Анекдот Земмельвайс: Третий Случай. Часть 1. Вчера, Сегодня, Завтра.
Каждое утро выбор Земмельвайс довольно прост: проснуться или нет.
Если она делает выбор проснуться, первая ее мысль будет о том, какое именно "пробуждение" сегодня ее ждет.
Для нее существует три вида пробуждения. Первый – лучший. Он быстро подталкивает ее к действиям.
Мысль, иногда всплывающая в ее снах, открывает неизведанный путь или дарует свежий взгляд на старую задачу.
Если ей повезет, она может разгадать новую загадку: отыскать недостающий кусочек давно забытого пазла.
Второй способ гораздо менее приятен. Он приходит, как гнетущая тревога, сжимающая грудь и драматически напоминающая ей, что она все еще жива, хочет ли она того или нет.
— Капитан, ты наконец проснулась! Кажется, ты спала где-то 14 часов.
Земмельвайс приподнимается и садится на кровати. Ее кошмары исчезают, словно далекое эхо, поглощаемое стерильными стенами вокруг.
Эмиль стоит, держа коричневый бумажный пакет в левой руке. Его ничем не примечательное содержимое почти вываливается наружу.
Каждый его шаг сопровождается звоном бутылок.
— Ты ведь не собираешься устроить здесь вечеринку?
— Вперед, можешь просить меня уйти, но ты должна знать, что так просто от меня не избавиться.
— Лаплас не так уж и близко. Решил взять с собой как можно больше еды.
— Идешь на поправку, Капитан! Кажется, ты успешно прошла первый тест. Они не отнесли тебя к опасным пациентам. Теперь ты в безопасности, раз прошла фазу отторжения после своего превращения.
— Это только начало. Меня преследуют головные боли: то прихожу в себя, то теряю сознание. Когда я просыпаюсь, Лицо-Аквариум позволяет мне только смотреть в потолок.
— Особый хранитель моего здоровья. Я пока не решилась спросить, искривляет ли тот шлем шею.
— Если хочешь выжить, ты должна слушать доктора, Капитан. Другого пути нет. Ты нужна Основанию.
— Я знаю. С другой стороны, эти ограничения заставляют меня ценить самые маленькие радости в жизни.
Земмельвайс берет бутылку воды из пакета Эмиля и долго пьет, замечая взгляд Эмиля и его приподнятую бровь.
— О, нет, ничего. Но… как бы сказать. Это как увидеть проблески старого себя в более диком виде.
— Я о том, что не помню, когда ты в последний раз улыбалась.
— У меня никогда не было привычки улыбаться без причины.
— Знаю, но это не то. Ты – все еще ты, но при этом и совершенно другая личность. Это немного странно.
— Думаю, ты просто не так помнишь "старую меня".
Эмиль качает головой, скрывая выжидающую ухмылку.
— Знаешь, меня перевели после Шторма. Теперь я водитель у логистов.
— Ага. Чувство, что они не очень высоко ценят мою работу в Основании.
— Я сделал несколько ошибок, забыв отрегулировать связь на паре миссий. Может, объявил наши дела на публичных каналах, ничего такого!
— Но лучше всего мне делать то, что я умею лучше всего – работать с тобой, Капитан.
— Я думала, тебе не по душе работа, которая заставит попотеть.
— Не имеет значения. Я хорош в этом! В этом и в вождении… О, кстати, у меня оценка вождения на следующей неделе. Я вызубрил все названия и маршруты при любом раскладе.
— Агх, может, Основание позвало меня обратно после Шторма из-за всего этого безрассудства. Я бы вернулся делать то, что в чем хорош – играть.
— Пробраться к выдающемуся пациенту после конца приема посетителей?
— Не "пробраться"! Я предупредил сотрудников Лапласа, которые обычно ездят со мной.
— Да и к тому же, с чего вдруг Основанию интересоваться действиями водителя логистов? Я только подвожу наших сотрудников, исключая некоторые случаи, когда меня просят "подыграть".
— Конечно, я не всегда играю по правилам, но разве я не приношу результаты? Особенно в вождении.
— Если продолжить быть таким невежественным, последствия будут на тебе, Эмиль.
— Спасибо, Капитан, принял к сведению.
— В любом случае, я многое выучил под твоим командованием в прошлом, и все еще хочу работать хорошо, особенно когда это касается твоего здоровья, Капитан.
— Ладно, думаю, тебе пора на обследование. Помни: следуй советам доктора и нормально питайся!
