Змей
Автор: bangbangbaby
Они поужинали в «Дорчестере», выпили немного вина — пришлось взять кэб, оставив машину у отеля; стояла прекрасная летняя ночь, воздух буквально дышал романтикой — неудивительно, что целоваться они начали ещё в дверях магазина. Кое-как добрались до жилых комнат на втором этаже, едва не скатившись с лестницы, ввалились в спальню, сбив пару притаившихся на пути книжных стопок, и Кроули как раз пытался одновременно раздеть их обоих, когда Азирафель мягко отстранил его.
— Не сегодня, ладно? — он мягко улыбнулся. — Я, наверное, слегка перебрал.
В тот раз Кроули не заметил ничего подозрительного.
Несколькими днями позже, войдя в их небольшую захламленную кухоньку, Кроули стал свидетелем милейшей картины: накинув поверх привычной голубой сорочки фартук, его муж возился у плиты, от которой шёл восхитительный запах блинчиков. Светлые локоны слегка растрепались после сна, завязки фартука съехали набок, и в свете утреннего солнца Азирафель выглядел таким очаровательно-домашним, что Кроули не сдержался и подкрался к нему, обняв со спины. Азирафель вскрикнул от неожиданности, едва не выронив деревянную лопатку, но тут же расслабился, откидываясь ему на грудь.
— Доброе утро, — улыбнулся он, поворачивая голову, чтобы встретиться с Кроули взглядом.
— Доброе, — ответил тот и прильнул к нему всем телом, наклоняясь за поцелуем. Азирафель с готовностью ответил, и Кроули дал себе волю, вжимая бёдра в соблазнительную задницу, скрытую тонкой шерстью бежевых брюк. Ладони скользнули под фартук, приподняли полы рубашки, и Азирафель словно окаменел.
— Э-м-м, я… — начал он, выпутываясь из объятий. — Я совсем забыл, что у меня сейчас важная встреча. Ужасно важная. Пойду-ка переоденусь.
И он буквально сбежал из кухни, оставив ошарашенного Кроули в компании пригорающих блинов и нешуточного стояка.
Один из давних клиентов юридической фирмы, на которую работал Кроули, устраивал благотворительный вечер. Обычно Кроули любил подобные сборища, получая искреннее удовольствие от наблюдения за ярмаркой тщеславия, разворачивающейся под предлогом благой цели. Азирафель мужественно сопровождал его, натужно улыбаясь и поддерживая ничего не значащие разговоры.
Этот приём, однако, выдался на редкость унылым даже по меркам унылых великосветских приёмов. Много пустой болтовни, чопорных раскланиваний и лицемерных заверений в вечной дружбе — было бы преуменьшением сказать, что они оба буквально считали минуты до момента, когда смогли бы улизнуть домой, не нарушив социальных норм.
Стоило им переступить порог магазина, как Кроули вжал Азирафеля в стену, впиваясь ему в губы. Тот не отставал, бесстыже лапая его за задницу, и на какое-то время они словно растворились в общей страсти, оставляя друг другу засосы и выплёскивая накопившееся за вечер раздражение, а потом Кроули потянулся к застёжке галстука-бабочки, но Азирафель ловко перехватил его запястья.
— Подожди, — выдохнул он и попытался отодвинуть Кроули от себя.
— Да что такое? — нетерпеливо воскликнул тот.
— Я… эм-м… Я устал. Да. Ужасно устал.
— Тридцать секунд назад ты вовсе не выглядел уставшим, — прозвучало резче, чем ему хотелось бы.
Азирафель отвёл взгляд и упёрся ладонями в грудь Кроули, заставив того сделать шаг назад.
Кроули дождался, когда звук его шагов стихнет на лестнице, и раздражённо пнул некстати оказавшуюся рядом этажерку. На голову ему с шуршанием посыпались старые географические карты.
