О чём сегодня пишет Путин? Часть I
(все ссылки приведены по электронному изданию на сайте kremlin.ru)
Этой заметкой мы продолжаем наш прошлогодний разбор ключевых внешнеполитических заявлений В. В. Путина. Несмотря на историческое название, прошлогодняя статья Путина — вовсе не то, чем кажется. Она не про прошлое и не про историю нашей страны. Она про будущее и весь остальной мир.
Статья «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим» начинается с личного момента: впечатлений Владимира Путина относительно празднования 9 мая, военной истории его семьи. Автор как бы пытается расположить аудиторию к себе, переводя разговор на более доверительный уровень. А уже после плавно выдвигает некоторые ключевые тезисы:
- источником победы в Великой Отечественной войне стала абстрактная любовь к Родине;
- современное поколение без проблем способно повторить аналогичный подвиг, и доказательство тому — Чечня, Сирия и коронавирус (с. 4–5).
Честно говоря, ожидать каких-то более развёрнутых обоснований в формате статьи, безусловно, нельзя, но при чтении не покидает мысль: «так себе». Особенно последний тезис. Чечню и Сирию к Великой Отечественной на моей памяти ещё никто не приравнивал, но, учитывая репутацию этих войн и постоянные «проколы» с коронавирусом, аналогия более чем сомнительна. Предательство правительством собственной армии в Чечне, наёмники-головорезы из ЧВК и постоянные невыплаты врачам обещанных «ковидных» денег на пару с массовым выбрасыванием людей с работы... Как-то нелепо звучит сравнение всего этого с подвигом фронта и тыла в годы Великой Отечественной, но ладно, допустим, хотя уже тут есть где развернуться.
На страницах 6–7 начинаются размышления о войне, с разбора её причин. Любопытна цитата:
«И здесь, повторю, принципиально важно опираться только на архивные материалы, свидетельства современников, исключить любые идеологические и политизированные домысливания» (с. 7).
Это довольно комично звучит для статьи, нашпигованной подобными оценками, но нам важно отметить не это, а то, что историческая наука в принципе неотделима от своего оценочного компонента. Если его не будет, то не будет никакой аналитики и никаких синтетических выводов. Если историческое исследование не способно оценить ту или иную, например, экономическую реформу как удачную или провальную, то исследование прошло впустую. Никто не изучает объект для того, чтобы о нём ничего не сказать. Потому слова Путина здесь — не более чем камуфляж.
Собственно об историческом ядре статьи говорить нечего. Это просто краткий пересказ версии советской историографии о международной политике в Европе в предвоенное время. Абсолютно ничего нового, не считая пары мелких новаций, о которых позже. Если у кого-то на истфаке будет экзаменационный билет или семинарский вопрос на тему «советская историография о причинах Второй мировой» — смело выдёргивайте кусок из этой статьи, препод не заметит разницы.
Если сокращать уже сокращённое: побеждённые страны ограблены Версальским миром, униженная нация выбирает радикалов, обещающих реванш, определённые финансовые круги в Великобритании и США решили использовать изменившуюся обстановку для реализации своих экспансионистских целей и принялись накачивать Германию деньгами и оружием, а потом и узаконили демонтаж последних международных механизмов Мюнхенским сговором. Последнее превратило европейскую дипломатию в борьбу всех против всех. В результате именно Версаль подготовил 1933 год, а затем и 1 сентября 1939 года, в то время как Лига Наций оказалась неэффективна. Честно говоря, мы не считаем советскую историографию во всём идеальной, в том числе и по этому вопросу, но с излагаемым Путиным вариантом левым спорить тяжело. В общих чертах. Но вдумчивое ознакомление с текстом позволяет убедиться, что в старой-доброй версии акценты расставлены таким образом, что волосы дыбом встают.
По ходу изложения можно заметить параллели между Германией после Версаля и Россией после поражения в Холодной войне. Вскоре ты понимаешь, что автор статьи смотрит на межвоенное время не глазами Союзников или СССР, а глазами Германии. Путин как бы подталкивает читателя к выводу, что на проигравшую Германию давили-давили, и додавили до того, что она скатилась в пучину нацизма и началась экспансия. Сейчас, после поражения в Холодной войне, давят на ослабленную Россию. «Смотрите, дода́вите! Лучше признайте нас равными себе сейчас! Не то хуже будет!» — как бы кричит статья.
