Миссия: спасти русскую балалайку

Великая и сложная судьба балалайки как народного инструмента почти было закончилась: в какой-то момент их производство в России практически прервалось.

Но два молодых человека не захотели с этим мириться и решили попробовать сделать балалайку народной снова: они открыли в Ульяновске мануфактуру по изготовлению народной версии инструмента и теперь продают свою продукцию по всей стране и даже за границу.

Заодно их усилиями в городе появился частный Музей балалайки с уникальными экспонатами.

Перед вами самая уютная и теплая история этого номера.

Собиратели

Мы сидим с Сергеем Ключниковым — соучредителем мануфактуры «Балалайкеръ» и Музея балалайки, за верстаком, стоящим в выставочном зале. Но верстак — не просто экспонат, на нем закреплены две недоделанные балалайки. А из соседнего зала доносятся звуки готового инструмента, где учатся играть «Ходит песенка по кругу» Эдуарда Хиля. В общем, полное балалаечное погружение. Правда, чтобы оно появилось, потребовалось много сил, времени и денег.

Сергей Ключников родился в Сенгилее — очень маленьком городке в 70 километрах от Ульяновска. Когда ему было два месяца, его родителей перевели в подмосковный Клин. Но связи с малой родиной он никогда не терял.

— Меня отправляли в мае к бабушке и дедушке и в августе забирали. Я, наверное, из детства только это время и помню. Потому что оно было самое яркое. Мои дедушка и бабушка играли на балалайке. Так что с этим инструментом с детства был знаком, — рассказывает Сергей.

Познакомился, да так фактически и не расстался. Ибо, поступив на филфак МГОПУ им. Шолохова (нынешнего МГГУ), начал ездить в фольклорные экспедиции по разным регионам России. И там же, в университете, он познакомился с Евгением Харламовым.

Тот учился на журфаке того же университета, а параллельно играл в легендарном ансамбле Дмитрия Покровского. Любовь к традиционной музыке и свела его с Сергеем Ключниковым.

И уже тогда, в начале нулевых Ключников, Харламов и иже с ними, поняли, как же на самом деле плохо обстояли дела с традиционной русской музыкальной культурой в России. И в материальном плане, и в нематериальном.

— Тех, кто помнил песни и умел играть на балалайках, уже тогда было в селах катастрофически мало. Сейчас почти совсем не осталось. Но что еще печально, в деревнях не принято было хранить музыкальные инструменты. Например, приезжаешь в деревню, знакомишься с гармонистом, у которого потрясающий инструмент. Возвращаешься туда же через пару лет, а мужик уже умер. Спрашиваем у жены про гармонь, а она говорит, что гармонь эта ей надоела и она ее выкинула на помойку. С балалайками все было точно так же. Отношение к музыкальному инструменту у нас было как к расходному материалу. Поэтому если кто-то готов был продать, выменять, подарить балалайки это было за счастье, — рассказывает Сергей Ключников.

Естественно — нет инструмента, нет музыкальной культуры. Той, настоящей, в которой и нот могли не знать. И тем обиднее было за музыкальную культуру Поволжья. По словам Сергея, простые жители Ульяновской, Самарской, Пензенской областей могут этого не осознавать, но поволжская музыка уникальна. Во-первых, это смесь и южных, и северных русских наигрышей. Как говорят в ульяновских деревнях, «народ-то тут схожий». В смысле, сошелся со всех сторон. Добавьте сюда вкрапления мордовской, чувашской и татарской музыкальных традиций, и мы получаем какой-то невероятно вкусный коктейль. Во-вторых, если говорить именно о балалайках, то в Среднем Поволжье сохранился довольно архаичный строй, который в других частях страны используют крайне редко, а где-то, например, в центральной России вообще давно забыли.

— Любая народная музыка, независимо от народа, построена по схожим принципам. Ее играют по так называемым квадратам. Получается что-то похожее на медитативную музыку. И большинство русских наигрышей работают точно так же. Например, южнорусские наигрыши очень «квадратные». Но это же и признак развития народной музыки. Наши же поволжские музыканты всегда стараются этот квадрат разрушить какими-то приемами, переборами. И это классно! — пытается объяснить простым языком Сергей.

И вот эта красота едва не канула в Лету. Его все-таки сумели и чудом спасли стараниями фольклористов. В том числе Ключникова и Харламова.

Музыканты

Еще одним большим шагом к музею и мануфактуре стал “Тридэ-проектъ”. Очень своеобразный коллектив, в котором уже после университета играли Ключников и Харламов.