Этот сценарий повторялся раз за разом: Кроули проявлял инициативу, Азирафель с энтузиазмом подхватывал, но как только дело доходило до близости, в ход шли самые нелепые оправдания и отговорки. Дело было не только и не столько в сексе: Азирафель избегал его. Этому Кроули не мог найти объяснения и не решался спросить напрямую, страшась возможного ответа. Ответ грозовой тучей маячил на горизонте, дышал в спину могильным холодом.
Что, если Азирафель больше не хочет его?
Пока Кроули не собирался с этим мириться. Оставалось идти ва-банк.
Он продумал всё до мельчайших деталей. Азирафель возвращался из двухдневной поездки в Манчестер — охотился за редким изданием, которое должны были представить на местной книжной ярмарке. Кроули весь вечер не находил себе места, то и дело придирчиво разглядывая себя в зеркало, и едва не подвернул ногу, заслышав звон колокольчика над входом в книжный.
Азирафель не сразу заметил его, сражаясь с замком, который начало заедать ещё полгода назад. Застыв в дверном проёме, разделяющем торговый зал и заднюю комнату, Кроули опёрся на косяк и деликатно кашлянул. Азирафель обернулся; связка ключей со звоном упала на пол.
— Хорошо съездил? — будничным тоном поинтересовался Кроули, как бы невзначай расправляя ткань узкого чёрного платья.
— Не… неплохо, — выдавил Азирафель, когда к нему вернулся дар речи.
Цокая каблуками, Кроули в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние, усадил в кресло несопротивляющегося мужа и оседлал его, упираясь коленями в подлокотники. Блестящий шёлк подола задрался, открывая взгляду смуглые ноги.
— Удалось найти что-нибудь интересное? — промурлыкал Кроули на ухо, удовлетворённо отмечая, как сбивается дыхание Азирафеля, и на всякий случай поёрзал на бёдрах.
— Кроули, стой, — взмолился Азирафель и попытался ссадить его с себя.
— Азирафель, какого хрена? — взвился он, сверля взглядом серо-голубые глаза с расширившимся зрачками. — Только не ври, будто утомился в дороге, потому что штука, которая сейчас упирается мне в задницу, совсем не похожа на твой древний мобильник.
Азирафель спрятал раскрасневшиеся щёки в ладонях.
— Прости. Ты совсем скоро всё узнаешь, обещаю.
Если совсем по-честному, в эту секунду у Кроули защипало в глазах.
Они не спали друг с другом уже несколько недель. Конечно, сам по себе такой перерыв едва ли мог считаться поводом для беспокойства — в конце концов, им обоим уже далеко не двадцать. Но были и другие странности.
Кроули не слышал слов — Азирафель каждый раз уходил в другую часть дома, — но навсегда запомнил предвкушающую улыбку, блуждавшую на лице его мужа перед тем, как он торопливо завершил разговор, увидев подходящего к нему Кроули.
И он не мог не заметить, что «книжные аукционы» и «визиты к коллегам-букинистам» слишком уж участились в последнее время.
Смотреть правде в глаза больно, нестерпимо больно. Они так долго учились открываться друг другу, не прятать обиды в дальних уголках души и не маскировать чувства показным сарказмом или равнодушием — но сейчас Азирафель что-то скрывал от него.
Неужели он встретил кого-то? Догадка обжигала жидким азотом, кислотой разъедала сердце, но закрывать глаза на факты становилось всё труднее. Право же, Кроули даже не мог его винить. Когда-то он поклялся сделать Азирафеля счастливым — и облажался, так разве есть у него право лишать его шанса на счастье с другим?
Разумеется, Кроули до последнего гнал из головы эти мысли, злился на самого себя за то, что вообще посмел сомневаться в верности своего ангела, но с каждой неумелой попыткой соврать, каждой надуманной причиной закрывать глаза на очевидное становилось всё труднее.
Всё полетело в пропасть ничем не примечательной ночью с четверга на пятницу, когда закончивший разогревать попкорн Кроули вернулся в гостиную к поставленному на паузу фильму и плюхнулся на диван рядом с мужем, привычным жестом обнимая его за плечи.
