Синдром дефицита феромонов
Лекарство, прописанное врачом, подействовало быстро. Жар у Гу Цзиньи скоро спал, и румянец на щеках заметно побледнел.
Ему снился очень долгий сон, словно он заново переживал свою короткую жизнь.
Он увидел себя пятилетним, держащимся за мамину юбку, когда они вошли на виллу семьи Гу, потом увидел себя двадцатитрехлетним, сжигающим фотографии своего прошлого после женитьбы на Чу Миюн, а затем двадцатипятилетним, отводящим Чи Сяоняня в детский сад и стоящим у двери, как любой любящий отец, не уходящим долгое время…
Но все эти картины в итоге рассеялись, застыв только на похоронах Чу Миюн.
В дождливый день он стоял перед могилой в черной одежде, окруженный людьми с недобрыми намерениями со всех сторон.
Но в этот раз Се Хуайчжоу не пришел, он не появился с тем брачным контрактом перед ним.
Пришел тот, кого он любил в двадцать лет, такой же, каким был при встрече: с холодным и отчужденным лицом, не особенно красивый, с едва уловимым запахом феромонов, который, если не принюхиваться, можно было принять за запах беты.
Он подошел под дождем, тоже одетый в черное, высокий и стройный, молча держа над его головой зонт.
— Я пришел забрать тебя домой, — спокойно сказал он, без удивления от долгожданной встречи, без глубокой и страстной любви прошлого.
Гу Цзиньи растерянно смотрел на него. Много лет он намеренно избегал думать об имени этого человека, словно это могло похоронить прошлое глубже.
Но в тот миг, когда он увидел его лицо, имя всплыло из глубин его сердца, запечатлевшись там навечно.
Человека, которого он любил, звали Фу Чэнь.
Гу Цзиньи молчал. Они просто смотрели друг на друга. Длинный зонт над его головой укрывал его от всех жестоких ветров и дождей.
Фу Чэнь оставался спокоен, сам извинившись: — Прости, что так поздно. Но я выполнил все обещания, которые дал тебе. Я купил небольшой дом на другой планете, с садом и качелями, и террасой. В солнечные дни можно видеть звезды, и в любое время ты можешь приглашать друзей в гости.
Он повторил мечту Гу Цзиньи, когда тому было двадцать лет, слово в слово.
Затем, после паузы, он посмотрел в глаза Гу Цзиньи и тихо спросил: — И… ты пойдешь со мной?
Гу Цзиньи ждал этой фразы много лет.
Он когда-то думал, что никогда больше не услышит её в своей жизни.
Он поклялся никогда не прощать человека перед собой, никогда больше не видеть его.
Но он всегда был слаб, и от одного предложения по его щекам потекли слезы.
Рука мужчины лежала перед ним, большая и в мозолях, несущая в себе все его обиды и надежды.
Гу Цзиньи невольно протянул руку, желая положить свою поверх нее, чтобы ухватиться за утраченное будущее.
Но как только он коснулся этой слегка холодной ладони…
Этот Фу Чэнь, который всегда смотрел на него спокойно, словно никогда не любил, рассеялся, как дым.
Без предупреждения, не оставив ни слова, как и в тот год, когда ему исполнилось двадцать.
Черный зонт упал на землю. Проливной дождь обрушился на него, промочив до нитки.
Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Се Хуайчжоу, совершенно непохожего на Фу Чэня, с чертами лица настолько красивыми, что они могли быть шедевром скульптора: высокий нос, тонкие губы и пара холодных глаз.
Но, возможно, все еще находясь под впечатлением от сна, на мгновение он принял Се Хуайчжоу за Фу Чэня.
Он почувствовал абсурдность, но и неконтролируемую печаль.
А Се Хуайчжоу посмотрел на него со сложным выражением лица, протянул руку, чтобы вытереть уголки его глаз, и спокойно произнес: — Ты плакал.
Гу Цзиньи осознал, что его лицо в слезах, и он даже промочил подушку.
Он растерянно посмотрел на Се Хуайчжоу, который спросил, почему он плачет, но он не ответил. Он просто вяло сел на кровати.
Это не была планета G6, и не те дождливые похороны. Человек рядом с ним не был тем возлюбленным, который бросил его в двадцать лет.
Гу Цзиньи понимал, что должен что-то сказать.
