Останусь
Пэйринг и персонажи:Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер, Нимфадора Тонкс/Римус Люпин, Кормак Маклагген/Лаванда Браун, Драко Малфой, Северус Снейп, Альбус Дамблдор, Том Марволо Реддл, Джинни Уизли, Рон Уизли
Метки:
Fix-it, Нецензурная лексика, Обоснованный ООС, От друзей к возлюбленным, Отклонения от канона, Первый раз, Пошлый юмор, Психология, Рейтинг за секс, Слоуберн, Упоминания убийств, Элементы драмы, Элементы флаффа
Элементы юмора / Элементы стёба, Эпилог? Какой эпилог?
Описание:
«В Хогвартсе все, кто просит помощи, непременно получают её» — любил говаривать Альбус Дамблдор, хотя его фразу стоило бы переиначить. Во-первых, не только в Хогвартсе, а в любой точке Британии, во-вторых — далеко не все, а только Гарри Поттер и его преданные друзья. Но на этот раз помощь от профессора заставила героев всерьёз засомневаться в здравии его рассудка...
Посвящение:
Ar.I. (https://ficbook.net/authors/1262966), чья фантазия просто безгранична, а юмор неподражаем.
Примечания:
Данная работа предназначена исключительно для лиц , достигших совершеннолетия.
✅Используются вставки текста Джоан Роулинг;
✅Седьмая книга канона в вольной интерпретации;
✅Много мата, много дичи, стёб и пай - вот такое странное сочетание.
Все права на оригинальное произведение и персонажей принадлежат Дж. К. Роулинг. Автор данного фанфика не имеет никакого отношения к собственникам, создателям или производителям медиа-франшизы.
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Этот фик - результат пятимесячной работы троих человек. Моей, моего замечательного соавтора Косолапуса (https://teletype.in/@crookshanks) и нашего незаменимого Генератора идей Ar.I. (https://ficbook.net/authors/1262966).
Будет выложен блоками по 10 глав, чтобы не делать пост слишком объемным. Последний блок (главы с 21-30) будут добаваляться постепенно.
Часть 1. Главы 1-10
Глава 1. Гриффиндорец в слизеринских подземельях
Лето, которое должно было стать самым весёлым в жизни Кормака МакЛаггена, оказалось невероятно скучным. Из-за опасности, нависшей над магической Британией, волшебники как с ума посходили. Превратились в каких-то неживых мумий. Всего опасались, попрятались в своих домах и предпочитали лишний раз не казать оттуда носу. Даже излюбленные развлечения наподобие охоты или министерских вечеринок оказались не просто отодвинуты на второй план, а и вовсе отменены.
Кормак, с горем пополам окончивший Хогвартс, мечтал, что его жизнь вот-вот изменится. Но, к его величайшему изумлению, ни одна из команд высшей лиги по квиддичу так и не ответила на его резюме, которые он разослал, предварительно уведомив каждую из них, что предложений у него уйма, и выбирать он намерен только лучшие условия.
Да и пёс с ними! Не пожелали приобрести настоящую звезду квиддича, так пусть теперь локти кусают с досады или грызут свои волшебные палочки, пока все зубы себе не пообломают. Больно надо ему калечиться и ловить проклятые квоффлы! В конце концов, славный род МакЛаггенов всегда мог похвастаться недурственными связями, а дядюшка так и вовсе был вхож в дом к самому Министру, так что Кормак ждал, когда тот пристроит его уже на тёпленькое место, где он станет очаровывать молодых ведьмочек пачками.
Однако и здесь что-то пошло не так. Дядюшка продолжал тянуть жмыра за хвост, а отец по-стариковски осторожничал. Кормак же просто сходил с ума от скуки и безделья. Единственным, что скрашивало его одиночество, были ежедневные спортивные тренировки, благодаря которым он поддерживал своё тело в отличной форме и, кокетливо подмигивая самому себе в зеркало, не мог налюбоваться на своё отражение. Что ни говори, Кормак МагЛагген был идеален. Его силе, уму и красоте не постеснялся бы позавидовать и сам Великий Мерлин. Не передать никакими словами, до чего же обидно было столь блистательной личности, как Кормак, томиться в четырёх стенах вместо того, чтобы явить себя миру! Особливо женской, наиболее прекрасной его половине.
Двое высоких мужчин, словно высеченных из двух скал, пожали друг другу руку и уселись в старинные антикварные кресла. Глядя на них, можно было заподозрить, что в их роду были великаны.
Аррон МакЛагген закинул ногу на ногу и слегка подёргивал кончиком начищенного до зеркального блеска ботинка. Взгляд сосредоточился на Огденском виски на дне бокала, брови напряжённо сошлись к переносице. Сквозь небольшой зазор в тяжёлых бархатных портьерах в окно пробивался луч солнечного света, но в помещении всё равно царил густой полумрак.
— Ты хорошо всё обдумал, Тиберий? — мужчина говорил негромко, но звук его голоса эхом расходился по старому кабинету, чьи стены были сплошь заставлены книжными стеллажами.
— Абсолютно, мой дорогой брат, — важно кивнул собеседник и, осушив свой бокал, с размаху опустил его на дубовую поверхность письменного стола, за которым сидели. — Я уже отправил сову Горацию. Уверен, он не откажет мне в этой маленькой просьбе.
— Но мой сын ни черта не смыслит в зельях, — вздохнул Аррон и тоже покончил с содержимым своего бокала. — Отменный виски, Тиберий.
— У меня свои поставщики. Они работали на самого Министра, — с гордостью заявил Тиберий и тут же помрачнел, вспомнив о незавидной участи Руфуса Скримджера, с которым был дружен. — А насчёт зелий… это ничего, мальчишка научится. Не всё же ему на метле рассекать да ловить башкой бладжеры. Того и гляди, никакого ума в нём не останется.
— Но ведь он ни о чём кроме спорта и слышать не желает! — фыркнул на это Аррон. — Разве только ещё о девицах…
В этот момент за спинами мужчин кто-то громко крякнул, и оба резко обернулись на источник звука. Одну из стен кабинета прямо по центру украшал внушительных размеров портрет почившего Альбуса Дамблдора. Бывший хогвартский директор держал в руке бокал вина, который успел стянуть с соседнего натюрморта. Смачно отхлебнув, седовласый колдун прикрыл глаза от удовольствия и нараспев произнёс:
— Эта великая сила любви… Когда прикажете наслаждаться ею, коли не в юности, господа?
— Прошу вас, Альбус, не начинайте, — замахал на него руками Тиберий, которого порядочно утомляли бесконечные разглагольствования покойного директора. — И, Мерлина ради, прекратите уже таскать выпивку с соседних картин! Вашими стараниями этот кабинет превратился в галерею подмалёвков.
— Не лишай старика последнего удовольствия, Тиберий, — снисходительно проговорил Дамблдор и без тени стеснения приложился к вину в очередной раз. Слова МакЛаггена ничуть не колыхнули в нём совести. — Какой изумительный букет…
Тиберий фыркнул. Едва ли фантомное изображение было способно в самом деле чувствовать вкус и запах, но спорить с Дамблдором себе дороже. Однако стоило отдать должное: именно он надоумил Тиберия не торопиться с устройством племянника в Министерство. И, как оказалось, не напрасно. Даром, что от старика осталось лишь говорящее изображение, он как в воду глядел, ибо случилось непоправимое. Министерство оккупировали Пожиратели, Скримджер убит, а на пост главы магической Британии Волан-де-Морт не преминул поставить своего человека. В таких условиях самому Тиберию приходится изворачиваться ужом, чтобы не запачкать руки и не оказаться невзначай намотанным на маховик репрессий новой власти. Он планомерно готовил пути отступления и уже собирался как можно тише уйти в отставку. Увольте, любимому племяннику там сейчас точно не место. Будет гораздо разумнее вверить его заботам Хогвартса — последнего оплота безопасности магов. Всё же Дамблдор был мудрым волшебником, и у Тиберия не было причин ему не доверять. Раз он до сих пор твердит, что в школе безопаснее, чем где-либо, значит, так оно и есть. Кроме того, МакЛаггены всё равно были чистокровными, так что даже при нынешнем режиме ничего страшного им не грозило. И всё же сердце Тиберия болело за племянника. Своих детей бог не дал, потому он питал к единственному отпрыску Аррона особую привязанность.
— Здорóво, дядюшка! — пробасил Кормак, внезапно появляясь в дверях кабинета. — Иду мимо, думаю, дай загляну. О, отец, и ты здесь?
Аррон кашлянул, понимая, что разговор с сыном неизбежен, а сам Тиберий резко поднялся, взмахнув полами своей помпезной, расшитой золотом мантии.
— Ну как там дела в Отделе магических игр и спорта? Уже назначили мне дату собеседования? Ждут, небось? — он потёр огромные, как у медведя гризли, ручищи.
— Сейчас не самое лучшее время соваться в Министерство, — пробурчал Тиберий и обогнул стол, чтобы взять ещё одну бутылку Огненного виски.
— Ну дядь! — разочарованно протянул Кормак. — Я здесь с ума уже схожу! Никуда нельзя! Ни тебе приёмов, ни вечеринок, ни квиддича… И чего все так жидко обосрались с этого змеемордого и его жалких прихлебателей? Уж я бы им…
— Выбирай выражения, — осадил племянника Тиберий. — Ты ещё слишком молод и многого попросту не понимаешь…
Закончить свою мысль ему помешал Дамблдор, который снова ожил на своём портрете и задумчиво поправил очки-половинки.
— Главное — сражаться, снова и снова, только так можно остановить зло, пусть даже истребить его до конца никогда не удастся. Я горжусь такими учениками, как Кормак. Настоящий гриффиндорский лев! Ещё одно свидетельство того, что мудрая Шляпа никогда не ошибается…
— О! — Кормак едва не подпрыгнул от неожиданности. — Дядь, а зачем тебе портрет этого пердуна? Лучше бы мисс август из «Плей-мага» на стену повесил…
— Кормак! — рявкнул Аррон. — Не позорь мои седины и хотя бы в гостях веди себя прилично! Начни думать головой, а не тем, что у тебя между ног!
Молодой человек прикусил губу. Спорить с отцом ему было крайне не выгодно: как-никак, именно он спонсировал его разгульный образ жизни. А отказывать себе в чём-либо Кормак не привык. Ему нравилось всё помпезное и дорогое: от лучших мантий и мётел, до женщин, соблазнить которых иной раз стоило целое состояние даже при его-то, Кормака, блестящей харизме.
— Я не обижаюсь, — махнул рукой нарисованный директор. — Очевидно же, юноша так шутит.
Но на Дамблдора никто уже не обратил внимания. Тиберий плеснул себе двойную порцию виски и выпил до дна, даже не разбавив льдом.
— Кормак, — он устремил взгляд прямо в лицо племяннику, — ты возвращаешься в Хогвартс.
— Чего? — лицо парня вытянулось. Возмущение вкупе с недоумением от неполного осознания ситуации ещё не успели достигнуть его разума в полной мере. — Нахрена мне возвращаться в эту богадельню, объясните, Мерлина ради!
— Племянник, я не хочу, чтобы через несколько лет ты мычал нечто невразумительное вроде: «я просто выполнял приказ». Пойми, нельзя работать на Пожирателей, ибо они заставят тебя делать то, за что непременно будет стыдно в будущем! Я и сам принял решение уйти в отставку.
— Заставят?! Меня?! Да я им… — руки Кормака сжались в огромные кулаки, а под алой мантией напряглись бицепсы.
Аррон провёл рукой по усталому лицу. Сын был весь в него, такой же упрямый и самоуверенный, просто жизнь его ещё не побила и толком не обтесала. Дамблдор на портрете затих и навострил уши, а Тиберий не сдавался.
— Профессор Слизнорт возьмёт тебя к себе ассистентом. В Хогвартсе ты будешь в безопасности. И это не обсуждается!
— Слизнорт?! — взвыл Кормак, чуть не задыхаясь от возмущения. Его лицо раскраснелось, а идеально уложенные золотистые локоны растрепались, поскольку он слишком резко тряхнул головой. — Дядя, отец, да вы в своём уме?! Вы бы меня ещё к Филчу отправили или сразу к этому немытому чучелу с сальными патлами! Клянусь, он даже свою еду перхотью солит! Да я ненавижу эти вонючие зелья! Фу! Самое стрёмное, что только можно придумать!
— Профессор Снейп на нашей стороне, и я ему полностью доверяю, — со всей уверенностью заявил Дамблдор. Кормаку нестерпимо захотелось спалить его портрет сию же секунду, чтобы даже не отсвечивал.
Терпение самого молодого МакЛаггена окончательно лопнуло. Неужто бывший директор околдовал его родственников? Иначе зачем его отцу и дяде понадобилось наперебой нести эту чушь про безопасность и вести беседы с нарисованным жмуриком, висящим на стене? Тем более если учесть, что кукушка Дамблдора покинула гнездо ещё при жизни.
— Это такая шутка, да?! — орал он. — Вы что серьёзно слушаете этого… этого…
На языке у Кормака вертелось одно ёмкое словечко, которым он хотел назвать бывшего директора, но не решился из уважения к своим родственникам. Те чтили память старика несмотря ни на какие съехавшие кукушки.
— Кормак! — прогремел Тиберий, не давая разыграться юношеской истерике. — Ты. Едешь. В Хогвартс. И если посмеешь ослушаться, мы лишим тебя наследства. Да, Аррон?
Тот одобрительно кивнул брату. Уж лучше сына разозлить, чем подвергнуть смертельной опасности. Волан-де-Морт и Пожиратели Смерти — это ведь не школьники из квиддичной команды, которых Кормак с лёгкостью скидывал с мётел, если они начинали его раздражать.
Глаза Кормака налились кровью, как у разъярённого быка. Он плотно сомкнул губы и запыхтел, но достаточно весомых аргументов на последнее заявление так и не нашёл. Денежки он любил, посему условие с наследством стало для него настоящим ударом под дых. Он смерил убийственным взглядом отца и дядюшку, после чего развернулся на сто восемьдесят и вылетел из кабинета со скоростью бладжера. Не помня себя от гнева, юноша стрелой пересёк пространство широкой гостиной и спустя мгновение сгинул в зелёном пламени камина. Он просто не мог поверить, что вместо весёлой жизни в статусе должностного министерского лица ему придётся вернуться в школу, протирать мутные пробирки Слизнорта. Большего унижения и скукотищи было просто не придумать! И за что судьба бывает так несправедлива?
Кормак смачно выругался и от души сплюнул прямо на каменный пол. Напрасно он думал, что прошедшее лето было скучнейшим временем в его жизни! Осень оказалась и того хуже. Отец с дядей, видно, совсем умом тронулись вслед за своим драгоценным Дамблдором, раз заперли его в этих четырёх стенах, устроив ассистентом к Слизнорту. Нашли кого слушать! Портрет старого осла! Чтоб их всех гиппогриф подрал.
Теперь несчастному юноше приходилось бóльшую часть дня торчать в сырых подземельях да перетаскивать котлы из угла в угол, а ещё сортировать вонючие склянки с не менее вонючими ингредиентами и заниматься переборкой какого-то непонятного и явно никому не нужного фуфломицина: жидкого, сыпучего, липучего… словом, отвратительно-противного и зловонно-смердящего. Кому в здравом уме может понравиться отсортировывать сушёные лапки летучих мышей от их крыльев? Тошнотворное занятие. На первых порах окрылённый пустыми надеждами Кормак ещё пытался впечатлить Слизнорта историями о своей семье, но это ему быстро наскучило. Уж кого-кого, а Кормака Великолепного точно не для того рожали, чтобы он пылился тут среди мутных склянок за монотонной работой, да пропитывался унылым духом слизеринских доходяг!
А из-за того, что во всей школе теперь заправлял главный слизеринский вонючка Снейп, пожирательские морды чувствовали себя донельзя вольготно и пытались устанавливать в Хогвартсе свои порядки. Кормака не трогали, поскольку он не был учеником, но вот его самого, в свою очередь, Кэрроу и остальная шайка изрядно выводили из шаткого равновесия, ведь из-за них и их обосранных летучими мышами правил атмосфера в школе витала ещё более удручающая, чем на похоронах.
Сразу по приезду Кормак попытался завести себе подружку, но девушки ходили с такими несчастными лицами, что любое желание любить их в некогда уютных коридорах отшибало напрочь. В редкие выходные МакЛагген выбирался в Хогсмид, где пару раз оприходовал пышногрудую Розмерту из «Трёх мётел». Но и это не спасало общего упаднического настроения. Кормаку требовалась нормальная постоянная девчонка, чтобы с ней регулярно расслабляться.
К своему немалому удивлению он начал засматриваться на Джинни Уизли и даже попытался к ней подкатить, но та целыми днями ошивалась в компании Долгопупса, да и Кормаку ясно дала понять, что ждёт своего ненаглядного Поттера из каких-то загадочных странствий. Долгопупс, между тем, стал бросать на рыжую бестию такие долгие взгляды и, к тому же, неплохо подкачался, так что Кормак был уверен: Поттеру надо поторопиться. А то конкурент у него наклёвывается весьма серьёзный. МакЛагген, конечно, мог бы и сам соблазнить эту дерзкую девчонку, но был слишком ленив для долгих ухаживаний. Делать ему больше нечего, кроме как бегать с цветочками в зубах и слагать оды про красоту её глаз!
Бледные и высокомерные слизеринки Кормаку не нравились. Полоумная Лавгуд — хорошенькая, но у неё не все дома. А близняшек Патил молодой человек сторонился. Мало ли, что там этим индианкам в башку взбредёт. Околдуют ещё какими-нибудь зельями заморскими и ищи-свищи потом труселя да здравый смысл. Не такой судьбы желал себе МакЛагген. Он слишком дорожил своей свободой. Но и она, между тем, начинала тяготить. Спорт ещё спасал, но даже он уже приелся. Так ведь с расстройства и забухать недолго, между прочим…
МакЛагген злился, и порой ему нестерпимо хотелось вломиться в кабинет Снейпа и обоссать портрет Дамблдора в отместку за его пакость. За то, что тот надоумил отца и дядю отправить его сюда. Для его же «блага». Нашли благо! Последним рубиконом, защищающим кабинет директора от праведного гнева гриффиндорца, оставалась лишь каменная горгулья.
И, судя по недавнему набегу на кабинет симпатичной рыжули напару с Долгопупсом, рубикон этот не сказать что был очень надёжной преградой. По слухам, сладкая парочка пыталась утащить из кабинета меч. А после того, как их попытка с треском провалилась, таскалась на отработки с Хагридом в Запретный лес. И чего ценного в этом мече, раз за него назначили полноценное наказание? Быть может…
Кормак не стал тратить много времени на раздумья, ибо думать он не любил вообще. Первым делом необходимо украсть меч, а потом он непременно выяснит, зачем он понадобился Уизли и компании. К тому же, портрет Дамблдора всё ещё не давал Кормаку покоя, и жажда мести зудила слишком сильно. Старый пердун!
МакЛагген ускорил шаг, направляясь к директорской башне. Он не знал, покинул ли Снейп школу на этот раз; новый директор покидал пост даже чаще своего предшественника. Вероятно, бегал на свиданки к Тёмному Лорду, предатель паршивый. Шестёрка с немытой башкой! Тьфу!
Кормак завернул в знакомый коридор на втором этаже и резко затормозил при виде притаившейся в тени каменной горгульи Лаванды Браун. Девушка едва не взвизгнула от неожиданности: Кормак явно напугал её своим внезапным появлением. Напуганная и всклокоченная, девушка выглядела весьма притягательно. И почему он не помышлял о Браун ранее? У неё и личико милое, и формы аппетитные. Да и судя по тому, что весь прошлый год она висела на дураке Уизли, выпендриваться сильно не будет. Всё-таки где он — Несравненный Кормак МакЛагген — и где это конопатое недоразумение? Их же даже сравнивать смешно. Поговаривают, этот рыжий имбецил подцепил обсыпной лишай и остался дома, даже в школу не смог приехать.
— Привет, — улыбка непроизвольно расплылась по его лицу. Кормак скользнул по Лаванде оценивающим взглядом. — Ты от кого тут прячешься?
— Ни от кого я не прячусь! — буркнула Браун и уже собиралась протиснуться мимо верзилы, но Кормак преградил путь своей мощной фигурой. Чувствовал: что-то нечисто.
— Давай выкладывай, зачем отиралась у кабинета Снейпа!
— Тебе-то какое дело? — Лаванда решительно одёрнула подол коротенькой юбки и упрямо вздёрнула подбородок. — Что, в шпионы к нему записался? Важным себя почувствовал? Я думала, ты настоящий гриффиндорец, как все мы, а ты, выходит, заодно с этими… этими…
— Эй, ты чего городишь? — опешил от таких обвинений Кормак. Он всегда гордился тем, что попал на Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы, как пела Шляпа, и точно не одобрял взглядов этих скользких выродков, зовущих себя Пожирателями Смерти. МакЛаггены издавна предпочитали сохранять золотой нейтралитет; так, по крайней мере, воспитывали Кормака отец и дядя. — Я и есть гриффиндорец! Думаешь, мне нравится целыми днями таскать котлы по вонючим подземельям? Да заебало уже это всё! Веришь?
Лаванда смерила его скептическим взглядом.
— Знаешь ли, те, кто заебался, хоть что-то делают! Сопротивляются режиму! А не важничают от того, что приблизились к профессорам!
Единственная извилина Кормака усиленно заработала. О чём это она толкует?
— Ты сейчас говоришь о выскочке Уизли с Долгопупсом, которые меч пытались спиздить? А, кстати, нахрена он им понадобился?
— Много ты понимаешь! — фыркнула Лаванда. — Мы всеми силами пытаемся бороться против «Того-Кого-Нельзя-Называть». А ты — обычный трус и приспособленец! Правильно тебя в подземелья к слизеринцам засунули. Там тебе самое место!
Такого Кормак уж точно снести не мог. Кто трус? Он трус?! Да он даже этого всратого лорда не боялся и до сих пор искренне не понимал, чего все кипятком ссутся от одного лишь его имени. Уже давно нашли бы, да как вмазали хорошенько по зелёной башке! У Дамблдора под старость лет совсем крыша поехала, вот он и застращал людей почём зря. Маразматик хренов.
— Эй! — оскорблённый до глубины души МакЛагген взял Лаванду за плечи и легонько встряхнул. — Если тебе так нужен этот чёртов меч, давай пойдём да возьмём! И нечего тут комедию ломать и обзываться. Могла бы сразу попросить.
Лаванда опешила от его прямоты и часто заморгала, отчего показалась Кормаку ещё очаровательнее.
— Конечно! Говори, что делать-то? Разбить это каменное чучело, чтобы в кабинет попасть?
— Не стоит, я знаю пароль, — сказала она и потянула его за рукав мантии. — Снейпа нет в школе, зато Кэрроу рыщут словно сторожевые псы. И если нас поймают — крышка.
— Не боись, крошка, — отмахнулся бравый гриффиндорец. — Пошли за вашей безделушкой. Кэрроу я возьму на себя.
— Кто-то произнёс моё имя? — раздалось из глубины коридора. Молодые люди резко обернулись и лицом к лицу столкнулись с Амикусом Кэрроу. Школьный надзиратель неспеша двинулся в их сторону. Его тёмная мантия колыхалась при ходьбе, а в тонких бледных пальцах он крутил волшебную палочку. — Время отбоя давно наступило, ребятки, и вы давным-давно должны сладко спать в своих постельках. Но кое-кто заслужил наказание, не так ли? — он хищно оскалился, направляя палочку на Лаванду. — Круци…
Договорить Пожирателю помещал мощный кулак МакЛаггена, обрушившийся прямо в лицо. Сила удара оказалась такой сокрушительной, что в глазах Кэрроу моментально потемнело, и мужчина без сознания распластался на полу.
— Ого… — восхищённо выдохнула Лаванда и захлопала длинными ресницами. Её ротик слегка приоткрылся в восхищении.
— Говори свой пароль и идём быстрее! — скомандовал Кормак, поднимая с пола палочку Кэрроу и на всякий случай пряча её в карман своей мантии.
— Лилия, — произнесла Браун, и каменная горгулья послушно отскочила в сторону, пропуская их на винтовую лестницу.
Напоследок МакЛагген отвесил Амикусу пинок в живот, смачно харкнул в лицо и поспешил за Лавандой. В крови кипел адреналин. Вот оно! Он не представлял, во что ввязался, но впервые за многие месяцы ему не было скучно.
Будучи настолько злым, что мог бы с лёгкостью составить конкуренцию венгерской хвостороге, профессор Снейп трансгрессировал на территорию близ Хогвартса и быстрым шагом направился в свои покои. Собрания Тёмного Лорда, где тот самозабвенно истязал Круциатусом любого за малейшее неповиновение, порядком выматывали. Волан-де-Морт с каждым днём становился всё злее и совсем помешался на Поттере. Сам же Снейп одинаково ненавидел всех вокруг: и Волан-де-Морта, и выскочку Поттера, который шлялся непонятно где по тайному заданию Альбуса, да и самого Дамблдора, даже после смерти не пожелавшего оставить его в покое и хоть как-то прояснить ситуацию. Теперь старик поучал его прямо с портрета, выдавая какие-то странные рассуждения, походившие на маразматический бред. Северус скрипел зубами и старался не реагировать, но речи старика действовали на его нервную систему похлеще «Круцио» в исполнении Волан-де-Морта.
Он умылся, достал из шкафа бодрящее зелье и осушил склянку до дна. Он валился с ног от усталости, но было много работы. Чёртова школа, проклятые ученики, Дамблдор, Поттер, Волан-де-Морт! Чтоб им всем сгинуть в Адском пламени. Снейп дождался, когда зелье начнёт действовать и шагнул в камин, чтобы переместиться в директорский кабинет. Твою мать! Он просто хотел нормально выспаться, но дел было невпроворот.
Едва Снейп вышел из камина в своём кабинете, как напоролся на просто невероятное зрелище. Должно быть, это уже галлюцинации, вызванные чудовищным переутомлением, потому что иначе объяснить, какого чёрта на его столе расселась Лаванда Браун, которую, в свою очередь, буквально обсасывал Кормак МакЛагген, Северус просто не мог. Этого кучерявого недоумка пристроили ассистентом исключительно благодаря хорошим связям — ещё одна головная боль, как будто без того забот было мало!
— Какого чёрта здесь происходит?! — заорал он, чувствуя, как волосы буквально встают дыбом от столь вопиющей наглости.
— О, а я думаю, чем так завоняло, — Кормак не без труда оторвался от Лаванды Браун и обратил на директора наглый взгляд. — Что ж за день-то такой!
— Потрудитесь объяснить, что здесь… — Снейп уже вскинул палочку. Ярость буквально клокотала в нём, но последовавший в ту же секунду мощный удар в челюсть выбил из лёгких воздух. Директор издал надсадный хрип и медленно осел на пол, прежде чем его сознание заволокла непроглядная тёмная пелена.
— Ну ты даёшь, Кормак! — восхищённо восклицала Лаванда.
— Давно мечтал дать кому-нибудь в морду, — констатировал МакЛагген, потирая ушибленный кулак.
— Но… что нам теперь с ним делать? — девичий восторг быстро сменился страхом. — Он же очнётся, и нам крышка! Да и Кэрроу пытает учеников. Я… — она готова была уже разрыдаться, но тут за спинами послышался голос Дамблдора.
— Какой восхитительный удар, молодой человек, — старик, как оказалось, наблюдал за всем происходящим в обнимку с неизвестно где раздобытой нарисованной бутылочкой вина. — Я сразу разглядел в вас потенциал.
— Ты чего городишь, рухлядь?! — недоумевал Кормак. Он и вправду немного засомневался в адекватности своего поступка. Дядя с отцом навряд ли оценят подобное геройство. Неровен час, его и впрямь оставят с голой жопой, безо всякого наследства.
— Я всегда знал, что на вас можно положиться, мистер МакЛагген, и доверить важную миссию.
— Слышь, чучело, тебе там краска последние мозги разъела? — Кормак перевёл взгляд с портрета на валяющегося на полу Снейпа. Надо было делать что-то с этим ходячим заводом по производству сала для волос, пока к тому не вернулось сознание.
— Вы рождены для великих дел, мистер МакЛагген, — отхлебнув прямо из бутылки, как ни в чём не бывало продолжил Дамблдор. — И я намерен поручить вам миссию. Необходимо помочь Избранному уничтожить крестражи.
У Кормака заболела голова от настолько сложных слов.
— Чего? Крестра… как там… хуй выговоришь! Это что, китайский?
— Вам бы поторопиться, молодые люди, — ожил ещё один портрет с изображением Декстера Фортескью, — Кэрроу очнулся. Рвёт и мечет. Собирает людей и ищет вас по всему замку. Скоро они явятся сюда.
— Мамочки… — Лаванда побледнела и медленно опустилась в кресло. — Они нас убьют! — слёзы полились по её щекам.
— Ебать! — МакЛагген схватился за голову. Что делать? Что нам делать?! Ещё раз Кэрроу вырубить, что ли? Но ведь Пожирателей в школе много, а кулаков у него всего два. Про палочку Кормак с перепугу совсем забыл. Думать не получалось, да и не сильно любил он это дело.
— Вам необходимо найти Гарри, — упорствовал Дамблдор. Вид у него был озадаченный, ведь последние новости, которые донёс ему накануне Финеас Найджелус Блэк, были неутешительными. — Поможете ему победить Тёмного Лорда. Вы же хотели стать героем, мистер МакЛагген, так действуйте.
— Да никто не знает где этот очкарик! — вспылил Кормак. — Как же я найду его?! Его всем Министерством ищут уже несколько месяцев, а толку-то!
— В ящике моего стола есть перо феникса, — сказал Дамблдор, будто не слыша причитания МакЛаггена. — Возьмите его. Оно перенесёт вас к профессору Люпину, тот поможет найти Гарри.
Первой, как ни странно, очнулась Лаванда и кинулась к столу.
— Я пойду с тобой, — звенящим от слёз голосом проговорила она. — Я не останусь тут! Ты не представляешь, что они со мной сделают! — на пол полетели какие-то исписанные пергаменты, и вот, находка оказалась в её руке. — Оно?
На лестнице раздались чьи-то шаги. Видно, Пожиратели уже обшарили школу и решили нагрянуть в кабинет директора.
— Отправляйтесь в странствие, дети. И запомните: если кто что спросит, говорите, что это тайный план Дамблдора, все мои люди сразу вам поверят. И ещё, мистер МакЛагген, я более двадцати лет подряд побеждал в «Пьяной мантикоре» в «кто кого перепьет». Поэтому там висит мой портрет. Так что вы всегда можете найти меня, если понадоблюсь.
Кормак нахмурился. Лаванда же не растерялась и схватила его за руку в тот самый момент, когда дверь кабинета с шумом распахнулась, и в них полетела красная вспышка неизвестного заклинания. Однако оно так и не достигло цели. Дамблдор на портрете хлопнул в ладоши, перо феникса мгновенно вспыхнуло, и молодые люди испарились из кабинета прямо на глазах разъярённой Алекто Кэрроу.
Глава 2. Совсем одни
Холод. Страх. Безнадёга и безысходность давили на плечи и, казалось, заполнили всё пространство и смешались с молекулами воздуха, наполнявшего палатку. Гарри закрыл глаза и старался даже не дышать. С соседней кровати раздавались чуть слышные поскуливания Гермионы. Она плакала, хоть и пыталась скрыть это из последних сил.
«Мы думали, ты знаешь, что делаешь! Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план!»
Слова Рона до сих пор стояли в голове и пронзали внутренности словно холодными ножницами. Гарри хоть и злился на лучшего друга, где-то глубоко внутри соглашался с ним и чувствовал себя виноватым. Рон был прав, и Гарри должен был признать, что был чересчур наивен и самоуверен, слишком сильно полагался на Дамблдора и на свою бессменную удачу. А что в итоге? Потащил друзей за собой непонятно куда. Без плана. Без понятия, что делать дальше. Даже не предполагая, где искать проклятые крестражи и как их уничтожать.
В тот самый момент, когда Гермиона кинулась за Роном из палатки, Гарри подумал, что это конец. Что она сейчас внемлет голосу рассудка и тоже уйдёт, оставит его один на один с его опасной миссией. Но Гермиона осталась. Гарри соврал бы самому себе, если бы не признался, что испытал некоторое облегчение и даже толику радости.
Месяцы скитаний заметно охладили его запал и окончательно раздавили уверенность в себе. Он понимал, что ничего не сможет один. Да весь этот поход, по сути, был спланирован именно Гермионой. Он же сам, как обычно, надеялся на «авось» и даже не потрудился собрать вещи заранее. Кабы не Гермиона, не было бы у них ни крыши над головой, ни денег, ни тёплой сменной одежды.
А теперь к калейдоскопу и без того безрадостных чувств прибавилось ещё и ощущение полной собственной бесполезности и никчёмности.
Они были абсолютно беспомощны перед суровой реальностью. Одни, без союзников и какой-либо поддержки. Дамблдор мёртв, Снейп оказался предателем, от Ордена осталось несколько человек; горстка, которая не могла оказать серьёзное сопротивление режиму Волан-де-Морта. Кто ещё был на его стороне? Студенты Хогвартса? Гарри испытывал огромную благодарность за их веру в него, но прекрасно понимал, что силы не равны. Эти ребята, увы, безнадёжно обречены перед лицом Тёмного Лорда и его приспешников. Сколь бы ни была сильна их юношеская бравада, они — не противники настоящим тёмным силам. Тем более сейчас, когда в распоряжении Волан-де-Морта имелась целая армия, исчисляемая сотнями взрослых талантливых волшебников, да и само Министерство давно прогнулось, треснув под натиском узурпаторов.