Азирафель аккуратно отвёл его руку. И едва заметно поморщился.
Кроули словно окатили ледяной водой.
Азирафелю были неприятны его прикосновения.
В глубине души Кроули всегда знал, что однажды этот день наступит. День, когда он окончательно надоест Азирафелю, задушит его своей навязчивой любовью. Когда Азирафель поймёт, что достоин лучшего.
И конечно же, Азирафель не мог его оставить. Скорее всего, ему казалось кощунством спать с Кроули, будучи увлечённым другим человеком, но после стольких лет брака он наверняка думал, будто обязан возиться с ним до самой старости, ведь разве можно просто взять и забыть о клятвах, которые они принесли друг другу у алтаря… А значит, Азирафель так и будет притворяться заботливым мужем. Печь пирожные с заварным кремом, которые Кроули втайне обожал — пусть и старательно делал вид, что лишь дегустирует результаты его попыток сотворить кулинарный шедевр. Мимолётно целовать в макушку, проходя за кушеткой, где Кроули залипает в мобильный или читает газету. Гладить по волосам, когда Кроули лежит головой у него на коленях.
А ведь он почти поверил… на какое-то время и правда позволил себе раствориться в невозможной фантазии, перестать бояться, что рано или поздно его идеальная сказка закончится.
Глупый-глупый Кроули, с чего он вообще взял, что заслуживает его любви.
В один из тёплых июльских вечеров вернувшийся с очередной таинственной встречи Азирафель заявил, что сегодня будет спать на диване, и Кроули понял: больше так продолжаться не может.
Он должен отпустить Азирафеля. И пусть вся его сущность протестовала против этого решения, а искусительный голосок внутри нашёптывал, что ещё есть время всё исправить, попробовать склеить обратно, перемотать скотчем и изолентой, Кроули ясно осознавал — всё кончено.
Поэтому, когда Азирафель вернулся в гостиную с двумя чашками дымящегося ароматного чая, Кроули не стал ходить вокруг да около и прямо спросил:
— Ты хочешь развестись со мной?
Азирафель поперхнулся чаем, который только-только успел отпить, глухо закашлялся. Кроули машинально похлопал его по спине.
— Что? — просипел Азирафель, вытирая выступившие в уголках глаз слёзы.
— Я же не слепой. Я вижу, как ты ведёшь себя в последнее время. Не даёшь прикасаться к себе, даже не обнажаешься в моём присутствии, Куда-то уходишь с таинственным видом, а возвращаешься крайне довольный, и ещё эти звонки… Чёрт, да мы уже сто лет не занимались сексом, а сегодня ты даже не захотел спать со мной в одной постели!
Глаза Азирафеля комично округлились.
— О. О, дорогой мой, — он взглянул на Кроули с такой бесконечной нежностью и сочувствием в глазах, что у того закололо в груди. — Мне так жаль. Я представить не мог, что со стороны это выглядело вот так…
— «Это»? — озадаченно переспросил Кроули.
Азирафель нервно теребил запонки. На щеках его выступил лёгкий румянец.
— Пожалуй, будет лучше просто показать тебе… — нерешительно проговорил он. И внезапно начал раздеваться. — Я знаю, это не совсем конвенционально и не совсем подходит моему стилю, но я так долго думал об этом, и понял, что действительно хочу…
Он снял жилет и галстук, расстегнул рубашку, одним движением сбросил её с плеч, и в эту самую секунду всё наконец встало на свои места.
— Потребовалось несколько сеансов.
— И отказывался от секса, ведь иначе…
— Ты бы увидел, а я не хотел испортить сюрприз.
— Знаешь, первые дни ощущения весьма неприятные.
Кроули улыбался и чувствовал, как с плеч стекает невыносимая тяжесть, душившая его все последние недели. Он поднёс руку к лицу, пальцами касаясь татуировки на виске.
По раскрасневшимся и закрытым плёнкой плечам Азирафеля, огибая спину, закручиваясь на груди, спускаясь хвостом почти до пупка, вился огромный чёрно-красный змей.