— Не могу обещать. Я не выношу мысль о здоровой пище, она противоречит моим диетическим убеждениям.
Земмельвайс приходит вовремя, как и обычно.
Лицо-Аквариум теребит свой головной убор, пока говорит с каплей волнения.
Она говорит запинаясь, вздрагивая на каждом слове.
— Ты хорошо спала прошлой ночью?
— Нет. Крики вернулись, а в своих кошмарах я убиваю людей.
— Сейчас монстр все еще прячется под кроватью. Это, наверное, намного хуже.
— Дальше будет сложнее. Каждый новый эпизод будет начинаться все быстрее после прошедшего.
— Что самое главное, тебе следует принимать препараты вовремя. Хоть они и не являются заменой настоящей крови…
— "Они не как кровь!". Если позволите, Доктор. Я бы предпочла поберечь свой желудок.
— Ты отказываешься от крови уже сорок восемь дней.
— Да, жизнь полна трудностей и неудач, не так ли? Могу ли я уйти пораньше?
— Хронометрист уже подписала твои документы о выписке. С тобой скоро свяжутся.
— Однако, твоя светочувствительность заметно ухудшается. Ты должна избегать любого контакта с солнечным светом.
— И об ожогах. Мы не можем снова их допускать. Помнишь мои указания?
Земмельвайс поднимает руки, чтобы поправить свои густые длинные волосы, закрывающие шрам на шее.
— А также не забудь сделать уколы, которые я тебе назначила. Не продолжай отказываться, это поможет.
— В лучшем случае это удовлетворит твою жажду на какое-то время. Однако, в худшем же, может разжечь жажду власти и контроля.
— А есть ли вообще способ полностью избавиться от вампиризма?
— Ох! Опять! Одно и то же от каждого пациента.
— Ты не можешь вынести малейшей неизвестности. Диагноз должен быть окончательным, заболевание должно быть излечимым…
— Иногда не так просто ответить, и это никак не связано со сложностью причины или ограниченностью нашей профессии.
— Может, мы вообще никогда не сможем решить твою проблемы. Решения просто может не быть.
— Но мы все еще пытаемся. Мы прилагаем все усилия, чтобы найти его, со всеми доступными нам технологиями.
— Если бы твоя кровь могла сама себя восстанавливать, ты могла бы жить без переливания чужой крови.
— Величайшие открытия человечества часто совершались случайно. Может быть, решение твоей проблемы уже у тебя под носом.
Сейчас ее комната кажется странной: в ней нет ни посетителей, ни голосов. Она залита холодным стерильным светом. Она вспоминает, как впервые пришла сюда и что чувствовала, когда по ошибке попала в лабиринт зеркал.
Вот только сейчас, когда она смотрит в зеркала, отражение не встречает ее. Только ниспадающая пустота, словно ее там и вовсе нет.
В каком то смысле это делает ее еще более замкнутой, чем ранее, словно она спроецирована на все пространства без зеркал. Это заставляет ее чувствовать себя отвратительно.
Неясно, что за принцип лежит в основе всего этого, но ощущение, будто он грызет ее снаружи, покрывая с ног до головы. Вторая кожа, которую она так давно жаждет сбросить.
Прошло не так много времени с тех пор, как появились первые симптомы. За этой инстинктивной жаждой следуют всплески импульсов.
Они растут. Сейчас она едва ли может пройти мимо нового лица, не подавляя позывы.
Она чувствовала их, даже когда проснулась этим утром, глядя на Эмиля. Его серьезность только усиливала ее изнеможение.
Она не сможет удержать в себе ни капли этой воды. Ей нужна кровь, свежая и нежная.
— Я избежала превращения лишь для того, чтобы прятаться всю жизнь в тени? Или я быстрее умру от жажды?
Ее настойчивое желание отказываться от крови начинает казаться еще более бессмысленным. Возможно, по ее рассуждениям, она просто не хочет пристального внимания и подозрений, которые могут пойти следом.
Ее доводы никогда не были принципиальными. Она практичная женщина.
Если у нее и есть какие-то принципы, то это что-то вроде: "Что она говорит, то она и имеет в виду. Без колебаний, без изменений и без компромиссов".
Она кладет отчеты о состоянии здоровья в карман, когда ее коммуникатор начинает вибрировать.
— Привет, мисс Земмельвайс. Как мы поняли, ты получила уведомление о выписке?
— Верно. Могу спросить, когда я официально начну работать?
— На самом деле, поэтому я и звоню. Прежде чем мы углубимся в подробности, мне нужно согласовать с тобой информацию о днях отдыха.