А что было у Гарри? Всего лишь один крестраж из множества, о способе уничтожения которого он догадался только сегодня после подслушанного разговора. Сбежавший лучший друг… И подруга, оставшаяся по его вине без семьи, без любимого человека (Гарри ведь догадывался об их взаимной симпатии с Роном), полностью сломленная и раздавленная. Гермиона, хоть и была удивительно сильной девушкой, но, похоже, и её силы уже заканчивались. Одному Мерлину известно, почему она не ушла, ведь Рон звал её с собой.
— Я… — страдальчески произнесла Гермиона. — Да… да, остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, обещали помочь…
Гарри глубоко вздохнул. Холодный воздух проник в лёгкие, заставляя съёжиться. Гермиона затихла. Может, уснула? Гарри понятия не имел, что делать дальше. Все эти годы Рон был его лучшим другом. И хотя случались разногласия из-за взрывного характера последнего, тем не менее, раньше Рон всегда возвращался. Но сейчас… Гарри понимал, что уже завтра они сменят стоянку, и тогда Рон уже никогда не сможет их найти. Вторым неприятным моментом было то, что Гарри уже и сам не знал, хотел ли в действительности его возвращения.
Под действием крестража Рон становился совершенно невыносимым. Он постоянно ворчал, ко всем придирался и критиковал любые из предложенных планов. Гарри понимал, что тот беспокоится за свою семью, но, в конце концов, Уизли были чистокровными и даже при режиме Волан-де-Морта их бы не тронули. Не то, что их с Гермионой. Она — магглорождённая, а он так вообще «Нежелательное лицо №1». На этот раз Рон всё-таки перегнул палку. Да как он мог подумать, что ему плевать на Джинни, и что он абсолютно не беспокоится о ней? Гарри относился к Уизли, как к собственной семье, которой у него никогда не было.
Джинни… Она будто бы случилась с ним во сне или в какой-то параллельной реальности. Такая родная и одновременно далёкая. С одной стороны Гарри мечтал вернуться к ней с войны, с другой же — его шансы выжить в противостоянии с Тёмным Лордом были по-настоящему ничтожны. Откровенно говоря, их практически не было.
Рон в любой момент мог рассчитывать на защиту семьи, чем, в общем-то, и решил воспользоваться сейчас. А вот Гарри бежать с тонущего корабля было некуда. Как и Гермионе…
Последняя мысль, такая очевидная и понятная с самого начала, пронзила его ядовитой стрелой. Он повернул голову в сторону подруги. Та, свернувшись калачиком, отвернулась к брезентовой стенке палатки, отчего выглядела совсем миниатюрной и такой беззащитной, что у Гарри защемило сердце. Она не ушла. Не бросила его, чем, по сути, обрекла себя на погибель. А ведь могла бы укрыться в Норе и быть под защитой Уизли. Почему? Почему она выбрала его?
Гарри никак не мог понять, чем заслужил подобную жертву с её стороны. Отчего некоторые люди верят в него больше, чем верит он сам? Почему отказываются от семьи, жертвуют своим будущим, мечтами и собственной безопасностью, лишь бы помочь ему? Разумеется, Гермиона не смогла бы продолжать спокойно жить в Британии, покуда власть в волшебном мире захвачена Волан-де-Мортом. Но она могла бы уехать вместе с родителями и навсегда забыть про кошмар, творящийся здесь. Не мотаться по стране, не голодать, не мёрзнуть, не балансировать каждый день и каждый час на грани жизни и смерти. Ведь, если её схватят егеря, да ещё и в компании Избранного… Страшно подумать, какой конец может её ожидать.
Гарри закрыл глаза, и одинокая слезинка скатилась по щеке, а сердце защемило. Он, несомненно, переживал за Джинни, но та была в Хогвартсе в относительной безопасности. Хагрид, Флитвик, МакГонагалл и другие профессора в любом случае не позволили бы навредить ученикам. Да и Джинни из чистокровной семьи. Пусть Уизли и не были на стороне Волан-де-Морта, тот слишком ценил волшебную кровь, чтобы проливать её просто так. Над Гермионой же в их странствии довлела опасность куда масштабнее. И Рона, почему-то, не обеспокоило это, когда он уходил. Да и сам Гарри не отличился внимательностью. Обрадовался, когда друзья вызвались отправиться с ним и даже не задумался, чем это грозит конкретно Гермионе.
Подруга же, в отличие от него, всё понимала с самого начала. Стерев память родителям, она приобрела билет в один конец, без возможности что-либо переиграть. Всегда разумная и осторожная, она отдавала себе полный отчёт, насколько опасен данный выбор.
Гарри наблюдал за её мерным дыханием — точно уснула — и чувствовал себя так, будто на него в мороз вылили ушат ледяной воды. Он привык в любой перепалке отдавать предпочтение Рону, а дружбу Гермионы воспринимал как данность. И что в итоге? Рона след простыл после нескольких дней, проведённых на пустой желудок, а вот Гермиона…
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Каким же неблагодарным идиотом он был по отношению к ней! Чувство вины расползалось колючим шаром где-то в районе грудины и подкатилось к самому горлу. Гарри уткнулся лицом в подушку, чтобы подавить не то стон, не то рык. Злость на самого себя заставляла тело гореть, и он даже откинул одеяло.
Мысли путались. Гарри не мог уснуть и уж тем более успокоиться. Не знал, что делать дальше. Где искать меч Гриффиндора и оставшиеся крестражи. И ещё… Он просто обязан сделать всё, чтобы жертва Гермионы была не напрасной, он должен приложить все силы, чтобы победить. И чтобы она выжила… любой ценой. Однажды мама уже пожертвовала собой ради него, и он не собирался допускать повторения той истории.
С поиском и уничтожением крестражей в одиночку ему не справиться. Поэтому идею отослать Гермиону подальше, лучше всего на другой континент к родителям Гарри отмёл сразу. Да и не бросит она его. Сегодня он в этом убедился в очередной раз.
Гарри осторожно поднялся, подошёл к кровати Гермионы — она действительно спала, свернувшись калачиком — дополнительно накрыл её сверху своим одеялом и пошёл патрулировать местность. Из-за обилия тревожных мыслей, сон никак не наступал, а валяться без толку он и не думал.
На следующее утро друзья молча позавтракали, стараясь даже не смотреть в сторону койки Рона. Вещи упаковывали дольше обычного, наверное, надеясь на чудо. Но Рон так и не появился. На этот раз он ушёл действительно навсегда. И, когда они взялись за руки, чтобы трансгрессировать, сердце Гарри ухнуло громче обычного. Через пару секунд последняя нить между ними и Роном оборвалась. Гарри осмотрелся вокруг. Они стояли на поросшем вереском склоне холма, где гулял на просторе ветер. Одни.
В этот вечер Гермиона снова плакала, а Гарри не представлял, куда себя деть. В нём проснулась настоящая злость на лучшего друга. Как он мог так поступить? Ладно его бросил, но Гермиону! А ещё притворялся влюблённым в неё… Гарри, конечно, тоже расстался с Джинни перед походом за крестражами, но он сделал это лишь затем, чтобы уберечь её. Джинни была под защитой семьи и профессоров Хогвартса. Пусть там и несладко сейчас, но всё же лучше, чем здесь, без нормальной еды и в смертельной опасности.
Выходит, Рон собственный комфорт и желудок оценил выше любимой девушки. В таком случае, он не достоин и волоска с её головы. Гарри бросил на подругу осторожный взгляд, пока убирался на кухне — надо было хоть чем-то занять руки. Гермиона по привычке уткнулась в книгу сказок Барда Бидля, но Гарри показалось, что она просто смотрит в одну точку и снова плачет. Он ощутил жжение в руке и сжал пальцы в кулак. Злость на Рона, неведомая ему ранее, поднималась откуда-то из глубин его нутра и растекалась по всему телу чёрной смолой. Руки чесались от души садануть по физиономии лучшего друга. Гарри только сейчас осознал, что постоянно подыскивал ему всяческие оправдания, но больше он этого делать не собирался.
Последующие дни повторяли друг друга чуть ли ни в точности. Гермиона читала и плакала, Гарри злился. Сменялись лишь места их остановок, ведь, чтобы не быть пойманными, пришлось участить перемещения. Спустя неделю Гермиона немного успокоилась, и они даже вернулись к планированию дальнейших действий. По крайней мере, пытались вместе понять, что же делать дальше и где может быть спрятан настоящий меч Гриффиндора. Имя Рона ни разу так и не произнесли с момента его ухода.
Гермиона, казалось, уже наизусть выучила книжку, оставленную ей Дамблдором. Гарри первое время следил по карте Мародёров за ребятами в Хогвартсе, которые, как он понял, пытались возродить Отряд Дамблдора. Удивительно, но точка с именем Рона не спешила появляться на карте.
Вечерами Гермиона завела привычку доставать из сумочки портрет Финеаса Найджелуса и устанавливать его на стуле, прислонив к спинке, будто он мог заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода Рона. Несмотря на все свои прежние громогласные заверения, что он никогда больше к ним не явится, Финеас Найджелус удостаивал их посещением каждые несколько дней с завязанными глазами — должно быть, не мог удержаться, рассчитывая хоть что-нибудь выведать. Гарри был ему даже рад: все-таки какое-никакое общество, даром что ехидное и зловредное. Они жадно ловили любые новости о том, что делается в Хогвартсе, хотя Финеас Найджелус был далеко не идеальным источником информации. Он искренне почитал Снейпа — первого директора-слизеринца со времён самого Финеаса, поэтому Гарри с Гермионой приходилось следить за собой; при всяком критическом отзыве о Снейпе или дерзком вопросе по его поводу Найджелус немедленно покидал картину.
Кормак громко выругался, бухнувшись на пол, застланный старым ковром. В нос ударила пыль, в спёртом воздухе витал запах плесени. Пока он силился понять, где очутился, рядом послышался голос Лаванды. Та так же шлёпнулась на пол и теперь со стоном потирала ушибленную коленку.
— Что произошло? Где мы? — обеспокоилась девушка, взмахнув ресницами, отчего снова показалась МакЛаггену необычайно хорошенькой. Да и, чего греха таить, он ещё помнил вкус её манящих губ. Надо же было этому чучелу с немытой башкой явиться так не вовремя! Ещё чуть-чуть и согрешили бы они с Лавандой прямо на директорском столе. Было бы, чем хвастнуть перед внуками.
Пока в голове Кормака хозяйничали шаловливые мысли, в проёме мелькнула чья-то фигура. По всей видимости, они с Лавандой наделали слишком большого шуму своим появлением. Парень резко обернулся и уткнулся взглядом в прехорошенькую невысокую девушку с ярко-розовыми волосами. Кормак растянул рот в обворожительной, как ему казалось, улыбке (хотя на деле получился какой-то невнятный оскал) и рывком вскочил на ноги.
— Привет, красот… — договорить он не успел, поскольку Нимфадора Тонкс молниеносно опрокинула его обратно и взяла на удушающий.
Лаванда испуганно взвизгнула и постаралась отползти как можно дальше, но не успела достичь безопасного угла, прежде чем оказалась обездвижена заклинанием и застыла, не в силах пошевелиться.
Кормак ощутил приятную тяжесть полной женской груди на своей спине и инстинктивно расслабил мышцы. Неужели эта наивная крошка думает, что ей по силам тягаться с самим Кормаком Непобедимым? Ну и глупышка!
— Давай, куколка, — издевательски хмыкнул он. — туже сдави! А теперь сними свой чулок и обмотай вокруг моей шеи! Не знал, что ты такая резвая шалунишка…
Тонкс действительно усилила хватку и прошипела ему прямо в ухо:
— Как ты сюда попал, недоумок? Отвечай!
МакЛагген явственно ощутил, как волны возбуждения прокатываются по телу одна за одной. Близость этой милашки действовала на него поистине одурманивающе. Особенно её сиськи.
— О-о-о, да, детка, давай, обыщи меня… — хрипловато посоветовал он. — Ты не представляешь, что спрятано в моём кармане… — Кормак забавлялся в стремлении как-то отвлечь самого себя от непристойных мыслей, населивших его голову в этот момент и причиняющих дискомфорт. Да уж. Не зря он подыхал со скуки ещё какой-то час назад и изнывал от отсутствия подружек! Судьба решила, наконец, смилостивиться над ним и подкинуть сразу двух.
В привычной аврорской манере Тонкс без промедлений запустила руку в карман МакЛаггеновских брюк, но уже в следующую секунду с негромким писком выдернула её оттуда. От неподдельного смущения, захлестнувшего всё её существо, девушка начала стремительно приобретать пунцовый оттенок, причём в буквальном смысле. Её волосы стали как свёкла, щёки изрядно порозовели, будто распаренные.
— О да, там имеется сквозная дыра до моего флагмана. Не представляешь, как удобно яйца поправлять. Можешь приступить к обыску второго кармана.
Терпению Тонкс пришёл конец, и острие её палочки упёрлось в шею молодого человека.
— Если не хочешь, чтобы твои внутренности украсили стены моего дома, говори, кто тебя послал и как ты здесь оказался? В этот дом нельзя трансгрессировать, он защищён от посторонних.
— Ладно, ладно… — сдался Кормак, вспоминая совет, данный ему портретом седовласого директора. — Это план Дамблдора. Профессор Люпин должен отправить меня к Поттеру. У нас важная миссия, связанная с древней магией китаёзов.
— Чего? — Тонкс недоверчиво сощурилась, тряхнув волосами, которые уже успели приобрести фиолетовый оттенок.
— Чего-чего… Китайская магия, говорю тебе! Не веришь — спроси сама у деда! Его портрет висит в «Пьяной Мантикоре». Сама же говоришь, что дом защищён, как бы мы попали сюда, если бы не Дамблдор?!
Любое упоминание Дамблдора действовало на членов Ордена Феникса подобно заклятию Империуса. Тонкс ослабила хватку и призадумалась. Ведь и вправду: попасть в её дом, надёжно защищённый «Фиделиусом», никто чужой просто физически не мог. Только Дамблдору могла быть известна магия, способная на такое.
Она выпустила молодого человека из захвата, поднялась на ноги и отряхнулась. В комнате царил полумрак, так как на дворе был вечер, да и темнело уже рано. По коричневому гобелену, покрывавшему стены дома, плясали причудливые тени. Дрова в камине почти догорели, лишь угольки продолжали лениво тлеть, изредка подмигивая яркими искорками, которые воспламенялись на секунду и тут же гасли.
Тонкс сняла обездвиживающее заклинание с Лаванды и кивнула в сторону двух глубоких кресел.
— Нас правда прислал Дамблдор, — испуганно затараторила Лаванда, едва дар речи к ней вернулся. — Мы пробрались в кабинет Снейпа, но он нас застукал, и тогда профессор Дамблдор отправил нас сюда с помощью этого, — она протянула Тонкс перо феникса.
Та взяла перо и задумчиво повертела его в руке. Кормак же тем временем нагло ухмылялся, скользя похотливым взглядом по её фигуре. Тонкс хоть и была в положении, но пока это не сильно бросалось в глаза, к тому же, беременность благотворно влияла на дополнительное округление бёдер и приятное наполнение груди.
В коридоре скрипнула половица, и взгляды всех троих устремились в проём, где замер Люпин. На его бледном измождённом лице читалась тревога, вызванная появлением незваных гостей.
— Что в нашем доме делают ученики?
— Здрасьте, профессор! — МакЛагген подскочил к Люпину и со всей дури принялся трясти его руку. Не давая опомниться, он поинтересовался: — Надеюсь, вы захватили с собой пиво, чипсы и журнальчики с моделями?
— Что? — недоумённо нахмурился Римус, который решительно не понимал, что происходит и даже не мог выдать адекватной реакции. — Н-нет… Зачем? Как вы тут оказались?
— А вам разве не доложили? — поднял брови Кормак. — Это часть плана Дамблдора. И не вам сомневаться в его мудрых решениях.
Римус так и замер с открытым ртом.
— Они говорят, что перенеслись сюда с помощью этого, — Тонкс передала мужу перо феникса. — А ещё утверждают, что ты должен отправить их к Гарри. Так завещал Дамблдор. Ты что, знаешь, как его найти? Ты знаешь, где Гарри?!
— Не то чтобы знаю… — промямлил Люпин.
— Ты что, мне врал? — возмутилась Тонкс.
— О-о-о, — Кормак довольно потёр ладони, — Кажется, нас ждёт семейный мордобой. А примирение влюблённых во всех позах Камасутры подразумевается?
— Заткнись, дебил! — не выдержала Тонкс, направив на незваного гостя палочку. Он успел порядком достать её своими наглыми выходками.
— Дорогая не кипятись. Тебе вредно волноваться. Сначала я должен проверить этих молодых людей на оборотное. Давай поговорим позже. Если это и правда план Дамблдора, то дело не терпит отлагательств.
— Во-во, поторопитесь уже, а то дед будет вами не доволен! — поддакивал Кормак. Ему всё больше нравилось происходящее. Хоть какая-то движуха, к тому же, он в центре событий. Это определённо не шло ни в какое сравнение с тасканием вонючих котлов у Слизнорта.
Гарри уже потерял счёт, сколько стоянок они сменили с момента ухода Рона. Первая неделя была особенно тяжёлой. Гарри хоть и злился, но в тайне всё же надеялся, что произойдёт чудо, и Рон каким-нибудь необъяснимым образом отыщет их. Семь лет дружбы оказалось не так-то просто перечеркнуть за один день, и тоска пробиралась в душу даже несмотря на глубокую обиду. Рон был первым и лучшим его другом. После его ухода из сердца будто вырвали кусок, хотя Гарри и пытался заглушить боль гневом. Однако постепенно рана зарубцевалась и даже перестала ныть. На имя Рона незаметно легло негласное табу. Они с Гермионой ничего не обсуждали и не договаривались, просто перестали его произносить. И спустя какое-то время Гарри начало казаться, будто они с самого начала отправлялись на поиски крестражей только с ней, а Рона и не было рядом в этом опасном путешествии.
Гарри действительно стал больше стараться и взял часть рутинных обязательств на себя. Он частенько занимался уборкой, пока Гермиона читала и пыталась найти в книге хоть какое-нибудь послание от Дамблдора. Вылазки за продуктами становились всё более опасными, дважды они чуть не попались егерям. Поэтому лишние передвижения пришлось заметно сократить и довольствоваться подножным кормом. Отныне любая мелкая дичь или пойманная рыба — если они оказывались у водоёма — считалась настоящим праздником.
— Я тут подумал… Я хочу побывать в Годриковой Впадине, — Гарри наконец-то решился заговорить о единственном, на его взгляд, оставшемся направлении поисков.
Гермиона посмотрела на него как-то отрешённо, и Гарри заметил, как заметно она похудела со времён Хогвартса. Белая кожа почти просвечивала. На шее и руках отчётливо просматривались венки. Губы обветрились, а некогда густые каштановые волосы потускнели, стали словно неживыми. Осознание того, что Гермиона всё-таки девушка, заставило сердце больно ёкнуть. В горле образовался горький ком. Подруга безропотно делила с ним все тяготы кочевой жизни, ни в чём его не обвиняя и не срываясь. Носила крестраж половину времени, исправно несла ночные дежурства. Рон даже элементарного отсутствия нормальной еды не выдержал, хотя был здоровым молодым парнем.
— Да, — произнесла она, не замечая на себе пристального взгляда Гарри. — Да, я тоже об этом думала. Я тоже так считаю.
— Ты хоть слышала, что я сказал?
— Конечно. Ты хочешь побывать в Годриковой Впадине. Я согласна с тобой. В смысле, я тоже не представляю, где ещё он может быть. Это рискованно, однако, чем больше я думаю, тем более вероятным мне кажется, что он там.
— Э-э… кто — он? — удивился Гарри.
Гермиона посмотрела на него с не меньшим недоумением.
— Да меч, конечно! Дамблдор наверняка знал, что ты захочешь туда вернуться, и потом, всё-таки Годрик Гриффиндор там родился…
Далее Гарри просто развесил уши, слушая лекцию из уст подруги, которая в очередной раз сокрушалась, что он даже не удосужился прочесть «Историю магии».
Гарри был бы рад назавтра же помчаться в Годрикову Впадину, однако Гермиона решила иначе. Она не сомневалась, что Волан-де-Морт рассчитывает на возвращение Гарри к месту гибели его родителей, и настаивала на тщательной подготовке и маскировке. Подруга вернулась к планированию и, казалось, прямо ожила, впервые после ухода Рона. Ради такого Гарри даже готов был подождать сколько потребуется.
Они возобновили тренировки, подобные тем, которые проводили когда-то вместе с Отрядом Дамблдора. Это действительно поднимало боевой дух и улучшало настроение. Перемещаясь то вглубь лесов, то подальше в горы, теперь они выбирали время, чтобы гонять друг друга до седьмого пота. Оба понимали, что подобная подготовка, сколько бы они ни старались, не уравняет их шансы в личной стычке с Волан-де-Мортом, но при столкновении с егерями и прочим сбродом, свою роль сыграть может.
Погода становилась всё суровее. Снега и ветра не давали спуску двум одиноким путешественникам. Поэтому хорошая пробежка помогала неплохо согреться, да и выпустить накопившееся от вынужденного безделья напряжение. Гарри стал замечать, как к нему возвращается хорошее настроение, да и подруга всё чаще улыбалась. А когда в очередной раз она при помощи заклинания отправила его в огромный сугроб, её задорный смех разлетелся музыкой по окрестностям, ограниченным охранными чарами.
— Извини, Гарри, — хохотала она, глядя, как он выплёвывает попавший в рот снег. — Думаю, хватит на сегодня. Идём в палатку, я приготовлю чай. И не забудь высушить одежду, а то ты весь мокрый, не хватало ещё подхватить воспаление лёгких.
Её щёки раскраснелись на морозе, волосы непослушно торчали из-под голубой шапки с огромным помпоном. Гермиона хоть и оставалась необычайно худенькой, но физическая активность всё же пошла им обоим на пользу, приводя мышцы в некий тонус. Гарри осторожно скользнул взглядом по скулам, переместился на губы и сглотнул. Странная мысль о том, что стоит поддаваться иногда и почаще нырять в снег, чтобы Гермиона вот так задорно смеялась, как-то внезапно пронзила его сознание. Он никогда не воспринимал Гермиону как более слабого противника. Да во многих дисциплинах она бы дала ему фору. Но вот защита и боевая магия выходили у Гарри всегда лучше. В то время, как Гермиона пыталась логически просчитать действия противника, теряя драгоценные секунды, он действовал больше интуитивно и побеждал. Поэтому те редкие моменты, когда ей удавалось сбить его с ног или лишить палочки, приводили подругу почти что в детский восторг.
— Догоняй! — крикнула Гермиона и понеслась к палатке. И Гарри впервые чётко осознал, что без вечного нытья Рона им вдвоём стало комфортнее. Тем более сейчас, когда появился план действий и Гермиона перестала плакать.
Он поспешил за ней следом. Подруга скинула куртку и направилась на кухню, чтобы заварить чай. Физическая активность усиливала аппетит, а продукты снова заканчивались.
Через пару минут она уже протянула ему чашку горячего напитка.
— Спасибо, — вырвалось у Гарри, который снова залюбовался румянцем на девичьих щеках.
Она искренне улыбнулась, и Гарри неожиданно для самого себя выдал:
— За то, что осталась… ну что не бросила меня тогда… и…
Улыбка сползла с её лица, и до Гарри моментально дошло, что он сглупил, затронув запретную тему. Вернул её к прежним воспоминаниям. Вот идиот.
— Я не могла иначе, Гарри. Я бы никогда не бросила тебя.
— Я знаю, знаю… но… — слова застряли где-то в горле, да он и не был мастером красивых речей. Так и замер, не зная, что сказать.
Разве что поблагодарить её ещё раз. Даже произнеси он это миллион раз — этого будет недостаточно. Поэтому Гарри, повинуясь эмоциональному порыву, поставил чашку на стол и заключил Гермиону в крепких объятиях. Он счёл это допустимым, поскольку она часто делала это раньше.
Глава 3. Годрикова Впадина
Тонкс закончила расчёсывать волосы, которые отражали её расслабленное состояние оттенками лавандового и уже откинула одеяло, чтобы примоститься к мужу, но настойчивый ритмичный звук за стенкой заставил её насторожиться.
Римус отвлёкся от свежего номера «Ежедневного Пророка», где на первой полосе мерзоватой улыбкой сияла Амбридж, нахваливая работу комиссии по учёту магловских выродков.
— Это ещё что такое? — возмутилась Тонкс. За считанные секунды она успела сделаться красной, как свекла, с головы до пят. — Это ведь не то, что я ду…
Её прервал исполненный сладострастия девичий вопль из соседней спальни и протяжное:
— О, Ко-о-орма-а-а-к! Ещё! Ещё! О-о-о!
— Да что эти двое себе позволяют?! Вздумали трахаться в моём доме?! Хоть бы чары тогда установили, бесстыдники!
— Дорогая, успокойся, — сконфуженно произнёс Люпин, убирая газету на прикроватную тумбу. — Они ведь ещё молоды, кровь горячая, не понимают, что…
— Да мне плевать! — перебила она мужа, вскакивая на ноги. — Нужно же соблюдать хотя бы простые приличия в гостях!
Её возмущения потонули в новых стонах Лаванды и её звонком смехе. Профессор Люпин взмахнул палочкой, и комната погрузилась в тишину.
— Милая, не надо. Не волнуйся, пожалуйста. Надеюсь, завтра мы уже снова будем одни.
Девушка какое-то время смотрела на него, поджав губы, но потом выдохнула и присела на край кровати. Ей и вправду лучше не нервничать, для малыша вредны подобные эмоциональные всплески.
— Всё-таки я ещё зла на тебя! — обиженно заявила она мужу. — Почему ты не доверился мне? Я и не знала, что ты можешь отслеживать перемещения Гарри. Ты уверен, что ему не нужна наша помощь?
— Я предлагал, но он отказался, — в голосе Люпина сквозила горечь. — Гарри знает, что делает. Это план Дамблдора, помнишь?
О старом директоре по обыкновению отзывались в благоговейном тоне.
— Ты уверен, что этим двоим можно доверять? — продолжала тревожиться Нимфадора. — На вид они не очень-то надёжные ребята. Девчонка откровенная глупышка, а этот кучерявый нахал так вообще редкостное хамло и недоумок!
— Согласен, странная парочка, — Люпин взял Тонкс за руку и принялся нежно перебирать её изящные пальчики, — но у нас нет выбора, помнишь? Мы должны довериться Дамблдору. Он великий волшебник и намного мудрее нас. Полагаю, он знает, что делает. Однако, на всякий случай, перед тем, как снова активировать устройство слежения, я хочу переговорить с ним с глазу на глаз. Завтра наведаюсь в «Пьяную мантикору».
Римус провёл проверку на Оборотное зелье и даже напоил незваных гостей сывороткой правды. Они не врали, но хотелось ещё подстраховаться. Оставалось загадкой, почему Альбус доверил миссию какому-то странному молодому человеку, который даже в Ордене не состоял. К тому же, Люпину никогда не нравились эти МакЛаггены. Они всегда занимали высокие посты в Министерстве, а Тиберий так вообще без мыла в любую задницу пролезет. Дружбу водил только с действующими министрами, не меньше. Хитрый изворотливый жук! Одно успокаивало: после захвата власти Волан-де-Мортом Тиберий быстренько подал в отставку и не принимал никакого участия в творящемся произволе, не поддерживал вопиющее беззаконие. Выходит, какая-никакая совесть у него всё же имелась.
Тонкс тяжко вздохнула. Достойных аргументов для продолжения спора у неё не осталось. Все они чтили память директора Хогвартса и беспрекословно пошли бы за ним хоть в адское пламя. Порой, конечно, Дамблдор вёл себя довольно странно. Например, когда попросил её перенести все запасы алкоголя из дома Блэков в его кабинет. Но Нимфадора не задавала лишних вопросов и подумала тогда, что Альбус просто решил обезопасить Кикимера. Вдруг эльф сопьётся с горя. Совсем ведь бедняга умом тронулся после смерти любимого хозяина Регулуса, сидя в четырёх стенах. То, что Дамблдор частенько прихлёбывал что-то из своей фляжки, которую в какой-то момент уже перестал постоянно прятать обратно в верхний ящик стола, наверняка являлось всего лишь лечебной настойкой для больных суставов. Помфри поди и сварила, кто же ещё. Ну а коллекция дорогих вин за книжным стеллажом в кабинете (Тонкс случайно увидела, как старик прятал туда бутылку портвейна шестидесятых годов)… скорее всего, Дамблдор использовал компоненты оттуда для каких-нибудь экспериментальных зелий. Одно слово: великий волшебник! Недюжинных талантов человек. Был.
Порой Тонкс находила его речи весьма странными, но списывала эти недопонимания на свой молодой возраст и посредственный ум, не способный охватить величайший гений директора. Да и попробуй тут задай уточняющие вопросы, когда остальные члены Ордена сидят на собраниях с такими умными лицами! Того и гляди, на смех поднимут и выставят вон, заподозрив в некомпетентности. Поэтому, чтобы не казаться дурой, Тонкс послушно кивала, что бы Дамблдор ей ни говорил.
Забравшись с ногами на кровать, она устроилась на груди у мужа и сладко зевнула. Теперь, когда благодаря чарам в спальне воцарилась тишина, сонливость не заставила себя ждать. Люпин тоже уже почти задремал, когда услышал тихий скрип открывающейся двери. Он резко распахнул глаза и схватился за палочку, но тут же облегчённо выдохнул: в дверном проёме замер Кормак в пижамных штанах. Молодой человек неуверенно переминался с ноги на ногу, явно подбирая в голове нужные слова.
— В чём дело? — шёпотом спросил Римус. Он старался не разбудить уже спящую жену.
— Да мы тут это, — начал гость, почёсывая затылок. — Короче, мебель у вас какая-то дряхлая. Ножки вон у кровати отломились… надо бы это… обновить как-то.
— Ты издеваешься? — закатил глаза Люпин. Его шёпот против воли сделался чуть громче. — Просто почини ножки с помощью заклинания.
— А что, так можно было? — искренне удивился МакЛагген. — Не знал. И Лаванда не подсказала, коза…
Гость ушёл, бормоча себе под нос, а профессор Люпин осторожно выбрался из объятий Тонкс и направился за ним в гостевую комнату. Эти двое за один вечер умудрились не только сломать кровать, но и убить миллион его нервных клеток.
С утра пораньше Римус отправился в бар «Пьяная Мантикора» переговорить с портретом Дамблдора. Всё же это было безопаснее, чем пытаться проникнуть в кабинет Снейпа. Тонкс, тем временем, колдовала у плиты. Она готовила завтрак. Настроение было на удивление приподнятым, по крайней мере, до того момента, пока в кухню не запёрся МакЛагген в одном полотенце.
— Детка, есть что пожрать? Я голоден, как тысяча горных троллей, — пробасил он и без лишних церемоний отхлебнул свежесваренного кофе из чашки.
— Поставь мой кофе на место, упырь!
— Хорошо-хорошо, — Кормак спешно брякнул чашку обратно на стол. — Детк, тебя что, оборотень покусал?
— Ах, ты… — Нимфадора уже медленно скручивала кухонное полотенце в тугой жгут на манер кнута.
— Кач-Кач, милый, вы уже завтракаете? — щебечущий голосок Лаванды прервал их перепалку на полуслове. — И без меня?
Гостья надула свои пухлые губки в притворной обиде, а Тонкс смерила девицу уничижительным взглядом. Эта бесстыдница, в отличие от своего нахального дружка, потрудилась хотя бы одеться, ну надо же! Нимфадора сдерживалась изо всех сил, чтобы не выставить их обоих вон из своего дома. Она демонстративно швырнула шипящую сковороду с яичницей прямо на полированный стол, не заботясь о его сохранности, и направилась к выходу из кухни, бросив на прощание:
— Завтрак подан, господа. Не подавитесь!
— Она не очень-то любезна, — задумчиво протянула Лаванда.
Кормак как ни в чём ни бывало бухнулся на стул и взялся за вилку.
— Да просто ревнует, — пояснил он, закидывая в рот колоссальный кусок яичницы. — Меня к тебе. — Его челюсти заработали в тройную силу. — Ты только пошмотри на неё: заштряла фуф с этим пеншионером, у которого и штоит-то, поди, фолько по великим прафдникам. — Смачно проглотив пищевой комок и зычно рыгнув, Кормак от души треснул себя кулаком в грудь, после чего похлопал Лаванду по плечу. Та чуть со своего стула не улетела от столь размашистого жеста. — Не то что мы с тобой, а? Так зажгли вчера, что этот, поди, всю ночь убивался, комплексами оброс и жёнушку свою заразил. Ну, а я чё могу? Если его лошадь тихо скачет.
— О, да! Кач-Кач, хорошо расслабились, — согласилась Лаванда и тоже решила положить себе еды. После такого ночного марафона действительно требовалось восстановить силы.
