поиск собственника дома, который проживает далеко за пределами города, чтобы призвать его принять меры. Поиск ведётся, к слову, почти десять лет. Ну, пусть ищут. Здание, кстати, заранее признали аварийным.
Администрация города не существует сама по себе, она накрепко повязана с местными крупными бизнесменами, лоббирующими свои интересы. Так, Выборгский журналист и краевед Андрей Коломойский говорил о резонансном сносе исторического квартала города:
«...попытка выжать максимальное количество денег из разрушений, например, распилить 19 миллионов на сносе квартала или на реставрациях, которые в лучшем случае являются побелкой».
Капиталисту просто невыгодно вкладываться в сохранение памятника культуры. Во-первых, далеко от крупных туристических центров — это просто не окупится никак. Во-вторых, саму реставрацию сложно монетизировать. По сути, это нужно только обществу, для удовлетворения культурно-эстетических потребностей. Красивый деревянный дом с наличниками хорош тем, что на него можно посмотреть, но как сделать из него торговую точку, конкурентную жилплощадь или ещё что в этом роде — вопрос на засыпку. Очень часто бывает, что никак, ибо люди в такое неудобное место могут просто не ходить для окупаемости, при этом помещение просто может быть неудобным. Сами представьте тот же деревянный резной домик — низкие потолки, узкие пространства, двери в полтора метра.
Нужно понимать, что культурные ценности как таковые не приносят гарантированной прибыли. Или приносят, но отложенную во времени, связанную с большими сложностями и в итоге невысокую. А капитал всегда стремиться оборачиваться быстрее, проще, с бо́льшим результатом.
Так и выходит, что проще снести здание и построить нечто более удобное, или пробить дверь в фасаде, чтобы народ замечал торговую точку, и т. д, и т. п. Примеров масса — только оглянитесь вокруг.