Последняя речь Сангвиния перед битвой за Врата Вечности, "Отголоски Вечности"

— Я не хочу находиться здесь, — обратился ко всем Сангвиний. — Мне горько видеть это настоящее, и ещё меньше я желаю будущего, что наступит после. Мы противостоим нашим собственным братьям и сёстрам, за нашими спинами — Врата Вечности, и все мы понимаем, что эту битву нам не выиграть. Если вы когда-нибудь задавались вопросом, как вы умрёте, теперь вы знаете ответ. Если вы когда-нибудь задавались вопросом, где будет лежать ваше тело — ответ перед вами. Вас убьют на последней стене между ужасом и надеждой. Тела ваши покроют эту площадь, непогребённые под отравленным небом.

— Как только Санктум падёт, за ним падёт и Терра. Я говорю вам прямо —эту стену нам не удержать. Да вы и сами всё понимаете — их слишком много, а нас слишком мало. Мы совершим невозможное, если продержимся неделю. Но более вероятно, что мы будем мертвы уже через три дня. Возможно, мои слова удивляют вас. Или пугают. Но я не собираюсь лгать. Не вам. Я не могу лгать вам, прошедшим через двести дней ужаса и в конце концов оказавшимся здесь.

— Я смотрел в ваши лица, я знаю, чего вам стоила эта война. Я следил за ходом сражений, которые пережил каждый из вас ради того, чтобы в конце концов оказаться здесь. На последней стене. Я понимаю всё, что вы пережили, все истории, что запомнили ваши глаза. Воитель предлагает вам ложь, он обещает милосердие, на которое его воины неспособны. И если мы оставим эту стену, его обещания станут реальностью. Здесь и сейчас, я призываю вас выступить против него! Отдать всё, что у вас есть, отдать свои жизни, если они позволят стене простоять ещё один день, ещё один час, хотя бы секунду! Вот что требует от нас время! Вот ради чего я молю вас принести последнюю жертву!

Сангвиний подлетел ближе к стене, бросив меч вниз. Клинок с грохотом упал где-то в разрозненной группе Кровавых Ангелов, ни один из которых даже не попытался поднять оружие своего отца. Лэнд долго наблюдал за этим, но после увидел, как примарх развернулся в небе лицом к стене, обращая свои руки к тысячам солдат.

— Нет. — Сангвиний буквально выдохнул это слово.

Крылья Ангела бились, удерживая его полубожественное тело в воздухе. Он обратился в тишину, встретившую его «Нет», и покачал головой, чтобы подчеркнуть категоричность этого слова.

— Нет. Я не имею права молить вас. Вы уже отдали всё. Вы сделали всё, о чём вас просили. Вы выполнили свой долг стократно и даже больше. Вы страдали в войне невообразимой тьмы, совершая большие подвиги, чем любые другие всех солдат нашего вида. Тот факт, что вы всё ещё живы, что вы всё ещё в строю… Я не могу себе даже представить, сколько мужества и стойкости, каких усилий вам стоило встретить этот рассвет и смотреть на горизонт с винтовкой в руках.

Лэнд слышал шарканье армейских солдат; он видел, как они переглядывались между собой. Но никто не произнёс ни слова. Внимание каждого было сосредоточено на речи примарха.

— Там, где Хорус соблазняет ложью, я укреплю вас правдой! Те из вас, кто хочет бежать... Бегите! Покиньте стену! Никто не упрекнёт вас за невыполненный долг или капитуляцию перед силами предателя! Покиньте эту стену с честью! Покиньте её с моей благодарностью, ибо вы уже выполнили всё, о чём вас просили. Какое право я или кто-либо ещё имеет требовать большего? От вас, кто пережил невыносимые мучения и безмерный ужас?

— Если вы хотите вернуться в Санктум Империалис и провести последние часы жизни со своими детьми — сделайте это. Знайте также и то, что вы уйдёте не только с моим благословением, но и завистью.

— Если вы хотите покинуть стену и попытать своё счастье в пустоши, тогда — во имя Императора — вы заслужили это право. Идите! Идите с гордостью за то, что вы уже стали героями войны, которую никто из нас не хотел начинать, но в которой мы вынуждены были участвовать.

— И если вы желаете услышать правду — я с радостью поделюсь ею с вами, вы это заслужили. Мне стыдно это признавать, но я бы отказался от обороны этой стены, если бы мог. Примарх во мне, полубожественная половина моего сердца, жаждет жизни со свободой и яростью, что меня позорит. Если бы я поддался инстинктам, то взлетел бы в небо и больше не оглянулся назад. Но я не могу. Я ведь наполовину человек. И человеческое во мне требует, чтобы я остался.

Сангвиний обернулся, глядя через плечо на удаляющегося лазутчика. «Дочь Мучений» уже находился на четверти пути к своим линиям. Когда Ангел вновь посмотрел на стену, все увидели решимость в его глазах.

— Обо мне ходят легенды, что я знаю момент своей смерти. Каждый день я слышу их в вашем шёпоте. В ваших историях говорится, что знание момента смерти придает мне смелости и я не чувствую страха, потому как знаю, что этот момент ещё не настал. Так ведь в них говорится?