К посещению Годриковой Впадины всё было готово. Гарри с Гермионой даже раздобыли волосы магглов для маскировки, когда в очередной раз перемещались за продуктами.
Они собирались явиться в Годрикову Впадину под покровом темноты, поэтому приняли Оборотное зелье, когда уже смеркалось. Гарри превратился в лысоватого пожилого магла, а Гермиона — в его худенькую, похожую на мышку жену. Бисерную сумочку со всеми их пожитками (кроме крестража, висевшего у Гарри на шее) Гермиона засунула во внутренний карман пальто, застёгнутого на все пуговицы. Гарри накинул на них обоих мантию-невидимку, и они провалились в знакомую удушливую тьму.
Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, Гарри открыл глаза. Они с Гермионой стояли, держась за руки, посреди заснеженной дороги. В тёмно-синем небе слабо мерцали первые звёзды. По сторонам узенькой улочки виднелись домики, украшенные к Рождеству. Чуть впереди золотистый свет уличных фонарей указывал центральную площадь деревушки.
Они передвигались осторожно, заметая за собой следы. Морозный воздух обжигал лицо. Любой из коттеджей, мимо которых они проходили, мог оказаться тем самым, где когда-то жили Джеймс и Лили, а может быть, сейчас жила Батильда. Гарри разглядывал парадные двери, засыпанные снегом крыши и крылечки и пытался понять, помнит ли он их, зная в глубине души, что это невозможно, ведь ему едва исполнился год, когда его забрали отсюда. Гермиона будто бы почувствовала его состояние и мягко сжала его ладонь в знак поддержки.
Вдруг улочка свернула влево, и перед Гарри с Гермионой открылась уютная деревенская площадь. Вся она была увешана гирляндами разноцветных фонариков, посередине высился обелиск, его частично заслоняла покачивавшаяся на ветру рождественская ель. Рядом виднелись несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.
Ноги скользили на плотно утоптанном за день снегу. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни, мелькая в свете уличных фонарей. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносились музыка и смех; из церквушки послышался рождественский хорал.
— Гарри, а ведь сегодня сочельник! — воскликнула Гермиона.
Гарри давно потерял счёт времени. Они уже несколько недель не видели газет.
— Точно, сочельник, — сказала Гермиона, не отрывая взгляда от церкви. — Они… они, наверное, там, да? Твои мама и папа… Вон кладбище, за церковью.
Гарри охватило чувство, скорее похожее на страх. Оказавшись так близко к цели, он уже не знал, хочет ли в самом деле увидеть их могилы. Гермиона, видно, почувствовала, что с ним происходит, — она схватила его за руку и уверенно потянула вперёд.
Ближе к церкви пение слышалось громче. У Гарри перехватило горло, ему так ярко вспомнился Хогвартс: Пивз, распевающий похабные песенки на мотив хоралов, прячась в пустых доспехах, двенадцать рождественских елей в Большом зале, Дамблдор в шляпе с цветами, которую он достал из хлопушки, Рон в свитере ручной вязки… Сердце неприятно ёкнуло. Наверняка этот предатель сейчас наслаждается вкусным рождественским ужином в Норе, пока они с Гермионой рискуют жизнью.
На кладбище вела узенькая калитка. Гермиона как можно тише отворила её, и они с Гарри протиснулись внутрь. По обе стороны скользкой дорожки перед входом в церковь лежали сугробы нетронутого снега. Гарри и Гермиона обошли здание кругом, оставляя за собой глубокие борозды и стараясь держаться в тени под ярко освещёнными окнами.
За церковью тянулись ряды надгробий, укрытых голубоватым снежным одеялом в крапинках алых, золотых и зелёных искр от озаренных витражей. Они побрели дальше среди могил, увязая в снегу, нагибаясь, чтобы рассмотреть надписи на старых надгробиях, то и дело всматриваясь в темноту — не следит ли кто за ними. Рука инстинктивно сжимала в кармане палочку с готовностью воспользоваться ею в любую секунду.
Гермиона отстала от него на два ряда; проваливаясь в снег, Гарри вернулся к ней. Сердце тяжело бухало в груди.
Она показывала на темный надгробный камень. Гарри наклонился и разглядел на мерзлом, в пятнах лишайника граните надпись: «Кендра Дамблдор», даты рождения и смерти, а чуть пониже: «и её дочь Ариана». Еще на камне было выбито изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Значит, Рита Скитер и Мюриэль не совсем переврали факты. Дамблдоры действительно жили здесь, а некоторые и умирали.
Увидеть могилу своими глазами было хуже, чем просто услышать обо всём. Гарри невольно подумал, что у них обоих с Дамблдором глубокие корни на этом кладбище, а ведь Дамблдор и не подумал рассказать ему об этом. Они могли вместе навещать могилы своих родных. Ему вдруг представилось, как они с Дамблдором приходят сюда вдвоём. Как это объединило бы их, как важно было бы для Гарри! Но для Дамблдора, как видно, ровно ничего не значило, что близкие им люди лежат на одном и том же кладбище, — так, пустячное совпадение, никак не связанное с задачей, которую он предназначил Поттеру.
На душе стало погано, и Гарри крайне недовольный полез по снегу куда-то вглубь, потянув Гермиону за собой. Для Дамблдора он был просто оружием против Волан-де-Морта и никем больше, вот и стоит просто выполнить свою миссию, а не разводить тут сантименты.
Могила родителей оказалась всего через два ряда от Кендры и Арианы. Надгробие было из белого мрамора, как и у Дамблдоров, оно словно светилось в темноте, так что Гарри не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова.
Джеймс Поттер. 27 марта I960 года — 31 октября 1981 года
Лили Поттер. 30 января I960 года — 31 октября 1981 года
Последний же враг истребится — смерть.
Гермиона снова крепко сжала его ладонь. Он не мог на неё смотреть, только сжал ей руку в ответ и судорожно глотнул ночной воздух, изо всех сил стараясь снова овладеть собой. Нужно было что-нибудь им принести, как же это он не подумал, а тут, на кладбище, кругом только голые, замёрзшие ветки. Но Гермиона повела волшебной палочкой, и перед ними расцвёл венок рождественских роз. Гарри подхватил его и положил на могилу.
— Спасибо, — прохрипел Гарри, изо всех сил стараясь не расплакаться. Его мечта о счастливом детстве, о любящей семье была похоронена здесь, под толстым слоем мёрзлой земли и прихлопнута тяжёлым камнем. — За всё.
Раньше ему нравилось считать Уизли чуть ли ни семьёй. Он действительно любил каждого из них. И заботливую миссис Уизли, и простодушного Артура, и хулиганов-близнецов, и весёлого Рона, и надёжного Билла, и красивую Джинни. Однако, сейчас они казались такими далёкими, будто присутствовали в его жизни несколько десятков лет назад. В данный момент с ним рядом осталась только Гермиона. Она частично и была его семьёй, ведь сейчас никого ближе неё у Гарри не было. Да и вряд ли когда-то будет.
Гарри положил руку Гермионе на плечи, а она обхватила его за талию, и оба на секунду замерли, только сейчас сообразив, что что пение в церкви смолкло, болтовня прихожан затихает вдали, на деревенской площади. Кто-то погасил огни в храме.
— Гарри, — Гермиона чуть отстранилась, и он почувствовал неприятный холодок в том месте, где она только что прикасалась к нему, — за нами, кажется, кто-то наблюдает.
Он инстинктивно крепче сжал палочку. Пусть они и были в обличие магглов, но то, что они положили венок на могилу Поттеров, выдавало их с головой. Гарри достал мантию отца и быстро накинул на них.
— Давай обойдём площадь. Может, это просто привидения? — с нотками надежды предположил он.
Подруга промолчала и лишь крепче вцепилась в его локоть. Осторожно ступая они двинулись вперёд.
— Профессор, а вы не думали, что этот перд… — начал было Кормак, но тут же осёкся при виде выражения лица Люпина, — Ну, то бишь, Дамблдор, подсунул вам какое-то сломанное фуфло? Говорю же, оно не работает!
Он устало откинулся на стуле и скрестил руки на груди, отчего мощные бицепсы заиграли под мантией. Уже несколько недель им с Лавандой по заданию Люпина приходилось таращиться на какой-то несуразный шар вроде тех, на которые надрачивала ебанушка Трелони.
— Всё работает, молодой человек, — строго ответил Римус. — Говорю же вам, я однажды уже использовал это устройство и нашёл Гарри. Тогда он скрывался на Гриммо.
Профессор Люпин и сам стремился поскорее избавиться от незваных гостей, которые уже несколько недель доводили его и Тонкс. И если их еженощные любовные игрища он приноровился скрывать чарами, то справиться с МакЛаггеном, заимевшим привычку расхаживать по дому в одних труселях или полотенце и пожирать всё съестное, как снегоуборочная машина, а также клеиться к его беременной супруге, увы, не мог. Одному Мерлину известно, что ударило в голову Дамблдору, раз он решил довериться этому неотёсанному орангутангу. Данное решение директора было и останется за гранью понимания Римуса.
Он наведался в бар «Пьяная Мантикора» и лично убедился в том, что там висит портрет директора. Его изобразили в старом винном погребе среди бочек с крепким напитком. Дамблдор без устали прикладывался то к одной, то к другой, после чего вытирал бороду и блаженно закатывал глаза. Глядя на него, можно было запросто усомниться в том, что портреты не могут чувствовать вкуса. Время от времени Люпин даже задавался вопросом, а в своём ли уме вообще был старый директор, однако безграничное доверие Альбусу пресекало голос здравого смысла на корню.
— Иногда мой мозг удивляет меня самого, — вещал портрет. — Не стоит проявлять излишнее высокомерие и брать на себя всю ответственность целиком. То, что подтолкнуло меня довериться этому юноше — это строжайший секрет. Вы просто обязаны помочь ему, Римус.
Ясности Люпин так и не приобрёл, но в просьбе Альбусу отказать не мог. Как-никак на кону была судьба всей магической Британии.
Кормак был сердит, как раззадоренный буйвол. Этот вшивый профессоришка явно над ним издевался. Люпин, чтоб его ёбнутая прорицательница покусала, совсем доконал со своим шаром. Будто заняться больше нечем, кроме как сутками напролёт караулить этого лопуха со шрамом. МакЛагген постоянно отвлекался от этого бестолкового занятия, чтобы позаигрывать с Лавандой либо ходил подкрепиться на кухню, где пряталась Тонкс. Её он донимал. Ведьмочка была слишком сексуальна, чтобы оставить её в покое. Да и норов горячий судя по убийственным взглядам, которые она на него бросала. Кабы не Лаванда, приударил бы за этой милой авроршей. Кормак лишь на днях осознал, что с девушкой-метаморфом у него никогда ещё не было.
— Эй, Тонкс, а можешь титьки до седьмого размера отрастить? — спросил он в очередной раз.
— Смертник, тебя давно не пороли? — её палочка моментально утыкалась ему в грудь после каждой подобной шутки.
— Так-то это часть тайного плана Дамблдора! — не оставался в долгу Кормак и с радостью наблюдал, как меняется выражение её лица. Уверенность сменялась смятением. Упоминание старика-жмурика всегда имело эффект.
— Да пошел ты! — дёргалась Нимфадора и старалась побыстрее удалиться куда-нибудь. Этот дебил, не ровен час, доведёт её до греха. Так хотелось проломить ему голову чем-нибудь тяжёлым.
Лаванда мрачно смотрела на эти заигрывания и время от времени отпускала едкие комментарии в адрес Кормака или Тонкс. Первому это весьма быстро наскучило, и он решил перейти в наступление.
— Кстати, давно хотел спросить, почему ты своего ненаглядного Вислюка в своё время Бон-Боном называла? — Кормак сделал вид, что крепко призадумался. — Хм-м… Точно! Это же рифмуется! Ах, ты, проказница… ишь! Додумалась же: Бон-Бон — мудозвон. Или, может, Бон-Бон — редкостный ганд…
— Хватит! — мгновенно вскипела Лаванда и скрылась с глаз под гогот своего нового ухажёра.
Но, как только Люпин возвращался домой, веселье мигом заканчивалось и снова приходилось заниматься слежкой за Поттером. МакЛагген тяжко вздохнул и стал нервно постукивать по шару палочкой. Лаванда откровенно скучала. Она всё утро наводила красоту: сделала яркий макияж, уложила волосы и даже выпросила у Тонкс парочку платьев. Та всё равно давно уже не носила ничего подобного, и они просто занимали место в шкафу. Сейчас Лаванда усиленно строила глазки своему парню и мечтала, чтобы он побыстрее покончил с этим дурацким шаром, и они занялись чем-нибудь более приятным.
— Нет никакой реакции, — констатировал Кормак, с вызовом глядя на Люпина.
— Значит, они хорошо спрятались, — пожал плечами профессор. — Нужно ждать. Если шар загорится жёлтым — они пришли в движение, если синим — значит, переместились сразу на большое расстояние. А если красным — они в опасности. Именно в этот момент стоит трансгрессировать. Иначе будет поздно, и ничего не выйдет.
МакЛагген шумно выдохнул и подмигнул Лаванде, которая игриво поглаживала его под столом кончиком туфельки. Он уже хотел было забросить это гиблое дело, но вдруг шар буквально вспыхнул сначала синим светом, а потом и вовсе засиял алым. От неожиданности Кормак чуть не рухнул со стула.
— Вот же оно! — заорал Люпин, вскакивая на ноги. — Быстро хватайтесь за руки и трансгрессируйте! Мигом!
— Ой, я же не одета, — залепетала Лаванда в растерянности, но профессор уже подтолкнул её к МакЛаггену, на ходу накидывая ей на плечи свою тёплую мантию. Единственное, что она успела схватить, это свою до отказа набитую косметичку.
Кормак, не успев даже подумать, просто выполнил приказ. В глазах потемнело, грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогнулись под незримой тяжестью, и вдруг… Он шлёпнулся в снег и жадно глотнул ртом холодный ночной воздух.
— Профессор Люпин совсем чокнутый! — обиженно всхлипнула Лаванда, распластавшись в соседнем сугробе. — Его мантия вся в заплатках и жутко воняет! Я что, должна в этом ходить?!
— Да погодь ты! — навострил уши Кормак, вглядываясь в темноту переулка.
Послышались голоса, и из-за угла на достаточном расстоянии от них с Лавандой, вырулили трое незнакомых людей. Какая-то сгорбленная бабка шаркала по улице в сопровождении престарелых магглов. МакЛагген в задумчивости почесал затылок. Ну и где этот знаменитый очкарик? Похоже, Люпин, чтоб его кентавры затоптали, просто-напросто надул их и отправил неизвестно куда. Приревновал свою милашку и решил избавиться от соперника таким подлым образом. Куда ему, тощему да седому, честно тягаться с самим МакЛаггеном Неотразимым?
Он неспешно поднялся, стряхнул снег с мантии и протянул Лаванде руку. Глядя на тряпьё, которое ей подсунул чокнутый профессор, Кормак понял её негодование. Он что, стащил эту мантию из гробницы какого-нибудь давно усопшего родственника? Злость на учителя закипала с новой силой. Вот и слушай после этого Дамблдора! У этого старого придурка и последователи такие же!
— Интересно, где это мы? — озадачился МакЛагген, озираясь по сторонам.
— Тут есть какой-нибудь магазин? — не успокаивалась Лаванда. В её голосе прорезались слезливые нотки. — Мне срочно нужна нормальная одежда! И вообще, вдруг тут Пожиратели бродят? Кормак, мне страшно…
— Детка, не бойся. С Кормаком Непобедимым тебе ничего не грозит. Давай догоним вон тех пенсионеров, да спросим, куда нас забросил этот вонючий оборотень!
Тем временем, прохожие, миновав несколько домов, со скрипом отворили калитку какого-то старого покосившегося от времени коттеджа.
— Надо поторопиться, — согласилась Лаванда и посеменила вперёд по снежной дорожке. Передвигаться на высоких каблуках было совсем неудобно, но мысль трансфигурировать их в более подходящую случаю обувь в её голове даже не возникла.
Глава 4. Неожиданные союзники
Искать Батильду не пришлось. Как оказалась, она сама нашла их и даже каким-то невероятным образом умудрилась разглядеть под мантией-невидимкой. Скрываться дальше смысла не было, и Гарри стянул с себя мантию, надеясь, что оборотного зелья будет достаточно чтобы избежать случайного обнаружения их егерями или другими шпионами Волан-де-Морта. Старуха выглядела странно и почти ничего не говорила, лишь кивала, но рискнуть стоило. В конце концов, других предположений, где может находиться меч Гриффиндора, у Гарри с Гермионой не было.
Друзья вошли в дурно пахнущий дом вслед за Батильдой. Старуха закрыла за ними дверь и размотала побитую молью чёрную шаль, открыв реденькие белые волосы, сквозь которые просвечивала кожа. Запах старости, пыли и немытого тряпья стал ещё сильнее. Гермиона многозначительно посмотрела на Гарри и вцепилась в него мёртвой хваткой. Ей явно было так же не по себе, как и ему.
Она кивнула. Гарри вдруг почувствовал, как ожил медальон у него на груди. Сквозь холодное золото ощущался пульс. Может быть, то, что скрывается внутри, почуяло угрозу?
Еле волоча ноги, Батильда прошла мимо них, толкнув по дороге Гермиону, как будто вовсе не видела её, и скрылась в комнате — надо полагать, гостиной.
— Гарри, что-то я сомневаюсь, — зашептала Гермиона.
— Смотри, какая она мелкая. Если что, мы с ней уж как-нибудь справимся, — храбрился Гарри. — Слушай, я тебе не говорил, она немного не в себе. Мюриэль сказала, что она выжила из ума.
— Иди сюда! — позвала Батильда из-за двери. Гермиона дернулась и схватила Гарри за руку.
— Всё нормально, — успокоил он её и первым вошёл в гостиную.
Батильда ковыляла по комнате, зажигая свечи, но всё-таки здесь было очень темно, не говоря уже о том, что безумно грязно. Под ногами скрипел толстый слой пыли, а нос Гарри различил, кроме запаха затхлости и плесени, нечто гораздо худшее, вроде протухшего мяса. Да когда же в последний раз к Батильде кто-нибудь заглядывал поинтересоваться, не нужна ли ей помощь? Она, кажется, напрочь забыла, что владеет магией, — свечи зажигала неуклюже, одной рукой, рискуя поджечь обвисшую кружевную манжету.
— Давайте я, — предложил Гарри, отбирая у неё спички.
Батильда молча смотрела, как он зажигает свечные огарки, расставленные на блюдечках по всей комнате, на шатких стопках книг и на чайных столиках среди растрескавшихся плесневелых чашек.
Последнюю свечку Гарри обнаружил на пузатом комодике, где теснились фотографии. Вспыхнул огонёк, отражение заплясало в пыльных стёклах и на потускневших серебряных рамках. Изображения на снимках чуть заметно зашевелились. Пока Батильда возилась с дровами у очага, Гарри прошептал:
Пыль с фотографий исчезла, и Гарри бросился в глаза один снимок, стоявший сзади. Он схватил фотографию. Не может быть! На снимке был изображен никто иной, как тот самый вор с золотыми волосами, сидевший когда-то на корточках на подоконнике в мастерской Грегоровича. И тут Гарри вспомнил, где он видел это лицо, — в книге «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», рука об руку с молодым Дамблдором. Гарри сунул фотографию старухе под нос и попытался выяснить, кто же это, но ответа так и не получил.
Старуха все так же молча смотрела на него.
— Зачем вы позвали нас, миссис… мисс Бэгшот? — спросила Гермиона, тоже повысив голос. Она просто хотела побыстрее убраться отсюда. Её не очень-то волновала личность вора. Они пришли сюда за мечом Гриффиндора. — Вы что-то хотели нам рассказать?
Старуха словно не слышала Гермиону. Она, шаркая, подступила к Гарри и движением головы указала на дверь.
— Вы хотите, чтобы мы ушли? — спросил он. Старуха повторила свой жест, однако на этот раз ткнула пальцем сперва в него, потом в себя, потом в потолок.
— А, понял… Гермиона, по-моему, она хочет, чтобы я поднялся с ней наверх.
— Ладно, пошли, — сказала Гермиона.
Но стоило Гермионе двинуться с места, Батильда на удивление энергично затрясла головой и снова указала на себя и на Гарри.
— Она хочет, чтобы я пошёл с ней один.
— Почему это? — резко спросила Гермиона. Её голос звонко разнёсся по освещённой свечами комнате. Старуха качнула головой от громкого звука.
— Может, Дамблдор не велел ей давать меч никому, кроме меня?
— Ты думаешь, она на самом деле знает, кто ты?
— Да, — ответил Гарри, глядя сверху вниз в обращённые к нему белые глаза. — Думаю, знает.
— Мне это не нравится. Нельзя разделяться, — возмутилась Гермиона, но Гарри упорствовал.
— Ведите, — скомандовал он, обращаясь к Батильде, а потом обернулся на Гермиону и добавил: — Я мигом. Всё будет хорошо.
Старуха заковыляла к двери, а Гермиона недовольно насупилась, но осталась стоять на месте. Гарри ободряюще улыбнулся ей, хоть и не был уверен, что она это видела. Она стояла, обхватив себя руками, посреди озарённого свечами запустения и не отрывала взгляда от книжного шкафа. Выходя из комнаты, Гарри незаметно сунул за пазуху фотографию незнакомого вора в серебряной рамке.
Лестница была крутая и узкая. Гарри посетило искушение подпереть руками мощный зад Батильды, нависавший у него над головой, чтобы она ненароком не рухнула на него. Медленно, с хрипом дыша, старуха взобралась по ступенькам, на площадке свернула направо и провела Гарри в спальню с низким потолком.
Здесь было черно, хоть глаз выколи, и пахло совсем ужасно. Гарри разглядел выступающий из-под кровати ночной горшок, но тут Батильда закрыла дверь, и комната погрузилась в непроглядный мрак.
— Люмос! — произнёс Гарри. Волшебная палочка засветилась, и Гарри вздрогнул: за короткие мгновения темноты старуха успела подойти к нему вплотную, а он ничего не услышал.
— Ты Поттер? — прошептала она.
Она кивнула, медленно и торжественно. Крестраж на груди у Гарри бился часто-часто: чаще, чем его собственное сердце. Ощущение было неприятное, тревожное.
— У вас есть что-нибудь для меня? — нервно спросил Гарри, но старуху, похоже, отвлекал огонек на конце волшебной палочки. — Пожалуйста, мисс Бэгшот, Дамблдор оставил вам что-нибудь для меня?! — Его начало это раздражать. Неприятное предчувствие всё нарастало, поднимаясь откуда-то из глубин его сознания.
Тогда старуха закрыла глаза, и тут началось. Шрам кольнуло болью, крестраж забился с такой силой, что приподнял свитер. Тёмная душная комната на мгновение словно растаяла. Гарри ощутил вспышку дикой радости в голове и высоким, холодным, явно не своим голосом произнёс: «Взять его!»
Гарри шатнуло. Тесная вонючая комната снова сомкнулась вокруг него; он не мог понять, что с ним было.
— У вас есть что-нибудь для меня? — спросил он в третий раз, ещё громче, чувствуя, как паника подступает к горлу.
— Там, — шепнула она, указывая в угол.
Гарри поднял волшебную палочку и увидел смутные очертания захламлённого туалетного столика возле окна.
На этот раз Батильда не захотела его вести. Гарри протиснулся между ней и разобранной постелью, высоко подняв волшебную палочку и стараясь не упускать старуху из виду.
— Что это? — спросил он, добравшись до столика, на котором было навалено какое-то вонючее тряпьё.
— Там, — повторила Батильда, указывая на бесформенную груду.
Гарри на мгновение отвёл глаза, отыскивая взглядом украшенную рубинами рукоять меча. Старуха сделала какое-то стремительное движение, Гарри уловил это краем зрения, испуганно обернулся и застыл от ужаса: дряхлое тело осело на пол, а из ворота платья, где только что была шея старухи, выползала громадная змея.
Гарри открыл рот и, ни секунды не раздумывая, заорал:
— Гермиона, трансгрессируй! УХОДИ!
Змея ударила в ту секунду, когда он взмахнул волшебной палочкой. Палочка выскочила из ужаленной руки, крутясь, взлетела к самому потолку и погасла. Сильный удар хвостом в солнечное сплетение вышиб у Гарри весь воздух из лёгких, он повалился на туалетный столик, прямо в кучу грязных тряпок… Место укуса жгло огнём.
Он откатился и грохнулся на пол, едва увернувшись от огромного хвоста, который обрушился на столик в том месте, где секунду назад был Гарри. Его осыпало дождём осколков. Резкая боль пронзила ногу. С первого этажа донёсся голос Гермионы:
Конечно же, она и не подумала оставить его. Он не мог ей ответить — не хватало воздуха. Тяжёлая гладкая масса навалилась на него и придавила. Гарри чувствовал, как змея скользит по нему, мощная, мускулистая… В голову будто вонзили огромный топор. Тело почти не слушалось его, он с трудом удерживал остатки собственного разума. Казалось, в его мозг проникает что-то чужеродное, завладевая его сознанием.
— Да, — прошелестел голос. — Да… держжжу… я тебя держжжуу…
— Акцио… Акцио, волшебная палочка!
Ничего не получалось, а он не мог освободить руки, которыми отталкивал змею, обернувшуюся кольцом вокруг него, выжимавшую из него дух с такой силой, что крестраж вдавился в тело, — кружок льда, пульсирующий собственной отдельной жизнью так близко к обезумевшему от страха сердцу, а разум затопила волна холодного белого света. Все мысли куда-то пропали, дыхание прервалось, в потоках ослепительного света потонули чьи-то далёкие шаги и весь мир…
Металлическое сердце стучало у него на груди, он летел, летел на крыльях своего триумфа, не нуждаясь ни в метле, ни в фестралах…
Гарри вдруг очнулся в кисло пахнущей тьме, больно ударившись затылком о пол. Нагайна отпустила его. Он вскочил и увидел силуэт змеи на фоне освещённой лестничной площадки. Змея метнулась вперёд, Гермиона с криком отскочила; отражённое заклятие ударило в занавешенное окно, и стекло разлетелось вдребезги. В комнату хлынул морозный воздух. Гарри пригнулся, уклоняясь от нового ливня осколков, под ногу ему попало что-то вроде карандаша… волшебная палочка!
Гарри схватил её, но змея уже вползала в комнату, молотя своим страшным хвостом. Гермионы не было видно, и Гарри подумал было самое худшее и леденящий страх едва не обездвижил его. Даже физическая боль — казалось, у него не осталось живого места на теле — уступила место душевной. Нет, только не это! Только не Гермиона!
— Гарри! — тут же раздался громкий треск, мелькнула красная вспышка, змея взметнулась в воздух, задев Гарри по лицу. Одно за другим разворачивались тяжёлые кольца — вверх, вверх, к самому потолку. Сердце радостно подпрыгнуло от её голоса. Гарри взмахнул волшебной палочкой, и вдруг шрам пронзило болью такой силы, какой не было уже несколько лет.
— Он близко! Гермиона, он сейчас будет здесь!
Одновременно с криком Гарри змея, бешено шипя, плюхнулась на пол. Обрушились какие-то полки, на Гарри посыпались осколки фарфора, он перепрыгнул через кровать и схватил тёмную фигуру, в которой узнал Гермиону. Она вскрикнула от боли, когда он потащил её назад, через кровать. Их тела претерпевали изменения. Действие оборотного заканчивалось прямо на глазах. Змея вновь подняла голову, но Гарри знал, что близится нечто похуже змеи. Может быть, он уже у дверей; голова готова была лопнуть от боли…
Змея метнулась вперёд в то самое мгновение, когда Гарри бросился к двери, таща за собой Гермиону. Гермиона махнула палочкой.
Заклятие разнесло в пыль зеркальную створку платяного шкафа и заметалось по комнате, отскакивая от стен и потолка; Гарри опалило тыльную сторону руки. Осколок стекла рассёк ему щёку, когда Гарри, волоча за собой Гермиону, свалился на пол, закрывая Гермиону своим телом. Её крик зазвенел в ночи и… пустота.
А потом его шрам словно взорвался, и он был Волан-де-Мортом, он промчался через зловонную спальню и вцепился в подоконник длинными белыми пальцами. Перед глазами почему-то мелькали лица студентов Хогвартса. Затем удар — и темнота. Он закричал от ярости, и крик его смешался с чьим-то девчачьим визгом, отдаваясь далеко среди тёмных садов, перебивая колокола, славившие Рождество…
Его крик был криком Гарри, его боль была болью Гарри. Это снова случилось именно здесь, там же, где и прежде, в двух шагах от того, другого дома, где он вплотную приблизился к тому, чтобы познать, что значит смерть. Смерть… такая чудовищная боль… вырван из собственного тела… но если у него нет тела, почему так ужасно болит голова? Если он умер, отчего же ему так тошно, разве боль не кончается со смертью, разве она не уходит?
Он видел своих родителей. Рухнувшего замертво на пол, словно марионетка, у которой обрезали разом все нити, Джеймса. И Лили, закрывающую его собой. Плачущего себя. Он испытывал ликование и ужас одновременно. Он был им — Волан-де-Мортом. И был собой. Будто бы его душа раскололась надвое и заняла сразу два тела. Его отвлёк какой-то шум и странные голоса. Он влетел в комнату и взревел от негодования… Змея… Убивающее проклятье… И последнее, что мелькнуло перед глазами — наглая физиономия Кормака МакЛаггена.
— Ну и вонь, — первое, что пришло на ум Кормаку, когда они с Лавандой протиснулись в незапертую дверь, куда только что зашли трое пожилых людей.
— Кач-Кач, мне страшно, — пропищала Лаванда, обводя взглядом покрытую пылью гостиную. От зажжённых свечей на стенах плясали жуткие, походившие на чудовищ, тени. — Не нравится мне здесь. Чую недоброе.
— Да ладно. Ты что, ясновидящая что ли, как эта ваша очкастая стрекоза? — отмахнулся Кормак, прислушиваясь к грохоту, раздававшемуся сверху. Что-то сильно резвые звуки были для той троицы пенсионеров, за которыми они следили.
Лаванда обиженно надула губки, ведь Трелони была её любимой преподавательницей. Да и прорицания девушка обожала и считала, что делает в них успехи. В её косметичке даже лежала колода гадальных карт, которыми она регулярно пользовалась.
Вдруг сверху прогремел взрыв, и раздался донельзя знакомый голос:
— Он близко! Гермиона, он сейчас будет здесь!
— Ебическая сила! Там что, Поттер орёт?! — МакЛагген ошалел от подобного совпадения и сразу ломанулся наверх. Выходит, Люпин не соврал и всё отправил их куда нужно. Что ж, а теперь настала пора блистательной персоне Кормака совершить величественный подвиг, спасти очкастую задницу из лап врага и прославиться на всю магическую Британию. Хватит уже чахнуть в тени всяких невнятных лузеров. Он, МакЛагген, был буквально рождён для великих дел — даже Дамбдор это признавал, и никакая съехавшая крыша была не в силах помешать старцу сделать правильные выводы.
— Кач-Кач, любимый, ты куда? — чуть не плача, воскликнула Лаванда. — Не бросай меня здесь одну, слышишь? — Она засветила палочку и бросилась следом за ним. Спешный стук каблучков пронёсся через всю гостиную.
Сказать, что от увиденного наверху Кормак МакЛагген охуел — это ничего не сказать. От вонищи наверху резало глаза и хотелось опустошить желудок. Дверь начисто вынесло взрывом мощного заклинания. Поттер, весь в крови, валялся на полу. Похоже, он был без сознания. А рядом с ним милашка Грейнджер изо всех сил пыталась отбиться от огромной змеи. Тварь неистово хлестала по дощатому полу своим колоссальным хвостом, с каждым ударом норовя проломить его к чёртовой бабушке. Кормак сообразил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы вмешаться и не допустить гибель симпатичной крошки, пускай в прошлом году она ему и не дала. Нужно оставаться благородным, как-никак. Батя учил. И дядька.
— Эй, шашлык недожаренный! — взревел Кормак и, в два прыжка оказавшись рядом, схватил рептилию огромными ручищами. Он принялся душить тварь, что было сил.
Нагайна явно не ожидала подобной хватки. Змея принялась бешено извиваться, колотить хвостом по полу с утроенной силой и даже хрипеть. Гермиона быстро кинулась к Гарри, который очнулся и теперь катался по полу и истошно орал от боли не своим голосом.
Змея из последних сил старалась вырваться или хотя бы цапнуть обидчика, но МакЛагген всё сильнее сжимал пальцы. Силы явно оказались не равны в этой схватке, и змея отчаянно зашипела, жадно заглатывая крохи воздуха, которые к ней ещё попадали. Тварь надеялась на спасение.
Неожиданно раздался звук битого стекла, и прямо через окно в комнату ворвался Волан-де-Морт. Он вперил взгляд своих кроваво-красных глаз точно в Поттера, будто собирался выпить его душу до дна одной лишь силой мысли. Страшный, нечеловеческий вопль заполнил пространство вместе с давящей тёмной силой, исходившей от Тёмного Лорда. Нагайна возликовала, предвкушая освобождение.