Можно провести и другую историческую аналогию, уже нашу, которая прекрасно характеризует тон статьи. Западные страны в роли столыпинского правительства, а Путин — в роли эсеровских террористов. Он им бомбы и обещания, что чернь возьмётся за топор, и неважно, под какими знамёнами, а западный мир в ответ: «Не запугаете!» И вот идет эта игра в гляделки, кто кого переглядит.
А второй вывод, который особенно хорошо проглядывает на страницах статьи: все эти ваши международные организации с их попытками предоставить голос каким-то малым нациям — какие-то неэффективные. Времена, когда три великие державы единолично решали судьбу мира, якобы были самыми плодотворными и эффективными. Соответственно, без России тут никак (с. 42–46). Комплименты в адрес «большой тройки», которые так и сыпятся со страниц статьи, — это не более чем пробный шар в сторону того, что международные институты себя исчерпали и пора переводить мир на ручное управление. Кого интересует мнение Ганы по поводу мировых событий? Конечно же, никого. Давайте решать всё «по-братски», в кругу великих держав. Остальные ведь всё равно пешки.
Правда, есть одно внутреннее противоречие. Путин вполне недвусмысленно пишет, что поднимать сегодня руку на пересмотр итогов Второй мировой — значит поднимать руку на Россию. А поднимать руку на Россию, как правопреемницу СССР, значит расшатывать послевоенную международную систему отношений, на которой стоят в том числе и все международные организации (с. 28–30). Учитывая отношение Путина к этим организациям, которое уже было очень брезгливым в Валдайской речи и ещё более ухудшилось ныне — странная угроза. По-видимому, это попытка расширить аудиторию статьи.
Главный итог всех прямых рассуждений и междустрочных полунамеков — нужен новый международный орган в обход ООН. Никому не подотчётный и призванный править всеми, куда войдут КНР, Франция, Соединённое Королевство, США и Россия (с. 46–48).
Отдельной темой могут послужить двусмысленные посылы в статье, которые призваны сделать так, чтобы она понравилась и западному консервативному истеблишменту, на который она в том числе направлена, и российскому обывателю. Антисоветизм, но не слишком сильно. Защита советской внешней политики, но недостаточно последовательно. Человек любых взглядов найдет что-то своё.
«Сталин и его окружение заслуживают многих справедливых обвинений. Мы помним и о преступлениях режима против собственного народа, и об ужасах массовых репрессий» (с. 15).
«Но напомню также, что Советский Союз дал правовую и моральную оценку так называемому Пакту Молотова — Риббентропа. В постановлении Верховного Совета от 24 декабря 1989 года официально осуждены секретные протоколы как „акт личной власти“, никак не отражавший „волю советского народа, который не несёт ответственности за этот сговор“» (с. 15).
Это причудливо переплетается с тем, что Путин целиком оправдывает действия согласно этому протоколу. Пакт, конечно же, не правовой, но «плохого мы по нему не делали, а хорошее — делали». Честно говоря, цитированное постановление Верховного Совета — сам по себе «потрясающий» документ, который следовало бы вообще забыть. По нему получается, что все остальные внешнеполитические акты, подписанные с согласия Сталина, волю народа отражали, а конкретно этот — нет? Как законодатель тех лет вообще провёл разницу между тем, что подпись руководства тех лет под созданием ООН отражает волю народа, а под договором с Германией — нет? Как они вообще эту степень воли определили в стране, где вся полнота власти была сосредоточена в одних-единственных руках?
В конце концов, Путин посылает читателю свой излюбленный месседж последних лет: во всём виноваты коммунисты. А именно, «[и]мели место предательство и дезертирство. Давали о себе знать жестокие разломы, порождённые революцией и Гражданской войной, нигилизм, издевательское отношение к национальной истории, традициям, вере, которые пытались насаждать большевики, особенно в первые годы после прихода к власти. Но общий настрой советских граждан и наших соотечественников, оказавшихся за рубежом, был другим — сберечь, спасти Родину. Это был настоящий, неудержимый порыв. Люди искали опору в истинных патриотических ценностях» (с. 32–33). Известное дело, что людьми, заполнявшими военкоматы в июне 1941 года, двигали ложные советские ценности. А без «болельщиков за землю русскую» из числа «наших соотечественников, оставшихся за рубежом» победы бы не было, это безусловно. Краснов и Панневиц — главные герои Великой Отечественной. А без гуманитарных посылок от Деникина пропали бы вовсе.
