Любовь и долг
Автор: Алора
Чёрные крылья
Письма лежат на прикроватном столике, крохотные кусочки пергамента, причинившие ей больше боли, чем все травмы, которые она получила за свою недолгую жизнь. Два письма, пришедшие с разницей в месяц, две страшные вести, разрушившие её жизнь. Когда первый ворон принёс весть о том, что Рейегар проиграл сражение на Трезубце и погиб, она не поверила. Она видела сны, в которых её принц был победителем, она привыкла верить своим снам. Гвардейцы смотрели на неё с жалостью, должно быть думали, что от горя она повредилась разумом. Но она всё равно не верила, уверенная, что это письмо ошибка, что её сны не могут лгать ей. А потом прилетел второй ворон. И его вести были не менее жуткими. Столица пала, Ланнистеры предали короля, от их рук погибли принцесса Элия и её дети.
Вот тогда Лианна и поверила. Не могло быть двух таких ошибок, и разве Рейегар позволил бы навредить Элии и своим детям, если бы был жив. Тогда она впервые в жизни плакала от горя. Так больно ей не было, даже когда приехавший сир Герольд сообщил о восстании и о смерти отца и Брандона. Тогда было больно, но тогда у неё ещё что-то оставалось, а теперь не было уже ничего, кроме её ещё не рождённого ребенка. А самым ужасным было чувство, что Элия и её малыши погибли из-за неё. Она ошиблась, а расплатились за это другие.
Каждый раз теперь, думая об Элии, Лианна невольно переносилась в тот, теперь кажущийся таким далёким день в Харренхолле. Тогда, придя на их с Рейегаром поляну, она обнаружила там Элию. Лианна помнила, как от одного вида принцессы похолодели руки. Она не боялась Элии, но почему-то не смогла сказать ей ни слова. Принцесса заговорила первой. С лёгкой улыбкой похвалила платье и причёску Лианны, а в ответ на неуклюжие слова благодарности сделала комплимент её манерам и воспитанию. И только потом заговорила о Рейегаре, спросила, что у них за отношения и хочет ли Лианна стать королевой. Кажется, к тому моменту временно отказавшая ей способность думать вернулась, и Лианна смогла понять, что Элия пытается выяснить есть ли в их с Рейегаром романе некие корыстные замыслы с её стороны. Пришлось убеждать Элию, что корысти не было. Это было немного странно даже для самой Лианны. Она с детства была умной девочкой, всегда знала, к чему приведут её поступки, знала, как добиться того, что нужно было ей и в каких случаях не стоило даже пытаться добиваться. Она могла предсказать реакцию отца, братьев, жениха на все свои поступки и знала, как обернуть эту реакцию себе на пользу. В этот раз всё было не так. Разум почти кричал, что от её влюблённости не будет ничего хорошего, что ей никогда ничего не получить от этих отношений, что даже женой принца ей не стать. Но впервые в жизни ей было всё равно. Она любила и хотела любить, выгода была не причём. Всё это она объяснила Элии, а та посмеялась и пожелала счастья. Потом, во время турнира, Лианна не раз общалась с принцессой и поняла слишком лёгкое её отношение к роману Рейегара и Лианны. Принцесса не любила своего мужа, он был для неё лишь другом. А ещё она хотела сбросить тот груз, что налагали на неё обязанности принцессы, уехать домой в Дорн. Единственным её требованием было сохранение прав её детей, но Лианна вовсе и не собиралась их оспаривать.
Их с Рейегаром брак был заключён с молчаливого согласия Элии, после того, как она родила здорового мальчика. Они венчались перед старыми богами, на Острове Ликов. А потом Рейегар увёз её в Дорн, и она была так счастлива, что совсем забыла о мире вокруг, что не обратила внимания на то, что так и не пришли ответы на письма, которые они с Рейегаром направили родным. Она ошиблась, и теперь другие заплатили за эту ошибку.
Боль пронзает всё тело, приходится сжать зубы, чтобы не закричать. Как же это больно приводить в этот мир новую жизнь и так долго, больше всего ей сейчас хочется, чтобы всё это уже закончилось.
— Осталось чуть-чуть, ваша милость, ещё немножко, — над головой воркует голос, но Лианна уже не может вспомнить, кому он принадлежит. Всё, что вокруг, расплывается перед глазами, ей кажется, что ещё немного, и она лишится сознания. Где-то очень далеко раздаётся хлопок, что же там происходит? Она хочет поднять голову, чтобы посмотреть, но сил нет даже на это. А затем перед её глазами вдруг возникает очень знакомое лицо, лицо человека, которого тут не может быть, ведь мёртвым не место среди живых.
— Рейегар, — она с трудом шепчет его имя, хочет поднять руку, чтобы коснуться, но тело не подчиняется. — Ты пришёл, чтобы забрать меня отсюда? Прости, я пока не могу, если я умру, кто позаботится о нашем ребёнке.
— Лианна, — его голос долетает как сквозь подушку. — Лианна, Лия. Я живой, слышишь, живой. Не думай о смерти.
— Ваша милость у вас мальчик, — чужой голос приходит вместе с последней вспышкой боли и громким детским криком.
— Живой мальчик, — она шепчет последние слова, что запомнились ей, а потом всё вокруг поглощает темнота.
Она просыпается из-за того, что солнечные лучики скользят по её лицу. Некоторое время она просто наслаждается теплом, покоем и отсутствием боли. Потом к ней возвращается память, и она поспешно открывает глаза, чтобы узнать было ли привидевшееся ей в бреду правдой.
Кажется, мир решил, наконец, сжалиться и её чудо не оказалось обманкой, порождённой измученным сознанием. Рейегар, её Рейегар сидел рядом и смотрел на неё.