Лаванда завизжала от ужаса. Луч убивающего проклятья стрелой пронзил помещение, целясь попасть МакЛаггену в сердце, но тот вовремя успел закрыться телом рептилии, словно щитом. Змея с оглушительным грохотом замертво повалилась на пол. Её тело простиралось через всю комнату, начинаясь у ног Кормака и заканчиваясь у ног своего хозяина.
— Не-е-е-т! — завопил Тёмный Лорд. Его драгоценность, один из крестражей оказался повержен по вине каких-то недоносков. Он убьёт их всех до единого, жестоко и беспощадно! Они будут молить о смерти! — Круцио! — взревел он, занеся палочку над визжащей Лавандой, но заклинание пронзило пустоту благодаря Гермионе, которая сбила девушку с ног и тем самым спасла её от страшных страданий.
МакЛагген тоже не растерялся. Он подступил к Волан-де-Морту и резко схватил его за грудки чёрной мантии, после чего со всей дури боднул своей златокудрой головой его змеиный лоб. Величайший тёмный маг в истории схлопотал сотряс и рухнул на пол, пуская слюну, как младенец, только уродливый и костлявый. Вдобавок, падение вышибло из него дух, что дало бравым гриффиндорцам драгоценные секунды преимущества, чтобы съебаться из этого гиблого места подобру-поздорову. Однако, Волан-де-Морт не был бы собой, попробуй он спустить подобную дерзость мерзопакостному юнцу с мышцами качка. Он исподтишка наслал какое-то заклятие, которое мгновенно швырнуло МакЛаггена в дальний угол комнаты, как тряпичную куклу. Кормак протаранил головой старый пыльный шкаф с посудой и не смог сразу подняться на ноги, поскольку оказался погребён под слоями битого фарфора и дезориентирован. Любой другой человек от подобного удара скончался бы на месте или, по крайней мере, получил бы тяжелейшее сотрясение мозга, но только не Кормак. Его бронебойный череп надёжно защищал крохотный мозг, который при всём желании нельзя было назвать главным органом в могучем теле неотразимого гриффиндорца. Лаванда быстро оказалась рядом и помогла ему встать. Кормака немного шатало из стороны в сторону при ходьбе.
— Уходим! Быстро! Держитесь за меня! — скомандовала Гермиона. Она понятия не имела, каким образом здесь нарисовалась эта парочка, но оставлять их здесь было бы равноценно убийству. Можно не сомневаться, что сейчас сюда явится целая армия Пожирателей чуть ли ни в полном составе.
Она метнулась за Гарри и через секунду четверо молодых людей исчезли в воздухе. Кормак напоследок схватил за хвост мёртвую змею. Авось, пригодится!
Когда Волан-де-Морт очнулся и поднялся на ноги, он увидел лишь останки писательницы-историка. Даже Нагайну забрали с собой проклятые враги. Он рвал и метал. Бесился от негодования. Крушил всё вокруг, пока не наткнулся на фотографию вора — человека, которого давно искал.
Гермиона жёстко приземлилась среди заснежённого леса. Гарри всё ещё бредил и едва находился в сознании. Ему порядком досталось. Судя по всему, была сломана нога и, возможно, рёбра. На голове сочилась кровью небольшая рана, а на месте змеиного укуса багровел огромный вспухший синяк. Гермиона была настолько поглощена его состоянием, что не обращала никакого внимания на Кормака и Лаванду, которые до сих пор барахтались в соседнем сугробе, силясь подняться на ноги. Она быстро навела на Гарри диагностические чары, наспех залечила ему переломы и в считанные секунды достала из сумочки всё необходимое для более качественной помощи. Промыла раны и залила их бадьяном. Крестраж, который оказался практически приварен к его коже заживо, пришлось отдирать заклинанием. В процессе этой вынужденной экзекуции Гарри постанывал, не в силах связно вымолвить ни единого слова. У него не осталось сил даже на то, чтобы орать от боли во все лёгкие.
После всех этих манипуляций Гермиона, наконец, вспомнила о незванцах, вскочила на ноги и нацелила палочку на МакЛаггена. Браун взвизгнула и юркнула за его широкую спину, скрывшись за ней практически целиком.
— Кто вы такие и как нашли нас? — раздельно проговорила Гермиона, чеканя каждое слово так, будто разговаривает с иностранцами. Или с умственно-отсталыми.
— Грейнджер, ты совсем тут со своим очкариком одичала? Меня не узнаёшь? — искренне возмутился Кормак. До этого момента в нём жила непоколебимая уверенность в том, что ни одна женщина, живущая на белом свете, не в силах забыть его, хоть однажды встретив. А с Грейнджер они вообще ходили на целое свидание! Да она, по мнению Кормака, теперь, как минимум, легенды своим будущим внукам о нём слагать обязана! Непременно периодически прерывая свой рассказ тяжёлыми вздохами сожаления о том, что когда-то ему отказала и тем самым пустила всю свою семейную ветку в дальнейшем под откос. Разве дети, зачатые не от МакЛаггена, могут иметь хоть какие-то шансы против тех, кто будет зачат от него, неотразимого? Да не смешите мандрагору! Нет, нет и ещё раз нет. Грейнджер не глупа, и не страдает ранним склерозом. Она попросту не могла забыть лучшее в своей жизни свидание! — Нас послал к вам Дамблдор, ну, то бишь, его портрет, чтобы мы помогли вам с Поттером справиться с магией этих… как их там… ну, узкоглазых…
Гермиона в шоке смотрела на странную парочку, не понимая ни слова. Хотя, судя по тому бреду, что нёс МакЛагген, это точно был именно он. Потому что больше никто не был способен пороть полную чушь с таким умным видом.
— Пей, — Гермиона сунула ему в ладонь небольшой пузырёк, который выудила из своей бисерной сумочки. — Это сыворотка правды. Я не могу рисковать.
— Обижаешь, — развёл ручищами МакЛагген.
— Пейте, или я оглушу вас и оставлю здесь!
— Ладно-ладно, — спохватилась Лаванда и первая сделала глоток. — Кач-Кач, любимый, давай, пусть она проверит, а то я боюсь! И, вообще, я устала! Здесь жутко холодно!
Молодой человек демонстративно осушил пузырёк до дна и нагло уставился на Гермиону.
— Ещё раз, — начала она. — Кто вы такие и как оказались в Годриковой Впадине?
— Я Кормак из великого рода МакЛаггенов, крошка. Можно просто Кормак Великолепный или Кормак Непобедимый. Ну, на крайняк, Кормак Златогривый. Типа как лев, смекаешь? — При виде каменного выражения лица Гермионы Кормак сдался и недовольно фыркнул, словно лошадь в загоне. — Да говорю же, я выполняю тайный план Дамблдора! — устало пояснил он. — Директор призвал меня помочь вам с Поттером с магией этих… китайцев, кажется.
— Какая ещё китайская магия? — закатила глаза Гермиона, уже ни капли не сомневаясь, что перед ней настоящий Кормак МакЛагген. Ни один шпион Волан-де-Морта не смог бы сочинить такой трёхэтажной бессвязной чуши. Злодеи страдали от дефицита сочувствия и совести, но никак не мозга.
— Ну, профессор Дамблдор рассказал нам про какие-то крестра… стражи… страшилки… а-а-а, крестражи! Да, кажется так! — вспомнила Лаванда. — Нас правда прислал он. Мы пробрались в кабинет Снейпа, чтобы украсть меч Гриффиндора, но Снейп нас застукал. И тогда портрет Дамблдора велел нам отправляться в дом профессора Люпина и дал для этого фениксово перо. А уже на месте мы долго смотрели в хрустальный шар, чтобы найти вас… В общем, объяснить это всё довольно сложно, а мы порядком устали и вымотались. Послушайте! Гарри, Гермиона… Мы правда хотим помочь.
— Вообще-то, могла бы и спасибо сказать, — встрял Кормак, обращаясь к Гермионе. — Я, между прочим, доблестно спас тебя от этой ползучей дряни.
Только сейчас Гермиона заметила в паре футов от них распластанное в снегу тело мёртвой змеи. Такую тушу ещё надо было умудриться не заметить, но в состоянии аффекта возможно и не такое. МакЛагген зачем-то прихватил змею с собой, когда они трансгрессировали, и притащил сюда. Гермиона аж вздрогнула, пытаясь собрать мысли воедино. Нагайна… Мерлин, Нагайна мертва — это же минус один крестраж! Её тело ещё дрожало от пережитого ужаса. Столкнуться нос к носу с самим Волан-де-Мортом и выжить… Уму непостижимо. Даже аура, исходившая от Тёмного Лорда, заставляла кровь леденеть в жилах, а на кончике языка начинал горчить страшный привкус смерти. Сила, которую он излучал, была невероятна в своей губительности, и Гермиона до сих пор была в шоке от того, что МакЛагген сумел вырубить тёмного волшебника простым ударом в лоб. Да, они выиграли всего-навсего несколько драгоценных секунд, но, в конце концов, именно это их и спасло. Итак, на этот раз они остались живы. Но вот смогут ли они одолеть когда-нибудь это чудовище окончательно, по-прежнему оставалось маловероятным.
— Спасибо, — тихо произнесла она и опустила палочку. — Но я не уверена, что вам стоит оставаться. Это наше с Гарри дело. Лучше бы вам вернуться в Хогвартс.
— Извини, крошка, но я в эту богадельню больше ни ногой! — заявил МакЛагген, в пару шагов добрался до змеи и накинул её себе на плечи, словно горжетку. — И вообще, Грейнджер, нельзя срывать важную миссию только из-за того, что у нас с тобой ничего не вышло, и я теперь занят! Будь умницей и отпусти уже прошлое.
Гермиона чуть не задохнулась от возмущения. Да что этот остолоп себе позволяет?! Она была слишком вымотана схваткой, чтобы придумать достойный ответ на это неприкрытое нахальство, поэтому решила спустить всё на тормозах. Но они обязательно вернутся к этому! В конце концов, что этот мордоворот о себе возомнил?
— Так нас же ищут, — вклинилась в разговор Лаванда. Её голос дрожал от подступивших слёз. Её по-прежнему трясло от пережитого недавно ужаса. Её чуть не убил Волан-де-Морт, причём лично. — Кэрроу… мы… — она всхлипнула, — и теперь ещё сам «Тот, Кого Нельзя Называть». Это же был он? Он нас видел! Нам нельзя возвращаться в школу! Они убьют нас!
Гарри вновь застонал, и Гермиона сразу кинулась к нему. Он всё ещё бредил. Помимо физической боли, Волан-де-Морт сильно воздействовал на него ментально, выжимая все силы. Она убрала чёлку с его лба и осторожно прикоснулась пальцами к щекам. Он горел. Нельзя было оставлять его лежащим в снегу. Взгляд сместился по телу вниз, и её сердце упало. Палочка Гарри выпала из его руки. Она оказалась сломана на две половинки. Гермиона постаралась починить её заклинанием, но безрезультатно, что, в принципе, сразу было ясно. Волшебная палочка — слишком сложный инструмент, и такая магия на него не действовала. Прекрасно! Просто прекрасно! У них осталась всего одна палочка на двоих — это же катастрофа! К тому же, она знала, как сильно Гарри был привязан к своей палочке. Он наверняка будет чрезвычайно расстроен, когда очнётся. Гермиона тяжело вздохнула и осторожно убрала обломки в свою сумочку, затем вытащила оттуда палатку и кинула её МакЛаггену.
— Устанавливайте. Я пока займусь защитными заклинаниями и сигнальными чарами.
На удивление Кормак даже не стал кидаться своими тупыми шуточками, а принялся молча выполнять указание. Лаванда прыгала вокруг него, кутаясь в старую мантию профессора Люпина. Высокие каблуки утопали в снегу. Она действительно замёрзла, и лишь из-за парализующего страха, который так и не отпустил её до конца, не ощущала этого в полной мере.
Глава 5. Шоковые новости
Стоны Гарри стали сильнее, он принялся метаться на кровати, бормоча что-то бессвязное. Гермиона мигом убрала книгу и присела рядом. Положила ладонь на покрытый испариной лоб. Температура спала. Это не могло не радовать.
— Гарри, — позвала она шёпотом. — Гарри, ты слышишь меня?
Он пролежал так почти двенадцать часов, в течение которых она не сомкнула глаз, сходя с ума от беспокойства. Они прошлись по лезвию, чудом остались живы. Она могла погибнуть. Или, что куда хуже, могла потерять Гарри. Последняя мысль отзывалась почти физической болью в груди и почему-то наводила на неё гораздо больший ужас, чем возможность собственной смерти.
В душе лилась вода, но даже она не заглушала неприличных звуков, что доносились из-за тонкой брезентовой стенки. Чарами тишины двое незваных гостей себя явно утруждать не собирались. Эта странная парочка, свалившаяся буквально как снег на голову, просто выбила Гермиону из колеи. Она бы и рада была избавиться от этих бесстыдников, у которых на уме не было ничего кроме спаривания. Постоянно лобзались, зажимали друг друга, закрывались в ванной, а как-то раз даже чуть не занялись этим на её кровати. Перепутали в темноте койки, пока она была на дежурстве. Однако ей не давали покоя слова МакЛаггена про план Дамблдора, и она была искренне удивлена тем, что директор доверил этому кретину столь секретную информацию. Гермиона даже пыталась заставить портрет Финеаса Найджелуса что-нибудь выведать у портрета Дамблдора, но тот заподозрил, что его хотят заставить шпионить и с достоинством удалился. С тех пор пока больше не появлялся.
Гермиона закатила глаза и взмахнула палочкой: она точно не желала дальше слушать обрывки любовных утех МакЛаггена и Браун. Мерлин всемогущий, а ведь Лаванда раньше была девушкой Рона! Воспоминания об этом уронили настроение Гермионы ниже нулевой отметки. Надо же, кого он предпочёл ей на шестом курсе. Предатель! Напрасно она ещё тогда не вычеркнула его из своей жизни и даже решила дать какой-то шанс. Поощряла его неумелые ухаживания, подбадривала, смеялась над глуповатыми шутками. Думала, он и правда влюблён в неё. А Рон просто взял и ушёл. Бросил лучшего друга в самый разгар войны. И её бросил. Какая же это любовь, если сбегать от проблем при малейшем дискомфорте? Недалёкая Браун как раз была идеальной парой для него, да и ту МакЛагген увёл. Выходит, так ему, Рону, и надо.
— Нет! Нет! — тело Гарри дёрнулось. — Мама, отец… Я уронил её! Уронил! Нет! Гермиона, уходи! Нет!
— Гарри, всё в порядке, мы в безопасности, — Гермиона вмиг вынырнула из размышлений и крепко сжала его ладонь. — Всё хорошо, слышишь?
Веки Гарри резко распахнулись. Несколько секунд он тяжело дышал. Наконец, он встретился с ней глазами и заметно расслабился.
— Гермиона, — хрипло прошептал он.
— Ты как? — она ласково посмотрела на него, а затем осторожно протянула руку и убрала волосы с его лица.
— Мерлин, — выдохнул он, — как мы сбежали? Я… я ничего не помню. Вернее, у меня в голове настоящий бардак. Ты даже не представляешь. Я видел родителей, себя… я был им и в то же время был собой… А ещё… я был абсолютно бесполезен, Гермиона. Я… я ведь даже тело своё не мог контролировать, — в его голосе сквозило горькое отчаяние.
— Гарри, — перебила она, продолжая на автомате гладить его по щекам, — не надо. Мы выбрались, и это главное. Тебе не за что себя винить. Мало кто может тягаться на равных с Тем-Кого-Нельзя-Называть.
Он замолчал, явно что-то обдумывая. Они попались в ловушку, и он ничего не смог сделать. Даже достойно сопротивляться не смог. И если бы не Гермиона…
— Сколько я пробыл в отключке?
— Около двенадцати часов, — она подала ему очки, за которыми он потянулся.
— В теле Батильды пряталась змея. Как думаешь, она…
— Да, — кивнула Гермиона, растирая рукой лицо от выступивших слёз и стараясь не вспоминать ту ужасную картину, где с несчастной женщины буквально содрали кожу. — Батильда мертва, Гарри.
— Прости… я подвёл тебя, — Гарри откинул одеяло и попытался подняться, не в силах и дальше оставаться бесполезным. Гермиона выглядела бледной и уставшей. Ей явно требовался отдых.
— Не говори ерунды. Тебя укусила змея, но мне удалось вовремя промыть рану и залечить бадьяном.
— Спасибо, — Гарри даже не заметил, как взял её за руку и прижал к своей груди. Её маленькие пальчики были холодными, как ледышки.
Если бы только он сумел уничтожить змею, всё было бы не напрасно! С тяжёлым сердцем он выпустил ладонь Гермионы, сел и откинул одеяло.
— Нет, Гарри, тебе надо отдыхать!
— Это тебе надо выспаться. Не обижайся, но вид у тебя кошмарный. А я уже в норме, могу подежурить. Где моя волшебная палочка?
Она закусила губу, глаза её наполнились слезами.
— Где моя волшебная палочка? — повторил он, чувствуя тревогу.
Она наклонилась, подняла что-то с пола и показала ему.
Палочка из остролиста переломилась надвое, только стержень от пера феникса удерживал обе половинки вместе. Гарри взял палочку в руки, словно это было живое раненое существо. Он не мог собраться с мыслями, всё терялось в тумане страха и неуверенности.
— Гарри, — прошептала Гермиона еле слышно, — прости, пожалуйста… Боюсь, что это я её… Понимаешь, когда мы убегали, змея кинулась на нас, я швырнула в неё Взрывающим заклятием, а оно отскочило и… и, наверное, зацепило…
— Ты же не нарочно, — машинально ответил Гарри. Он чувствовал себя совершенно опустошённым, раздавленным. — Ничего… что-нибудь придумаем.
Он взглянул на Гермиону с поникшими плечами и опущенной головой и снова ощутил укол совести. В конце концов, подруга буквально вырвала его из лап Волан-де-Морта, а он расстроился из-за какой-то палочки, ненароком заставляя её чувствовать себя виноватой. Гарри вновь притянул её к себе, неловко обнимая, желая дать понять, что он вовсе не сердится. Хотя внутри была пустота. Он прекрасно помнил, как его волшебная палочка сама собой повернулась, точно стрелка компаса, и выстрелила во врага струёй золотистого пламени. Теперь его больше не защищает родство двух волшебных палочек. Раньше он сам не осознавал, насколько сильно полагался на эту защиту. Гермиона всхлипнула, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Эй, всё хорошо. Главное, что мы живы, — попытался приободрить её Гарри, хотя в большей степени успокаивал самого себя. — Кстати, представляешь, мне привиделся такой бред… Только пообещай не смеяться. Я видел МакЛаггена.
Но Гермионе было вовсе не до смеха. Она покачала головой.
— На самом деле, это не галлюцинация. Они с Лавандой Браун действительно были там и даже помогли нам сбежать… МакЛагген задушил Нагайну и…
— Что?! — глаза Гарри округлились. — Змея мертва?! Ты серьёзно?
В голове завертелся калейдоскоп сцен, вместе складывающихся в какой-то фантасмагорический бред. Волан-де-Морт. МакЛагген. Лаванда. Взрыв.
— Так это что же, происходило на самом деле?
Гермиона кивнула и продолжила, опустив глаза куда-то в пол:
— Да. И МакЛагген притащил её труп с собой. Сюда.
— Зачем? — удивился Гарри, всё ещё не до конца осознавая, что происходит. Какими ещё сюрпризами собирается его огорошить подруга? Он заметно разнервничался. Смысл последнего сказанного ею слова доползал до сознания медленно. «В смысле, сюда»? — мелькнуло тревожно в голове.
— Я не знаю и не хочу знать, для удовлетворения каких извращённых желаний им понадобилась гигантская змея! — не вытерпев, сказала Гермиона.
Договорить Гарри не успел, поскольку за перегородкой раздался какой-то шум. Напрягшись, он уже собирался вскочить на ноги, но неожиданно в проёме возник полуголый Кормак. По его обнажённым плечам и груди стекали капли воды — он даже не потрудился как следует вытереться, — а огромное полотенце намотал себе на бёдра.
— О, очнулся, обморок ходячий, — хохотнул тот, потирая огромные ручищи. — Ну, мы это… жрать-то будем? Я проголодался.
— У нас закончилась провизия, — злобно заметила Гермиона, — вы доели всё ещё вчера. И вообще: ты жрёшь, как горный тролль, где я тебе возьму столько продуктов?!
Господи! Как же она устала. Сначала вечно голодный Рон, который проел ей плешь по поводу еды, теперь этот верзила. Гарри же просто замер с открытым ртом, не веря собственным глазам. Он был готов ко многому, но только не к тому, что сейчас видел прямо перед собой.
— Ладно, чё ты сразу заводишься-то? Я же вчера ту тварь замариновал, забыл просто. Сейчас мы с Лавандочкой шашлык сварганим.
Он развернулся, чтобы уйти, но услышал, как Гарри просит палочку у Гермионы, и притормозил:
— Чё, Поттер, палка, что ли, ёбу дала? Дык у меня того, запасная есть! Надо?
— Ты серьёзно? — Гарри не верил своим ушам, и даже Гермиона в шоке уставилась на Кормака.
— Ну да… Я её у Кэрроу спиздил, когда мы из Хогвартса сматывались. Сейчас принесу.
Кормак исчез, а Гарри с Гермионой лишь многозначительно переглянулись. Буквально через минуту МакЛагген вернулся в комнату и протянул палочку.
— Спасибо, — пробормотал Гарри, беря в руку незнакомый инструмент. Рукоятка напоминала шипастое дерево, сама палочка была изготовлена из боярышника и имела длину порядка десяти дюймов, холодная и неприятная на ощупь. Однако, другого выбора не было. Это лучше, чем ничего. Гарри не терпелось выйти на улицу, чтобы опробовать её в действии.
— Я на обход. Гермиона, тебе лучше отдохнуть.
Подруга согласно кивнула. Всё равно в такие моменты с Гарри было бесполезно спорить. Он сжал палочку и протиснулся к выходу мимо МакЛаггена. Ему требовалось на воздух. Подышать. Подумать. Прийти в себя. Потом он задаст остальные вопросы Гермионе, сейчас он всё равно был не в состоянии внятно соображать из-за навалившихся на него новостей.
Колдовать новым инструментом оказалось непривычно, но, на удивление, палочка неплохо его слушалась. Гарри испробовал несколько простых заклинаний, и они удались с первой попытки. Уже неплохо. Гарри вытащил из кармана половинки своей старой волшебной палочки и не глядя сунул их в мешочек Хагрида, висевший у него на шее. Мешочек был уже битком набит разными бесполезными обломками. Гарри нащупал сквозь ишачью кожу свой старый снитч и чуть было не поддался искушению выбросить его вон. Упрямо хранящий свою тайну, бесполезный, никчёмный, как и всё, что оставил ему Дамблдор…
— Гарри! — Гермиона не легла отдыхать, а вышла следом. Вся заплаканная, она присела рядом с ним на корточки, держа дрожащими руками две чашки с чаем и ещё что-то объемистое, зажатое под мышкой.
— Спасибо, — буркнул он, принимая чашку.
— Давай поговорим. Я всё равно не смогу уснуть. Думаю, у тебя куча вопросов, — она присела на одиноко лежащее бревно, отряхнув его от снега.
— Да, — согласился Гарри, располагаясь рядом. — Я не понимаю, как эти двое…
— Я и сама была в шоке, — призналась она, грея руки о горячую чашку. — Но МакЛагген говорит, что следует плану Дамблдора. Что сам портрет отправил его помогать тебе. И он знает о крестражах. Хотя совершенно не понимает, что это такое. И, самое удивительное — он не врёт! Я использовала Сыворотку правды.
Гарри молчал, поджав губы. Злость на Дамблдора вдруг нахлынула на него потоком раскалённой лавы, обжигая всё внутри, беспощадно сметая все прочие чувства. Они с отчаяния уговорили самих себя, будто в Годриковой Впадине найдутся ответы на все вопросы, вообразили, что обязаны явиться туда по некоему тайному плану Дамблдора, но не было на самом деле ни карты, ни плана. Дамблдор предоставил им тыкаться вслепую в темноте, в одиночку сражаться с неведомыми и небывалыми ужасами, ничего не объяснил, никогда ничего не давал бескорыстно. Зато какому-то придурку МакЛаггену выболтал все тайны. Что происходит? Директор не нашёл для них союзника посмышлёнее? Это не походило ни на что иное, кроме как на издевательство. Меча как не было, так и нет. И фотографию вора Гарри уронил, по ней Волан-де-Морт без труда выяснит, кто это такой… Теперь враг знает всё, что ему нужно…
— Помнишь, ты хотел узнать, что за человек был на той фотографии? Так вот, у меня есть книга…
Она осторожно положила ему на колени «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» — новенький, идеально чистый экземпляр. В нужном месте была согнута пополам страница.
— Взяла в доме Батильды, — при воспоминании писательницы-историка и вопиюще жестокой расправы с ней Волан-де-Мортом, Гермионе снова захотелось разрыдаться. Их враг был настолько жесток и беспринципен, что даже мысли о нём вселяли в душу трепещущий ужас.
Гарри же просто сверлил взглядом фотографию, красующуюся на одной из глянцевых страниц. От выведенной под фотографией надписи у него отвисла челюсть. Несколько долгих секунд он изумлённо таращился на ухмыляющегося со страницы Грин-де-Вальда. Выходит, они с Дамблдором водили дружбу! Гарри скосил взгляд на Гермиону. Она тоже безотрывно смотрела на напечатанное имя, как будто до сих пор не верила своим глазам. Затем медленно подняла голову.
— Гарри, — осторожно сказала она, оценивая выражение его лица. — Я знаю, что книга не из приятных, но ты не забывай, кто её автор.
— Грин-де-Вальд?! — Гарри, казалось, не слышал её последней фразы. Он принялся жадно бегать глазами по тексту. Наверное, ни один хогвартский учебник он не читал с таким рвением.
Сама Гермиона пролистала книгу, пока Гарри был ещё без сознания. Было очень трудно переварить представленную в издании информацию. Факты, приведённые в книге, показывали Дамблдора в таком свете, что даже она не могла не хмуриться. Она дала Гарри время и просто сидела рядом, хоть и окончательно замёрзла.
— Гарри, не стоит воспринимать всерьёз всё, что написала Рита Скитер, — напомнила она.
— Может, и так! — рявкнул Гарри и обхватил голову руками, то ли чтобы сдержать свою ярость, то ли защищаясь от обрушившегося на него разочарования. — Подумай сама, чего он от меня всё время требовал, Гермиона! Рискни жизнью, Гарри! И ещё разок! И опять, и снова! И не жди никаких объяснений, ты должен слепо мне верить. Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! Ни одного раза!
Он давно перешёл на крик. Они сидели друг против друга посреди белой пустоты, и Гарри всем своим существом ощущал, как они ничтожны, словно букашки, под этим бесконечным небом.
— Он любил тебя, — прошептала Гермиона. — Любил, я знаю.
— Не знаю, Гермиона, кого он любил, но только не меня. Это не любовь, если он бросил меня в такой жуткой каше. Чёрт, да он с Грин-де-Вальдом был откровеннее, чем со мной! А его план? Где его хвалёный план?! Он прислал нам на помощь перекачанного имбецила?! Гениально! Знаешь, у меня появилось много вопросов к его портрету и лучше бы ему на них ответить…
Гермиона усиленно пыталась придумать нужные слова. Ей хотелось сгладить углы этой непростой ситуации, хотя бы чуть-чуть. Гарри изо всех сил старался сдерживаться, но Гермиона чувствовала, что он давно на грани. Вот-вот сорвётся окончательно. Она быстро захлопнула книгу и просто обняла друга за плечи, понимая, что сейчас переубеждать его в чём-то бесполезно.
Сзади хрустнула ветка. Лишь сейчас Гермиона обратила внимание на растекающийся вкусный запах чего-то жареного. Желудок предательски заурчал. Она резко обернулась и удивлённо уставилась на МакЛаггена, замершего у входа в палатку с двумя шампурами, унизанными сочным мясом. Он протянул ей угощение.
— На-те, задохлики, — самодовольно выдал Кормак, — а то ветром скоро сдует.
— Что это? Ты что, правда приготовил змею?
— Да ладно тебе, Грейнджер! Хули нос-то воротить? Вон, даже Лаванда согласилась поесть, хотя вначале в обморок хлопнулась, и мне пришлось делать ей массаж сердца.
МакЛагген довольно осклабился.
Раньше Гермиона и представить себе не могла, что согласится съесть такую мерзопакость. Но сейчас, когда желудок нещадно подводило оттого, что за последние сутки в её рту не побывало и крошки, другого выхода просто не было. Она осторожно взялась за шампур. Второй протянула Гарри, который всё ещё находился под впечатлением от прочитанного в «Жизнь и обманах» и просто молчал.
— Надеюсь, мы не отравимся… — с надеждой в голосе она взглянула на Кормака.
— Да не ссыте вы! Мы с дядей Тиберием на охоте и не таких гадов готовили. Я в этом спец! Приятного аппетита, голубки, — МакЛагген кокетливо подмигнул Гермионе и направился к палатке, весело насвистывая себе под нос.
Если не шибко задумываться, из чего был приготовлен их ужин, то им можно было даже насладиться. Потому Гермиона старалась думать о чём угодно, лишь бы не о змее. Гарри же просто жевал на автомате, пялясь в пустоту. Он, казалось, вообще не осознал в полной мере новость о гибели Нагайны. Гермиона была уверена, что он и самого вкуса пищи не ощущает. И отлично его понимала. Якоря, позволявшие хоть как-то заземлиться, срывало один за другим. Больше не приходилось ждать помощи от Ордена, лучший друг покинул их, а теперь ещё и полное разочарование в Дамблдоре. Гермиона вообще не понимала, как они умудряются ещё держаться на плаву после всего пережитого. И, разумеется, Гарри переживал из-за своей палочки. Пусть МакЛагген и подогнал ему запасную, но это не было равноценной заменой. Палочка для волшебника являлась больше, чем просто инструментом, аккумулирующим его магическую силу. Она была своего рода продолжением самого мага.
Угомонив немного чувство голода, Гермиона в полной мере ощутила, как сильно вымоталась. Ей срочно требовался сон, но она тянула время из последних сил, не желая оставлять Гарри одного.
— Идём в палатку, — она потянула его за рукав, бросив взгляд на небо, где уже зажглись первые звёзды. — Думаю, ничего плохого сегодня не произойдет. Если что, сработают охранные чары.
Вопреки ожиданиям Гарри не стал сопротивляться и поднялся вместе с ней, сжав её ладонь в знак согласия. Гермиона почувствовала, как кровь прилила к щекам, и сердце отчего-то забилось чаще. Она списала это на переутомление, но в то же время всё отчётливее понимала, что ей нравится чувствовать ладонь Гарри на своей руке.
Гермиона проснулась от того, что её слух уловил какие-то барахтанья, доносящиеся из соседней комнаты. Она отдала Кормаку с Лавандой койку Рона, расширив её при помощи магии и разделила жилое пространство ширмой на две части. Гарри крепко спал на соседней кровати. Его дыхание было спокойным и ровным.
— Да что же это такое? — стремительно теряя остатки терпения, Гермиона накрылась с головой одеялом.
Ей хотелось рычать. Эти двое вели себя, как парочка озабоченных кроликов! Гермиона решила, что не станет откладывать и сегодня же проведёт собрание касательно распределения обязанностей. Если МакЛагген и Браун намерены делить с ними кров, то пускай несут дежурство и помогают добывать провизию. Тем более, продукты снова закончились, да и денег оставалось не так уж много.
Гермиона уснула и, к собственному удивлению, повторно проснулась уже ближе к обеду. Тело затекло от длительного лежания, но зато теперь она чувствовала себя значительно лучше, голова стала ясной. Кровать Гарри пустовала. На кухне кто-то гремел посудой. Она выскользнула из-под одеяла, собрала сменную одежду и направилась в душ, обдумывая в голове предстоящий разговор с обитателями палатки.
Когда она появилась на кухне, собранная и румяная после горячего душа, взгляд Гарри задержался на ней чуть дольше обычного, а потом его губы тронула мягкая улыбка.
— Привет. Будешь завтракать? — уточнил он, ставя на стол чашку с остатками хлопьев и стакан травяного чая.
— Спасибо, — улыбнулась она в ответ.
Рядом за столом сидела Лаванда и с утра пораньше гадала на картах. Она уже успела навести марафет. Её волосы были идеально уложены, как после визита в салон красоты. На лице уже сиял свежий макияж, а содержимое косметички — какая-то куча баночек, тюбиков и склянок — занимало половину стола.
— Доброе утречко, — не отрывая взгляда от карт, пробубнила Браун. — Ничего не понимаю. Десятка мечей, старший аркан — Луна — скрытая опасность… Не нравится мне это…
Гермиона закатила глаза. В Лаванде сразу узнавалась последовательница Трелони. Ещё одна горе-пародия на великую Кассандру-предсказательницу бедствий.
— А где МакЛагген? — спросила она, лишь бы дальше не погружаться в толкование карт и сменить тему. Хватит с них одной ненормальной прорицательницы с её судьбоносными пророчествами.
— Отправился на охоту, — пожал плечами Гарри, присаживаясь рядом. — Я думал пойти с ним, но ты спала, и мы решили не оставлять вас одних.
— А ему одному не опасно слоняться по лесу? Тут егеря рыщут.
