Сегодня Ханна Бейкер будет одна
Автор: Un-selfless.
I.
Долларовые валентинки — хорошая идея. Она дает людям надежду. У тебя есть целых пять людей, которые тебе подходят, и одиночество не так остро ощущается, когда пальцы набирают номер. Хотя Брайс Уокер под цифрой «1» кажется неудачной первоапрельской шуткой.
Соскребать с людей маски нелегко. Эта работа такая же благодарная, как отдирать от стульев жвачки в Крестмонте — никогда не знаешь, попадется ли тебе обычная, еще немного пахнущая клубничным ароматизатором, или это будет однородная серая масса вперемешку с чужими ногтями и волосами, с которой особенно неприятно возиться.
Неровные красные сердечки, вырезанные из дешевого картона — сомнительная радость. И все же люди придают им большое значение. Гордо называют «валентинками» и дарят их друг другу, хотя картон, как выясняется позже, оказывается не самым лучшим проводником душевного тепла.
Стакан в руках Ханны холодный, и первое время ей хочется отдернуть руки, но потом она привыкает, а контраст между теплой кожей и холодным стеклом кажется завораживающим. Это непривычно, но в такие моменты особенно остро ощущается циркулирующая по венам кровь, сердце, которое кровоточит, но все равно бьется.
Быть брошенной в День Святого Валентина — обидно. Быть брошенной в День Святого Валентина парнем, который всегда казался милым — хороший повод не делить мир на черное/белое.
Джастин Фоли был милым. И Алекс Стэндалл был милым. Люди кажутся милыми до определенного момента, пока не обнаруживаешь, что у медали две стороны. Это не «хорошее» и не «плохое», нет. Это то, что люди позволяют видеть другим и то, что раскрывается только иногда — в День Святого Валентина, например.
Маркус пришел. Его руки теплые, и Ханне это не нравится, но она убеждает себя в том, что этот парень милый и хороший — это видно по его улыбке и по тому, что он не бросил ее, как остальные.
Но Маркус не милый. Возможно, обычно он — тот самый парень, который улыбается тебе в школьном коридоре, но сейчас, когда он подсаживается ближе, и его ладони оказываются не просто теплыми — горячими — Ханна понимает, что это совершенно не то.
Обыкновенная жвачка с чужими волосами — ничего привлекательного. Отклеивать маску Маркуса сложнее, чем жвачку, но так же бессмысленно, ведь за ней тебя не ждет ничего особенного.
День Святого Валентина — всего лишь фикция, а от прикосновения ко второй стороне медали всегда остаются ожоги, которые особенно неприятно лечить в одиночестве. И Ханна плачет, потому что чувствует, как все эти глупые праздничные сердечки закупоривают сосуды, перебивая ритм ее собственного сердца.
Зак Демпси садится напротив, и ее сердце продолжает биться.
II.
Оглушительное молчание и несколько молочных коктейлей за счет заведения — вот кто такой Зак Демпси. Его куртка могла бы стать мокрой от слез Ханны, но между ними был стол и огромная социальная пропасть, которую не преодолеют никакие картонные сердечки.
Зак был из тех людей, которые не вписывались, а само их существование создавало множество любопытных событий, которые не должны были бы происходить. Люди-триггеры. Они запускают ржавые колесики вашей жизни, но колкость в том, что этот механизм невозможно остановить.
Это был вечер дня Святого Валентина. Когда Ханна вышла из кафе, она заметила чью-то валентинку, валявшуюся в луже и грустно усмехнулась — ее сердце тоже окунули в огромную дождевую лужу.
У Зака была глупая улыбка. Он не был похож на модель с обложки — разве что позируя на баскетбольных матчах — улыбаясь, он был похож на нее еще меньше. Это может показаться недостатком, но здесь есть простая и прозрачная истина — только по-настоящему искренняя улыбка может показаться глупой.
И когда Зак улыбался Ханне, она думала о том, что еще никогда не встречала человека с такой глупой улыбкой. Ей хотелось улыбаться в ответ, и она находила причину во всем: в том, что его волосы немного растрепанны, а из сумки торчит детский рисунок, в том, что он никогда не застегивает свою куртку и не очень часто смотрит людям глаза, но когда он встречает ее, то случайно смотрит в самое сердце. Мелкие привычки человека можно узнать случайно, просто отыскав в нем что-то необъяснимое. Конечно, они не дают тебе достойного объяснения, но картина становится невероятно полной, если в один момент человек скрещивает пальцы и ест только шоколадку с орехами, и ты все это замечаешь.
Привычка — вот кто такая Ханна Бейкер. Зак Демпси любил возвращаться к ней. Иногда он забирал ее из школы, встречал на вечеринках, одаривая своей глупой и неуместной улыбкой, но никогда не оставался дольше, чем было нужно. Зак ехал домой, а Ханна смотрела на него сквозь занавески, до тех пор, пока яркий свет фар не померкнет в ночи.
Она набирает попкорн в бумажное ведро, поправляет бабочку Клэя. Толпа выходит через распахнутые двери. Они — как попкорн — бывают разной формы, но, в конечном счете, сделаны из одного и того же.
— Ханна… — голос у Клэя немного уставший. К последнему сеансу тебя разрывает не хуже кукурузных зерен, но другой человек — в такой же глупой форме — рядом.
Люди в одинаковых куртках сегодня не окружают Зака, и он кажется непривычно одиноким — если такое можно сказать о звезде школы. Если можно допустить мысль, что он умеет смущаться, и прячет ладони в карманы не потому, что там лежит телефон, и на него пришла какая-то важная sms, а потому что не знает, куда их деть.
— Привет, Зак, — Ханне тоже хочется спрятать ладони в карманы, хотя там точно нет телефона, — на сегодня сеансов больше нет. Мне жаль.
— Вообще-то, я подумал, что уже темно. Тебе не стоит идти домой одной.
— Я не одна, я… — немного растерянно она оборачивается на Клэя, который с увлечением подметает пол, — я с тобой, Зак.
Они не держатся за руки и смеются не очень громко, и Ханне кажется странным, что Зак до сих пор идет рядом. Она знает — они завернут за угол, пройдут мимо нескольких домов, ярко-красного почтового ящика, тихо откроют белую калитку и остановятся у самых дверей. Зак не обнимет ее на прощание. «Пока, Ханна», — скажет он, спрячет свои огромные ладони в карманы и уйдет. Какое-то время она будет смотреть ему в спину, пока он не станет всего лишь маленькой голубой точкой. Ханна представит его улыбку — то, что у нее могло бы быть — нальет чай в зеленую кружку, которую отнесет наверх и забудет на столе. Потом, когда она проснется, она выпьет этот холодный невкусный чай и вспомнит о Заке.
Они заворачивают за угол, проходят мимо нескольких домов, ярко-красного почтового ящика, тихо открывают белую калитку и останавливаются у самых дверей.
— Пока, Ханна, — говорит он, но не уходит. Зак вытаскивает свои огромные ладони из карманов, и Ханна протягивает свои — маленькие — ему навстречу.
У Зака Демпси холодные ладони, и Ханне Бейкер это по душе.