Абсолютизм и Иван Грозный

На протяжении довольно долгого времени некоторыми историками проводятся параллели между периодом правления Ивана Грозного и становлением французского абсолютизма. Это породило глобальную дискуссию на тему родства и различия режимов Ивана и абсолютных монархий Европы. В данном эссе мы попытаемся разобраться, имеет ли это сопоставление хоть какие-то основы.

Для начала выясним, что такое абсолютизм в первом приближении. Абсолютизм — государственный строй, установившийся в ряде западноевропейских стран в Новое время, при котором верховная власть (как правило, монархическая) не ограничена представительными институтами в противоположность её ограниченности (в конституционных или сословных государствах).

На первый взгляд, можно провести много параллелей между французским абсолютизмом XVII–XVIII веков и эпохой Ивана IV во второй половине XVI века. Между избранной Радой и Королевским советом, возвышением королевской и государственной власти во Франции и в России и т. д.

Действительно, и там, и там возросла роль государства в обществе, возросла роль царя и короля в государстве, ощутимая часть старой аристократии лишались власти, централизовалась налоговая и торговая политика — однако, если взглянуть глубже, мы увидим, что основания у двух явлений очень сильно различаются, а во многом — противоположны, как и условия возникновения.

Начнём с наиболее общей «аксиомы»: если что-то является следствием развития определённых сторон жизни общества, оно не может первым появиться в стране неразвитой аж на сто лет раньше, чем в развитой. Так и абсолютизм в России просто не мог возникнуть в XVI веке, опережая Европу. Всё-таки, это не времена Петра I.

Истоки и условия появления абсолютизма

Абсолютизм является следствием развития феодализма, его высшей стадией, возникающей при развитии феодальных элементов в обществе и активном появлении капиталистических. Во Франции он также возникает из ряда предпосылок.

Активное городское движение в течение всего средневековья завоёвывало независимость и привилегии для городов, что привело к их резкому выделению и противопоставлению сельской местности.
Маленькая территория и постоянные контакты как между странами, так и в рамках страны вели к интенсивному развитию сельского хозяйства, что, в свою очередь, вело к выделению ремесла и торговли, появлению и развитию рынков, росту городов и экономическому усилению купечества.
Города стали мощными центрами именно для ремесла и торговли, они резко отличались от деревни, между городом и деревней происходил постоянный обмен продукцией, так же, как и между специализированными городами. Даже лучший сюртук нельзя съесть, потому, сколько бы ни производил ремесленник, самим этим производством он необходимо усиливает торговлю и всё, что с ней связано.
Развитие экономики, наличие свободных денег, расширение феодальных хозяйств при прошлом упадке экономики и сильной местной власти ведёт сначала к ограничению вассальной службы (по-разному, но в итоге — около 40 дней вассал обязан был участвовать в походе сеньора), а затем, к появлению и стремительному взлёту института наёмничества. Вообще, «классическая» вассальная военная служба классической никогда не была — во всех феодальных странах, не знавших тотального упадка городов и натурализации хозяйства, от Византии до Японии, наёмнические институты всегда были неотъемлемой частью общества. А теперь, с развитием, они выходят на первый план и в Европе.
Интенсивное развитие сельского хозяйства ведёт ко всё большему расслоению между богатыми и бедными феодалами и постепенному разорению или слиянию слабых, а товары, поступившие в Европу с географическими открытиями, довершают этот процесс.

Итак, что мы имеем в итоге? Вольные и богатые города с мощным слоем «третьего сословия» — ремесленников и, что куда важнее, купцов, уже начинающих перерождаться в буржуазию, имеющую свои мануфактуры и рушащую цеховые порядки. Богатейшую высшую аристократию, владеющую огромными землями и торговыми связями в тех же городах, но города при этом никак или почти никак не контролирующую даже на своей земле. Мелких феодалов, ставших совершенно ненужными вообще никому, — они не нужны как управленцы на местах, так как денег уже достаточно на мощный бюрократический аппарат, они не нужны как воины, так как куда проще нанять наёмника, чем возиться с бароном, денег хватает и на это. Они продолжают хоть как-то богатеть только за счёт увеличения эксплуатации, экономически они не конкуренты торговцам и крупным феодалам, а крестьянские недовольства тоже никому не нужны. А у государства, под предлогом войн, под защитой церкви, есть возможность сосредоточить в своих руках огромную экономическую силу — а значит, у него есть своя армия наёмников, своя «доля» в городах, свой мощный бюрократический аппарат и возможность кормить его.

И при этом, здесь устанавливается «паритет» между двумя имущими классами — феодалами в лице высшей, богатейшей аристократии, имеющей продукты сельского хозяйства, но нуждающейся — и не могущей взять их силой! — в продуктах города, и купцами (вместе с молодой буржуазией), имеющими власть над денежными потоками города, но нуждающимся в пище.