— Ой, у Кормака дядя — большая шишка в Министерстве, пусть только тронут его эти егеря, — отмахнулась Лаванда и с любовью в голосе добавила: — Я уверена, Кач-Кач справится. Кстати, когда мы пойдём по магазинам? Мне срочно нужна новая мантия! Я не могу постоянно ходить в этих лохмотьях, — она брезгливо сморщилась и поглядела на старую мантию профессора Люпина, уныло свесившуюся со спинки соседнего стула.
— В наши планы не входил визит к мадам Малкин, — огрызнулась Гермиона. — Видишь ли, каждая вылазка очень опасна. И в приоритете провизия и лечебные зелья. Но в волшебные аптеки сейчас тоже лучше не соваться — всё под контролем Пожирателей. Если до тебя всё ещё не дошло, вокруг война.
Лаванда рассерженно фыркнула и скрестила руки на груди.
— Не надо держать меня за идиотку! Думаешь, я не понимаю, что ты просто-напросто ревнуешь?
— Что? — от столь вопиющего заявления Гермиона едва не выронила из рук ложку. Гарри замер. Для него хуже плачущих девушек были только девушки, выясняющие между собой отношения.
— Хватит притворяться! Признайся уже, что ты просто не можешь принять, что Бон-Бон предпочёл меня! А теперь и Кормак! Я же вижу, как ты на него смотришь!
— Кормак мне всё рассказал! Ты же с ума по нему сходишь и мечтаешь от нас избавиться, потому что до сих пор сохнешь по нему и не можешь простить!
Гермиона так и замерла с открытым ртом. На свете было довольно мало вещей, способных ввести её в настоящий ступор, но Лаванде с её непобедимой в своей абсурдности логикой запросто это удалось.
— Знаешь, что? — окончательно раздухарилась Браун. — Можешь забирать своего рыжего дружка! Он мне больше не нужен! Если хочешь знать, в постели он вообще никакой! Но Кормака я тебе не отдам, поняла, стерва? И нечего строить из себя святую! — Лаванда одним движением сгребла косметику в свою сумочку, сцапала со стола карты и вихрем унеслась в свою комнату.
Гермиона подняла на Гарри полный недоумения взгляд и заметила, что он сидит весь красный, еле сдерживая смех.
— Только попробуй что-нибудь сказать! — прошипела она. Мысленно она действительно мечтала о Кормаке. Например, в данный момент она отчаянно мечтала придушить этого недоумка голыми руками. Что он там наплёл, кентавры его раздери?
— Я и не собирался, — заржал Гарри, не в силах дальше сдерживаться. МакЛагген и Браун определённо друг друга стоили, теперь он в этом убедился.
Так называемый виновник девичьей ссоры явился через пару часов и, к удивлению Гарри и Гермионы, притащил дикого кабана. Это не могло не радовать, так как питаться одной змеёй не очень хотелось. По такому поводу Гермиона даже сменила гнев на милость и не стала устраивать сцен. Гарри вызвался помочь в разделке туши — он готов был заниматься чем угодно, лишь бы поменьше думать о Дамблдоре и той безнадёжной ситуации, в которой они оказались. Гермиона посвятила себя составлению плана дежурств и возможных вылазок. Кабанье мясо, конечно, не позволит им какое-то время умереть с голоду, но нужно было достать и некоторые другие продукты, а также лечебные зелья.
Глава 6. Палаточные будни
Гарри вызвался нести ночное дежурство. Он действительно хотел дать Гермионе отдохнуть, так как видел, насколько она взвинчена и как сильно устала. Сам он пребывал в состоянии апатии. Им с подругой даже толком поговорить не удавалось из-за так называемых «помощников», что постоянно вертелись рядом. Доверия у Гарри они оба не вызывали. Всё шло наперекосяк. Даже в самом страшном кошмаре не привиделось бы, что придётся делить кров с МакЛаггеном и Браун. Эти двое безумно раздражали, даже невзирая на то, что от Кормака изредка случалась какая-никакая польза. Что ни говори, а ему действительно удалось раздобыть еду — а это в условиях кочевой жизни весьма немаловажный навык. Однако всё перечёркивали эти его пошлые шуточки и вечные приставания к Лаванде у всех на виду. Гарри уже не знал, куда себя деть, когда те снова начинали переглядываться, щипать друг друга ниже поясницы или вовсе пожирать друг другу лица у них с Гермионой на глазах. Их стоны из душа раздавались на всю палатку, а ночные кувыркания в постели приходилось самостоятельно заглушать чарами тишины. Ни Браун, ни МакЛагген не прилагали ни малейших усилий, чтобы вести себя хоть сколько-нибудь прилично.
— Ну, не у всех душа сухая, как страницы учебников, — огрызнулась Лаванда, когда Гермиона в очередной раз попыталась сделать ей замечание. — Мы с Кач-Качем влюблены и хотим наслаждаться друг другом каждое мгновение. Кто знает, сколько нам отмерено на этой чёртовой войне? И, между прочим, профессор Дамблдор жалел тех, кто живёт без любви!
— Да, не ревнуй, Грейнджер, — подкидывал Кормак дров в костёр негодования Гермионы, игриво шлёпая при этом Лаванду по заднице. — Я понимаю, что ты всё ещё думаешь обо мне, но пора оставить мечты. Заняться своей жизнью, что ли… Не знаю… Обрати вон внимание на Поттера! Ему до меня, конечно, как пешком до Луны, причём с метеоритом в заднице, но тебе сойдёт. Уж лучше он, чем рыжий импотент, подцепивший лишай.
Гермиона не находила слов для достойного ответа на такую бесцеремонность. Она со звоном бросила вилку и удалилась к себе. Гарри остался сидеть за столом. Ему, конечно, было невдомёк, что покраснела подруга не столько от гнева, сколько от смущения.
Самому ему было так же неловко, как и Гермионе. Гарри хотелось выйти вон, чтобы никогда больше не видеть этих бесстыжих кретинов. Но неожиданно Лаванда, будто прочтя его мысли, поднялась со своего места и вызвалась убрать посуду. Конечно, она решила освободить Гарри от бытовых обязанностей сегодня не просто так: не нужно быть гением, чтобы догадаться, для чего им с Кормаком понадобился чистый стол.
Становилось совсем неловко от того, что, глядя на озабоченных сокурсников, Гарри и сам начинал ощущать некоторое возбуждение, растекающееся по телу. Ничего удивительного, ведь когда ты находишься на пике полового созревания, а у тебя под носом разворачиваются живые сюжеты порнофильма, сложно остаться совсем равнодушным.
Из палатки донеслись очередные страстные стоны, и Гарри захотелось зарычать. А ещё — огреть Дамблдора чем-нибудь тяжёлым за то, что так с ним поступил. Оставил без нормальных ответов и подсказок, да ещё и прислал на помощь каких-то недоумков. Складывалось впечатление, что старый директор либо тронулся умом под конец жизни или же просто издевался над ним.
Он подумал было собрать вещи и трансгрессировать вместе с Гермионой подальше от этих озабоченных, но быстро отмёл данную мысль. МакЛагген и Браун знали про крестражи и, попадись они егерям, — Волан-де-Морт без труда получит информацию, которая никоим образом не должна до него дойти. Случайно уничтожив свою любимую змею, тот и так был вне себя от ярости. Как бы не сотворил чего ещё более опасного. Ведь одному Мордреду известно, что может взбрести в голову поехавшему на голову психу с манией величия и рвением к мировому господству.
Гарри всё ещё пребывал в некотором шоке от всего происходившего с ними и даже толком не порадовался гибели одного из крестражей. А ведь это было действительно светлым пятном в тёмных непроглядных буднях.
Он отошёл подальше от палатки, чтобы не слушать томные вздохи Лаванды, и опустился на бревно. Было морозно. Дыхание дымом вырывалось изо рта. На ясном, почти чёрном атласном небе продолжали загораться звёзды, а голые деревья чуть покачивали тонкими ветками в такт еле заметному ветерку.
Гарри достал из кармана карту Мародёров, которую захватил из собственного рюкзака. Кормак и Лаванда, свалившиеся на их головы, навеяли грустные воспоминания о Хогвартсе и Джинни. Как она там? Скучает ли по нему? Любит ли его по-прежнему? Ждёт ли его возвращения? Внимательно вглядываясь в точки со знакомыми именами, Гарри, наконец, нашёл ту самую — на Астрономической Башне в компании Невилла Долгопупса. После отбоя они не были в своих спальнях. Неужели продумывали новый план, как насолить Снейпу? Или просто решили подышать воздухом?.. Как бы Гарри хотелось быть сейчас на месте Невилла. Смотреть, как ветерок играет с яркими волосами Джинни, любоваться белизной её кожи в свете луны и целовать… целовать эти пылкие, податливые губы как в последний раз! Как будто вокруг больше нет никого и ничего. Только они вдвоём, поглощённые страстью и любовью. Жар прокатился по телу, аккумулируясь в определённом органе. Он закрыл глаза, и рука машинально легла на выпуклость джинсов, аккуратно поглаживая. В его разыгравшемся воображении ладонь скользила по стройному девичьему телу, лаская, сжимая. Тонкая талия, бархатная кожа, мягкая грудь, изящная шея, рассыпчатые каштановые волосы, волнами ниспадающие по плечам… Её веки прикрыты, лишь длинные тёмные ресницы слегка подрагивают. Губы припухли от поцелуев. Она тяжело дышит и шёпотом произносит: «О, да! Гарри… да!»
Что за чёрт? Гермиона?! Откуда она взялась в его эротических фантазиях? Гарри резко выдернул руку из штанов и захлопнул карту именно в тот момент, когда точка «Невилла» вплотную приблизилась к точке «Джинни». Да что он, в конце концов, творит, извращенец? Совсем обалдел. Да Гермиона же прикончит его собственноручно за подобные мысли! Это всё МакЛагген с Браун и их постельные выкрутасы виноваты, определённо. Дурни.
Сердце клокотало в груди. Гарри вскочил на ноги и огляделся вокруг, стараясь дышать глубже, чтобы успокоиться. Видение с Гермионой до смерти напугало его. Он никогда бы не посмел подумать о подруге в подобном ключе. Ладно, Джинни… Она, как-никак, была его девушкой и, если по счастливому стечению обстоятельств он выживет, то, возможно, они возобновят отношения, а там и до реализации столь запретных желаний недалеко. Что-то подсказывало Гарри, что Джинни была бы не прочь зайти дальше. Но Гермиона?! На неё же Рон виды имел…
Рон! Бросивший их, предавший, сбежавший к мамочке и горячим пирожкам при первых трудностях. Гарри со психу пнул одиноко стоящее дерево и решил немного пройтись вокруг палатки. Рон после произошедшего не имеет никакого права даже смотреть в сторону Гермионы, но и ему, Гарри, нет никакого оправдания. Не дело это — истекать слюной в сторону лучшей подруги, когда вокруг война идёт, и он сам не решил ни единой проблемы, зато создал их Гермионе целую кучу.
А «помощников» этих необходимо было хоть как-то приструнить, пока они до греха его не довели.
Гермиона основательно подготовилась и сразу же после обеда выдала гостям списки с распределением обязанностей. Лаванде досталась уборка в палатке, Кормак же был назначен на ночное дежурство. Днём Гермиона решила дежурить сама.
— Завтра к ночи мы сменим стоянку. Нужно спланировать вылазку за продуктами и достать кое-какие лекарства и ингредиенты для зелий. У нас всё на исходе, — деловито произнесла она. — Будем брать только самое необходимое, — она скосила строгий взгляд в сторону надувшей губы Лаванды, — Никаких парадных мантий и прочего тряпья, мы попросту не можем рисковать.
Браун фыркнула и демонстративно закатила глаза к потолку.
— А теперь нам необходимо узнать всё, что сказал вам Дамблдор. Почему он решил прислать вас сюда?
— Да гиппогриф тебя задери, Грейнджер, — закатил глаза Кормак, — я же всё тебе объяснил! Дед на портрете просто понял наконец, что вы с Поттером нихерища не справляетесь и посвятил меня в ваш план. И сказал: «Ты настоящий герой, Кормак», — при этих словах молодой человек горделиво стукнул себя по выпирающей от важности груди, — Пора брать будущее магической Британии в свои сильные руки! Иди, говорит, последователь Мерлина, да помоги этим двоим недотёпам справиться с магией древних китаёзов!
— Сколько раз тебе повторять, что крестражи — это не китайская магия?! — вспылила Гермиона.
— Да похуй совершенно, — махнул ручищей Кормак. — Просто кроме китаёзов никто бы не придумал такое трудное словечко.
— Вот именно, — поддакнула Лаванда, как бы невзначай придвинувшись поближе к предмету своего обожания, — ты бы вместо того, чтобы умничать, взяла бы да рассказала нам всё. Как мы должны вам помогать, если ничего не понимаем? Что вы вообще делаете? Шарахаетесь по лесам с палаткой? Если вам так хотелось заняться сексом подальше от Уизли, это можно было и в Хогвартсе сделать, к чему все эти трудности?
— Что?! — одновременно вырвалось у Гарри и Гермионы. Они обменялись неловкими взглядами.
— Ой, ну хватит строить из себя первоклашек, — взмахнула ресницами Браун. — Я же вас не осуждаю! Гермиона, да от Рона любая девушка сбежит, он же только вначале кажется забавным… А твоя очаровательная рыжуля, — она обратилась к Гарри, — явно времени зря не теряет. Долгопупса уже к рукам прибрала, тот ни на шаг от неё не отходит.
Гарри с Гермионой так и застыли с открытыми ртами, просто не зная, что сказать. Разубеждать в чём-то двух этих недоумков желания не было никакого, однако слова Лаванды почему-то больно кольнули изнутри.
На помощь неожиданно пришёл Кормак:
— Так что там с этими… крестра… ну, бомжами, в общем?
— Крестражами, милый, — нежно поправила Браун.
— Да с чего ради мы вообще должны вам верить?! — первым очнулся Гарри. Гнев растёкся по каждой клетке его тела после слов Лаванды о Джинни и Невилле. Конечно, он ни на кнат не поверил этой дуре, но и без того хреновое настроение отчего-то рухнуло ниже нулевой отметки.
— Вот именно! — поддакнула Гермиона.
— С того, что это план Дамблдора! — нагло парировал МакЛагген. — Это вам ни о чём не говорит? Вообще-то, Грейнджер, я спас тебя от змеи и схлопотал сотряс, пока отбивал вас обоих у безносого! Жизнью рисковал, между прочим. А она тут о доверии распизделась.
Друзья переглянулись. Хоть и неприятно было это признавать, но Кормак был прав. Одному Мерлину известно, что в голове у старого директора, но даже Финеас Блэк, который объявился на своём портрете только сегодня утром, подтвердил, что Дамблдор интересовался тем, прибыла ли к ребятам его помощь. Выходит, МакЛаггена на самом деле прислал он. Очередная загадка, коих накопилось уже миллион и которые, казалось, ни на шаг не приближали к заветной цели.
— Ладно, — для уверенности Гермиона сжала ладонь Гарри, лежащую на столе. Она даже не заметила собственного жеста, сделав это неосознанно. — Тот, Кого Нельзя Называть с помощью сильнейшей тёмной магии поместил частицы своей души в предметы, чтобы иметь возможность возродиться. Это и есть крестражи. Пока они не уничтожены, он не может быть повержен.
— Нихуя себе, — удивился Кормак, подавшись вперёд. — То есть, просто так его лысую башку не пробить? А я ещё думал, чё меня так шандарахнуло прошлый раз? М-да, дела-а-а-а…
— Ага, — кивнул Гарри, снимая медальон с шеи, — вот один из них. По нашим данным осталось ещё два. Чаша Пенелопы Пуффендуй и ещё что-то, как мы думаем, принадлежащее Кандиде Когтевран. Кстати, предположительно змея Нагайна тоже была крестражём Волан…
— Не произноси его имени! — завизжала Лаванда, в ужасе вскакивая на ноги. — Он же наложил Табу!
— Оу, — вырвалось из Гермионы, а сам Гарри в шоке замолчал. Давняя привычка называть своего главного врага по имени сейчас могла дорого им обойтись.
— Да! — не унималась Браун, которую буквально затрясло от поступившего страха. — Если вам жить надоело, то я ещё очень молода! И умирать не хочу!
— Хорошо-хорошо, — поспешил успокоить её Гарри. — В общем, я хотел сказать, что если мы правы, то он сейчас безумно зол из-за смерти змеи.
— Ёбушки-воробушки, — Кормак почесал затылок, — вот это старый пердун мне удружил. В такую задницу закинул, а! Так мы что, кусок змеемордого сожрали?! Блядь…
— Ну, формально мы съели лишь тело змеи, а душа погибла, когда Тот, Кого Нельзя Называть попал в неё Смертельным проклятьем, — уточнила Гермиона.
— Я только вот чего не понял, — МакЛагген старался изо всех сил напрягать свою одинокую извилину, — Почему всей этой хуйнёй вы вдвоём занимаетесь? Ну, есть же там Аврорат или, на худой конец, этот ваш сраный Орден…
— Потому что Гарри — Избранный, и согласно пророчеству, именно он должен сразиться с Тем, Кого Нельзя Называть, — ответила Гермиона.
— Пророчество… — сморщился Кормак. — А, это тот бред, что выдала очкастая собутыльница Дамблдора? Уверен, они вместе водку херачили, недаром же он эту бездарь в Хог пристроил, — Кормак даже не заметил, что Лаванда обиженно надула губки при нелестных словах о её любимой преподавательнице. — Про её пьяные бредни ещё в «Пророке» писали.
Он усиленно пытался вспомнить, что говорили на эту тему его отец и дядюшка. Сам Кормак читать не любил и лишь пробегался по колонкам спортивных новостей, да фотографии моделей в «Плеймаге» разглядывал, что явно было интереснее всякой политической ерунды.
Гермиона по выражению его лица прочла, что тот ничего не понимает и немного погрузилась в историю: рассказала о трагедии Джеймса и Лили Поттеров, о Первой магической войне и о том, что произнесённое пророчество услышал Снейп, который передал его текст Волан-де-Морту.
— И вы думаете, что пророчество о вас? — поинтересовался Кормак, когда она закончила свою лекцию.
— Ну да, ведь всё сходится, — вздохнул Гарри. О родителях вспоминать было вдвойне тяжело.
— То есть, вы с Гермионой трижды бросали вызов змеемордому? А когда Избранного родите? — Кормак принялся довольно потирать огромные ручищи радуясь, словно ребёнок, своей догадливости.
— Что?! Нет! Чёрт, ты опять ничего не понял, это мои родители бросали вызов, а я и есть тот самый Избранный! — вышел из себя Гарри, а Гермиона в очередной раз лишилась дара речи. МакЛагген с Браун не переставали её шокировать своими заявлениями.
— Да не кипятись. Просто, если так подумать, ты ведь тоже бросал ему вызов сколько-то там раз, тогда откуда знаешь, как пророчество работает? Если он тебя не убил, потому что неправильно понял пророчество, то, может, и вы со старым алкашом его неправильно поняли?
Гарри лишь покачал головой. Спорить с недоумком — означало заработать мигрень, а голова и так уже гудела.
— А чего вы эту штуку-то с собой таскаете? — МакЛагген заинтересовался лежащим на столе медальоном. — Шарахнули бы по ней булыжником, да и дело с концом!
— Как у тебя всё просто, МакЛагген! — фыркнула Гермиона. — Крестраж можно уничтожить только мечом Гриффиндора, но мы не знаем, где он.
— О… так вот почему рыжая милашка пыталась спиздить эту штуковину из кабинета вонючки, — догадался МакЛагген.
— Да. Только это был поддельный меч, — вздохнул Гарри, — а где настоящий, никто не знает. Портрет Дамблдора случайно не оповестил тебя об этом, когда к нам отправлял?
В его голосе явно чувствовались язвительные нотки вперемешку с обидой, но Кормак был слишком поглощён собой, чтобы думать о чужом настроении. Он лишь отрицательно мотнул головой, уставился в одну точку и задумался, что случалось с ним крайне редко.
— Так, ладно, — неожиданно отмер он и сцапал крестраж со стола. — Давай я немного поэкспериментирую с этой хуйнёй, пока она совсем из вас все силы не вытянула. А то и так уже на скелетонов похожи. Скоро ветром сдувать начнёт.
— Только не потеряй, — озадачился было Гарри и потянулся к медальону, но Кормак, быстро оттянул резинку штанов вместе с трусами и медленно опустил туда крестраж.
— Не боись, Поттер. Я буду хранить кусок змеемордого в надёжном месте. Мой биг-босс присмотрит за ним. Этой гнилой душонке как раз место рядом с моей задницей.
На этом МакЛагген заржал на всю палатку. Лаванда восхищённо захлопала ресницами, а Гарри с Гермионой захотели провалиться сквозь землю от стыда и смущения.
— Планируй свою вылазку, Грейнджер, — вставая из-за стола, скомандовал Кормак. — Поттер, а ты, часом, потренить слегка не хочешь? А то вон какой дохлый, так сифилитика не одолеть! Он и без бомжей-крестражей тебя одной левой уделает. Идём на пробежку, что ли.
Меньше всего на свете Гарри желал продолжить находиться в обществе МакЛаггена, но было как-то неспокойно выпускать его из виду с медальоном в трусах. Так что пришлось согласиться. Под предлогом занятий спортом за этим верзилой можно будет присмотреть.
Ребята вернулись только к ужину, измотанные и запыхавшиеся. Лаванда за это время успела потушить мясо, а Гермиона — составить список нужных вещей и мест, куда можно будет трансгрессировать в случае опасности. Эта стоянка вышла слишком продолжительной, не следовало больше так рисковать. Егеря денно и нощно рыскали повсюду, словно ищейки.
Кормак пребывал в прекрасном расположении духа после спортивной тренировки. Спорт и секс, по его мнению — лучшее, что придумали люди. Благо, и первого, и второго в его жизни было более, чем достаточно. Он плотно поужинал и, покручивая медальон на пальце, направился нести ночное дежурство. Лаванда тоже выпорхнула наружу, решив немного посидеть со своим возлюбленным. Общение с Гермионой у них никак не складывалось ещё со времен шестого курса.
Гермиона быстро отправила посуду в раковину, искоса поглядывая на Гарри. Тот сидел, обхватив голову руками. Его взгляд бесцельно буравил толстую поверхность стола, а по влажным после душа волосам стекали капли воды — он даже не потрудился использовать осушающие чары. Было видно, что Гарри сам не свой. Гермиона чувствовала себя подобным образом с того самого дня, как к ним присоединились незваные гости. Более-менее отлаженная кочевая жизнь, если к ней вообще было применимо слово «отлаженная», пошла наперекосяк.
— Гарри, — она осторожно присела рядом и чуть задела его бедро своим. — Прости меня…
Он устремил на неё непонимающий взгляд, несколько раз моргнул, стараясь понять суть, но на ум ничего не приходило. Тогда решил спросить напрямую:
— Ты о чём, Гермиона? За что ты извиняешься?
— Я знаю, что ты переживаешь из-за своей палочки…
— Гермиона, мы же это уже обсудили. Я не виню тебя. К тому же, я вполне обхожусь и с новой палочкой. Так что всё не так уж плохо.
— Ну… это я притащила этих двоих в наше убежище. Просто… просто я не знаю, зачем я это сделала, Гарри! — она отвернулась, не в силах больше выносить его взгляд. Отчего-то столь близкий контакт с другом начал смущать её. — Я думала, что если оставлю их там, то Пожиратели их убьют. К тому же, Кормак действительно спас меня… Я не уверена, что одолела бы Нагайну в одиночку…
Гарри вдруг крепко сжал её за плечи, заставляя вновь взглянуть на него.
— Гермиона, ты всё сделала правильно. Правильно, слышишь?! Это я был бесполезен… А эти двое… Да, они невыносимы, но я действительно благодарен придурку МакЛаггену, что он оттащил от тебя змею. Так что… как бы я ни сердился на Дамблдора, всё не так уж плохо, если взглянуть на ситуацию шире. Нам удалось сбежать. Один крестраж уничтожен. Наша вылазка в Годрикову Впадину оказалась не такой уж бесполезной.
— Да, — Гермиона согласно кивнула, и Гарри с удивлением для себя отметил, какие длинные и густые у неё ресницы. Да и вообще, выспавшаяся и немного отдохнувшая, Гермиона заметно похорошела за эти два дня.
Или у него просто гормональный бунт? Насмотрелся тут на выкрутасы МакЛаггена с Браун, и тоже захотелось? Гарри резко разжал ладони и отвернулся, боясь того, что проницательная подруга прочтёт его странные мысли. Вот тогда ему точно несдобровать.
— Осталось найти меч, — буркнул он. — И ещё два крестража.
— Да… — задумчиво согласилась Гермиона, мыслями находясь далеко от меча Годрика Гриффиндора. В данный момент её занимали волшебные огоньки, пляшущие в отражении ярко-зелёных глаз лучшего друга.
Выдвигаться решили вечером следующего дня. МакЛагген как раз отсыпался после ночного дежурства, а Браун несколько часов крутила локоны, на которые извела аж три флакона зелья для укладки «Простоблеск».
Гарри с Гермионой по привычке упаковали все вещи за считанные минуты и теперь нервно переминались с ноги на ногу, ожидая своих компаньонов. Кормак уже полчаса вертелся у зеркала, укладывая свои золотистые кудри, а Лаванда наводила макияж, будто они собирались не налёт совершать на продуктовую лавку, а направлялись на приём к самой Королеве или Министру магии, не меньше. Гермиона рассматривала миллион баночек, вываленных из женской косметички и про себя отметила, что не знает и половины названий на этикетках.
— Может, поторопитесь? — она раздражённо перевела взгляд на часы. — Мы выбиваемся из графика!
Лаванда лишь фыркнула, сгребла косметику в сумочку и принялась натягивать на ноги свои жутко неудобные туфли на каблуке.
— Ты не пробовала трансфигурировать их во что-нибудь попрактичнее? — не выдержала Гермиона.
— Ещё чего! — надула губки Браун. — Мне очень идёт каблук. Правда, Кач-Кач? А твои говнодавы, Гермиона, изуродуют любую ногу!
— Да-да, детка, ты прекрасна, — брякнул МакЛагген, застегивая золотые запонки на своей белоснежной рубашке. На Лаванду он даже не взглянул, так как был занят исключительно собой.
— Надо ещё погадать на дорожку, а то в прошлый раз карты показали опасность! — спохватилась Лаванда. — Может, вообще стоит всё отменить?!
Гарри на данное заявление лишь закатил глаза — надо же, вторая Трелони выискалась! Тут терпению Гермионы настал конец, и она буквально выхватила из рук Лаванды злополучную колоду Таро и сунула в её косметичку.
— Хватит! Нас не интересует весь этот бред! Мы на войне, тут и без идиотских карт понятно, что опасность подстерегает нас на каждом шагу! И если мы не поторопимся, егеря поймают нас прямо здесь!
Лаванда недовольно поджала губы и с огромной неохотой облачилась в старую мантию профессора Люпина. Нет, так дело не пойдёт! Грейнджер специально хочет, чтобы она выглядела дурнушкой! Явно мстит ей за Рона, будь он неладен.
МакЛагген, улыбаясь в тридцать два зуба, наконец-то сообщил, что готов к выходу. Выглядел он так, будто собрался на собственную свадьбу. Да уж, с такими помпезными недоумками их точно схватят. Гермиона всем телом ощущала тревогу. Если вдвоём с Гарри они бы ещё могли воспользоваться при трансгрессии мантией-невидимкой, тем самым хоть как-то нивелируя риски, то вчетвером такой фокус уже не прокатит.
Местом назначения была выбрана старая ферма на окраине деревушки Оттери-Сент-Кэчпоул. Рядом с ней располагался рынок и несколько бакалейных лавок, где можно было раздобыть продукты, предметы гигиены и другие необходимые в быту вещи. А поскольку неподалёку проживали волшебники, Гермиона надеялась попасть в магическую аптеку и разжиться кое-какими ингредиентами для зелий. Её запасы заметно истощились, а без бадьяна им не обойтись.
Опасность заметно возрастала, так как на этот раз приходилось перемещаться без оборотного зелья — варить его было просто-напросто не из чего. Так что визит в магическую аптеку становился действительно необходимым и безотлагательным.
Перемещались поздно вечером — так было гораздо меньше шансов оказаться обнаруженными случайными свидетелями трансгрессии. Когда палатка и остальные вещи были упакованы и сложены в безразмерную бисерную сумочку, Гермиона в последний раз окинула взглядом поляну, служившую им временным пристанищем несколько последних дней.
— Все готовы? — уточнила она, крепко сжимая руку Гарри в своей ладошке. Кормак и Лаванда пристроились с другой стороны.
Сердце заколотилось сильнее, чувство тревоги нарастало, но пути назад уже не было. Гермиона закрыла глаза и чётко представила себе место, куда намеревалась попасть. Тут же все четверо взмыли вверх и с хлопком исчезли прямо в воздухе.
Глава 7. Оттери-Сент-Кэчпоул
Оттери-Сент-Кэчпоул был хорошо знаком и Гарри, и Гермионе, так как они бывали здесь, когда гостили в Норе. Небольшая маггловская деревушка, в которой встречались замаскированные чарами магические заведения, позволявшие волшебникам чувствовать себя вполне комфортно и находиться как бы в двух мирах одновременно.
Они перенеслись на окраину к старой ферме Адама Броуди. В полутора милях к востоку находилось несколько магазинчиков широкого профиля. Чтобы попасть в магическую аптеку, нужно было переместиться прямо в центр поселения, но Гермиона предпочла так не рисковать. Сначала они разживутся свежими продуктами, а потом уже можно разделиться и попробовать заскочить в аптеку, ну или, на крайний случай, в лавку травницы.
У Гарри ёкнуло сердце от знакомых пейзажей. Несмотря на то, что он бывал здесь только летом, когда миссис Уизли брала их с Роном за покупками, место вызывало явную ностальгию. Даже голые деревья и сугробы вдоль дорог не делали его каким-то другим. Гарри взглянул на Гермиону, гадая, чувствует ли она то же самое, что и он. Вспоминает ли Рона? Скучает ли по нему? Последняя мысль кольнула словно жалящее заклинание. У Рона, по всей видимости, всё прекрасно. Наслаждается рождественскими каникулами да вкусными ужинами миссис Уизли вместе с остальными членами семьи. Уизли хоть и были оппозиционерами Волан-де-Морта, но чистота крови обеспечивала им особое положение даже при нынешней власти.
Кормак с Лавандой о чём-то перешёптывались, и Гермиона шикнула на них, прислушиваясь к возникшей тишине. Все чувства обострились до предела. Любая из подобных вылазок могла стать последней, если пренебрегать элементарными правилами безопасности.
Гермиона наложила чары тишины и вскрыла замок на двери одного из амбаров. Ей было ужасно неловко грабить добродушного мистера Броуди, но она искренне надеялась, что оставленные на полках деньги, хотя бы немного поумерят его негодование. Яйца, немного полуфабрикатов, замороженные ягоды и овощи — вполне приличный улов (если так можно выразиться) мигом перекочевал в её бездонную сумочку.
Потом она достала карту и ещё раз ткнула в неё Кормака и Лаванду.
— Вы трансгрессируете прямо к магазину. Вот список необходимых вещей. Работайте аккуратно и не забудьте заплатить, — она сунула МакЛаггену маггловские фунты вместе со списком, в котором в основном были бакалейные товары. — Мы с Гарри попробуем раздобыть зелья и лекарства — это сложнее. Встречаемся через полчаса на этом же месте. Всё, что от вас требуется — не попасться егерям.
— Обижаешь, Грейнджер, — отмахнулся Кормак, запихивая в карман мантии список, — Пусть лучше егеря ссут попасться мне под руку, а то я так заебался торчать в лесу, что охота врезать кому-нибудь по роже.
Гарри лишь покачал головой, в очередной раз проклиная Дамблдора за такого помощничка. Удружил профессор, ничего не скажешь. Однако идея Гермионы с разделением ему сразу понравилась. Вылазки с подругой были привычными и казались ему более безопасными. Всё-таки после ухода Рона они уже неоднократно выбирались куда-то вдвоём, и у них было отработано каждое движение.
Стоило Кормаку с Лавандой растаять в воздухе, он притянул Гермиону к себе и набросил на них мантию. Сразу стало спокойнее. Чтобы избежать казусов вроде высунутых ног или рук — ведь они заметно выросли и уже с трудом помещались под мантией-невидимкой вдвоём — Гермиона прижалась к нему настолько тесно, что Гарри заметно напрягся, как только её ягодицы упёрлись в его пах. И это оказалось немного… волнительно. Гарри сглотнул застрявший в горле тяжёлый ком, постарался угомонить свои мысли и тут же ощутил нехватку воздуха. Тело сдавило со всех сторон, а перед глазами начали расплываться цветные круги. Сколько бы они ни перемещались подобным образом — ощущения от трансгрессии оставались не самыми приятными.
Они приземлились за углом книжного магазина прямо в центре деревушки. Удача пока благоволила им: из-за мороза на улицах было совсем безлюдно. Проникнуть в маггловскую аптеку, расположенную на соседней улице, не составило никакого труда. Ни сам Волан-де-Морт, ни его шестёрки не придавали важности подобным объектам и вряд ли стали бы тратить силы на слежку за ними. Чистокровные волшебники ни в грош не ставили достижения простецов, считая себя вершиной эволюции.
