Синдром дефицита феромонов
Се Кэ пробыл у Се Хуайчжоу всего одну ночь и уехал после завтрака.
За столом он впервые увидел Чи Сяоняня. Этот мягкий и пушистый малыш сидел на руках у Гу Цзиньи, и своими светлыми, нежными щёчками, пухлыми губками и маленьким кубиком Рубика в ручках с любопытством смотрел на него.
Се Кэ на мгновение опешил. Честно говоря, увидеть детей в доме своего кузена было за гранью его воображения. Он приезжал сюда много раз, и резиденция Се всегда была холодной и строгой, даже комнатные растения в углах источали торжественную атмосферу.
Но в этот раз он обнаружил игрушки всех цветов повсюду, картины Гу Цзиньи, висящие в коридоре, а также несколько мастерских с разными функциями наверху. Во дворе даже была детская площадка.
Казалось, что здесь вдруг стало больше жизни.
Чи Сяонянь моргал глазками, слушая, как Гу Цзиньи представляет Се Кэ как кузена Се Хуайчжоу. Он торжественно поприветствовал:
Он совсем не был похож на Гу Цзиньи, но его улыбка была такой же мягкой.
Се Кэ, стальной прямолинейный парень, быстро растаял. Он был общительным и лучше Се Хуайчжоу знал, как общаться с детьми. Во время еды он познакомился с Чи Сяонянем.
Когда он собрался уходить, Чи Сяонянь не захотел отпускать его, обнял за шею и дважды поцеловал в щеку.
Но, поцеловав его, Чи Сяонянь немного засмущался и спрятался в объятиях няни.
На мгновение Се Кэ вдруг подумал, что, возможно, рано жениться и завести детей не так уж и плохо.
Но он тут же отогнал эту мысль, и, когда Гу Цзиньи провожал его, сказал ему несколько слов и дал несколько билетов.
— Билеты на художественную выставку мастера Морда и два VIP-билета на турнир по мех-бою "Звезда Байди", — Се Кэ немного подумал и решил помочь кузену. — Не забудь сходить с моим кузеном.
Гу Цзиньи улыбнулся и поблагодарил его за доброту.
— Спасибо, я пойду с Се Хуайчжоу.
Хотя он и не знал, найдётся ли у Се Хуайчжоу время.
Се Кэ был доволен. Он помахал Гу Цзиньи и непринужденно ушел.
Перед тем как Се Хуайчжоу ушёл на работу, Гу Цзиньи отдал ему эти билеты.
— Се Кэ сказал, чтобы мы пошли вместе, — Гу Цзиньи небрежно поправлял манжеты Се Хуайчжоу, — но если ты занят, забудь. Я могу пригласить коллегу.
— Я свободен, — Се Хуайчжоу взглянул на время, — в следующую среду вечером и в пятницу вечером. Я заеду за тобой после работы.
Гу Цзиньи тоже не стал отказываться, улыбнувшись:
После ухода Се Хуайчжоу Гу Цзиньи привёл себя в порядок и тоже собирался на работу. В выходные у них было много занятий в студии.
Когда он пришёл в студию, не все ещё собрались в офисе. Люди болтали группами, пили чай и обсуждали, куда поехать развлечься через несколько дней.
Ли Сю повернулся и спросил его:
— Ассистент Гу, ты с нами? Мы собираемся на ближайшую звезду Цимин, всего на два дня.
— У меня другие планы. А куда вы, ребята, собираетесь?
Несколько человек радостно закричали вместе.
— Опять строишь планы со своим мужем? — поддразнил Ли Сю. — Ассистент Гу, ты такой домашний. Ты даже каждый день после работы сразу домой идёшь.
Гу Цзиньи слегка покраснел и хотел возразить. Но, поскольку они с Се Хуайчжоу действительно были партнерами, он мог только проглотить слова и притвориться, что не слышал.
Чтобы избежать насмешек, он просто пошёл поливать цветы у окна. Эти горшки с цветами были наполовину мертвы, когда он начал ухаживать за ними, но теперь они процветали и снова собирались зацвести.
Длинноухий кот тоже запрыгнул на подоконник, обвивая хвостом его запястье и снова строя кокетливые рожицы.
Янь Лянь стоял у окна, курил и кивнул Гу Цзиньи в знак приветствия.
Он тоже слышал офисную болтовню, но не участвовал в ней, а просто прислонился к окну.
Несколько дней назад он видел, как Гу Цзиньи садился в чёрный ховеркар. Хотя он и не видел, кто был в машине, он знал, что это был альфа-муж Гу Цзиньи.
Потому что Гу Цзиньи каждый день благоухал ароматом этого альфы.
В офисе знали, что Гу Цзиньи чувствительный, поэтому не шутили об этом перед ним, но за спиной говорили, что его альфа, должно быть, очень любит его, раз он такой собственник.
