Синдром дефицита феромонов
Гу Цзиньи и Се Хуайчжоу вышли из ресторана очень поздно. Температура снаружи немного упала, и в воздухе чувствовалась легкая прохлада.
Они шли вместе по переулку, и дорога была тихой. Это место находилось не близко к центру города, и большинство туристов разошлись, оставляя только звук пения и смеха, доносящийся из небольших баров вдоль дороги.
Гу Цзиньи опустил голову, наблюдая, как лунный свет разливается по земле, словно рассыпанное серебро.
Он ступил на этот лунный свет, и в неподходящий момент он снова подумал о Фу Чене.
Он говорил Фу Чену раньше, что, если бы у него была возможность, он хотел бы вернуть его туда, где он учился раньше.
Теперь он вернулся сюда, но рядом с ним был не Фу Чен, а Се Хуайчжоу.
Он повернулся, чтобы посмотреть на Се Хуайчжоу.
Он долго смотрел на лодки, словно ребенок, смотрящий на конфету в банке.
Се Хуайчжоу редко видел его таким, поэтому он тут же подвел его к краю воды и выбрал лодку лазурного цвета по его желанию, заплатив звездными монетами.
Поскольку он боялся, что Гу Цзиньи не сможет стоять твердо на судне, он поднял его на руки. Гу Цзиньи был послушен, обхватив его за шею.
Любой, кто увидел бы их, подумал, что они пара влюбленных, сбегающих ночью.
Водная гладь опустела, на ней больше не было лодок, как днем, и на тропинках вдоль берега было мало пешеходов.
Гу Цзиньи послушно лежал на перилах, его глаза блуждали по пейзажу на воде. Время от времени он что-то бормотал Се Хуайчжоу, упоминая места, где он бывал раньше, или жалуясь на плохое качество алкоголя в некоторых тавернах, утверждая, что его разбавляют, обманывая покупателей.
Се Хуайчжоу заметил его взгляд и спросил: — Что случилось?
Когда Се Хуайчжоу задал этот вопрос, они только что вышли из переулка, и яркий свет осветил его красивое лицо.
Гу Цзиньи медленно покачал головой: — Ничего.
Он был действительно пьян сегодня, и последствия алкоголя превратили его мозг в кашу, но он этого не знал.
Через некоторое время он прошептал Се Хуайчжоу: — Я еще не хочу возвращаться. Я хочу покататься на лодке.
Он имел в виду остроконечные лодки, пришвартованные у воды, мерцающие драгоценными цветами. Это были лодки, специально предназначенные для туристов.
Се Хуайчжоу тихо слушал, почти потакая ему, наблюдая за ним со снисхождением.
Проходя мимо каменного моста, Гу Цзиньи внезапно протянул руку, указывая на церковь на берегу и сказал Се Хуайчжоу: — В этой церкви встретилась любовница правителя Розелл Стар двенадцать сотен лет назад. Так что эта церковь считается символом любви, и все пары, которые приходят сюда, никогда не расстанутся.
Се Хуайчжоу посмотрел на церковь. Она была маленькой, полностью белой, и, хотя красивой, она не казалась сильно отличающейся от других церквей.
Люди были такими, приписывая романтические краски вещам без эмоций.
Но вскоре он услышал тихое дополнение Гу Цзиньи.
—Эта легенда ложь. Почти все пары из Ландийской академии приходят сюда, но в конце концов девять из десяти распадаются после окончания учебы.
Се Хуайчжоу не мог сдержать смех.
Это было действительно неудивительным исходом.
Он спросил Гу Цзиньи мягко: — Ты был здесь раньше с кем-то?
Он не ревновал, но все же чувствовал зависть.
Гу Цзиньи потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что имел в виду Се Хуайчжоу.
Он лежал на перилах, бессмысленно глядя на церковь.
Под ночным небом церкви не хватало дневной живости, но, как святое место для влюбленных, свежие цветы никогда не вяли у входа. Пара за парой загадывали здесь желания, думая, что они никогда не изменят своего решения.