Гермиона задумчиво закусила губу, пока оставляла в кассе деньги. Наведаться сейчас в Гринготтс не представлялось возможным, а её финансы, взятые в поход, стремительно таяли. Но зато она разжилась предметами женской гигиены, пластырями, бинтами, кучей каких-то таблеток, мазей и даже захватила упаковку шприцев. Никогда не знаешь, что может пригодиться. С лавкой травницы тоже проблем не возникло. Часть ингредиентов для зелий там, конечно, имелась, но далеко не полный список.
К магической аптеке они двинулись под мантией, заметая за собой следы. Они перешли через дорогу и уже почти приблизились к нужному зданию, когда услышали чьи-то негромкие голоса. Гарри резко утянул Гермиону обратно за угол. Голоса приближались. По спине пробежал холодок. Пришлось замереть и практически задержать дыхание.
По узкой, припорошенной свежим снегом дорожке, вышагивал высокий статный мужчина. Чёрная развевающаяся мантия явно выдавала в нём волшебника. Он двигался прямиком к аптеке, и Гарри мысленно чертыхнулся. Похоже, их везение кончилось. Трансгрессировать в данный момент было опасно — шум обнаружил бы их присутствие, и, возможно, сюда бы прибыли дополнительные силы. Нельзя было привлекать внимание, тем более, ещё неизвестно, как там дела у Браун и МакЛаггена.
— Ну что, появлялся тут кто-нибудь? — спросил человек в чёрном, замедляя шаг.
— Не-а, — ответил второй грубым голосом. — Я не думаю, что мальчишка сунется сюда. За домом предателей крови круглые сутки идёт слежка. Нам бы дали знать, ежели что… Так что зря тратим время…
— Может, в бар заскочим, пропустим по стопочке Огденского? — предложил первый, и второй расплылся в уродливой улыбке.
— Серьёзно? Предлагаешь оставить пункт без присмотра?
— Да мы мигом. Никто и не узнает. Идём, я угощаю.
Гарри с Гермионой с трудом верилось в подобное везение, но мужчины действительно свернули за угол, а затем исчезли с характерными хлопками. Так! Времени оставалось в обрез, необходимо было действовать немедленно. Второго шанса может не представиться.
Гермиона сходу взломала магическую защиту, а Гарри отворил дверь. К счастью, за это время они хорошо научились справляться с охранными чарами, пожалуй, на уровне среднего аврора. Так что, пока всё шло достаточно гладко. Гермиона быстро нашла шкафчик с нужными ингредиентами: пиявки, рог двурога, шкура бумсланга, яйца оккамия. Бадьян отправился в бисерную сумочку практически весь. Гермиона понимала, что придётся оставить здесь почти все оставшиеся деньги, но второго шанса проникнуть в аптеку может не быть. Пропитание они могут попытаться найти в лесу. А вот с лекарствами и зельями дело обстояло куда сложнее.
В конце концов, она закончила возиться. Бросила на прилавок мешочек с галлеонами и мигом перенесла их с Гарри в условленное место к уже знакомой ферме. Кормака и Лаванды по-прежнему не было, из-за чего к спинам друзей стремительно подступила паника.
МакЛагген быстро покончил со списком Грейнджер и решил зарулить в алкогольный отдел. Он хоть и был спортсменом и выпивал крайне редко, но, сидя безвылазно в лесу, захотелось расслабиться. Поэтому он заодно прихватил парочку бутылок виски и ящик пива впридачу. Поскольку магазин был маггловский, то приходилось довольствоваться тем, что оказалось в наличии. Мизерный бюджет, выданный Грейнджер, его нисколько не смущал. Кормак в принципе не мог взять в толк, какого лешего она так беспокоится о деньгах.
Лаванда привычным, до автоматизма отработанным движением сцапала корзину на входе и принялась скидывать туда всё, что попадётся под руку: какие-то сувениры, статуэтки, ароматические палочки, целый ворох женских журналов… Она не собиралась следовать инструкциям занудной идиотки, которая возомнила себя главной и раздавала указания направо и налево.
— Кач-кач, милый, — она дёрнула Кормака за рукав мантии, — здесь же есть магазинчик магической одежды и косметики. Давай заскочим на минуточку? Ну пожа-а-алуйста… — её ресницы театрально взмыли вверх.
Если у МакЛаггена и были слабости, то они сводились к двум вещам: красивая богатая жизнь и красивые девушки. А Лаванда и вправду была прехорошенькой, и ей совершенно не к лицу была потрёпанная мантия Люпина. Даже Филч не стал бы носить такое говно, — думал Кормак.
— Ладно, — согласился он, запихивая в рюкзак, который он умыкнул с одного из стеллажей и защитил заклинанием, ещё парочку бутылок шампанского. Надо же будет как-нибудь отметить победу над змеемордым, а заодно и его собственное провозглашение героем магической Британии. Кормак не сомневался, что это светлое событие уже не за горами, потому надо быть к нему готовым.
Они вышли из супермаркета, даже не потрудившись замести за собой следы и побрели дальше по улице. Нужный Лаванде магазинчик примостился между небольшой кофейней и антикварной лавкой.
МакЛагген применил заклинание, которому его наспех научила Гермиона, чтобы проникнуть в маггловский магазин, однако защита на смежном магическом заведении оказалась гораздо сложнее, и сигнальные чары завопили на всю округу.
— Ебать! — ошалел Кормак, понимая, какой шухер они тут навели. — Так! Быстро хватай всё, что нужно и дерём когти! Грейнджер с нас три шкуры спустит.
Лаванда уставилась на ряд манекенов, обряженных в парадные мантии, как зачарованная. Бархатные, из парчи, утеплённые, всевозможных цветов и фасонов… Глаза разбегались от такого разнообразия. Она уже представила, как очаровательно будет выглядеть в любой из них.
— Ой, Кач-Кач, мне бы надо примерить… — залепетала она в растерянности.
— Ты что, рехнулась?! — МакЛагген стащил с первого попавшегося манекена золотистую мантию, отделанную рыжим лисьим мехом, и сунул её Лаванде в руки. — Всё, пора на съёбки!
Та уже хотела повиноваться, но её взгляд скользнул по полке с различными баночками и пузырьками. Духи, косметика, средства для волос… Да ни одна нормальная девушка не устояла бы против такого! Лаванда принялась хватать всё без разбора, пока Кормак опасливо озирался по сторонам. Заметив витрину с женским бельишком, правда, заинтересовался даже он. В кучерявую голову тут же полезли пошлые фантазии, и он решил прихватить пару-тройку комплектов. Можно будет Лаванде потом подогнать, да и Поттеру для Грейнджер удружить. Глядишь, та над ним смилостивится, а то этот очкарик поди ни разу не трахался ещё. Пока МакЛагген распихивал по карманам своей мантии женские трусы и лифчики, даже не заметил, как в дверном проёме выросла тёмная фигура.
— Стоять, — рявкнул незнакомец, и в гриффиндорца полетел синий луч заклинания.
Кормак отскочил буквально в последний момент, свалившись на манекены с женским тряпьём. Лаванда упала на пол и завизжала.
Прибывший на место волшебник был явно настроен недружелюбно, так как принялся швыряться заклинаниями почти без остановки. Гриффиндорцам пришлось прятаться за прилавками, чтобы хоть как-то спастись. Вот влипли так влипли!
— Кто вы такие? — грубо спросил мужчина, загнав их в угол магазинчика.
— Эй-эй, спокойно, — Кормак осторожно поднялся на ноги и примирительно поднял руки. Палочка была в кармане брюк, достать её быстро не представлялось возможным. Лаванда шмыгала носом, сжавшись в комочек за его спиной. — Моё имя слишком известно, чтобы я называл его всякому встречному-поперечному.
Такой наглости мужчина не вытерпел и уже решил наложить на оборзевшего юнца Круцио, но МакЛагген неожиданно рванул вперёд, схватил незнакомца за длинные светлые волосы и со всего размаху приложил его лицом о ближайшую стену. Послышался хруст сломанного носа. Незнакомец завизжал и выронил палочку, обеими руками хватаясь за свой окровавленный нос.
Лаванда пришла в себя и кинулась к двери, по пути всё же прихватив и мантию с лисьим воротником, и свою сумку со всякими безделушками. Но ей преградил путь ещё один громила, который, в отличие от предыдущего, уже не задавал вопросов и оказался гораздо опытнее в бою. В Кормака тут же врезалась вспышка парализующего заклятия, и гриффиндорец рухнул на пол, словно сражённый великан. Лаванда снова завизжала. Громила наступал. Она пятилась назад, пока не упёрлась спиной в прилавок. На неприятном лице незнакомца появилась кривая ухмылка. Он приближался к девушке вальяжно, словно хищник, который намеревался поиграть со своей жертвой.
— Какая милая куколка. Похоже, это твоё личико украшало сводки «Пророка». Не ты ли сбежала из школы со своим дружком, негодница? Ай-я-яй… Какая плохая девочка! Перед тем, как я передам тебя в лапы Кэрроу, мы немного развлечёмся, ты же не против?
— Пожалуйста… не надо, — слёзы полились по лицу Лаванды, она судорожно шарила рукой в сумке, пытаясь нащупать палочку, но та оказалась погребена под кучей украденной косметики.
Верзила с разбитым носом, тем временем, поднялся на ноги, пнул обездвиженного МакЛаггена и тоже обернулся в сторону девушки.
— Мы можем повеселиться и втроём, — желчно усмехнулся он, буравя Лаванду взглядом исподлобья. — Ты явно заслужила наказание…
— Экспеллиармус! — красный луч озарил помещение, и один из волшебников вылетел в окно. Разбитое стекло осыпалось осколками на крашеный дощатый пол.
Голос Гарри? Лаванда не стразу осознала происходящее — всё произошло слишком стремительно. Её тело, парализованное страхом, отказывалось двигаться. Тем временем, второй мужчина резко схватил её за руку и резко дёрнул на себя, по всей видимости, намереваясь использовать в качестве заложницы. Но Гермиона среагировала на этот выпад молниеносно. Её Ступпефай попал точно в цель, и незнакомец тут же грохнулся на пол лицом вниз. Его многострадальный нос снова влажно хрустнул.
— Мерлин! Что вы натворили?! Я же предупреждала!
Гарри, тем временем, привёл МакЛаггена в чувство и помог ему подняться на ноги. Кормака пошатывало: в момент падения он сильно приложился головой о витрину.
Только сейчас Лаванда поняла, что сигнальные чары затихли. Похоже, Гарри с Гермионой удалось их как-то нейтрализовать.
— Уходим! — Гермиона быстро схватила её за руку, а другую протянула Гарри. Тот, в свою очередь, придерживал всё ещё дезориентированного Кормака. — Времени нет!
В глазах тут же потемнело, Лаванда принялась хватать ртом воздух. Когда она смогла, наконец, вдохнуть полной грудью, то обнаружила себя на берегу заледеневшего озера. Насыпавшийся под одежду снег больно покалывал кожу, но эта мелочь её нисколько не беспокоила. Облегчение накрыло Лаванду словно приливной волной, и она просто завалилась на спину и истерично рассмеялась, глотая бегущие по щекам слёзы.
— У неё, похоже, истерика, — озадачилась Гермиона, кидая Гарри палатку. — Я займусь охранными чарами.
Кормак задумчиво чесал затылок, сидя в сугробе. Голова его нещадно гудела. Он плохо соображал, что сейчас произошло.
Спустя полчаса новое место стоянки было полностью оборудовано, и все смогли зайти в палатку. Гермиона быстро распихивала по шкафам добытые продукты. Лаванда, кутаясь в новую тёплую мантию, пила ромашковый чай, пытаясь унять дрожь в конечностях. А Кормак захрапел прямо на кресле, так и не добравшись до кровати.
— Мерлин, а это ещё что? — удивлению Гермионы не было предела, когда она вытряхнула из авоськи Лаванды её магазинный улов. Скопление такого количества вопиющей ерундистики в одном месте приводило её в бешенство. Сувениры, какие-то баночки с блёстками, крема, кисти для макияжа, фен, утюжок и плойка для волос, три колоды карт, брошюра по хиромантии, пилочки для ногтей… — Зачем…
— Я подежурю, — Гарри резко встал из-за стола, предчувствуя новую перепалку девушек. Он, конечно, был полностью на стороне Гермионы, но становиться свидетелем или, уж тем более, принимать участие в этой грызне явно не собирался. Лаванда и Кормак своей беспечностью поставили под угрозы жизни их всех. Но одного взгляда на этих двоих было достаточно, чтобы смириться с тем, что их крошечный мозг — очевидно, один на двоих — просто не способен внимать никаким разумным доводам.
Гермиона с тяжёлым вздохом проводила друга взглядом. Видно, тоже поняла, что даже хагридов Клык быстрее поймёт какие-то вещи, чем до Браун и МакЛаггена дойдёт вся серьёзность и опасность положения, в котором все они находятся.
Девушка молча отбросила сумку Лаванды в сторону, налила себе большую чашку чая и без сил опустилась на стул. Тело просто одеревенело от длительного напряжения и стресса, и плохо слушалось. Они вновь чудом спаслись. Железные тиски сковывающего страха ослабевали медленно, нехотя.
— Прости… — неожиданно нарушила тишину Лаванда. Её лицо всё ещё было красным от слёз, макияж размазался, а волосы буквально торчали дыбом. Впервые за всё время, сколько Гермиона помнила свою сокурсницу, та не была озадачена своим внешним видом. — Я… я… я просто дура! Да! Ты полностью права, Гермиона!
Гермиона продолжала молчать, глядя на собеседницу с некоторой долей скепсиса и удивления.
— Спасибо, что спасли нас… я… я даже не представляю, что было бы, если бы не вы, — она всхлипнула и принялась растирать слёзы по лицу одной рукой. В другой всё ещё держала чашку с горячим напитком.
Злость Гермионы моментально испарилась. Ей даже стало жаль Лаванду.
— Вы тоже выручили нас в Годриковой Впадине, так что мы квиты. Да и вообще, в одной лодке. Просто нужно быть осторожными и не пренебрегать правилами безопасности. Тот, Кого Нельзя Называть силён, у него целая армия, под ним министерство. Наши силы, к сожалению, не равны.
— Я знаю, что вела себя как… как идиотка! И прости за Рона… но тогда я была действительно влюблена в него и ревновала к тебе.
— Забудь, — отмахнулась Гермиона. Уж о ком, а об этом дезертире ей вспоминать совершенно не хотелось. А обсуждать его былой роман с Лавандой — и подавно. Здесь, на войне, всё это теперь казалось таким далёким и не стоящим ни толики внимания.
— Правда… я сожалею. Но тогда он казался мне таким… таким… интересным…
— А сейчас нет? — Гермиона продолжала разговор больше из вежливости. На самом деле, она давно переросла свою глупую ревность. Рон своим побегом продемонстрировал свою ненадежную натуру. На него нельзя было положиться, а это для Гермионы было принципиально важным условием, чтобы испытывать чувства к человеку.
Браун отрицательно качнула головой.
— Можешь смеяться, но мне действительно нравится Кормак. Он такой сильный. И… красивый. А ещё… Ой, он такое вытворяет в постели…
Гермиона поперхнулась чаем и закашлялась, но Лаванда будто и не замечала её смущения.
— На самом деле, я соврала тебе. У нас с Бон-Боном так и не дошло до этого самого. Ну, разве что, чуточку… Я тогда ещё не… Ну, в общем, ты поняла, — она смущённо опустила глаза на собственные колени. — Теперь-то я даже рада. Просто он такой неловкий, что ли… Вечно всё делал невпопад. Торопился, хватал меня за все места так, будто я не девушка, а мешок с картошкой! Обижался на любое замечание. Наверное, ты понимаешь. Раз его здесь нет, то у вас тоже не вышло. Знаешь, я бы на твоём месте о нём не горевала. И вообще, Гермиона, почему бы тебе не обратить внимание на Гарри? Он же такой хорошенький! Конечно, не такой красивый, как Кач-Кач, но как глянет своими грустными глазищами, аж зацеловать охота. Сама бы влюбилась, если бы не была занята…
Рука Гермионы дрогнула, горячий чай обжёг кожу сквозь ткань джинсов, а чашка разлетелась вдребезги, ударившись о пол. Она взвизгнула и вскочила на ноги.
— Ой… с тобой всё в порядке? — обеспокоилась Лаванда. — Сильно обожглась?
— Ничего, — буркнула Гермиона и быстро высушила одежду чарами. — Пожалуй, мне понадобится душ.
— Хорошо, иди, а я пока уберу тут всё, — Лаванда проводила её взглядом и принялась собирать осколки посуды. Гермиона настолько торопилась покинуть кухню, что даже не починила разбитую чашку.
Гарри несколько раз обошёл территорию, после чего плюхнулся на подобие скамьи, которую соорудил из валявшихся толстых веток. По всей видимости, не так давно в данной местности свирепствовали ураганы: они и поломали часть деревьев. Он не стал надевать на себя крестраж, а спрятал его в мешочек Хагрида, однако даже через него эта мерзкая штука влияла на него, высасывая, словно дементор, всю радость и тепло, которых и так не было в избытке. Они с трудом избежали гибели. В очередной, мать его, раз. И хотя его непосредственной вины в так называемом провале операции не было — Кормак с Лавандой знатно удружили — Гарри всё равно понимал, что все они, по большому счёту, находятся под ударом из-за него. Волан-де-Морту нужен был он и только он. Не Гермиона, не МакЛагген и не Лаванда. В этот раз они спаслись, но удача — штука переменчивая… Гарри слышал, как те мерзавцы угрожали Лаванде, и ему сделалось по-настоящему страшно и жутко. Что, если завтра егеря или другие приспешники Волан-де-Морта схватят Гермиону? Конечно, он и раньше понимал всю опасность ситуации, но когда реальная угроза мелькнула столь близко, внутри всё сжалось в ледяной комок. Отправляясь в это путешествие, он не питал особых надежд на то, что выживет. Именно поэтому и принял решение расстаться с Джинни, чтобы не заставлять её мучиться бессмысленным ожиданием, вывести из-под удара. Но Гермиона… Чёрт! Взяв её с собой, он обрёк её на участь пострашнее любой смерти! Да любой нормальный человек бежал бы от него со всех ног, а она осталась. Не ушла, даже когда Рон звал. Почему? Этот вопрос с каждым днём всё больше занимал Гарри.
МакЛагген, продрыхший всю ночь в кресле в скрюченной позе, с утра ощущал непреодолимую ломоту во всём теле. Голова раскалывалась. Неужели он всё-таки получил сотрясение мозга? Он проснулся ни свет ни заря. Девчонки спали, Гарри в палатке не было. Вероятно, олень упёрся на ночное дежурство. Гриффиндорец протопал на кухню и заметно повеселел, когда узрел в углу свой рюкзак. Конечно, даже с больной башкой он не оставил свои трофеи в том сраном магазинчике. Хорошо хоть заклинание успел наложить, что сохранило награбленное в целости и сохранности. Вынув из запасов бутылочку пива, Кормак открутил крышку и сделал смачный глоток. Причмокнул. Кайф… Именно этого ему сейчас не хватало! Спорт-спортом, но иногда и прибухнуть охота. Эх… маггловское пойло — это, конечно, не бар дяди Тиберия с коллекцией редких магических напитков разной степени крепости, но за неимением лучшего сойдёт и оно. Ещё несколько глотков — и пустая бутылка полетела в мусорное ведро. На плите томился вчерашний ужин, видно, приготовленный кем-то из девушек поздно вечером. Кормак взмахом палочки подогрел жратву и принялся уплетать прямо из кастрюли. Он знатно проголодался. Жизнь налаживалась.
Примерно через час в палатку вернулся Гарри. Его шапка и воротник были усыпаны снегом, а под глазами залегли глубокие тени.
— Поттер, ну и видок у тебя, как у покойника, блядь, — констатировал Кормак, который к этому времени уже распечатал бутылку виски и наслаждался букетом. — Прибухнуть не желаешь?
— Не думаю, что это хорошая идея, — Гарри устало опустился на скамью, снял с шеи мешочек и достал оттуда медальон Слизерина. Как же ему хотелось навсегда избавиться от этой проклятой вещи!
— О, давай-ка эту дрянь сюда, — МакЛагген потянул за цепочку и, прежде, чем Гарри успел среагировать, опустил медальон в свой бокал.
— Да не ори ты, башка и так трещит… Вискарь микробов убивает. Может, и эта херня сгинет, а?! Почему бы не провести эксперимент?
— Ага! Конечно! Ты бы ещё нассать на него предложил! — не выдержал Гарри, которого приводили в шок методы МакЛаггена. У этого дуболома, похоже, и впрямь было не больше одной извилины, да и та торчала в жопе.
Удивительно, но предложение Кормаку понравилось. Он даже не уловил сарказма, а лишь восхищённо присвистнул и хлопнул Поттера по плечу.
— А что? Отличная идея, между прочим! Так, иди-ка поспи, а то ты на зомби похож. Так от тебя все бабы скоро шарахаться будут, даже твоя Грейнджер. А я подежурю и немного развлекусь с душонкой нашего змеемордого…
— Эй, я же не всерьёз это сказал! — возмутился было Гарри, но Кормак лишь махнул ручищей, сжал медальон в кулаке и направился к выходу из палатки.
— Придурок, — бросил Гарри и рухнул на кресло.
Глава 8. Опыты Кормака МакЛаггена
Гермиона медленно открыла глаза и потянулась. Гарри спал на соседней кровати: видимо, сменился на дежурстве. Она поднялась как можно тише, накрыла друга своим одеялом и на полминуты задержала на нём взгляд. Во сне Гарри выглядел таким беззаботным. По крайней мере, в те редкие моменты, когда его не мучили кошмары. Как бы ей хотелось избавить его от них навсегда. Гермионе всегда казалось, что судьба слишком жестока и несправедлива к нему. Уж слишком мало светлых моментов выпало на долю того самого Гарри Поттера, о котором она ещё ребёнком прочитала почти все книги. Теперь-то было ясно, что быть легендой, героем, избранным вовсе не означает быть действительно счастливым.
Она вздохнула и нехотя поплелась в душ. Лаванда ещё спала, а вот МакЛаггена нигде не было. Неужели этот дуболом вызвался дежурить? Похвально, если так. Лаванда вчера, явно чувствуя свою вину за провал операции, приготовила для всех ужин и вообще вела себя удивительно дружелюбно. Всё-таки эти двое были не столь безнадежны, хотя порой Гермионе хотелось их прибить, как парочку назойливых мух на подоконнике.
После завтрака Гермиона закончила разбирать почти весь добытый вчера «улов», рассортировала по местам зелья и ингредиенты. То, что притащила Лаванда, так и осталось валяться в углу бесполезной грудой — к ней Гермиона даже не притронулась: пускай сама разбирает свой хлам или привлечёт на помощь Кормака.
Спустя полтора часа на кухне появилась Лаванда. Она кивнула Гермионе, налила себе чаю и села приводить себя в порядок. Мерлин! Эта девчонка неисправима — решила Гермиона, — но на этот раз воздержалась от язвительных комментариев. Напротив, было удивительно занятно наблюдать, как сноровисто Браун ориентируется во всех этих бесчисленных баночках, тюбиках и кистях. А уж с какой ловкостью орудует плойкой и утюжком для волос! Гермиона потрогала свою гриву, кое-как собранную на голове в небрежный пучок, и сокрушённо вздохнула. Разбирайся Лаванда в боевой магии так же, как в вопросах красоты, сам Волан-де-Морт не имел бы против неё ни малейшего шанса. Подобное сравнение заставило Гермиону улыбнуться. Лаванда истолковала её улыбку по-своему.
— Ну не вздыхай ты так, я могу и твои волосы уложить, — сказала она. — У тебя, между прочим, шикарные локоны, правда! Мы с девчонками даже завидовали. Такую красоту можно навести, а ты вечно ходишь с этой никчёмной гулькой на голове…
Гермиона оторопела от неожиданного комплимента, сделанного бывшей соперницей. Вот же плутовка. Умела Лаванда вести себя действительно мило. Может, напрасно Гермиона так на неё взъелась в школе? Всему виной была ревность к Рону…
— В другой раз, хорошо? — как можно мягче отказалась Гермиона. — Мне пора менять МакЛаггена на дежурстве, а то уже обед скоро.
— Без проблем, — улыбнулась Лаванда. — Позже я смогу тебя ещё и накрасить. И тогда Гарри точно не устоит, поверь мне.
— Ага, — бросила ошарашенная Гермиона и поспешила к выходу из палатки, пока Лаванда не сказанула чего-нибудь ещё и окончательно не выбила её из колеи. Гермиона и так полночи проворочалась в постели, не в силах уснуть после вчерашнего замечания Лаванды о Гарри. В голову лезло столько пугающе-запретного, что по спине пробегали мурашки… Гермиона тряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться. Они на войне, и надо думать о безопасности, а не обо всяких глупостях! К тому же, Гарри влюблён в Джинни и мечтает вернуться к ней, так что нет никакого смысла погружаться в несбыточные фантазии. К тому же, ненужные романтические чувства убивают дружбу — из этого никогда ничего хорошего не выходит. Рон тому нагляднейший пример.
Наспех накинув шапку и пальто, Гермиона выскользнула на улицу. Снег валил всю ночь, оттого всё вокруг было в сугробах. Недалеко от палатки Кормак развёл костёр, над которым вытворял нечто странное. В подвешенных на таганок нескольких котелках кипела какая-то жижа, источая жуткую вонь. Рядом на бревне выстроились в ряд вскрытые консервные банки. С довольным выражением лица Кормак по очереди окунал медальон Слизерина в каждую из этих ёмкостей, сразу же вынимал и внимательно осматривал вещицу, выискивая малейшие признаки изменений. Он был настолько поглощён своим занятием, что даже не заметил приближения Гермионы. Та подскочила к верзиле почти что вплотную и в ужасе воскликнула:
— Мерлин, это ещё что такое?! Ты решил устроить газовую атаку или привлечь к нам егерей этой вонищей?!
— Уксус, моча, раствор лимонной кислоты, растворители и моющие средства из магловского магазина, ещё какие-то жидкости для маггловских машин, я в магазине прихватил, — увлечённо перечислял Кормак, полностью игнорируя её возмущение. — Пока ничего не берёт эту китайскую подвеску, но кто знает…
Гермионе хотелось завыть от его непроглядной тупости.
— Это так не работает, — чуть не плача, сказала она. — Крестражи так просто не уничтожить!
— Да ты-то откуда знаешь? Ни одного крестража сама не сделала и строит тут из себя самую умную. Может, именно в смеси мочи, уксуса, перца и трупных жидкостей енота кроется секрет его смерти!
— Нельзя просто наугад перебирать разную дрянь в надежде, что что-то из этого сработает! — закатила глаза Гермиона. — Тот-Кого-Нельзя-Называть — искусснейший тёмный маг, а не идиот!
Кормак с неохотой отвлёкся от своих экспериментов и посмотрел на Гермиону, как на слабоумную.
— Грейнджер, вот права была Лавгуд насчёт твоей узколобости. Думаешь, Моргана придумала способ вывести василиска с первого раза? Да она сначала коня на гусиное яйцо сажала, а потом собаку на яйцо бегемота! Нужно перепробовать кучу всего, прежде чем додуматься посадить жабу на куриное яйцо, понятно?
— Василиска в Тайной комнате вырастил Салазар, а способ выведения этого монстра изобрёл никто иной, как Герпий Злостный. И бегемоты не откладывают яйца, — раздражённо объяснила Гермиона. — Крестражи создают таким образом, чтобы их нельзя было так просто уничтожить.
— Спорим, когда китаёзы их придумали, магглы ещё не изобрели столько жидкостей! — с этими словами Кормак подлил что-то синее из пластиковой бутылочки в кипящую банку с крестражем, а затем подкинул порошок имбиря и перца.
— Эванеско! — Гермионе надоело спорить и нюхать эту нестерпимую вонь, но, к её удивлению, после заклинания ничего не исчезло.
— Твоё «Эванеско» не работает, пока тут крестраж, — самодовольно ухмыльнулся Кормак. — Если бы ты хоть немного экспериментировала в перерывах между бесконечной дрочкой на свои драгоценные книги, то знала бы это.
— А тебе не приходило в голову, что этими экспериментами можно добиться не уничтожения крестража, а усиления его мощи? — зло прищурилась Гермиона.
— Ну, пока что ни одна из этих жидкостей его не усилила, — спокойно ответил МакЛагген.
Затем он достал медальон, положил на камень и сверху ударил вторым, проверяя, не поменялась ли его прочность, но ничего не изменилось. Тогда Кормак перелил одну вонючую жидкость в другую и кинул туда медальон.
— Если хочешь, чтоб я тебя сменила на дежурстве, сейчас же убери всё это! Я не собираюсь этим дышать!
— Зачем? Я лучше ещё тут посижу, а потом, когда стоянку сменим, дежурь на новом месте, сколько хочешь.
— Ну, как знаешь, — Гермиона резко развернулась, чтобы уйти, но Кормак окликнул её:
— Слушай, Грейнджер, а вы в аптеке противозачаточное зелье случайно не захватили? Одолжи немного, а то я маггловские гондоны спиздить забыл в той забегаловке, куда вы с Поттером нас отправили. Спиногрызами обзаводиться пока желания мало. У меня впереди ещё дел великих дохерища. Это вам с Поттером не обязательно предохраняться, вам же нового избранного надо рожать.
Если бы Гермиона была чайником, она бы закипела.
— Ну, раз нам надо делать нового избранного, очевидно, в презервативах нет нужды, — ядовито выплюнула она, уже не рассчитывая на то, что этот кретин поймёт столь неприкрытый сарказм. Высказаться хотелось жутко. — Поэтому мы их и не захватили.
Издав напоследок звук, похожий на рык, она скрылась в палатке.
МакЛагген лишь пожал плечами, оценил состояние медальона и снова окунул его в кипящую мочу.
— Да похуй мне на твой ПМС, — пробурчал он вдогонку, но его уже никто не услышал.
Величайший тёмный маг современности не мог понять, что с ним творится. Последнее время он чувствовал себя просто отвратительно. Постоянно болела голова, его змеиный нюх обострился до обонятельных галлюцинаций: Тёмного Лорда всюду преследовал запах испражнений вперемешку со смрадом, происхождение которого неизвестно даже Мерлину. Кроме того, его несметное войско идиотов до сих пор не напало на след Поттера. Впрочем, эти недоумки не могли отыскать даже сбежавшего недавно из Хогвартса никчёмыша, имевшего наглость по-маггловски полезть на его Темнейшество с кулаками. Варвар, другого слова нет! Это ж надо было так страх потерять, что просто-напросто вырубить его, боднув головой! Ну, ничего… Он обязательно найдёт этих двух сопляков, рано или поздно. И устроит им воистину «райскую» жизнь! Пожалеют, что на свет родились. Гриффиндорские выскочки! Волан-де-Морт всегда знал, что на Годриков фак попадает один только сброд: нормальные люди там не учатся. Сплошь презренные предатели чистой крови и их безмозглые почитатели. Один лишь Слизерин оставался оплотом благоразумия в этой позорной школе.
Однако, последнее время, он и в своих слугах — преимущественно слизеринских выпускниках — всё сильнее разочаровываться. Сынок Малфоя на поверку оказался слабохарактерным слюнтяем, с треском провалившим ответственное задание. Если бы не Снейп… Ладно, от Снейпа была польза, хотя за сбежавшего гриффиндорского нахала он и его приложил Круциатусом. Но остальные… Из-за подобных недоумков он всё ещё не одержал окончательную победу в этой войне. Поиски Старшей палочки, как назло, затягивались. Пленённый Олливандер оказался практически бесполезен, да и от дочери Лавгуда проку оказалось не больше, как и от её чокнутого папаши.
Волан-де-Морт проснулся раньше обычного от подступившей к горлу тошноты. Наверняка проклятые домовики Люциуса подсунули ему вчера протухшую еду, а тот не уследил. От подобной догадки Тёмный Лорд вышел из себя окончательно и вызвал хозяина дома, чтобы выдать ему очередную порцию наказаний. Своих подданных он предпочитал держать в постоянном страхе, чтобы не расслаблялись.
Вечернюю вахту к всеобщему удивлению вызвалась нести Лаванда. Она даже попросила Гермиону трансфигурировать её туфли на каблуке в удобные ботинки, однако во всём остальном себе не изменила. Старая мантия профессора Люпина уже истлела в костре, а Лаванда теперь щеголяла в новой — той самой, золотистой, с лисьим воротником. В таком виде она и отправилась дежурить, намереваясь сменить Кормака, который так увлёкся своими экспериментами, что пропустил обед и, судя по всему, даже ужинать не собирался.
Пока Гарри, сидя в кресле, тренировал различные простые заклинания с помощью новой палочки, к которой ещё не привык окончательно, Гермиона решила заняться приготовлением еды. Достала из шкафа макароны и банку тушёнки. Судя по количеству припасов, МакЛагген явно захватил из магазина намного больше, чем должен был, исходя из оставленной ему скромной суммы денег. И хотя сейчас некогда было не с руки убиваться по данному поводу, факт воровства встал Гермионе поперёк горла.
— Ты думаешь о нём? — неожиданно спросил Гарри. Он обернулся и наблюдал, как подруга возится у плиты.