Янь Лянь потушил сигарету, вымыл руки и начал готовить свои инструменты для рисования. Он посмотрел на недавно распустившуюся вишню в саду и подумал, что чириканье птиц за окном немного раздражает без причины.
Гу Цзиньи очень хотел увидеть эти два представления, на которые Се Кэ дал ему билеты.
В среду после обеда у него был выходной, поэтому он рано вернулся в особняк Се, чтобы вздремнуть, а затем пойти с Се Хуайчжоу.
Но когда Се Хуайчжоу вернулся, он обнаружил, что с Гу Цзиньи что-то не так.
Он вернулся немного после пяти вечера, планируя поужинать с Гу Цзиньи перед тем, как пойти на выставку, но услышал от дворецкого, что Гу Цзиньи дремлет, и почувствовал, что что-то не так.
Он вошел в комнату. Свет не был включен, но в воздухе витал аромат феромонов красного чая, более сильный, чем обычно.
Се Хуайчжоу почти подумал, что у Гу Цзиньи начинается течка.
Но он быстро понял, что это не так, потому что Гу Цзиньи был слишком тихим, свернувшись калачиком под одеялом.
Он включил прикроватную лампу, приподнял уголок одеяла и увидел ненормальную красноту на лице Гу Цзиньи. Он протянул руку и коснулся его лба, который был обжигающе горячим.
У Гу Цзиньи была лихорадка, 39 градусов, высокая температура.
Измерив температуру, Се Хуайчжоу попросил дворецкого вызвать семейного врача.
Он уже приложил к Гу Цзиньи охлаждающий пластырь и теперь держал его на руках, давая ему немного воды.
После того, как врач осмотрел Гу Цзиньи, он прописал ему более мягкое лекарство.
— Он будет выздоравливать от лихорадки медленнее, чем обычные люди. Другим станет лучше после приема таблетки, но не ему, — вздохнул врач, немного обеспокоенный физическим состоянием Гу Цзиньи, — и лихорадка у него не только из-за тела, но и из-за того, что в последнее время он подвергался большому умственному напряжению, слишком большому стрессу.
— Теперь, когда он, наконец, расслабился, у него случился рецидив.
Врач взглянул на Се Хуайчжоу, увидев, что тот все время держит Гу Цзиньи на руках, что дало ему лучшее представление о статусе господина Гу.
— Но это не большая проблема, просто лихорадка, — заверил врач, — он будет в порядке после выздоровления. Хотя тело господина Гу слабое, при некотором уходе он может постепенно восстановиться.
Се Хуайчжоу издал звук подтверждения, но его плотно нахмуренные брови не разгладились.
Он не был настолько невежественным, чтобы спрашивать Гу Цзиньи, какой стресс он испытывал.
После смерти Чу Миюня Гу Цзиньи жил в напряженной обстановке, оплакивая потерю партнера, подвергаясь осаде со стороны семей Чу и Гу, а затем последовал за ним на незнакомую звезду Байди.
Гу Цзиньи никогда не говорил обо всей этой горечи.
— Есть ли еще что-нибудь, на что следует обратить внимание? — спросил Се Хуайчжоу врача. — Нужно ли его чем-то особенным кормить?
— Просто давайте ему пить, придерживайтесь легкой диеты, а если ему не захочется есть, давайте питательные напитки.
Он почувствовал, что Се Хуайчжоу немного нервничает. В эту эпоху передовой медицины лихорадка была почти как чихание. Да и сам глава семьи Се был типичным представителем самоисцеления.
— Если больше ничего нет, тогда я откланяюсь. — Врач взял свою медицинскую сумку и тактично вышел из комнаты.
Теперь в комнате остались только Гу Цзиньи и Се Хуайчжоу.
Гу Цзиньи немного пришел в сознание, когда пришел врач, но вскоре снова погрузился в сонное состояние.
Он совсем не был придирчив, когда заболел, сейчас он свернулся калачиком на груди Се Хуайчжоу, как котенок. Его дыхание было теплым, но он не издавал ни звука.
Се Хуайчжоу дал ему лекарство, и он послушно проглотил его, не проявляя никаких признаков навязчивости или сопротивления, как представлял себе Се Хуайчжоу.
Только дети, которые знают, что суетиться бесполезно, будут терпеть боль, потому что просьбы о помощи не принесут ответа.
При мысли об этом выражение лица Се Хуайчжоу не было особенно приятным.
Он сам вырос в среде, где слабость была недопустима. Он был самым ожидаемым наследником семьи Се, лучшим альфой империи.
Поэтому он всегда должен был превосходить других, и он никогда не мог закричать от боли или проявить какую-либо слабость.
Он привык к этому правилу выживания, но он не хотел, чтобы Гу Цзиньи стал таким же.