И вот на волне этого паритета и экономических возможностей, под защитой мощной культурной силы церкви и папства, на пиках армии наёмников, возникает государство, служащее одновременно обоим имущим классам… а потому слабо зависящее от них обоих. Абсолютное государство с абсолютным монархом во главе, имеющим возможность защищаться и торговцами от феодалов, и феодалами от торговцев, и собирающим вокруг себя своих людей.

Таким образом, абсолютизм возник из маленькой территории, тесных народных связей, мощной торговли, независимых и отделённых от села городов и, в конечном счёте, из крайне острого и глубокого противоречия между старыми феодалами и новой протобуржуазией (Уже XVII–XVIII века на дворе всё-таки).

История и условия появления «ивановской» Руси

Теперь стоит рассмотреть, из каких предпосылок родилась возможность для проведения царской линии в России.

Огромные территории, расширяющиеся с каждым годом, вели к тому, что любой, кого что-либо где-то не устраивает, мог уйти куда угодно, на север, на юг, на восток, расселившись и решив свои проблемы. Путешественники по России тех времён пишут, что иной раз, идя по дороге, можно увидеть по 10–15 деревень абсолютно пустых, без единого человека. Это вело к почти полному отсутствию нужды в налаживании связей и отношений, сглаживанию и уходу вглубь классовых противоречий, низкому уровню контроля за крестьянством (что ещё станет одной из причин закрепощения, хоть и не главной).
Наличие фронтира. Если на Западе человек, выброшенный из сельской жизни, не мог пойти никуда, кроме города, в России главным местом для ухода «буйных людей» или просто недовольных был огромный фронтир на границах с татарами. Казачество, возникшее там, могло впитать в себя сколько угодно лихих людей, им незачем было где-то концентрироваться и бороться за какую-то независимость городов и ремёсел.
Неразвитость ремёсел и производства в городах. Из-за экстенсивного развития сельского хозяйства и постоянного оттока населения в «колонии»-окраины не появилось необходимости в интенсивном, качественном развитии деревни, а феодалы, заинтересованные в максимальном закрепощении, иммобилизации крестьянства, бегущего от них, тяжко обременяли их, используя зачастую старинные, отжившие давно себя методы подавления. Это, вкупе с ордынским игом в прошлом, о котором речь пойдёт дальше, привело к тому, что почти все наши города, кроме тех, что стояли на «международных» торговых путях (например, из «варяг в греки», у морей и портов, и недалеко от них), были фактически огороженными деревнями. Большие крепости, главной задачей развития которых была их самодостаточность, а потому в них ощутимая часть жителей продолжала заниматься сельским хозяйством, а ни о какой ремесленной специализации «универсальных крепостей» не было и речи.
Крайне низкий уровень развития торговли. Фактически, в этом отношении здесь мало что изменилось чуть ли не с первых Рюриковичей. Сложность и опасность торговли, огромные расстояния, неразвитое ремесло, низкая производительность сельского хозяйства — всё это мешало развитию торговли, которая находилась у нас в зачаточном состоянии. Что уж говорить, если ещё в XVIII–XIX веках будут существовать натуральный оброк и барщина. А уж при Иване Грозном речь идёт о тотальной доминации такого способа эксплуатации крестьян.
Ордынское иго и его культурное влияние. Эта внешняя угроза, долго существовавшая именно — и в первую очередь — для простых людей, позволила начать активную централизацию, с одной стороны, обескровленный народ ей не мог и не хотел сопротивляться, с другой, те, кто мог, стекались во время Ига в маленькое количество крупных центров. Так, при общей разобщённости и расселённости людей, над всем этим возникают — во многом прямо под надзором и покровительством Орды, через институт ярлыков и сбора налогов — несколько сверхцентров, городов, в которые стекаются — собранные не торговлей, а налогом и силой — большие ресурсы. И вот, после освобождения от Ига, эта практика никуда не исчезла и фактически позволяла начать войны чисто между этими крупными городами, в отличие от «широких» войн Европы.
Огромный, раздутый бюрократический аппарат. Это – одна из главных причин. Аппарат, доставшийся нам от Орды, требовавшей жёсткого контроля за выплатой дани и порядком на земле. Усиленный и укреплённый в борьбе с ней, заимевший мощный инструмент (не защиту и опору, а именно политический инструмент) в виде РПЦ как крупного, очень крупного феодала. Необходимый боярам для контроля за беглым крестьянством, защиты от набегов и других князей. Пропускающий через себя практически все деньги, вообще ходящие в стране, не говоря уже об иностранной торговле. Этот аппарат был призван сшивать, сколачивать гвоздями в подобие единства разрозненный народ, не имеющий реально никакой нужды для единения друг с другом, кроме периодической военной — это отмечали даже «официальные» историки Российской империи в XIX веке, не говоря о более поздних временах.

