«Гуляй, буржуазия, да не загуливайся. И обнимать меня не надо. А то я злой»: музыкально-литературный очерк памяти Эдички В. Лимонова

Нью-Йорк 70-х представлял из себя грязную порочную дыру, безнадёжно гниющую без очистительного ливня; яму греха, которой необходим свой Мусорщик. На фоне социальной разрухи и экономического отчаяния, уличного беспредела и катастрофической преступности разожглись очаги творческого энтузиазма - такого же отчаянного и злобного, коим являлся сам Город. Эти точки возгорания переросли в опустошительный необузданный пожар, имя которому Панк. Плоть от плоти пролетарий, молодой поэт, обиженный непризнанием Советской Родиной, Э.В. Лимонов в 1974 году поддался в  случайного эмигранта и волею неблагосклонной к нему Фортуны очутился в стране «Дали и Уорхолов» - США. В надежде вскоре заполучить вековую славу и разжечь собственный огонь социалистической революции тридцатилетний художник Лимонов пишет обличительные заметки в русскоязычных Нью-Йоркских газетах, зло понося капиталистический уклад и порядок американских Гэтсби. Тогда же, обнаружив свою идеологическую неуступность, он оказывается «непубликуемым», потенциально опасным для строя. Вновь став жертвой полицейского режима, писатель затевает свой первый прозаический опус, неумолимо критический автофикшн-роман, призванный стать произведением, как выражался сам создатель, «из ряда вон выходящим, полным жизни». В 1976 г. из-под пера Эдуарда Лимонова выходит Эдичка Лимонов - страстный и злой протагонист первой части Нью-Йоркской трилогии - «Это я - Эдичка». Звучит «Blank Generation» - Richard Hell.

Герой Эдичка - средних лет поэт и писатель, художник слова и смысла, вынужденный плясать под раззолоченную дудку капитализма и пребывать в мучительных попытках вернуть свою любимую Елену, похищенную пособниками американского цинизма. Эдичка Лимонов снуёт по мусорным улицам Содома-Города, попутно вступая в непрестанные половые связи со стрэнджерс разных любовных предпочтений. При этом басбой и грузчик, живущий на вэлферное пособие, не оставляет грёзы о революционной доблести, о разрушении основ, о новых общественных нормах, способных утвердить в мире имущественное равенство и общечеловеческую любовь. Эдичка сокрушается об Елене - легкомысленной и ветреной модели, которая пошла на поводу у американских пошляков. Он участвует в городских забастовках, с перебоями ведёт агитационную деятельность и томится-томится-томится. Эдичка - вызревающий вождь мировой революции, будущий потрясатель основ, не лишённый сантиментов и жажды искренней любви. В нём бушует неукротимый авантюризм, время от времени перемежаясь с романтическим духом любовного познания. На протяжении всех трёхстах исповедальных страницах «крейзи русский» изливает неумолимый гнев на мировую несправедливость, манифестирует и провоцирует.

Намеренно претенциозно Э. Лимонов создал особый для русской литературы тип униженного и оскорблённого художника-революционера, нарочито лишнего, иного, в свободной стране томящегося от вопиющей несвободы и несправедливости, - а-ля иноземный Холден Колфилд на максималках. «Умные очень, бля, американцы советуют таким людям, как мы с Алёшкой, переменить профессию. А куда мне девать все мои мысли, чувства, десять лет жизни, книги стихов, куда самого себя, рафинированного Эдичку, деть. Я не могу быть простым человеком. Я уже навсегда испорчен. Меня уже могила исправит», - ропщет он.

Параллельно нервному и тщётному поиску издательства, готового принять рукопись «Эдички», Лимонов принялся за вторую часть своей американской трилогии. «Дневник неудачника, или Секретная тетрадь» (1977 г.) - звукописное полотно экзистенциальных прозрений; вешний луг со «змеящейся змеями зеленью». В этом поэтическом сборнике кратких присказок и заметок Эдуард Лимонов будто возвращается к истоку бытия поэзии, перестаёт придуриваться, решается заговорить собой серьёзно-прежним. «Неудачник Эдик» противостоит массовому потреблению, - «калькулейтор-спешиалист», - всё понимает о нежной ветрености женского создания, о сущности мужского примата, стареющего и дряхлеющего скучно и предсказуемо; Эдуардо Лимонов умоляет прервать его жизнь насильственно, «раскалённым железом в живот». «Дневник», пожалуй, самое художественно интересное произведение этого американского периода. Горький привкус «буниновщины» в нём смешивается с кислотой «лимоновщины», образуя нечто трагически потайное и всё такое же злое, ехидное, донельзя наглое.

Последняя часть трилогии - «История его слуги» (1980 г.-1981 г.) Словно невосприимчивый и идеологически равнодушный к любви нигилист Е. Базаров, подвергнутый испытанию этою самою любовью и в конце концов пропустивший удар, Эдичка Лимонов принимает свой вызов и, в свою очередь, подвергает себя испытанию излишествами и радостями американской жизни, т.е. устраивается хаузкипером (экономкой) в дом одного крайне влиятельного американского миллионера Стивена Грея - советский прол полуиронично зовёт хозяина Гэтсби. Стремительно поднимаясь по карьерной мраморной лестнице миллионерского дома (герой начал свой хаузкиперский путь с должности невольного любовника экс-экономки Грея Дженни), Лимонов, по-прежнему художник и словесный баррикадник, ощущает в себе борьбу тяги к манящим излишествам с тошнотворным отвержением этого алчно-ненужного. Эдичка не терпел истерических порицаний хозяина, в моменты ссор порывался разорвать связи с богатым домом. Выбираясь из домового бэйсмента, где хаузкипер время от времени заряжал в стирку бельё Гэтсби, Лимонов мог распоряжаться домом во всю: по причине интернационального характера бизнеса Стивен Грей редко бывал в нью-йорском доме. Блага американской цивилизации сыпались на социалиста Эдичку крупными скруджмакдаковскими монетами. Такую мизансцену можно рассматривать через общий эмигрантский сюжет «Эдуард Лимонов и Америка»: бедный творец (хаузкипер) прибывает в богатую Америку (миллионерский дом) и волен вписаться в бизнес-/массовое производство всего и вся (в «Слуге» он устраивает в доме пьяные вечеринки и водит в него распутниц и маргиналов); над ним довлеет Хозяин (режим), впрочем, никакого специального давления не оказывая. Эдичка, а вместе с ним и Эдуард, доказывали себе бессмысленность попадания в нормальность, невыносимую скукоту и душную тягучесть жизни как у всех. Звучит «I Don't Wanna Go Down to the Basement» - Ramones

Нью-Йорк нуждался в самоотверженном Трэвисе Бикле, но получил пассивного и парадоксально сокрушительного Эдуарда Лимонова. Бездольный, полный лишений и всё тех же непризнанностей Нью-Йоркский опыт Э.В. Лимонова совпал с расцветом самой грязной и небрежной музыкальной культуры - панка. Воочию наблюдавший и слушавший доносившийся отовсюду струнный протест Лимонов, верно, не был уж столь чужим. Близорукий Эдуард Вениаминович явно был духовно вхож в панковское отчаяние, существующее бок-о-бок с благополучной безмятежностью американских буржуа. Так, имманентное сопротивление писателя вкупе с панк-бунтом - бунтом мироощущения и социального презрения - вступили в конфликт с капиталистическим укладом Штатов и, как следствие, всего мира, корыстного, равнодушного и несправедливого. Звучит «Waiting For the End of the World» - Elvis Costello.