— Нет, я ни с кем здесь не был.
На мгновение он забыл о присутствии Се Хуайчжоу, бормоча себе под нос, глядя на церковь: — Когда мне было двадцать, я однажды захотел привести сюда кого-нибудь, войти с ним в церковь и преподнести букет цветов. Я знаю, что эти вещи бессмысленны, вещи, которые делают только глупые влюбленные. Но я все еще хотел сделать это с ним.
Он смотрел на чисто белую церковь, и лунный свет отчетливо освещал следы слез на его лице.
Он тихо прошептал: — Я очень сильно любил его когда-то, хотел состариться с ним. Но он не захотел этого.
В одно мгновение он вернулся к своему облику двадцатилетней давности, молодому, с признаками наивности и невинности на лице, любящему невинно и бесстрашно.
Сердце Се Хуайчжоу внезапно забилось сильнее, когда он смотрел на заплаканный профиль Гу Цзиньи.
Ночь была слишком тихой, он даже слышал хаотичный звук своего сердца в груди.
Он знал, что Гу Цзиньи был пьян, и, возможно, его слова нельзя воспринимать всерьез.
Но он все же не мог удержаться, спросив сухим голосом: — Если бы этот человек появился сейчас перед тобой, ты бы все еще хотел привести его сюда?
Гу Цзиньи продолжал смотреть на церковь. В этот момент он больше не мог различить, кто был рядом с ним. Как чей-то голос мог звучать так похоже на голос Фу Чена?
Но лунный свет был слишком ярким, не позволяя ему предаваться прошлому.
Он болезненно покачал головой: — Я больше не хочу. Он солгал мне и расстался со мной. Я искал его долго, очень долго, но он игнорировал меня.
В его голосе звучала душераздирающая печаль.
Се Хуайчжоу замер на месте от этого голоса, превратившись в безмолвную статую.
Он снова услышал голос Гу Цзиньи после короткой, приглушенной паузы.
— Я больше не хочу жениться на нем, и я не хочу состариться вместе.
Гу Цзиньи улыбнулся сквозь слезы Се Хуайчжоу, его зрение было затуманено слезами, и он снова принял Се Хуайчжоу за Фу Чена.
Он сказал: — Фу Чен, знаешь ли ты? Я женился на другой, и у меня есть очень милый ребенок. Я счастлив. Даже без тебя, у меня все хорошо. Не жениться на человеке, которого я когда-то любил, не так уж и страшно. Я не увял, не сломался, все еще хорошо живу в этом мире.
Он выдавил из себя улыбку, которая была бы более убедительной, если бы его лицо не было в слезах.
— Я больше не люблю тебя, — сказал он решительно.
Эта, казалось бы, легкая фраза ударила, как гром среди ясного неба, по спокойной воде.
Она мгновенно встряхнула Се Хуайчжоу.
Время было подобно ослепительной реке, стоящей между ним и Гу Цзиньи, насмехающейся над его тщетными попытками. Он давно стал чужим, больше не имея права останавливать слезы Гу Цзиньи.
Он протянул руку и нежно вытер слезы Гу Цзиньи. Слезы были теплыми, но быстро стали холодными.
Ему многое хотелось сказать Гу Цзиньи, но он упустил подходящий момент, и теперь у него никогда не будет возможности сказать это.
Через некоторое время он тихо прошептал: — Он не отвергал тебя. Но он действительно ублюдок. Забудь о нем.
Он спросил Гу Цзиньи: — Можно я полюблю тебя вместо него?
Потому что, когда Се Хуайчжоу задал этот вопрос, он уснул у него на руках, измученный плачем.
Он был очень легким, прислонившись к Се Хуайчжоу, словно невесомый.
Се Хуайчжоу снова взглянул на церковь на берегу, не зная, сколько любви и прощаний церковь увидела за двенадцать сотен лет.