— Я готов открыть вам и эту правду — моя смерть близка. Сегодня. Сегодня вечером. Или завтра. Сейчас я не знаю ни когда я умру, ни как, но я уже чувствую дыхание судьбы на своём затылке. Я остаюсь на стене не из-за мужества своего бессмертия. Я остаюсь здесь, потому что, если мне суждено умереть, я выбираю смерть. Я выбираю эту смерть. Я выбираю умереть спиной к последней двери. Я выбираю отдать свою жизнь, чтобы купить ещё один час, или минуту, или ещё одну одну секунду спокойствия тем, кто не может находиться здесь, чтобы сразиться вместе со мной. Я выбираю умереть здесь, потому что я не верю, что уже отдал всё, что мог.

— Кто-то должен стоять и сражаться! Я уже сделал свой выбор, зная, что это, возможно, последний выбор в моей жизни. Я буду держать оборону. Я буду биться. Я буду удерживать эту стену с мыслью, что Тринадцатый во весь дух мчится к Терре, и если он не успеет спасти нас, то, по крайней мере, принесёт возмездие! Останусь ли я один или сто тысяч из вас будут на моей стороне, когда орда Воителя обрушится на эту стену, я встречу её с клинком в руках! Не потому, что я могу победить, но потому, что это единственно верный путь. Я понятия не имею, какое заблуждение овладело теми, кто когда-то был нашими братьями и сёстрами. Но я знаю точно — мы должны дать им отпор.

Над Дельфийской стеной повисла тишина, но лишь на мгновение. Сангвиний провёл рукой вдоль стены, оглядывая её защитников. Тысячи его голографических проекций повторили то же движение.

— Но хватит слов. Я не хочу боле говорить о своих признаниях и страхах. У меня остался к вам лишь один вопрос… Бежите ли вы?

Капрал Мэшреджейр из 91-го Индустанского десантного не знал, что ответить. В нём боролись разум и долг — борьба, известная любому солдату, попавшему в ужасную передрягу. Он мог выбрать жить. Он мог уйти и жить. Как бы то ни было, его полк формировали для другого типа сражений. Они были партизанами, десантниками, обученными точечному проникновению на территорию противника. Но всю эту чертову войну он сражался на земле. Как грав-солдат должен воевать на крепостной стене? Какой прок от тренировок по прыжкам в атмосфере, если всё, чем он сейчас располагает, — лазвинтовка и штык?

Но он прекрасно понимал — это лишь отговорки. Мэш прошёл необходимую подготовку и набрался опыта, чтобы преодолеть эти сомнения, отодвинуть их в сторону и вместо них сосредоточиться на проблеме. Кроме того, бежать было некуда. Уже нет. Тактически имело смысл держать оборону здесь. Если ему суждено умереть в ближайшие дни, правильнее будет продать свою жизнь там, где это будет иметь наибольшее значение.

— Нет! — закричал он примарху. Мэшреджейр не стал первым, но был одним из них. Его голос вырвался из тишины в самой первой волне ответа. Он не хотел покидать стену. Он не сбежит. — Нет!

С каждой секундой одобрительные возгласы лишь усиливались.

Великий Ангел развернулся лицом к хлынушей предательской волне на горизонте. Армия Хаоса находилась в секундах от пределов досягаемости настенных орудий.

— Легион! — воззвал он. — Легион!

Приказ раздался по всей площади стены, передаваясь по воксу от офицера к офицеру. Лэнд слышал, как обращение примарха разносится эхом по рядам защитников: Легион! Легион! Легион! Легион…

В гармонии грохочущего керамита Астартес все легионеры шагнули вперёд. У простых солдат не было иного выбора, кроме как отступить назад. Муштра и тренировка взяли верх; смертные защитники расступились перед Астартес. Шеренга воинов в красных доспехах заняла своё место на крепостной стене, единообразие красной линии нарушали лишь вставки жёлтого Имперских Кулаков и белого Белых Шрамов. Десятки тысяч болтганов были подняты и приведены в боевую готовность.

— Дайте им напасть на нас, — приказал Сангвиний, и Лэнд с внезапно нахлынувшим благоговением понял, что Великий Ангел обращается не к своему легиону. Он взмахнул крыльями, взывая к смертным, что остались за линиями Астартес.

— Таков мой вам приказ, — обратился Сангвиний к армейским подразделениям и гражданским с малознакомым оружием в руках. Спокойный голос Ангела донёсся до рядом стоящих солдат и транслировался дальше по воксу. — Вы знаете свою задачу. Держитесь и по мере возможностей оказывайте поддержку. Но сначала дайте им напасть на нас.

Сангвиний — нет, Девятый, он Девятый примарх, чёрт возьми — повернулся лицом к врагу. Предатели всё ещё далеко, но уже достаточно близко для…

Меч Великого Ангела опустился вниз.

И в следующий же миг миллион орудий Санктум Империалис запели.