Гермиона чуть не выкинула из дуршлага в раковину готовые дымящиеся макароны. Загремела посудой и оглянулась. Гарри не нужно было произносить запретное имя, чтобы она поняла, о ком речь.
— Да. Нет. Иногда. Не важно, — скороговоркой выдала она и снова отвернулась.
Конечно, она вспоминала Рона. Семь лет дружбы, хрупкое начало романтических отношений… Такое не выкидывают из жизни за один миг. По крайней мере, нормальные, по мнению Гермионы, люди. А вот Рон смог. Разом перечеркнул всё хорошее между ними. Бросил их в самый сложный момент, да ещё и наговорил гадостей. Они всегда прощали Рону его вспыльчивость, но на этот раз он явно перешёл все допустимые рамки. Это не была рядовая ссора в Хогвартсе, где выплеснули эмоции и всё забыли. Шла война. Они каждый день рисковали жизнями и могли погибнуть в любой момент. Каждая палочка, любые свободные руки имели значение в этой нелёгкой схватке. Но Рон поставил свой комфорт и своё эмоциональное состояние выше всего этого. Выше долга, выше многолетней дружбы, выше так называемой любви, о которой всячески намекал. Грош цена такой любви, раз она не смогла пережить первые трудности и сгинула в самом начале. Чего уж говорить о настоящих бурях, которые не раз и не два встречаются в жизни?
Гарри перестал играться с заклинаниями и подошёл к ней почти вплотную.
— Прости, я не хотел расстраивать тебя…
— Ты не расстроил. Просто… Всё сложно. Вот такой каламбур.
— Согласен, — Гарри кивнул в ответ. — Я и сам не могу поверить, что вместо него с нами теперь эти двое… странно как-то…
— Да… но от них хотя бы польза есть! — попыталась пошутить Гермиона, прячась от его проницательного взгляда. Господи, с каких пор Гарри стал её так смущать? — Никогда бы не подумала, что скажу это, но Лаванда неплохо готовит, да и в быту помогает…
— Ага, а МакЛагген избавил меня от крестража. Знаешь, я чувствую себя гораздо лучше, когда его не надо носить почти непрерывно, — сознался Гарри. — И ещё я удивлён, что на МакЛаггена, он, кажется, не действует. По крайней мере, я не замечаю за ним плохого самочувствия или перепадов настроения… Странно…
— Ничего странного. Крестраж, видимо, действует на мозг, а Кормак этим не богат. Явно опоздал за своей порцией извилин, пока стоял в очереди на раздачу раздутого самомнения.
Гарри прыснул. Он смеялся так заразительно, что Гермиона не выдержала и тоже рассмеялась.
Поглощённые весельем, друзья не заметили, как на кухне возник объект их обсуждения.
— Чё вы ржёте, как пьяные кентавры? — пробасил он.
— Да так… ничего, — отмахнулась Гермиона, подмигивая Гарри. — Есть будешь?
— Ага. Я голоден, словно гиппогриф после брачных игр. Совсем заебался уже с этими опытами…
— Какими ещё опытами? — напрягся Гарри. — И где крестраж?
— Да не ссы ты, Поттер, — успокоил МакЛагген, беря из рук Гермионы тарелку с макаронами, — Лав-Лав последит, пока кусок змеемордого купается в «Туалетном утёнке».
— Чего?! — глаза Гарри округлились, и он кинул вопросительный взгляд на Гермиону, ища у неё поддержки и надеясь на хоть какое-то объяснение слов МакЛаггена.
Впрочем, тот объяснил всё сам.
— Да чё вы такие тугие? А ещё среди магглов выросли. Магглы, между прочим, — те ещё затейники. У них, оказывается, для мытья всего придумана какая-то цветная жижа. Для стёкол, для машин, для плит и сантехники… Но для туалета самая ядрёная по запаху оказалось, там даже надпись была: «уничтожает все известные микрофибры». Вот я и залил ей медальон, вдруг и на него подействует.
— Микробы, а не микрофибры, — поправила Гермиона. — Ты хоть знаешь, что это такое?
— Да похуй, — махнул рукой гриффиндорец. — Главное, эта хрень из бутылки всё уничтожает. Ну, там так написано.
— Крестраж — это не микроб! — не выдержала Гермиона. — Неужели ты ещё не наигрался?
— Ой, Грейнджер, не жужжи… — отмахнулся Кормак, сцапал с кухонного стола разогретую банку тушёнки и уселся жрать. — Поттер, как насчёт вечерней тренировки, пока Лаванда на дежурстве, а?
Гарри осторожно взглянул на Гермиону и неуверенно кивнул.
— Молоток! Я сделаю из тебя бойца фто надо, не то фто этот спифшийся дед! — напихав полный рот еды, самодовольно пообещал МакЛагген.
Тренировка с Кормаком отняла много сил. Гарри принял душ и надеялся быстро уснуть. Погоняли они друг друга знатно. После пробежки дополнительно пошвырялись простенькими заклинаниями, что даже немного подняло настроение и боевой дух. Новая палочка слушалась Гарри всё лучше, что не могло его не радовать.
Ночью дежурила Гермиона, а на следующий день они планировали переместиться подальше в горы. Оставаться долго на одном месте было рискованно. Гарри убрал очки на табурет, стоящий рядом с кроватью, и закрыл глаза. Мышцы ныли после физической нагрузки, в голове воцарилась приятная пустота. Приходилось признаться себе, что, сколь ни была компания Кормака далека от его представлений о хорошей компании, тренировки с ним приносили пользу.
Гарри почти отключился, но звонкий голосок Лаванды выдернул его из полудрёмы:
— Ой, Кач-Кач, какое красивое! Это так мило, что ты захватил мне подарок. Уси-пуси, мой сладенький! Дай поцелую!
— А я мечтал увидеть его на тебе… — утробно промурлыкал ей МакЛагген. — И снять…
Гарри со всего размаху обрушил себе на лицо подушку. Эти двое трахались практически без остановки.
— Как вы задолбали! — не выдержав, выкрикнул он, надеясь хотя бы немного смутить эту озабоченную парочку. — Может, хоть чары тишины научитесь устанавливать?!
Тут же раздался скрип кровати и какой-то грохот, а через минуту из-за ширмы показалась довольная рожа МакЛаггена.
— Эй, Поттер, не завидуй, — издевательским тоном заявил он и бросил в Гарри какою-то красную тряпку. — Лови подарочек для Грейнджер, перед таким никто не устоит. Уверяю, даже такому тормозу, как ты, что-нибудь, да обломится. Не благодари.
Пока Гарри в шоке глазел на то, что оказалось развратным комплектом женского белья, МакЛагген уже скрылся за ширмой. И следующим звуком, достигшим его ушей, стал ритмичный скрип кровати.
— Твою мать! — зашипел Гарри и схватился за палочку. Через секунду комната погрузилась в тишину, а он сам обессиленно упал на подушку, размышляя, куда бы деть те самые верёвочки, которые Кормак почему-то считал верхом мечтаний любой девушки. Да подари он такое Гермионе, ему и до схватки с Волан-де-Мортом не дожить. Она в ту же секунду превратит его тело в хладный труп.
Мерлин, да где МакЛагген вообще умудрился раздобыть это безобразие?! Гарри вертел в руках тонкое кружево алого цвета. Подобное бельё частенько мелькало на актрисах плейбоя. Гарри как-то обнаружил стопку журналов под кроватью у Дадли. Не трудно было догадаться, чем занимался его противный кузен по ночам. Возможно, кому-то такое и пойдёт, но не Гермионе же! Нет, совсем нет! Но, вопреки здравому смыслу, воображение Гарри принялось рисовать греховно-соблазнительные образы его подруги в сексуальном красном белье. Гермиона была худенькой, но не лишённой девичьей привлекательности. И грудь у неё имелась (всё-таки при совместном проживании в палатке иногда что-то замечаешь), и… Ёбаный стыд! Он что, всерьёз думает о заднице лучшей подруги?! Испугавшись собственных мыслей и, что самое ужасное, мгновенной физической реакции на них, Гарри швырнул злополучный комплект белья в дальний угол палатки и сунул голову под подушку.
Нельзя. Думать. О Гермионе. Нельзя. Он попытался переключиться на Джинни, но, к собственному удивлению, не получалось. Почему-то рыжие волосы воображаемой Джинни моментально становились волнистыми и каштановыми, черты лица менялись, и вот, на него уже снова смотрела Гермиона, в чьих глазах горела настоящая страсть.
Гарри застонал от досады и стукнул кулаком по матрасу. Может, МакЛагген болен каким-то вирусом разврата, и это передаётся воздушно-капельным путём? Ну почему всё пошло наперекосяк именно с того момента, как нарисовались эти двое? Всё же было нормально, и Гарри совсем не помышлял залезть Гермионе в трусы! И уж точно не рискнул бы даже представить её в таком вызывающе-развратном виде! Он, бесспорно, понимал, что она довольно симпатичная девушка, но… А в чём, собственно, заключалось это самое «но»? В привычке, что они просто друзья? Или в том, что на Гермиону имел виды Рон, а Гарри не хотел мешать, ведь очень им дорожил? Или просто при всех его проблемах о романтике и всяких влюблённостях сильно-то и думать было некогда? Ну да, запал он на Чжоу на четвёртом курсе, потом на Джинни… Интересно, если бы она не кинулась тогда ему на шею после матча и сама не поцеловала, они бы начали встречаться? Он, конечно, заглядывался на неё — Джинни была слишком яркой и привлекающей внимание, такую трудно не заметить, но всё-таки решимости для серьёзных шагов в личных отношениях с девушками Гарри всегда не хватало. Или же не сильно-то и стремился он идти в эти самые отношения. Вся его жизнь была посвящена борьбе с Волан-де-Мортом. Всё, чего действительно когда-либо хотел Гарри — это падения Тёмного Лорда. Вот он — его путь, его призвание, его месть за смерть родителей и отнятое детство.
Грустные воспоминания взяли своё, и неуместное возбуждение постепенно спало, а потом, наконец, сон утянул его в своё неизведанное царство.
Гарри спал крепко и проснулся только утром. Мысль о том, что он так и не сменил Гермиону на посту, заставила его выругаться и в очередной раз проклясть МакЛаггена и его нескончаемые потрахушки с Браун. Быстро натянув на себя одежду, Гарри помчался на улицу. Гермионе нужно было дать хотя бы несколько часов отдыха.
— Почему ты меня не разбудила?
Он застал её недалеко у входа в палатку. Гермиона грела руки о тлеющие в костровище угольки. Конечно, можно было просто использовать согревающие чары, но ей нравился сам процесс.
— Ты слишком сладко спал, — Гермиона устало зевнула. — Это бывает так редко, что мне не захотелось тебя будить.
Растроганный до глубины души Гарри присел рядом на толстую ветку, пытаясь скрыть некоторое смущение. Иногда ему казалось, что Гермиона заботится о нём как-то по-матерински что ли… Странное ощущение. Учитывая, что материнской любви, как таковой, Гарри не знал. Родители умерли слишком рано, а от тётки Петунии он получал только тумаки да оскорбления.
— Тебе надо хотя бы пару часов поспать. А я подежурю. Где крестраж?
Гермиона кивнула в сторону одной из консервных банок, от которой до сих пор воняло хлоркой.
— Знаешь, я не стала его доставать. МакЛагген, конечно, придурок, но как подумаю, что душа Того-Кого-Нельзя-Называть вымачивается в жидкости для чистки туалета, испытываю некоторое удовлетворение.
Гарри улыбнулся. Ну да! Было в этом что-то. Пусть и глупое, даже детское. Однако, он уже стал отвыкать от того гнетущего давящего чувства, когда носил медальон на себе, и возвращаться к нему не хотелось.
— Ладно, — Гермиона встала и сжала его плечо. Она часто так делала в знак поддержки, — наверное, мне и правда нужно немного передохнуть. Стоянку сменим после обеда. Пожалуйста, как проснутся эти двое, скажи им, чтобы сразу собирали вещи — я не хочу до вечера ждать, пока они застегнут все свои запонки и накрутят каждый локон на… В общем, пойду.
— Будет сделано, — кивнул Гарри, непроизвольно уткнувшись губами в холодную девичью ладонь, которая до сих пор лежала на его плече.
А дальше произошло что-то странное. Он даже не знал, как это вышло. Неосознанно. Гарри просто поцеловал её руку. Когда до него дошёл смысл сделанного, он испуганно поднял глаза и увидел, как лицо Гермионы заливает краска.
— Я… пора спать, — сбивчиво брякнула она, отдёрнула руку и поспешила к палатке.
Чёрт! Гарри обхватил голову руками и уставился на банку с крестражем. Но, несмотря на то, что его взгляд был прикован к медальону, он не видел его. Перед глазами всё ещё стояло смущённое лицо Гермионы. С ним происходило что-то необъяснимо-странное. Он провёл рядом с Гермионой почти семь лет. Он прекрасно знал, что она — девушка. Он помнил, насколько прелестной она выглядела на Святочном балу или на свадьбе Билла и Флёр. Но то, что происходило с ним сейчас, не было похоже на то, что он испытывал в те моменты.
Гарри впервые стал отмечать какие-то незначительные детали её внешности: пушистые ресницы, пухлые губы или тот самый очаровательный румянец на щеках. И ноги у неё были красивые — стройные. И пальчики на руках изящные. И голос такой… такой… приятный, даже когда она кого-нибудь отчитывала. Даже немного высокомерный менторский тон не раздражал его, как некоторых, а забавлял… И ещё…
Из размышлений Гарри выдернул какой-то шорох сзади, и он схватился за палочку. К счастью, это оказался всего лишь Кормак, который, широко зевая во весь рот, потянулся и в два шага оказался рядом. Он внимательно посмотрел на крестраж и почесал затылок.
— М-да… эту поебень ничего не берёт. Слушай, Поттер, а может попробовать дерьмо оборотня найти да запихать медальон туда? Раз эти ссаные псины идут по нашему следу, то поди где-то нагадили неподалёку…
Гарри взглянул на МакЛаггена так, будто пытался понять, все ли у него дома, и не протекла ли крыша.
— А то! О таком в любимых книжках Грейнджер не напишут, тут эксперименты нужны. Всё опытным путём познаётся. Я вот как-то даже на спор съел дюжину яиц докси и выяснил, что этой дрянью нехило травануться можно.
— А что, без этого непонятно было? — съязвил Гарри, всей душой поражаясь, как можно быть таким тупым и самоуверенным. — Кстати, Гермиона просила вас не затягивать со сборами. Так что можешь уже начинать сгребать свой хлам, который ты набрал в магазине.
— О! — лицо Кормака вдруг приобрело такое выражение, будто он открыл секрет сотворения мира. — Поттер, а у тебя случайно не завалялось бельишка Грейнджер? Такого, с запахом возбуждения…
— Ну, знаешь, когда надо быстро подрочить, иногда помогает…
— Да пошёл ты! — палочка Гарри вмиг оказалась наставлена на МакЛаггена. — Ещё раз подумаешь о Гермионе в таком ключе, и я…
— Оу-оу, остынь ты! — Кормак машинально отступил назад. — Не собираюсь я её трогать! Мне же для ловушек надо. Я тут вон трусы Лаванды прихватил, — он достал из кармана предмет женского белья и повертел им в воздухе.
— Каких ловушек? Ты там что, башкой приложился об кровать, когда трахался?! Или у тебя сперма вместо мозгов? — всё сильнее закипал Гарри.
— Так за нами ж оборотни рыщут, для них и ловушка. Установлю магический капкан — мы с дядей на охоте их дохуя ставили. А бельишко туда для приманки.
— С чего ты взял, что они попадутся? — тупость этого дуболома раздражала неимоверно.
— Ну, будь я оборотнем, я бы попался, — пожал плечами МакЛагген.
Неожиданно сзади к ним подлетела Лаванда, которая, как оказалось, вышла из палатки и слышала часть разговора. Гарри надеялся, что сейчас этот чудо-охотник на оборотней огребётся от своей девушки за украденные труселя, но та лишь восторженно воскликнула:
— Ой, Кач-Кач, любимый, ты у меня такой находчивый!
Гарри в изумлении покачал головой. Чем больше он общался с этими придурками, тем больше ему казалось, что он попал в больницу Святого Мунго, в психиатрическое отделение, где в соседней палате коротает свои деньки Злотопуст Локонс.
Глава 9. Серебряная лань
За неделю они перемещались дважды. Один раз делали привал прямо в пещере на склоне холма, где многолетние скалы укрывали палатку от сильных ветров. Второй — у подножия гор Кэрнгорм, недалеко от маггловской деревушки Бремар. Радовало то, что запасов пока хватало, и дополнительных рискованных вылазок не требовалось. Лаванда и Гермиона иногда присоединялись к тренировкам парней, что сделало их гораздо разнообразнее. Теперь, помимо физических упражнений на выносливость, они отрабатывали ещё и приёмы боевой магии. Гарри даже словил некоторое дежавю с Отрядом Дамблдора. Поскольку в Защите от тёмных искусств и в технике магических дуэлей он явно превосходил остальных, то и руководил процессом именно он. Кормак недовольно пыхтел, но вынужден был подчиниться с условием, что позже научит всех приёмам рукопашного боя и остальным силовым штукам без использования палочки. В схватке всякое может пригодиться. Вырубил же он Волан-де-Морта, боднув его лбом при встрече.
Так как на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть переметнулись дементоры, заклинание Патронуса тоже практиковали. МакЛагген долго не мог его освоить из-за рассеянности внимания. Как тут сосредоточиться на каком-то одном радостном воспоминании, если у тебя вся жизнь была сплошной вереницей счастливых беззаботных моментов? Из его палочки каждый раз вырывалось огромное серебристое облако, которое никак не приобретало конкретной формы. Или, наоборот, начинало принимать множество образов за секунду, напоминая сломанную голограмму. Лишь к концу недели Кормаку удалось напрячь мозг, и его Патронус наконец-то превратился в огромного африканского слона. Мало того, что сам зверь был огромных размеров, так ещё явно бросались в глаза его чётко выраженные гениталии, размером больше шести футов.
— Ишь ты! На меня похож, — с нескрываемой гордостью заявил гриффиндорец, пока его светящийся слон гонялся за карликовым пушистиком — Патронусом Лаванды.
Девушка хлопала длиннющими густо накрашенными ресницами и звонко хихикала. Гермиона и Гарри обменялись взглядами и решили никак не комментировать происходящее.
На следующей неделе доводили до совершенства довольно опасные: Секо, Бомбарду и даже, пересилив внутреннее неприятие и страх, начали тренировать Сектумсемпру. На самом деле, они вряд ли рискнули бы применить столь жуткое заклинание против живого человека, но, видя мощь Волан-де-Морта, хотелось иметь в арсенале что-то посерьёзнее Экспеллиармуса.
За счёт того, что дежурство несли теперь вчетвером, оставалось больше времени на отдых. Удручало лишь то, что они снова топтались на месте, не зная, что предпринять дальше. Идей насчёт местонахождения других крестражей и меча Гриффиндора так и не появилось. Постепенно Гарри впадал в уныние. Гермиона нервничала. Она в очередной раз перечитывала всё то, что захватила с собой, включая книгу, оставленную Дамблдором, но больше подсказок не находила.
И только у МакЛаггена всё было прекрасно. После того, как он сумел впервые вызвать телесного Патронуса, гордость и напыщенность возросла в нём до таких масштабов, что юноша начал мнить себя чуть ли ни потомком великого Мерлина. Он даже несколько раз просил Гарри и Гермиону пересказать ему текст пророчества, в надежде, что то было неверно истолковано, и истинный Избранный всё-таки он — Кормак Непобедимый, а не какой-то там очкарик Поттер.
Параллельно со всем этим МакЛагген продолжал издеваться над медальоном Слизерина всё новыми способами. Жёг огнем, помещал в кусок льда, снова купал в кипящих вонючих жидкостях и даже разок обкончал его во время любовных утех с Лавандой. Но ничего не действовало на эту проклятую штуковину. Да, этот змеемордый Лорд, похоже, действительно очень силён.
Когда в очередной раз Гарри и Кормак ушли на тренировку, Гермиона молча допивала свой чай, а Лаванда раскладывала карты таро и неожиданно предложила:
— Прости, но я не верю во всю эту чушь, — отмахнулась Гермиона и с силой поставила чашку на стол. Ей не хотелось обижать Лаванду, но Прорицания она действительно считала полной ерундой.
Лаванда не растерялась, тут же придвинула пустую чашку к себе и принялась рассматривать чаинки, сложившиеся на дне в какие-то узоры.
— Ну и зря не веришь, — заключила она, — вот смотри: здесь будто бы развилка дороги. Тебе предстоит сложный выбор. А вот тут — знак молнии. Интересно, что бы он мог означать? Сама не догадываешься?
— Понятия не имею! — фыркнула Гермиона и так резко поднялась на ноги, что чуть не уронила стул.
— Зря ты бежишь от себя, Гермиона, — Лаванда вернула чашку на стол и скрестила руки на груди. — Война войной, а любовь никто не отменял. И то, что ты сейчас здесь, а не с Бон-Бончиком, говорит о том, что выбор-то свой ты давным-давно сделала. А молния…
— Всё это не более, чем глупые фантазии! — вспылила Гермиона.
— Сама посмотри, — не уступала Лаванда. — Я же зла тебе не желаю. Ты вот, вроде бы, умная, но в некоторых вещах совсем не соображаешь! Только полная идиотка может между Роном и Гарри выбрать Рона. Говорю тебе так, потому что сама с ним встречалась и точно знаю.
— Много ты понимаешь! И вообще, Гарри любит Джинни, причём здесь я?
— Джинни? — Лаванда театрально повертела головой по сторонам. — Джинни, ты где? Выходи, хватит прятаться! Ой, наверное, ты занята Невиллом в Хогвартсе, негодница!
— Джинни не такая! Она любит Гарри с детства! — упорствовала Гермиона, хотя слова Лаванды задели её.
Действительно, Джинни с ними не было. На то, разумеется, были веские причины, но ведь она даже не выразила ни малейшего стремления отправиться странствовать вместе с ним. Вместо этого спокойно согласилась с его решением и отпустила… Может, так и поступают настоящие женщины. Однако Гермиона была уверена, что не позволила бы ему рисковать жизнью в одиночку. Она знала наверняка, что никакой надзор, семья и страх смерти не заставили бы её бросить Гарри одного в такой тяжёлый момент. Так поступить кто-нибудь другой, но точно не она.
— Если бы любила, то была бы здесь! — как назло подбрасывала дровишек в костёр разгорающегося негодования Лаванда. — И потом, они же с Гарри расстались. Джинни сама сказала мне в начале года. А Нев хороший парень, он всегда рядом… Какой смысл ей ждать Гарри, который тут с лучшей подружкой по лесам зажигает?
— Что?! — Гермиона чуть не захлебнулась от возмущения. — Да мы же с ним просто друзья!
— Угу-угу, — закатила глаза Лаванда и тряхнула идеальными кудряшками, на сотворение которых снова потратила полдня, — то есть, вы тут столько месяцев одни и только книжки читаете, что ли? Не смеши меня… Можете уже не стесняться нас с Кормаком, мы же взрослые люди, всё понимаем.
Гермиона открыла было рот, чтобы снова возмутиться, но тут полог палатки отодвинулся, и внутрь протиснулись парни. Они были все в снегу и изрядно вспотевшие после тренировки на морозе.
— Ох, Кач-Кач, ты такой сексуальный, когда измотанный, — тут же восхитилась Лаванда.
— Кто измотанный? Я измотанный? — скривился МакЛагген, направляясь в душевую. — Да это Поттер выдохся. А ты не хочешь мне спинку потереть, куколка?
— Уже бегу! — Лаванда подмигнула Гермионе, сунула карты Таро в сумочку и припустила вслед за Кормаком.
Как только дверь ванной щёлкнула за ними, Гермиона сразу же наложила заклинание тишины. Не трудно было догадаться, чем снова закончатся водные процедуры этих озабоченных. Слушать их стоны и пошлые восклицания совсем не хотелось. Она и так невольно краснела каждый раз, наблюдая за «брачными» играми МакЛаггена и Браун.
Гарри наполнил чистый стакан водой и залпом осушил. Потом опустился на стул во главе стола. Его дыхание было сбивчивым, грудь так и ходила ходуном, что прослеживалось даже через свитер. Чёлка, кое-где повисшая мокрыми прядями, покрылась инеем.
— Вижу, вы неплохо развлеклись, — отметила Гермиона, ставя перед ним тарелку с едой, которую подогрела заклинанием. — Восстанавливай силы.
— Спасибо, — Гарри улыбнулся ей особенно тепло и принялся уплетать жаркое с морковью. После физической нагрузки аппетит действительно был зверским.
Гермиона присела с левой стороны стола, подперев голову руками, и устремила взгляд на друга. Его дыхание немного восстановилось, но он по-прежнему выглядел немного возбуждённым. Она даже не заметила, что откровенно залюбовалась им. За последний год он вытянулся, а черты лица заметно возмужали, и это делало его на порядок привлекательнее в сравнение с прошлым. Гермиона ненароком вспомнила фотографию Джеймса Поттера в одной из многочисленных книг, прочитанных ею довольно давно. Гарри действительно с течением времени всё сильнее на него походил. И только глаза, которые он унаследовал от Лили, переливались десятком оттенков зелёного, что делало его внешность действительно колдовской.
Гермиона не раз слышала перешёптывания в женских спальнях, когда речь заходила о Гарри. Да и видела, как заинтересованно они поглядывают в его сторону. Конечно, самые недалёкие, вроде Ромильды, оказались падки лишь на его известность в волшебном мире, но Гермиона всегда знала, что большая часть из них засматриваются на её лучшего друга вовсе не по этой причине. В Гарри всегда было что-то… притягательное, особенное, манящее. К нему никто не относился равнодушно. Его либо боготворили, либо ненавидели, но он никогда не был серым незаметным пятном.
Сама Гермиона ранее не заостряла внимания на внешности Гарри. Она очень ценила его как друга и восхищалась им как человеком. Он стал её личным героем не потому что являлся Избранным, не потому что от него ждал великих свершений весь магический мир, а потому, что в нём был тот стержень, который она уважала. Была сила духа, доброта, способность к самопожертвованию, отвага и смелость. Был талант, в который он сам не верил, но она всегда знала, что стоит Гарри приложить чуточку больше усилий, и его результаты будут поистине впечатляющими. Такими, до которых многим просто не дотянуться…
Но в последнее время она всё чаще стала засматриваться на него немного по-другому. Взрослея, он становился всё более привлекательным — гены брали своё.
— Эм… Гермиона? — он игриво толкнул её своей ногой под столом, отчего она отмерла и чуть не подпрыгнула на месте. — Ты так смотришь на меня, будто у меня лицо перемазано… ну, или фингал под глазом…
— Я… э-э-э, — Гермиона почувствовала себя пойманной на месте преступления, щёки заалели, — нет, Гарри, всё отлично! — выпалила она скороговоркой, смущённо отвела глаза в сторону и спрятала руки на колени. — У тебя волосы отросли. Надо бы подстричь, — она зацепилась за первый пришедший в голову предлог.
Он слегка наклонил голову на бок и внимательно смотрел на неё, пока она вновь не встретилась с ним взглядом. В животе поселилось странное щекочущее чувство, похожее на напряжение. Волнительное, непонятное, но вместе с тем очень приятное.
— Я… хочешь, чаю? — очнулась Гермиона, уже намереваясь встать, чтобы отойти от наваждения, но Гарри удержал её за локоть.
— Не суетись. Я сам, — но отчего-то он не двигался, а продолжал внимательно смотреть на неё, смущая этим всё сильнее. Ей уже начало казаться, что Гарри изучил невербальную легилименцию и сейчас прочтёт все её мысли до единой. А о чём, она, собственно, думала? О том, каким красивым парнем стал её лучший друг? О, Мерлин!
— Эй, трезвенники-девственники! Мы уж думали, вы тут стол доломали, а они всё за ручки держатся, — раздался за их спинами громовой МакЛаггеновский бас. Гермиона вздрогнула и отодвинулась от Гарри.
Кормак в одних штанах, щеголяя каменным прессом, протопал к плите и заглянул в сковороду, бормоча себе под нос что-то о том, как сильно он проголодался. За ним семенила довольная Лаванда, кутаясь в полотенце, что не слишком-то скрывало её пышных сексуальных форм.
— Ладно, я, пожалуй, приму душ, — очнулся Гарри и поднялся из-за стола.
— Ох, вы такие милые! — пропищала Браун, схватила яблоко с большого блюда и подмигнула Гарри.
Гермиона никак не отреагировала на очередную глупость. Ей показалось, что взгляд Гарри задержался на Лаванде чуть дольше обычного, и она мигом ощутила предательский укол ревности.
Вечернюю вахту несла Лаванда. Гарри после душа расположился рядом с Гермионой на небольшом диванчике и пытался выведать у портрета Финеаса Блэка хоть какую-то информацию о Снейпе. Однако хитрец быстро смекнул, что его снова хотят использовать в качестве шпиона и, оскорблённый этим, спешно покинул раму.
— Толку от него ноль! Может, сжечь к чертям эту картину? — психанул Гарри, засовывая портрет обратно в сумочку Гермионы.
— Не стоит, вдруг ещё пригодится, — она придвинулась к нему вплотную и переплела их пальцы в знак поддержки.
На самом деле, она прекрасно понимала друга. Они топтались на месте уже очень длительное время, абсолютно не зная, куда двигаться, но вряд ли сожжённый портрет улучшил бы ситуацию.
Гарри вздохнул, а потом сделал то, отчего у Гермионы ёкнуло сердце — поднял её руку и прижал к своим губам, а потом снова вернул их сцепленные ладони на колено, будто бы ничего не произошло. Второй раз! Второй раз он целует её руку. Мерлин, что происходит?! Несомненно, они и раньше с Гарри были близки. Дружеские объятия были для них нормой, а с тех пор, как ушёл Рон, это стало своеобразной ежедневной поддержкой друг друга.
Сейчас же Гермионе отчётливо засела в голову мысль, что и количество мимолётных прикосновений заметно увеличилось. Она не могла не замечать, что они с Гарри постоянно сидят рядом во время приёмов пищи, а их ноги тесно соприкасаются или даже перекрещиваются под столом. Что она постоянно треплет его волосы или кладёт голову ему на плечо, когда они, вот как сейчас, размышляют над дальнейшими планами. Переплетение рук уже превратилось в какой-то особый ритуал, и она боялась дышать, когда Гарри выводил большим пальцем узоры на тыльной стороне её ладони. Он часто не будил её ночью, давая выспаться, и нёс дежурство до утра. Она поступала так же.
Гермиона всегда заботилась о Гарри. Несмотря на все сложности, она была очень рада, что он есть в её жизни. Сам же Гарри, поглощённый своими заботами, не отличался особой чуткостью по отношению к ней. Гермиона не обижалась, она просто принимала его таким, какой он есть. Понимала и не требовала большего. Однако именно сейчас она стала замечать те проявления заботы, которых ранее не чувствовала с его стороны. Гарри действительно стал более внимательным к её потребностям. Гермиона не знала, с чем это связано. Возможно, он просто был благодарен за то, что она не ушла вместе с Роном и не оставила его одного. Это было первым, что приходило ей на ум, когда она думала обо всём происходящем между ними. А что-то точно происходило: непонятное, незримое, едва заметное, от чего неизменно учащался пульс, трепыхалось сердце, а по телу разливалось странное покалывающее тепло.
Кормак, тем временем, занимался важными делами. В одной руке покручивал цепочку с медальоном, отчего крестраж выписывал в воздухе круги, а другой — рылся в своём рюкзаке, где хранились остатки алкогольных запасов и другие нужные вещи, которые он упёр из маггловского магазина. В отсутствие Лаванды ему было скучно, и он не оставлял надежды придумать, что бы ещё сотворить с душонкой Волан-де-Морта. Пока Поттер с Грейнджер милуются на диване, у него есть шанс разгадать загадку и уничтожить, наконец, этот сраный выкидыш тёмной магии.
Время от времени верзила поглядывал на держащихся за руки Поттера и Грейнджер и ухмылялся. Ну и тормоза! Поттер абсолютно безнадёжен, раз попёрся умирать и даже не трахнул с горя такую милашку напоследок. Да вертихвостка Джинни, с которой этот пришибленный Избранный, вроде как, в прошлом году пытался встречаться, со скуки с таким окочурится!
Брезентовые стены палатки трепыхались от ветра, который с каждой минутой завывал всё сильнее. Вдобавок, к вечеру начался настоящий снегопад. Погода портилась, и видимость была минимальной. Стоило МакЛаггену подумать об этом, как полог отодвинулся, и вовнутрь вошла Лаванда.
— Гермиона, а твои заклинания точно работают? — с тревогой поинтересовалась она, стряхивая снег с шапки и мехового воротника мантии. — Мне кажется, там за деревьями кто-то ходит, но ничего не видно. Да и чары не вопят. Но мне стало так страшно!
— Разумеется, работают, — уверенно заявила Гермиона, но слова Лаванды всё же заставили её напряжённо хмуриться. — Ты не пробовала использовать заклинание обнаружения?
Гарри напрягся и тут же вскочил на ноги, лишая Гермиону тепла своего тела. Она непроизвольно поёжилась, ощутив холод и пустоту.