Се Хуайчжоу был очень добр к нему: помог сохранить наследство Чу Миюн, заботился о Чи Сяоняне и во всем был внимателен к нему.
Он не должен его игнорировать.
Но запах феромонов, исходивший от Се Хуайчжоу, мешал ему очнуться от сна.
Ему даже казалось, что у него все еще жар, иначе почему у него так болит сердце?
Видя, что Гу Цзиньи молчит и не собирается говорить, Се Хуайчжоу не стал его принуждать, проверил его температуру и протянул ему чашку теплой воды.
Он только что занимался работой, поэтому был в очках, выглядя еще более холодным и отстраненным, чем обычно.
Но его голос был мягким, словно специально сдержанным.
Он спросил Гу Цзиньи: — Тебе приснилась Чу Миюн? Ты много плакал.
Это было самое разумное объяснение, которое он мог придумать. Гу Цзиньи посмотрел на чашку в руке, помолчал и тихо ответил:
Он согласился с этим объяснением. Он не хотел упоминать "Фу Чэня" никому. Это была ошибка в его жизни, возможно, та, которую он никогда не сможет забыть.
Се Хуайчжоу моргнул и снова спросил:
Гу Цзиньи знал, что он имеет в виду Чу Миюн.
Сейчас он действительно скучал по Чу Миюн, потому что, если бы она была жива, она обязательно отругала бы его за такое упрямство.
Но с бледным лицом он скривил губы и сказал:
— Может быть, да, немного скучаю.
Он думал, что полностью похоронил прошлое, но сны легко разрушили его маску.
Это действительно… унизительно.
Се Хуайчжоу промолчал. В комнате было так тихо, что слышалось только дыхание.
Он был рядом с Гу Цзиньи с того самого дня, и Гу Цзиньи был очень послушным. И только когда он услышал тихие всхлипы, он понял, что Гу Цзиньи плачет, плачет сдержанно и осторожно, словно покинутый всем миром.
Он слышал, как Гу Цзиньи бормочет несколько слов, похожих на "не уходи…".
Он опустил глаза, подавил эмоции, бушующие в его груди, поднял руку, чтобы нажать кнопку вызова у кровати, и сказал Гу Цзиньи:
— Раз у тебя больше нет жара, вставай и поешь, чтобы восстановить силы.
Гу Цзиньи все еще смотрел на него бессмысленным взглядом, глаза покраснели, как драгоценные камни, омытые водой. Через некоторое время он послушно кивнул.
— Спасибо, — голос Гу Цзиньи был хриплым. Но Се Хуайчжоу совсем не хотел слышать его благодарности.
Ужин принесли быстро, и они ели его за столом в гостиной. Учитывая, что аппетит Гу Цзиньи еще не полностью восстановился, ужин состоял из мягкой и пресной рисовой каши, но было выставлено несколько десятков закусок, чтобы Гу Цзиньи смог найти блюдо, которое ему понравится.
Этот ужин прошел в тяжелом молчании.
Через некоторое время Гу Цзиньи тихо поблагодарил Се Хуайчжоу:
— Спасибо, что заботился обо мне весь день. Прости, что доставил тебе хлопот. Мы должны были пойти на художественную выставку, но…
Но прежде чем он успел закончить, Се Хуайчжоу перебил его.
— Не нужно благодарить. Ни один альфа не оставит своего больного партнера, — небрежно сказал Се Хуайчжоу, — Это обязанность альфы.
Гу Цзиньи понимал, что Се Хуайчжоу успокаивает его, но он ничего не мог сделать, чтобы отплатить за эту доброту.
Но через несколько минут Се Хуайчжоу, казалось, что-то вспомнил и сказал ему:
— В следующую среду у меня будет командировка, так что готовься ехать со мной. Это займет около недели.
Гу Цзиньи быстро кивнул: — Хорошо, я попрошу отпуск в студии.
Се Хуайчжоу больше ничего не сказал. Сегодня он был даже тише, чем Гу Цзиньи.
После ужина он дал Гу Цзиньи еще одну пищевую добавку, прописанную врачом.
Не от жара, а для укрепления слабого здоровья Гу Цзиньи.
Он смотрел, как Гу Цзиньи пьет таблетку, а затем положил ему в ладонь конфету, словно награждая ребенка.