— Коллектив этот появился во время гастролей ансамбля Покровского по США. Женя и скрипач Миша Корзин как-то решили, что они хотят играть исключительно традиционную, аутентичную русскую музыку. Тогда же они и название это придумали. Что оно означает, до сих пор не знаю. В общем, из Америки они вернулись уже с готовой идеей и позвали меня, — рассказывает Сергей.

Концепция у коллектива была, мягко говоря, своеобразная. “Тридэ-проектъ” играл старинную крестьянскую музыку перед публикой, которая к ней была точно не готова. В клубах, перед йогами, на разных фестивалях. Народ офигевал, но многим нравилось.

И вот интересный момент: играли участники “Тридэ-проекта”, как и многие балалаечники-народники в те годы, на инструментах, купленных на барахолках или у кого-то с рук. Потому что в нулевые с русскими балалайками стало все плохо. Точнее очень плохо.

— Гигантские советские производства к тому моменту просто-напросто развалились. Ведь в 1990-е как решили: если наше, то плохое. Вот и приходилось искать балалайки на барахолках. Это не преувеличение.

Это все равно, как если бы у нас почти исчезли матрешки или… уазики, — рассказывает Сергей.

Правда, нельзя сказать, что балалайки не делали вообще. Их массово. Очень массово! Делали и делают в… Китае, Пакистане, Румынии и чуть меньше в Португалии. Сергей говорит, что они очень красивые. Особенно пакистанские — красного дерева, с узорными деками. Когда такая на стенке висит — одно загляденье! Вот только играть на них нельзя, настолько они ужасны внутри.

Собственно, такое положение дел еще в середине нулевых натолкнуло друзей на мысль о том, что нужно бы начать делать балалайки самим. Причем желательно собирать не кустарным методом элитные инструменты за 100 тысяч и дороже, а относительно массовые и относительно дешевые. Реализовать это удалось примерно через 10 лет.

Музей

Но сначала был музей. Хоть и задуман был позже мануфактуры, но появился раньше. К тому моменту несостоявшиеся учитель и журналист, но состоявшиеся банковский работник и айтишник Ключников и Харламов пришли к окончательной мысли, что с балалайками надо что-то делать. Точнее, их-то, родных, и делать. Потому что еще немного, и русские балалайки, сделанные в России, можно было бы уже по пальцам считать. Они начали прикидывать, во сколько обойдется им производство, и поняли, что в Москве с этой идеей делать нечего. Как говорит Сергей, цены в столице были и есть не просто большие, а космические. Поэтому выбор и пал на Ульяновск. Во-первых, потому что у Сергея здесь уже были какие-то знакомства. А во-вторых:

— В Ульяновской области было место, где балалайки делали до конца 1990-х годов. Это село Русские Горенки Карсунского района. Мы когда туда приехали, то просто поразились — о балалайках говорили в каждом доме. У кого-то их отец делал, у кого брат, у кого дядя, кто-то сам помогал в детстве мастерить. То есть, все село было заточено под одно ремесло! И это редкий для России случай. Потому что для того, чтобы делать музыкальные инструменты, нужен совершенно особенный опыт. Нужно чувствовать звук, тембр. Опять же, это долгая работа. Потому что даже в самой простой балалайке около 70 деталей. А бывает и больше сотни. И вот в Русских Горенках все это было. И не просто было, а люди этим зарабатывали, — восхищается Сергей.

Однако, перед тем, как начать делать инструменты друзья решили прощупать почву. В качестве «щупа» и выступил музей балалайки. По словам Сергея, он тоже напрашивался уже давно. Ибо балалаек лично у него было уже чересчур много.

— Я помню момент, как однажды открыл верхний ящик шкафа, а на меня оттуда посыпались балалайки. Тогда я встал перед выбором: или уходить с головой в коллекционеры или создавать музей, — вспоминает Сергей.

В итоге экспозиция открылась 6 июля 2013 года. На открытие приехал не кто-нибудь, а сам Алексей Архиповский — лучший в мире музыкант, играющий на балалайке!

Правда, музей был очень небольшой. Это была комната площадью 27 квадратных метров в местном креативном пространстве «Квартал». Однако этого хватило, чтобы вокруг музея собралась своя небольшая тусовка. Кто-то туда мог зайти просто чаи погонять, кто-то использовал место для работы в тихой обстановке, ну и на балалайках там, конечно, тоже играли.