— Давай лучше я подежурю, — непонятное волнение овладело им, и Гарри уже кинулся было к выходу, но его остановил Кормак.
— Да подожди ты, Поттер! — посланник Дамблдора уже натянул свою дорогущую мантию прямо на голое тело и приобнял свою девушку. — Мы сами справимся. Да, кисуля? — на этом он подмигнул Лаванде и потянул её к выходу из палатки. — И это… вы тут не тупите… поебитесь уже, пока мы делом заняты!
— Иди ты к чёрту… — Гарри не закончил свою мысль, а Кормак с хихикающей Лавандой уже скрылись на улице.
— Не обращай на него внимания, — Гермиона всё ещё ощущала нехватку тепла и обхватила себя руками, пытаясь согреться и успокоиться одновременно. — У МакЛаггена компостная куча вместо мозгов.
— Господи! Порой мне хочется его убить, — простонал Гарри, присаживаясь обратно на диван. Однако на этот раз он предпочёл устроиться подальше от Гермионы, что заставило её испытать разочарование.
Снег валил с неба так, будто кто-то могучий выжимал на землю огромное облако, словно тряпку. Кормак с трудом различал силуэты исполинских деревьев, которые сложно было не заметить в нормальную погоду. Королевский лес Дин, в котором компания устроила стоянку, поистине впечатлял своей красотой, но в данную минуту до этого обстоятельства никому не было решительно никакого дела. Сквозь шум ветра, трепавшего одиноко стоящую палатку, слух и впрямь различал чьи-то шаги вперемешку с неясным бормотанием.
Кормак навострил уши и вынул из кармана палочку.
— Оставайся здесь, — шепнул он Лаванде. — Я мигом…
— Кач-Кач, ты куда? — в панике спросила девушка, но не успела и глазом моргнуть, как мощная спина МакЛаггена уже скрылась в гуще деревьев.
Тяжёлые ботинки утопали в снегу, но Кормак пробирался вперёд с завидным упорством. Вначале он подумал, что Лаванда всего лишь зайца испугалась и нафантазировала себе не бог весть что, но всё оказалось куда серьёзнее… Он тоже слышал странные звуки, и страх тут был ни при чём.
Он спрятался за широким деревом, с силой раздвинул заснеженные ветки, застилавшие видимость. Осадки в этом месте выпали не так обильно, как на поляне. Совсем рядом сияло ледяной коркой небольшое озеро, на берегу которого стояла одинокая фигура. То был худощавый мужчина в тёмной мантии. В одной руке он сжимал нечто длинное, блестящее, похожее на металл, а в другой — волшебную палочку. Кормак прибалдел, когда понял, кем был этот человек напротив.
— Ёбушки-воробушки, да это же вонючка собственной персоной! — еле слышко пробормотал гриффиндорец, во все глаза уставившись на директора.
Снейп, который всё ещё думал, что он один, времени зря не терял. Заклинанием он убрал часть льда с озера, после чего беззвучно вызвал Патронуса. Из его палочки вырвалась изящная серебристая лань и умчалась вглубь леса. МакЛагген не удержался и присвистнул. Ну, ничего себе! Эта пожирательская падла, оказывается, могёт в светлую магию против дементоров, это что-то новенькое! Интересно, какие приятные воспоминания притаились в вонючей душонке этого урода? Наверняка, простая дрочка на засаленные котлы и мутные пробирки.
МакЛагген почувствовал острую необходимость положить конец всей этой свистопляске, пока крючконосый хер не вызвал сюда подкрепление. Памятуя строгое напутствие Грейнджер, Кормак использовал заклятие обнаружения, чтобы убедиться, что кроме Снейпа у озера больше никого нет, после чего решительно покинул своё укрытие.
Северус как раз повернулся к озеру — нужно было быстренько поместить меч на дно и спрятаться, пока не сюда не пожаловал Поттер. Но неожиданно чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо, а прямо над ухом раздался басовитый голос:
— Профессор, вы хуёво вели себя в этом году и не заслужили рождественский подарок.
От неожиданности Снейп выронил меч, но тут же резко развернулся, намереваясь оглушить противника заклинанием. Однако Кормак, не будь дураком, ожидал подобного манёвра. Умелым приёмом он выкрутил руку профессора так, что тот заскулил от боли и выронил палочку. Последовавший за этим удар коленом в пах заставил Снейпа согнуться пополам.
— Ах, ты, недоумок! — прохрипел он, хватаясь за яйца. От нахлынувшей боли его глаза едва не вылезли из орбит, но Северус попытался собрать всё своё мужество, чтобы выпрямиться. У него не было времени на разборки с этим юнцом. Оставался последний способ — невербальная беспалочковая Легилименция или, на крайний случай, Империо.
Однако Снейп явно недооценил противника. Эти заклинания действовали на мозг, а Кормак пользовался данным органом крайне редко. Большую часть жизни он вообще не думал, так что все потуги профессора оказались напрасны.
Гриффиндорец наклонился, поднял меч, несколько секунд полюбовался переливающимися в лунном свете рубинами и снова перевёл взгляд на Снейпа.
— Хороший меч… А теперь прыгай в озеро, — вкрадчиво приказал МакЛагген.
— Я сказал: в озеро, — повторил Кормак, кивнув как раз в то место, где сам же Снейп убрал недавно лёд. — Помыться тебе точно не помешает, а то за версту несёт. Живо!
Снейпу ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Этот гриффиндорский амбал был в полтора раза крупнее, к тому же, вооружён. Сам же Снейп, лишившись палочки, чувствовал себя невероятно жалким. Он медленно опустил ногу в ледяную воду и болезненно поморщился. Кормаку надоело ждать, и он мощным пинком под зад отправил профессора в воду.
Настроение у МакЛаггена заметно улучшилось. Наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки! Он нашёл меч Годрика! Пора совершать подвиги, спасать этот несовершенный мир от всякой нечисти. Немытый ублюдок Снейп стал всего лишь первым шагом на пути к великим свершениям. Ведь, положа руку на сердце, однообразие кочевой жизни вымотало Кормаку все нервы.
Снейп продолжал барахтаться в озере, а Кормак довольно присвистнул и решил вернуться к месту стоянки. Наконец-то они прикончат душонку змеемордого! Да и времени прошло прилично: наверняка, даже эти два тормоза, что остались в палатке, за час нашли друг у друга письки и потрахались. Зря он, что ли, оставлял их наедине? Эти бесконечные переглядывания и поглаживания ручонок выглядели жалко. Очкарик и Грейнджер вели себя, как первокурсники, ей Богу! Если их не направить, они так до пенсии девственниками просидят. И помрут нераспечатанными. Недотёпы. За чё сражаются, спрашивается, если настоящей радости жизни даже ни разу не пробовали?
Звук треснувшей ветки заставил МакЛаггена резко повернуть голову. Вот это поворот! Ночка явно оказалась богата на сюрпризы. Из кустов выкарабкался конопатый Вислюк. Вот только этого рыжего чучела не хватало для полного счастья!
— Хули надо? — прогремел Кормак, направив на нежданного гостя палочку.
— Я могу спросить тебя о том же, — набычился Рон, явно не понимая, как он тут оказался, и почему перед ним стоит МакЛагген. Он же трансгрессировал в надежде, что делюминатор приведёт его к друзьям! А здесь был только этот…
— Ладно, нет времени объяснять. Там в озере Снейп бултыхается, прыгай туда!
— Зачем? — Рон окончательно ошалел от такого «заманчивого» предложения.
— Тебе обсыпной лишай мозги, что ли, повредил? Это план Дамблдора! Делай и не спрашивай! — попытался отделаться от рыжего МакЛагген. — Раз старый алкаш приказал — значит, так надо! Лезь давай! Что стоишь, яйца мнёшь?! Войну просерем из-за тебя!
Вначале Рон, конечно, не собирался следовать идиотскому приказу этого верзилы, которого, мягко говоря, не переваривал ещё со школы, но упоминание профессора Дамблдора заставило призадуматься и усомниться. В конце концов, старик всегда был странным и очень многого не договаривал. Не просто так ведь его делюминатор привёл именно сюда! А вдруг и впрямь необходимо нырнуть за Снейпом, чтоб его водяные черти съели?..
Уизли уже сделал было неуверенный шаг к воде, как вдруг раздался голос Гарри и заставил его остановиться.
— Рон?! — из-за дерева показалась серебряная лань, а за ней и сам Гарри, потрясённый такой неожиданной встречей. Мало того, что вернулся бывший лучший друг, которого назад уже никто не ждал, так ещё и МакЛагген мечом Гриффиндора размахивает, как зубочисткой! От волнения сердце отбивало бешеный ритм чечётки.
«Блядские химеры! Неужто он действительно такой тормоз? Мать природа, как можно быть настолько глухим к твоему зову? Хоть самому яйца к Грейнджер подкатывай, чтобы этот олень хоть как-то активизировался!», — мрачно подумал Кормак.
Глава 10. Возвращение лучшего друга
— Как ты здесь оказался? — Гарри всё ещё не мог поверить, что видит Рона прямо перед собой.
Он не представлял, что именно хочет услышать. Да и существуют ли слова, по-настоящему способные вернуть всё назад? Или после всего произошедшего дело сможет поправить лишь заклятие Забвения? Вспышка счастья от возвращения Рона резко сменилась жгучей на него обидой. Недоверие, надежда, злость и радость смешались в запутанный, противоречивый коктейль эмоций. Гарри потёр шрам, его мучила головная боль. Напряжение повисло в воздухе.
— Трансгрессировал, — Рон в замешательстве перевёл взгляд с Кормака на Гарри, а затем осторожно достал из кармана делюминатор Дамблдора, — он привёл меня сюда. Я искал вас.
Эмоции бурлили в Гарри, словно котёл с ядом. То, что Рон всегда возвращался, не стало для него чем-то новым. Просто в этот, последний раз, Гарри не был уверен, что всё ещё ждал этого… Да и Гермиона, наконец, начала улыбаться, перестала плакать. Как она воспримет возвращение блудного ухажёра?
— Так, девочки! Хватит розовых соплей, а то блевану от сахарного передоза, — не выдержал МакЛагген, которому изрядно надоело стоять тут и терять время попусту.
Подвиги пора совершать! Подобно этому, как его… Генератору… или Геркатлу? Ну, вроде, был у магглов какой-то такой удалец, о котором Кормак слышал на днях от Грейнджер. Та про него Лаванде какие-то истории втирала. В маггловских книжках, оказывается, пишут иногда что-то стоящее. В общем, этот самый Генератор Кормаку очень понравился. Он даже решил, что он вполне похож на него самого.
— А… какого лешего он тут делает?! — не выдержал Рон. Его очень задевал сам факт присутствия здесь этого напыщенного индюка МакЛаггена.
— План Дамблдора привожу в действие, пока вы репы чешете и алфавит, блядь, вспоминаете, — не растерялся Кормак. — Поттер, я бы на твоём месте к этому рыжему близко не подходил, а то вдруг он ещё от лишая не излечился.
— А ты где меч взял? — вышел из оцепенения Гарри. Возвращение Рона он пока решил не комментировать: необходимо было разобраться в себе для начала.
— Мистер Перхоть подогнал, — махнул рукой МакЛагген, укладывая крестраж на огромный валун. — Ну, дадим просраться змеемордому!
— Ты что, рассказал про крестражи ему?! — Рон ошалело уставился на Гарри. — Этому дубине?! Гарри, ты в своём уме?!
— Эй, захлопнись в табакерку, ты, чертила конопатый! — Кормак схватил Рона за шкирку и подтащил к камню быстрее, чем тот успел возмутиться. Затем всучил ему меч Гриффиндора. — Ну, давай, бей, раз такой смелый!
— Я?.. — Рон ошалел, не ожидая подобного поворота.
— Да, — кивнул Гарри, который уже хотел покончить со всем этим. — Я его открою, а ты ударишь мечом. Только сразу, понял? Потому что эта дрянь будет сопротивляться. Кусочек Реддла из дневника чуть не прикончил меня однажды.
— Но… Как ты его откроешь? — испуганно спросил Рон.
Ответ пришёл как будто сам собой, словно Гарри давно уже знал его в глубине души, но поняль лишь теперь, — может быть, помогла встреча с Нагайной. Он посмотрел на изогнутую змеёй букву, выложенную из мелких помутневших от времени и «Доместоса» зелёных камушков; сразу возникла ассоциация с маленькой змейкой, свернувшейся на камне.
— Стой! — крикнул Рон. — Не открывай, не надо!
— Почему? — недоумевал Гарри. — Отделаемся от этой мерзости, она мне уже порядком надоела…
— Гарри, я не могу. Правда, давай лучше ты…
— Потому что эта штука плохо на меня действует! — выпалил Рон и в ужасе попятился от камня, на котором лежал медальон. — Я с ней не справляюсь! Гарри, я не оправдываюсь, она действительно действует на меня сильнее, чем на вас с Гермионой. У меня от неё всякая дрянь в голову лезет… Вроде бы, я и раньше о том же думал, но от неё всё становится куда сквернее. Не могу объяснить, а как сниму эту штуковину — так сразу в голове проясняется, а потом как опять надену… — Он виновато зажмурился. — Не могу я, Гарри!
Рон отступил ещё дальше, волоча за собой меч и мотая головой.
— Мерлиновы яйца! Да хули ты как бабёха в первую брачную развылся?! — взревел Кормак. — Либо бей, либо вали откуда пришёл, истеричка!
Рон набычился, глаза его мигом налились кровью. Пора доказать этому верзиле, что он тоже не пальцем деланый! Да кто он вообще такой, чтобы называть его трусом?!
— Ладно, — процедил он, буравя Кормака убийственным взглядом. — Открывай его, Гарри, я готов!
Гарри уставился на медальон, сощурив глаза, и мысленно представил себе змею на месте буквы «С». То, что обитало в медальоне, задёргалось, точно пойманный в банку таракан.
Последнее слово прозвучало шипением, и золотые створки с тихим щелчком поддались. За стёклышками медальона блеснули живые глаза — два красивых тёмных глаза, какие были, наверное, у Тома Реддла до того, как он перевоплотился в змееродное чудовище из котла.
— Бей! — заорал Гарри, придерживая раскрытый медальон на камне.
Рон дрожащими руками поднял меч. Кончик меча завис над бешено вращавшимися глазами. Гарри крепче ухватил медальон — он уже приготовился увидеть, как из-за разбитых стёкол брызнет кровь.
Вдруг из крестража послышался вкрадчивый голос:
— Я видел твоё сердце, и оно — моё!
— Не слушай его! — ещё громче заорал Гарри. — Бей!
— Я видел твои сны, Рональд Уизли, я видел твои страхи. То, о чём ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже…
Его голос эхом прокатился между деревьями. Клинок задрожал — Рон не мог оторвать взгляда от глаз Реддла.
— Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…
— Рон, бей скорее! — рявкнул Гарри, чувствуя, как содрогается медальон под его руками, и пугаясь того, что может случиться. Рон ещё выше занёс меч, и тут глаза Реддла вспыхнули красным.
Из глаз в окошечках медальона медленно поднялись в воздух два облака дыма, принимая причудливо искажённые формы Гарри и Гермионы.
Рон вскрикнул от неожиданности и попятился. Фигуры продолжали расти, поднимаясь над медальоном — сначала по плечи, затем по пояс, затем по щиколотку, и вот они уже стоят, покачиваясь, словно деревья с общим корнем, возвышаясь над настоящим Гарри и над Роном. Медальон раскалился добела, Гарри с болезненным шипением отдёрнул руки.
— Рон! — крикнул он, но призрачный Гарри уже говорил голосом Волан-де-Морта, а Рон, как зачарованный, смотрел ему в лицо.
— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливы, мы радовались, что ты ушёл… Мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим самомнением…
— Самомнением! — подхватила призрачная Гермиона, на которую в шоке уставился и сам Гарри.
Она была гораздо красивее настоящей, но она вселяла страх, даже первобытный ужас, раскачиваясь и насмехаясь над Роном, который смотрел на неё с трепетом и всё же не мог отвести глаз, бессильно опустив руку с зажатым в ней мечом.
— Кому ты нужен, когда рядом Гарри Поттер? Что ты сделал в своей жизни, чтобы сравниться с Избранным? Кто ты такой против Мальчика-Который-Выжил?
— Бей, Рон, бей! — кричал Гарри, но Рон стоял неподвижно, широко раскрыв глаза, в которых отражались призрачные Гарри с Гермионой. Их волосы развевались на ветру языками пламени, глаза горели красным, голоса звучали зловещим дуэтом. И, что самое ошеломительное, они были полностью обнажены.
— Твоя мама хотела, чтобы я был её родным сыном, — глумился фальшивый Гарри, — она сама так говорила, она бы рада была променять тебя на меня…
— Его бы всякая предпочла, ни одна женщина тебя не выберет! Ты ничтожество рядом с ним, — проворковала призрачная Гермиона и, как змея, обвилась вокруг призрачного Гарри, сжимая его в объятиях. Их губы встретились.
Рон смотрел на них с мукой на лице. Он высоко поднял меч дрожащими руками.
— Давай, Рон! — завопил Гарри, отчего-то испытывая испанский стыд. Он знал, что это не настоящая Гермиона, но почему-то его не покидало ощущение, что он узрел в ней нечто запретное, не предназначенное для него. Однако именно в объятиях его копии извивалась призрачная Гермиона. Именно его двойник целовал её губы и настойчиво шарил ладонями по стройному девичьему телу.
Рон глянул на него, и Гарри почудился красноватый отблеск в его глазах. Сам же он невольно смутился от увиденного. Кормак смотрел это кино из крестража, разинув рот. Вот это порнушка! Как ловко призрачный Поттер подхватил под бёдра эту шлюшку Грейнджер и насадил на свой каменный ствол. Охереть!
— Да ты, оказывается, не совсем безнадёжен, дружище! — он со всей дури одобрительно хлопнул Гарри по плечу, не скрывая восторга. — Пронзил Грейнджер своим Экскалибуром! Мужик! А теперь давай, опрокинь её и разложи, как пасьянс! НУ?!
— Да заткни ты свою пасть! — заорал Гарри, не отрывая взгляда от лучшего друга, в чьих глазах плескалась холодная ярость. Призрачная Гермиона, тем временем, продолжала бесстыдно постанывать, беспощадно путая мысли всех троих наблюдателей.
— Рон! Не слушай его! Это просто видение! Всё ложь!
— Да ладно, не пизди! Вот, значит, зачем вы чары тишины устанавливали всё это время. Ныли, что мы вам спать мешаем. Конечно! Спать! Ебётесь там, а нас стыдите! Хотя я тебя отлично понимаю, Поттер, — Кормак снова взглянул на призрачную Гермиону. — Грейнджер охуенная. Ты глянь, какая задница… Сиськи, конечно, маловаты, зато в ладошку идеально ложатся, кайф же!
Гарри готов был уже оглушить МакЛаггена, но в этот момент Рон ринулся вперёд. Сверкнул меч, Гарри шарахнулся в сторону, послышался сдавленный, полный боли, протяжный вопль.
— Вы издеваетесь! Издеваетесь надо мной, да?!
Гарри стремительно отскочил, поскальзываясь на снегу и держа наготове волшебную палочку. Крестраж захлопнулся, и два обнажённых тела, слившихся в экстазе, просто испарились в воздухе.
Рон откинул меч в сторону и, набычившись, уставился на бывшего лучшего друга. Его палочка, наставленная прямо на Гарри, слегка подрагивала.
— Сволочь! Предатель! Как ты мог?! Как?! Только я за порог, и вы сразу в одну койку?! — Не выдержав, Рон пульнул в Гарри обезоруживающее, которое тот машинально отразил и не стал бить в ответ.
— Да успокойся ты! Говорю же, это просто мираж! Она мне как сестра!
— Сестра, как же, — усмехнулся МакЛагген. — А ты мастёр ебать сестёр!
Уизли издал звук, похожий на предсмертный вопль раненого зверя, и снова атаковал. Гарри выставил щит.
— Сука! Урод! Баубиллиус! Экспеллиармус! Ступеффай! — орал Рон, кидаясь заклинаниями.
— Да прекрати ты! — Гарри выставлял один щит за другим. — Не будь идиотом, Рон! МакЛагген, а ты захлопнись, пока жив! — Гарри бы с радостью оглушил этого верзилу, но вынужден был отбиваться от нападок Рона.
— Ух, какие страсти! Прямо как у Сексапира, — ухмыльнулся Кормак и, сцапав медальон с камня, запихал его себе в карман. Ему стало даже жаль уничтожать штуку, которая такие картины показывает. — Девочки, не покалечьте друг друга!
— А ты, тролль безмозглый, вообще пошёл вон! Баубиллиус дуо! — бросил Уизли, но Кормак отразил молнию мечом Годрика.
— А хули ты на меня-то кидаешься, рыжий упырь?! Я, что ли, твою Грейнджер выебал?!
Последнее предложение сработало, словно красная тряпка на быка, и Рон снова бросился на Гарри.
— Она моя! Моя! Как ты мог?! Я не отдам её тебе! Бомбарда! Бомбарда Максима!
Вечер переставал быть утомительным и скучным. МакЛагген, потирая ручищи, наблюдал за перепалкой друзей. Хоть какое-то развлечение. Да и визжит этот рыжий так смешно.
— О верности невинно мне твердила; Но клятвы, слёзы — всё лишь шуткой было, — театрально заголосил он строчки того самого Сексапира. Кормак вспоминал строки из одной маггловской постановки, на которую когда-то таскал его в театр дядюшка Тиберий. Дядька был тем ещё дамским угодником, даже актрис окучивать умудрялся. И ведь без применения магии справлялся! Всё шармом да галантностью. Своего единственного племянника вечно ругал за косноязычие, но у Кормака в одно ухо всё влетало, а в другое вылетало. Собака лает — караван идёт. У него и так от баб отбоя нет. Вот годам к семидесяти, может, и освоит эту самую галантность, а пока и без этих реверансов нихуёво.
Гарри успел отскочить от места взрыва, но Рон наделал столько шума вокруг, что становилось небезопасно. Можно было привлечь егерей или кого похуже.
— Хватит! — что есть сил заорал Гарри. — Ты совсем идиот?!
— Моя! — исступлённо орал Рон на грани утраты рассудка. — Эверте Статум!
Рон отлетел и врезался в ствол крупного дерева, выронив палочку. Но он не собирался так просто сдаваться. Обида, жгучая, разъедающая, просто кипела внутри. Он поднялся и уже собирался броситься на Гарри с кулаками, но тут Кормак схватил его за шиворот.
— Так, поиграли и хватит! Победитель получает девушку, а ты лузер — признай это, Уизли!
— Предатели! Уроды! — Рон никак не мог успокоиться, махал руками и ногами в воздухе и продолжал орать на Гарри. — Как ты мог тронуть её, скотина?! Что, думаешь раз ты Избранный, то тебе всё можно, да? Никогда вас не прощу! Никогда!
Терпению Гарри пришёл конец. Слова Рона переполнили чашу, и обвинения полились из него потоком:
— Что?! Ты нас не простишь?! Может, тебе напомнить, кто свалил от нас, едва прижало?! Ты бросил нас! Бросил Гермиону!
— Она моя! — как заведённый продолжал орать Рон, не оставляя попыток вырваться из мощных лап МакЛаггена.
— Гермиона — живой человек, отдельная личность, Рон, а не чья-то вещь! — взбеленился Гарри. — Я вообще не уверен, что она захочет видеть тебя после всего. Это тебе надо просить у неё прощения!
— Прощения? — взревел Рон. — После чего? После того, как вы потрахались за моей спиной, предатели?!
— Да успокойся ты! Крестража уже нет! Приди в себя!
— Поттер, долго ты собираешься возиться с этим невменяемым?! — МакЛаггену надоело держать Уизли, и он разжал пальцы. — Пусть валит обратно в свою трёхэтажную сарайку и наяривает в душе, если он у них есть. Нахер он вам с Грейнджер сдался? Ну, если вы только тройнички не предпочитаете, маленькие извращенцы.
Закончив свою остроумную, как он думал, тираду, Кормак заржал.
— Да хоть ты замолкни, дубина безмозглая! — нервы Гарри были натянуты, как струна.
— Я считал тебя другом! — выплюнул Рон и направился за своей волшебной палочкой, которая валялась в сугробе неподалёку. — Но, видимо, зря… Вижу, ты прекрасно спелся с этим гориллой!
— Эй, ты кого назвал гориллой, рыжий таракан? Я ведь и вмазать могу так, что твой крохотный мозг по всей поляне разлетится!
— Прекратите оба! Нам надо убраться отсюда и заняться крестражем! После устроенного шума я удивлён, что тут ещё нет толпы егерей, — Гарри поднял с земли меч и направился в сторону леса. Вместо радости от неожиданной находки и возвращения друга он чувствовал себя опустошённым, как никогда. Он не знал, что теперь делать и к чему всё это приведёт. Но где-то глубоко внутри всё его естество неистово сопротивлялось тому, что какой-то новый, невероятно волнующий и приятный уровень близости с Гермионой может быть нарушен из-за Рона.
Рон громко пыхтел, переступая с ноги на ногу, но с места не сдвинулся. После всего увиденного возвращение к друзьям утратило всякий смысл. Нет, это не могли быть проделки крестража. Он ведь и раньше всё знал! Гермиона всегда выбирала Гарри. Всегда! И не ушла тогда с ним по одной единственной причине — ей не нужен был Рональд Уизли, ей нужен был Гарри Поттер, будь проклята его избранная задница!
Кормак не отставал от Гарри. Его единственная извилина ожила, и он действительно старался думать. Вот вроде бы он был в одном шаге от геройского поступка — долбани по медальону мечом — и наступит пиздец куску змеемордого. Но крестраж оказался слишком занятной штукой: кто же знал, что он умеет порнуху крутить, как проектор?! Было действительно жаль избавляться от такой нужной вещи! Непростая встала перед Кормаком дилемма.
— Рон, ты идёшь? — обернувшись, Гарри заметил, что тот так и не сдвинулся с места.
— Да пошёл ты! — злобно выплюнул тот, сжимая палочку побелевшими пальцами.
Несколько секунд бывшие лучшие друзья буравили друг друга взглядом, а потом раздался хлопок, и Рон испарился. Ушёл. Снова. На этот раз уж точно навсегда. Сердце Гарри пропустило удар.
— Ура, — выдохнул МакЛагген. — Я уж думал, мы и грязными трусами от этой рыжей прилипалы не отмахаемся… Спасибо тебе, о великий Мерлин, что избавил нас от этого никчёмного флоббер-червя! — театрально заключил верзила и тут же прищурился. В снегу валялась зелёная продолговатая вещица с серебряной крышечкой. — А это ещё что за хуйня? — Кормак поднял её и принялся внимательно рассматривать.
— Делюминатор Дамблдора. Рон его обронил, — бесцветным голосом произнёс Гарри. — Теперь он точно не вернётся.
— Будет знать, как моё место вратаря в команде занимать! — позлорадствовал МакЛагген. — Интересно только, зачем старый гондон оставил ему эту следилку?
Кормак размахнулся и со всей дури швырнул прибор в озеро. Туда, где ещё недавно плавал Снейп. На мгновение в златокудрой голове промелькнула мысль, уж не захлебнулся ли там профессор, но беспокойство моментально сменилось полным безразличием. Главное, что Поттер ни о чём не догадывается, а то у него хватит же слабоумия и отваги полезть спасать это немытое чучело. Полезет спасать да обязательно сам зацепится за какую-нибудь корягу, а уж с него, Кормака Великолепного, точно хватит подвигов на сегодня. Он сильно проголодался, сильно перевозбудился после порнушки змеемордого и ему сильно-пресильно требовалась Лаванда. Точнее, даже не она вся, а лишь заветное место промеж её ног.
С этими мыслями верзила хлопнул Гарри по плечу и припустил к палатке с удвоенной скоростью.
Только когда молодые люди скрылись за вековыми деревьями, а луна спряталась за небольшое облако, из озера показалась тощая мужская фигура. Профессора Снейпа спасло только то, что он смог вовремя воспользоваться согревающими чарами и применить заклинание головного пузыря. Не зря же он учился колдовать без палочки. Конечно, сложные боевые беспалочковые заклинания у него не удавались, зато кое-что другое, более приземлённое и не такое эффектное, в итоге спасло ему жизнь.
Он подобрал свою палочку, которая валялась за камнем и сплюнул прямо на снег. Крестражи! Крестражи, твою мать! Дамблдор, похоже, совсем ебанулся под конец жизни, раз доверил подобную миссию недоумку Поттеру и умственно отсталому МакЛаггену! Да что вообще употреблял этот дед?! Совсем мозги пропил! Северус уже со счёту сбился, сколько раз они с мадам Помфри и профессором МакГонагалл выводили Дамблдора из запоев.
Быстро высушив на себе одежду, Северус почувствовал себя гораздо лучше. Затем махнул палочкой ещё раз — и убрал мощные заглушающие чары. Как кстати они оказались. Эти гриффиндорские недоумки устроили тут балаган, так разорались, что, кабы бы не эти самые чары, сюда бы сбежалась вся пожирательская шайка во главе со своим безносым председателем. Как же ему надоело вечно выполнять за всех грязную работу! Бросить бы всё, да свалить подальше… Но Северус о таком не смел и мечтать. С тяжёлым вздохом в очередной раз принимая неизбежную судьбу, он растворился в воздухе.
Гарри устало переставлял ноги, пытаясь разобраться в своих чувствах. Когда Рон ушёл в первый раз, у него как будто бы кусок от сердца оторвали. Сейчас рана затянулась и уже не болела. Однако возвращение друга что-то всколыхнуло в нём. Ностальгические воспоминания о прошлом так и лезли в голову. То самое золотое трио распалось… Так уж устроена была жизнь Гарри, что он всегда терял самых близких ему людей: родителей, крёстного, Дамблдора, вынужден был расстаться с Джинни… Теперь вот ещё и Рон пополнил этот горький список потерь. Да у него, кроме Гермионы, не осталось ни одной близкой души. Чёрт! Гермиона же наверняка волнуется! Он же вышел проверить, как там Лаванда с Кормаком, но увидел эту странную лань и, как зачарованный, отправился за ней. Интересно, кто прислал Патронуса к их палатке?
— Эй! — кинул он в спину МакЛаггена, который уже успел обогнать его и настойчиво пробирался сквозь сугробы. — Давай покончим с крестражем. Прямо здесь и сейчас!
— Да не спеши ты, Поттер, — пропыхтел Кормак, не оборачиваясь. — Успеется, — На всякий случай он посильнее сжал медальон в кармане. — Давай хоть до палатки доберёмся. Там, глядишь, Грейнджер инструкцию какую замудрёную выдаст. А то вдруг чего напортачим одни?
— Ладно, — кивнул Гарри, подозрительно глядя на попутчика. В словах этого дуболома имелась доля истины. Как-никак, знания Гермионы никогда не оказывались лишними, а крестражи они не каждый день уничтожали. Мало ли, чем всё обернётся на этот раз.
— Слышь, Поттер, а Грейнджер и впрямь такая горячая штучка, а? — Видение из крестража явно произвело на МакЛаггена неизгладимое впечатление, и он никак не мог угомониться. — Здорово ты ей засадил! Я впечатлён!
Тут же ему в бок уткнулось острие меча Гриффиндора. Гарри просто кипел от злости. Там, у озера, ему было не до МакЛаггена. Но сейчас он готов был разорвать этого нахала на куски голыми руками.
— Ещё одно неуважительное слово в адрес Гермионы, и ты — труп, понял?!
— О-о-о, — расплылся в широченной улыбке Кормак, обнажая зубы, — Всё с тобой ясно, приятель. Втрескался.
— Ну и псих же ты, Поттер! Совет вам да любовь! Рад за вас! На свадьбу только пригласить не забудь!
Гарри готов был зарычать. Ну за что ему всё это? Почему вся его жизнь вечно шла по одному месту? Последнее, что в данный момент он хотел видеть перед собой — это довольную рожу МакЛаггена. Он резко отвернулся и направился вперёд. Нужно поскорее добраться до палатки и уничтожить крестраж.
— Отличный выбор, дружище! — крикнул ему в спину Кормак, — Куда интересней этой твоей рыжей потаскушки! Я б с ней, конечно, и сам пару раз перепихнулся, но жениться — упаси Мерлин! Тут порода нужна… вот, как в Грейнджер, например.
— Много ты понимаешь, — буркнул Гарри. Ругаться с этим одноклеточным ещё и из-за Джинни не хотелось. Откровенно говоря, у него попросту не осталось сил на перебранки после скандала с Роном.
— Ещё бы! Рос бы ты с моим дядькой, тоже бы в бабах понимал. Уж он-то в них лучше всех разбирается. Серьёзно тебе говорю. А ты правда собирался Грейнджер рыжему уступить? Твоим мозгом, похоже, василиск закусил, когда ты в Тайную комнату лазил…
— ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ НАКОНЕЦ! — заорал Гарри. Он из последних сил сдерживался, чтобы не оглушить этого дебила и не прикопать в лесу.
— М-да… Поттер… Ещё один плюс в копилку Грейнджер. Кто же ещё тебя, такого неуравновешенного, будет терпеть всю жизнь… Не тупи давай, а то я вступлю в игру, и ты останешься с носом.
Гарри закатил глаза. К его радости, вдалеке между деревьев замаячил силуэт палатки.