Он тихо сказал: — Витаминка очень горькая.
Гу Цзиньи посмотрел на круглую конфету, желая сказать, что он не возражает против горечи, так как с детства никто не уговаривал его принимать лекарства.
Во время его пребывания в санатории Фу Чэнь давал ему пудинг после приема лекарства.
Но в конце концов он ничего не сказал, разорвал упаковку и положил конфету в рот. Это был его любимый клубничный вкус.
Увидев, что он ест конфету, Се Хуайчжоу встал и вернулся к столу, заканчивая свою работу. Затем он вышел на балкон покурить.
На балконе были окна от пола до потолка, и Гу Цзиньи отчетливо видел спину Се Хуайчжоу с кровати.
Высокий, с широкими плечами, узкой талией, кажущийся стройным, но мускулистым, внушающий чувство безопасности.
На самом деле, он и раньше замечал, что спина Се Хуайчжоу напоминает спину Фу Чэня, настолько, что он почти не мог их различить.
Вообще-то, во время его пребывания на планете G6, в годы брака с Чу Миюн, он уже не так часто вспоминал Фу Чэня.
С тех пор, как он в последний раз умолял Фу Чэня перед операцией, но не получил ответа, он начал избегать всего, что связано с Фу Чэнем.
Дни на планете G6 были спокойными, и через некоторое время он ко всему оцепенел.
Но с тех пор, как он приехал на планету Байди, к Се Хуайчжоу, эти воспоминания, казалось, медленно пробуждались.
Феромоны Се Хуайчжоу, спина Се Хуайчжоу, неосознанные привычки Се Хуайчжоу — все напоминало ему о Фу Чэне.
Он понимал, что неуважительно видеть в одном человеке другого, но, наблюдая за тем, как Се Хуайчжоу курит на балконе, его сердце не могло контролировать тупую боль.
Он даже подумал: если бы он влюбился в Се Хуайчжоу тогда, разве не было бы намного легче? По крайней мере, Се Хуайчжоу с первого взгляда казался нежным и ответственным человеком. Даже если бы он захотел уйти, он закончил бы достойно.
Се Хуайчжоу выкурил семь или восемь сигарет на балконе.
Он давно не курил так много сигарет, потому что Гу Цзиньи не нравился запах дыма.
Но сегодня у него было действительно плохое настроение.
Он бесстрастно смотрел на колокольчики в саду, думая, что быть порядочным человеком, кажется, бесполезно.
Он пытался играть роль нежного и честного человека, который нравился Гу Цзиньи, но какой от этого толк? Гу Цзиньи все еще плакал по кому-то другому в его постели.
Выражение лица Се Хуайчжоу помрачнело, и сигарета в его руке мерцала в ночи, собирая длинный слой пепла, дрожа, пока он не обломился и не упал на подоконник.
Слезящиеся глаза Гу Цзиньи были прекрасны, но каждый раз, когда он думал, что эти слезы пролиты по кому-то другому, темная сторона его сердца просыпалась, как вулкан под водой.
Всего два дня назад он предупреждал Се Кэ не баловаться, но сегодня он думал: зачем притворяться хорошим человеком? В конце концов, это всё фальшивка.
Если ему придется ждать, пока Гу Цзиньи постепенно забудет Чу Миюн, сколько это займет?
Он действительно не хотел использовать свою доброту, чтобы добиться покорности Гу Цзиньи, потому что это было не то, чего он хотел, и даже если бы Гу Цзиньи спал с ним, это было бы не по своей воле.
Но общаться с мягкосердечным Гу Цзиньи — это не просто использовать доброту в поисках возмездия.
Он слишком хорошо знал Гу Цзиньи, знал каждую его маленькую привычку и знал все его слабости.
Он потушил сигарету, повернулся и посмотрел на Гу Цзиньи через окно.
На Гу Цзиньи была мягкая пижама цвета шампанского, он сидел в изголовье кровати и читал книгу. Его лицо было все еще немного бледным, но свет покрывал его лицо слоем медово-золотистого сияния.
Се Хуайчжоу молча наблюдал за ним так некоторое время.
Возможно, его взгляд был слишком настойчивым, Гу Цзиньи поднял на него глаза.
Се Хуайчжоу улыбнулся ему, очень легко, словно маска, вырезанная на его лице.