— Рей, — голос слабый и звучит как-то хрипло, но она не может молчать. — Ты здесь. Живой.
— Я здесь, Лия, — он улыбается, а она чувствует, как на глаза от счастья наворачиваются слёзы. — Я боялся за тебя. Ты два дня не просыпалась. Хорошо, что Вилла была здесь и смогла тебя вылечить.
— Вилла чудо, — когда она говорит о своей помощнице и повитухе в сознании всплывает детский крик, который она слышала перед тем, как потерять сознание. — Что с ребёнком?
— Всё хорошо, Лия. У нас сын, здоровый мальчик.
— И на кого он похож? — она ещё помнит, как они шутили, обсуждая внешность будущего ребёнка.
— Истинный валириец. Я думал, мы могли бы назвать его Джейехейрисом в честь моего деда и Старого короля.
— Джейехейрис, — она пробует имя на вкус, и оно нравится ей. — Джейх. Хорошее имя.
— Джейхейрис Таргариен, третий своего имени, — улыбка Рейегара будто угасает при этих словах, но она не успевает задуматься о причинах, так как он берёт её за руку и внимательно заглядывает в глаза. — Лия, скажи, почему ты решила, что я мёртв?
— Письмо, — она слабо кивает в сторону столика. — Вороны принесли. Там на столике, посмотри.
Он отпускает её ладонь, берёт письма, читает одно и хмурится, потом разворачивает второе и почти сразу сминает его в кулаке.
— Это ложь. Моя армия одержала победу на Трезубце, и я отправил в Королевскую Гавань ворона с вестью об этом. В письме ни слова правды. Но зато понятно, почему лорд Тайвин… — он обрывает речь и ещё сильнее сжимает руку.
— А второе письмо. — Лианна понимает, что это глупо, слишком уж болезненная у Рейегара реакция на письма, да и слова про Тайвина Ланнистера, но всё же надеется. — Элия и её малыши?
— Элия и Эйегон мертвы, — он не смотрит на неё, а слова падают так тяжело, будто огромные камни. — Рейнис, бедная моя девочка, выжила. Побежала искать сбежавшего кота.
Тело всё ещё плохо подчиняется ей, но она находит в себе силы, чтобы дотянуться до Рейегара и накрыть его руку своей, она понимает его боль, понимает и разделяет. Элия была её другом, а Эйегон ни в чём не повинным младенцем. Их смерть была кошмаром. Тот, кто послал подложные письма, был ответственен за неё. Никогда Ланнистеры не предали бы Таргариенов. Знай они правду о битве у Трезубца, кошмара бы не было. Теперь ей стало казаться, что тот же человек мог быть ответственен и за то, что их с Рейегаром письма не дошли до адресатов. Кто-то решил воспользоваться их любовью, чтобы сыграть в свою игру. Она допустила ошибку, думала, что всё предусмотрела, но не учла возможности вмешательства чужих интересов. Но больше она такой ошибки не допустит, она будет знать обо всём, что может угрожать её семье. А ещё она обязательно найдёт того, кто отправил подмётные письма и, возможно, создал восстание.
— Лия, я совсем забыл сказать тебе, — Рейегар сжимает её ладонь в своей, и голос его звучит уже намного мягче. — Твой брат…
— Нед? Что с ним? — Лианна не даёт ему договорить, страх сжимает горло. — Только не говори, что он погиб, прошу.
— Он жив, — ей кажется, будто с её плеч сняли, как минимум, Копьё Гиганта. — Был ранен в битве, но не серьёзно. Я думал помиловать его, но, боюсь, подобная избирательность навредит в первую очередь Старкам. Вряд ли их будут любить, зная, что они избежали наказания за восстание лишь из-за того, что сестра их лорда королева.
— Ничего. Я знаю, как этого избежать. — Она думала об этом, когда Рейегар уехал, прикидывала варианты и, кажется, нашла близкий к идеальному. — Что с остальными предводителями восстания?
— Все живы и сидят в темницах Красного Замка. Я поручил их и город сиру Барристану и сиру Джонатану на время моего отсутствия.
— Значит, все доживут. Таким достойным людям можно доверить что угодно. — Лианна не спрашивает про принца Ливена, догадывается, почему Рейегар не упомянул его, и не хочет вновь причинить мужу боль. — Мы можем быть милосердны ко всем, Рейегар. Пусть мой брат, лорд Аррен и лорд Талли отправляются в свои замки. На всю жизнь им будет запрещено покидать их земли, а ещё они должны будут отдать заложников: старшего ребёнка или внука, не старше десяти лет. Я даже думаю, что это наказание можно распространить на большую часть мятежных лордов, пускай отдадут заложников в верные дома, и мы получим шанс вырастить поколение, которое уже не сможет враждовать с теми, с кем они росли.
— Хорошая мысль. Но мне кажется, или ты не назвала одно имя, — Рейегар наконец смотрит на неё, а Лианну при одной мысли о том, о ком он говорит, начинает потряхивать от злости.
— Пусть отравляется на Стену. Люди сочтут это милостью, но я знаю, что для него это наказание хуже смерти. У него вроде два брата? Старший может наследовать, а младший станет заложником.
— Ты жестока, любовь моя, — он улыбается. — Старший брат, Станнис, умер в Штормовом Пределе от голода, после этого замок сдали и маленького Ренли спасли. Теперь он наследник.
— Так даже лучше, — Лианна смотрит в глаза мужа и её неожиданно посещает мысль, что за всеми этими важными разговорами, она даже не поцеловала его. — Рей, — сил сесть самой у неё пока нет, и она протягивает ему руки. — Помоги мне сесть, пожалуйста.