Гу Цзиньи был окружен знакомым запахом морского бриза, и снова его охватил долгий сон.
Во сне он вернулся в санаторий и обнаружил в близлежащем лесу потерявшего сознание мужчину, покрытого кровью, выглядящего очень опасным.
Он не знал, почему привел этого человека с собой, возможно, потому что у него только что диагностировали генетическое заболевание, и в то время ему пришлось бросить командный факультет, жизнь превратилась в обширное пространство серого цвета, делая его более смелым.
Он отвёз мужчину в санаторий, наложил простые повязки, накормил его драгоценными восстанавливающими снадобьями и спрятал его.
Пока мужчина спал, он нашел у него наполовину сожженный идентификационный документ с именем "Фу Чен".
Он держал обожженную карточку, думая о том, что делать, если Фу Чен окажется плохим человеком, ударить ли его чугунным горшком или обрызгать его спреем для комы, думая довольно серьезно, стремясь попробовать.
Но проснувшийся Фу Чен не был плохим человеком.
Он был холодным и властным типом, иногда заставляя его кричать от гнева, а в другие времена обнимая его и целуя.
Фу Чен не позволял ему пить, не позволял ему засиживаться допоздна, не позволял ему пропускать завтрак, но он также обнимал его и водил на выставку стекла в городе, покупая ему красивые стеклянные шкатулки для хранения его единственных сокровищ.
Они занимались любовью каждую ночь под звездами.
Ему нравились глаза Фу Чена, эти черные глаза были полны его отражения, смотрели на него, как будто он был каким-то уникальным сокровищем.
Так он и влюбился, думая, что ему очень повезло.
Хотя он был поражен генетическим заболеванием, хотя он потерял свои чувства, выбыл из командного факультета.
Но боги дали ему такого хорошего любовника, готового излить всю свою любовь на него в этой глуши.
Если бы Фу Чен не ушел позже, он, возможно, стал бы самым счастливым неудачником в мире.
У Гу Цзиньи был очень долгий сон, но, проснувшись на следующий день, он забыл и о вчерашнем дне, и о сне.
Первое, что он увидел, проснувшись, это Се Хуайчжоу, сидящего у окна, все еще одетого во вчерашнюю немного помятую одежду, смотрящего на него в тишине, как будто он не спал всю ночь.
Он сел, его голова болела от похмелья, прохрипел и спросил Се Хуайчжоу: — Почему ты там сидишь?
Он огляделся, но не мог вспомнить воспоминания после выхода из ресторана "Tide", помня только Тодда, босса, желающего ему счастья в браке.
Он странно спросил Се Хуайчжоу: — Как мы вернулись вчера? Я слишком много выпил?
Выражение лица Се Хуайчжоу слегка помрачнело, и он спросил его: — Ты не помнишь, что произошло вчера?
Гу Цзиньи выглядел озадаченным, пытаясь вспомнить, но там было только пустое место.
Он в отчаянии покачал головой: — Я не помню. Я напился и вел себя как сумасшедший?
Се Хуайчжоу слегка моргнул, под глазами у него были слабые темные круги.
Он не спал всю ночь, присматривая за Гу Цзиньи, и, видя реакцию Гу Цзиньи сейчас, он не мог сказать, был ли он счастлив или в отчаянии.
Он долго смотрел на Гу Цзиньи, заставляя его нервничать.
Через некоторое время он полуправдиво объяснил Гу Цзиньи: — Ты не вел себя как сумасшедший. После того, как мы вышли, мы взяли прогулочную лодку и вернулись только посреди ночи.
Гу Цзиньи почувствовал облегчение и встал с постели, чтобы освежиться.
Пока он был в душе, Се Хуайчжоу открыл шторы, посмотрел на яркое солнце снаружи и позвонил своему секретарю.
"Забронируйте место для меня."
Повесив трубку, он долго стоял у окна, медленно допивая чашку горячего черного чая.
Черный чай был теплым и успокаивающим, но он не мог унять беспокойство в его сердце.