Однако, через два с половиной года музей пришлось закрыть. К тому моменту в Ульяновске уже открылась мануфактура «Балалайкеръ», которой требовалось расширение. На него владельцы пустили все деньги, какие могли. В том числе те, что приносил музей. Попытка договориться с арендодателями, которых просили немного подождать, ничего не дала. Балалаечников попросили освободить помещение, что они и сделали.

После этого музей балалайки превратился в довольно странное явление. Он стал виртуальным и периодически всплывающим на ярмарках и даже рок-фестивалях. Там ульяновские балалайкеры тогда одаривали своими инструментами музыкантов. Например, балалайка с ульяновским клеймом теперь есть у группы Zdob si Zdub. Да чего уж там. Как-то раз балалайкеры даже самому Оззи Осборну свою балалайку вручили! А вот Нейромонаху Феофану ульяновскую балалайку не дарили, он ее купил.

Однако к середине 2019 года создатели первого в мире музея балалайки, как они его нескромно называют, снова задумались о выходе из виртуального мира. Подыскали помещение в историческом здании в центре Ульяновска и начали делать в нем ремонт. Делали долго! Возрождение музея балалайки состоялось 17 октября 2020 года. Теперь он куда больше. Один выставочный зал раза в два просторнее всего первого музея. По стенам в нем развешаны примерно 20 балалаек со всей страны, плюс рабочие инструменты, фотографии…

— Всего у нас около 1000 единиц хранения. Самих балалаек вроде бы 35. Они из самых разных мест: питерская, липецкая, нижегородская, подмосковная… Ульяновские, конечно, тоже есть, — рассказывает Сергей. — Конечно, хотелось бы еще. Например, в Сибири делали балалайки под название «Чекист». Их начали собирать в 1920-е годы в трудовом доме бывшие беспризорники. Здесь одно название чего стоит!

А центральных экспонатов здесь, пожалуй, два. Первый — это реальный верстак из Русских Горенок, сделанный лет 110 назад, и использовавшийся до конца 1990-х. Второй — его работающая копия. Тот самый, за которым мы и беседуем с Сергеем Ключниковым, попивая чай.

Мануфактура

Отмотаем время на несколько лет назад. Когда музей уже работает, а производства еще нет. Однажды в музей заглянул Александр Дмитриев.

Человек, который стал третьим большим кусочком паззла в деле «Балалайкера». В нем сошлось сразу несколько качеств. Во-первых, он деревенский. Александр родом из села Репьевка Майнского района. Из этого вытекает “во-вторых” — у него был багаж столярских знаний. И в-третьих, и это самое важное — по образованию он математик. А значит, всякого рода расчеты и чертежи ему совершенно не чужды. Сергей Ключников говорит, если бы не появление Дмитриева, не было бы и «Балалайкера».

— Начинали мы с надомной мастерской. Работал в ней Саня Дмитриев и Кирилл Костенко — ульяновский музыкальный мастер и звуковик. В этой мастерской мы опробовали первую модель, — рассказывает Сергей. — Попробовали, поняли, что все возможно. Но все равно еще не до конца понимали производственный процесс. Мы начали изучать опыт. Смотрели какие-то видео на ютубе. Ездили на Самарскую музыкальную фабрику — это бывший гигант, который когда-то выпускал 15 000 гитар в месяц! Посмотрели, как там строилась работа, как были устроены цеха. В общем, мы учились.

Помогло еще и то, что ульяновско-московские энтузиасты вышли на подобное производство в Санкт-Петербурге, с которым первое время активно сотрудничали, получая оттуда часть заготовок.

А потом уже размахнулись. Из надомной мастерской переехали в самый центр города, в историческое здание. А спустя два года перебрались в здание бывшей швейной фабрики, которое стоит в микрорайоне Куликовка. Это часть гигантского ульяновского частного сектора.

— У нас там прямо деревенская атмосфера. Куры ходят, козы. Разве что коров не хватает. И это все в 15 минутах ходьбы от центра. Так что мы вроде как и в городе балалайки делаем, а вроде и в деревне, — смеется Сергей.

Правда, для того, чтобы швейная фабрика превратилась в музыкальную мануфактуру, пришлось изрядно потрудиться. Сергей говорит, что там в прямом смысле были дыры в стенах, которые пришлось заделывать. Про то, что мастера продали все что можно, мы уже упомянули.