Это всё — выражение исторической дилеммы, которая мучает российскую власть уже не одно поколение. Декоммунизировать страну по лекалам Восточной Европы очень хочется, но нельзя, потому что это грозит потерей международного престижа, места в ООН и денонсацией кучи договоров. Потому Россия — правопреемница СССР. Но советская история была, есть и будет неудобной, ибо несёт в себе заряд глубоко чуждой идеологии. Вот и приходится тащить её как чемодан без ручки, пытаясь отделить державнические мотивы от коммунистических и выставить их впереди всего остального. Одно радует: судя по всему, реабилитации коллаборантов во имя борьбы с призраком коммунизма в ближайшее время не будет (с. 41). Честно говоря, слабо верится в искренность этого желания. Может так статься, что мы этого не делаем по той причине, что это делают наши агрессивно настроенные соседи на Украине. Надо иметь внешнеполитический козырь в виде хранителей огня Великой Победы. А если бы этот вопрос был решён, то «во имя гражданского мира» и про Андрея Власова стали бы застенчиво говорить, ковыряя землю носком ботинка: «ну это ведь тоже наша история, не надо раскалывать страну».
Заканчивается статья выводами о том, что Советский Союз имеет на Победу больше прав, потому что и натерпелся больше всех, и вклад его решающий. На самом деле, мы могли бы порассуждать на тему того, что само выражение «решающий вклад», устоявшееся в нашей историографии и обозначающее некую уникальную роль, которую тянет на себя каждая из стран антигитлеровской коалиции, некорректно. Хотя бы потому, что сложно представить себе, что победа над странами Оси в принципе могла быть достигнута одной-единственной страной в одиночку. Но не будем, законы РФ об исторической памяти не дремлют.
Маски сброшены, их больше нет. От Мюнхенской речи через Валдай и до статьи к 75-летию Великой Отечественной войны Путин проделал большую эволюцию: от защиты международного права к идее пересмотра международных институтов и к их отрицанию.
От слёз над нарушенным уставом ООН и попранными правами малых стран мы дошли до прямого приглашения к разделу мира. Единственная внешнеполитическая идея, которая осталась у Путина неизменной и пронизывает все его тексты, — это идея о невозможности однополярного мира. Но, как мы видим, упакована она может быть в совершенно разные упаковки. Ослабленная Россия 2007 года прикрывалась интересами остального мира и взывала к восстановлению международного арбитража на основе права. В этом было мюнхенское представление о многополярности. Россия как империалист, Россия начала 2020-х, уже открыто говорит: давайте делить мир вместе на базе здравого смысла, потому что международное право — это всё равно то, что хотим мы — великие державы.
От отрицания военной силы как ядра международной проблематики мы пришли к риторике «лишь бы не было войны». И международное право за 13 лет с момента Мюнхенской речи более не кажется нам мерилом прогресса. В 2007 году Путин основным актором международных отношений считал международные организации, в 2020 — только государства, государства и ещё раз государства. И то не все.
В 2007 году Путин заявлял о цивилизационном выборе России в пользу западной демократии, красиво говорил о падении Берлинской стены и коммунистического режима в 1991 году. И только амбиции США мешают этой абстрактной демократии развернуться во всём мире, эти амбиции создают угрозу для демократии в России. К 2020 году от этого не осталось и следа.
Ну и самая лучшая цитата из беседы с журналистами в 2014 году, после Валдайской речи:
«Мы не претендуем на какое-то глобальное лидерство. Тезис о том, что Россия претендует на какую-то исключительность, совершенно ложный, я об этом в своём выступлении сказал».
Спустя 6 лет мы приглашаем ведущие державы к разделу мира и обижаемся на то, что не признаёт никто нашей исключительной необходимости в этом процессе. Учитывая то, что статья в честь 75-летия победы в Великой Отечественной войне регулярно затрагивает тему «лишь бы не было войны», заглянуть ещё на 6 лет вперёд уже страшно.