Есть и другие причины: худший, чем в Европе климат, ослабляющий развитие производства; необходимость подавления народных восстаний, возникавших нередко, в которой были заинтересованы все феодалы, а не какие-то конкретные представители. Поэтому они были готовы вручить часть сил и функций государству. Были и другие факторы, но основные указаны выше.

Таким образом, режим Ивана Грозного возник как результат почти полного отсутствия классовых противоречий среди имущих слоёв населения при заинтересованности всех в полном и закреплённом контроле над землёй и всеми, кто на ней находится. Разумеется, новое «дворянство» имело противоположные с боярством экономические интересы —усиление государства ослабляет власть на местах, но бояре просто были вынуждены пойти на уступки для повышения контроля за крестьянством и защиты от внешнего врага и внутреннего произвола соседей, то есть, в конечном счёте, для сохранения хотя бы того, что у них есть. Царизм на Руси возник не как сосредоточение большого объёма свободных денег в казне и способ их направления, а как огромный совокупный феодал, разросшийся до таких размеров, что мог просто сожрать любого конкурента. Даже торговые города, вроде Новгорода, он после их присоединения поглощал — но не уничтожал! — контролируя вывоз сырья из России и ввоз западной и восточной продукции. Основная статья экспорта на Руси в то время — зерно, шкуры и прочее подобное. Во многом, именно поэтому придворные мода и культура становились постепенно ближе к тем, с кем мы торгуем или воюем, а не к народу. Не слабость боярства, а его нужда в государстве, не сила и борьба «третьего сословия» за права и свободы, а полная его раздробленность и зависимость, не развитие товарности, а чрезвычайная важность натурального хозяйства и того, кто владеет землёй, привели к появлению мощного государства на Руси.

Общие тенденции

Впрочем, выделив особенное, необходимо отметить и общее — ибо только после первого возможно вычленить второе.

Для начала, стоит напомнить сказанное в начале: абсолютизм — не специфическое явление Европы, а высшая стадия любого феодализма, не подвергшегося внешним искажениям (например, колониальному завоеванию): Европа, Россия в XVIII веке, Япония, Османская империя… все они идут к этому, накаляя и обостряя противоречия, зависая в шатком мире перед сменой формации. Потому и в России эти тенденции были заметны уже при Иване IV. Его фискальные реформы во многом стремились наладить контроль именно за денежным оборотом, спонтанным и бесконтрольным, хоть и невеликим. Административная реформа создала подобие единого, слаженного государственного аппарата, как на высшем уровне, так и на местах, ликвидировав постепенно старый хаос в управлении, подавляя мелких бояр и образуя мелкое дворянство, зависимое от государства. Денежная реформа (начатая еще Глинской) также способствовала упрощению, а следовательно, и развитию торговли и общественных отношений людей. А военная реформа фактически стала заменой институту наёмничества, но на базе государства, а не вольных гильдейских отношений — как, впрочем, и многое другое на Руси, о чём говорилось выше. И если авантюры с опричным войском — фактически личной гвардией царя — показали свою неэффективность без бояр (что, к слову, также говорит о том, что государство зависело от бояр как от конкретных единиц, а значит, по факту принадлежало им), то войско стрелецкое — совсем другое дело. Его куда более развитые формы будут ещё сотрясать Россию весь XVII век.

И, хоть абсолютизм во Франции являлся продуктом крайнего противоречия имущих классов при невозможности разрешить его в пользу одного из них (позже его разрешит гильотина), а в России царизм — продуктом единения землевладельцев, готовых уничтожать своих же, неугодных бояр (мы много говорим о Иване, беспощадно тиранившем отдельных бояр, даже высших — но массово бояре не восстали, а умоляли царя на коленях вернуться к управлению) ради подавления крестьянства и общего боярско-дворянского блага, но по форме здесь есть ощутимое сходство: и то, и другое явилось нам в виде госаппарата, получившего (по противоположным причинам) большие прямые полномочия.

Вывод

Подведём итог. Кратко он прозвучит так: период правления Ивана Грозного и становление французского абсолютизма — явления во многом сходные по форме исполнения, но крайне различны по содержанию и наполнению. И чтобы не отождествлять различное, всегда нужно смотреть на конкретные условия становления и эволюции любого исторического процесса. А не то у нас и колхозы станут институтом крепостного права, и Иван — Людовиком XIV.

Ресурсы Lenin Crew Media

Группа журнала ВКонтакте