А еще параллельно с этим начали заниматься весьма своеобразны пиаром. Балайкеры стали регулярно появляться на московских ярмарках. Торговали на них не только инструментами, но и матрешками, и еще чем-то, что можно было хоть как-то связать с народным искусством. Сергей говорит, что приходилось торговать даже в минус 30.

— Зато мы приобрели огромный опыт и поняли, что музыкальный бизнес, особенно вот такой, специфический, это дело очень непростое, — говорит Сергей.

Зато вот уже четвертый год мануфактуру уже язык не поворачивается назвать чем-то кустарным. Делают там сейчас около 200 балалаек в месяц. Немного, но что поделать – спрос есть спрос. Продают-то их индивидуальным покупателям.

— Да, мы делаем качественнее чем тот же Пакистан. Но для этих сетей звучание стоит на третьем, а то и на пятом месте, — говорит Сергей.

Но и без сетей разъезжаются ульяновские «Балалайкеры» по всему миру. Без шуток. Сергей говорит, что отправляют не только по России, но и в Европу, и в США с Канадой. Причем, покупают не только иммигранты и их потомки, но вполне коренные европейцы с американцами. Хотя, конечно, основные покупатели — это россияне. Причем россияне молодые.

— Раньше покупали в основном люди, увлекающиеся фольклором. Сейчас уже не только. Например, уже не раз были случаи, когда люди рассказывали, что решили купить балалайку, потому что у них дед играл и им что-то показывал. Вот и решаются на покупку, — говорит Сергей.

Правда, ульяновцев среди этих покупателей не так много. Ключников говорит, что в первые годы местные вообще могли купить четыре-пять инструментов в… год. Сейчас уже побольше.

При этом, стоит понимать, что «Балалайкеръ» делает в основном не академические балалайки, на которых играют в оркестрах, а традиционные. Для обывателя это одно и то же, но на самом деле это два абсолютно разных инструмента. Они даже по звуку отличаются. Да чего уж там. Даже сами традиционные балалайки могут быть разными, почти не отличаясь внешне. Например, у «Балалайкера» несколько моделей инструментов. И чаще всего их отличие именно внутри.

— Есть в балалайке такая деталь — пружина. Это такие реечки на деке. Поставь одну из них наискосок — один звук, поставь прямо — другой, сделай не три, а две — третий, — объясняет Сергей на примере одной из недоделанных балалаек.

А иногда на мануфактуре берутся за реконструкцию балалаек. В музее висят несколько инструментов, воссозданных по экспонатам питерского Шереметьевского дворца — Музея музыки. Например, круглые балалайки. Да, когда-то были и такие. Так вот, оригинальные из-за старости уже звучат не так, как должны бы. А вот ульяновские реплики вполне себе играющие.

Правда, для того, чтобы делать балалайки, нужны люди, у которых не только руки будут из нужного места, а еще и интерес к теме. На мануфактуре признают — не всякий даже опытный столяр сможет войти в их команду.

— Здесь чисто психологически не все понимают, зачем мы этим занимаемся. Например, в Ульяновске много мебельных производств. И там все понятно: на диване спят, в шкафу вещи лежат. А балалайка — это что? Зачем? Поэтому мы стараемся подбирать людей «в теме». Нет, я не говорю, что это обязательно любители фольклора. Человек может хоть «Ласковый май» слушать. Но если, слушая Шатунова, он еще играет на гитаре, то этот человек уже понимает некоторые принципы, по которым строится инструмент, — объяснят Ключников.

В том числе для того, чтобы людей в теме было больше, в воссозданном музее балалайкеры открыли ремесленную мастерскую. Они на нее даже президентский грант выиграли. Пока в ней обучали только детей, но сейчас просятся уже и взрослые, причем не только из Ульяновска. Поучиться балалаечному мастерству готовы люди из других регионов.

По словам балалайкеров, их производство не приносит им прибыли — пока удалось выйти в ноль. Наверное, не стоит ждать, что эта приятная, но нишевая история принесет им несметные богатства и сделает знаменитыми. Вряд ли можно надеяться, что балалайка станет национальным инструментом, обязательным атрибутом каждой квартиры.

Хотя — кто знает? В успех Василия Андреева тоже поначалу никто не верил. А потом балалайка стала частью того, что называется русским.

По крайней мере сейчас дело “Балалайкера” точно немного улучшает один отдельно взятый город и дает хороший повод, чтобы туда приехать.

Текст: Игорь Улитин

"Уютная Россия"

телеграм

Подписывайся - будет больше уютных историй!