Дно Эволюции
Беспечно дергались их бока о поток мелких частиц. Муть водоема и холод немой темноты крепил собою реку, пока сквозь гладь не ввалился свет. Покойно блестел его перелив.
Закончив свои рыбьи дела, из водорослей вылез Фиш. Он оглядел мир вокруг. На радостях ему хотелось встретиться с друзьями, и сообща удивиться, как проста их жизнь за пределами икры.
А они – пестрые душой, цветастые снаружи – смотрели сквозь водную поверхность на дрожащий белый диск и терлись друг о друга плавниками.
– Здарова, – приветствовал их Фиш.
Рыбы молчали. Пускали пузыри, но не ему. Один из друзей, Филя, сказал:
– Валить? Куда? Мы же только вот икру сложили.
– Это все фигня. Нам надо туда.
Заплыли они далеко, куда никто не решался, и близ берега из булыжника в песках ощутили жар мельтешащих лучей. Внезапно Филя сделал круг и прыгнул наружу. Ошеломленные таким поступком, рыбы застыли, пока их друг не вернулся. Целехонький, но склеры будто корочкой покрылись. Филя сказал:
Все, кроме Фиша, повторили за ним. Возвращались они со всплеском, с бесцветным потоком у рта. Каждый в ужасе, больше не прежний. Но Филя, кого уже вода примирила с увиденным, сказал:
Раз за разом они рвались из воды, а Фиш смотрел, как друзья его менялись. Быть может чешуя и плавники остались, но что-то невероятное исходило от рыб, что глазом или жабрами не учуешь.
– Ладно, погнали отсюда, у нас много дел, – сказал им Фиш.
– Не, – Филя ненадолго замолчал. – Ты сам давай, а мы…
– Погодите, – заволновался Фиш, – вы чего, туда собрались?
– Ну да, – будто это очевидно ответил Филя. – Как иначе? Ты не видел, что там...
– И хорошо, что не видел! Вы чего? У нас же здесь косяк, у нас здесь всё.
– Может, и боюсь, но точно не зря.
И один за другим они бросились наверх. Только теперь никто не вернулся.
Фиш, оскорбленный до гонады, уплыл обратно на дно. Рассказал рыбам-обывалам, какое чудное событие он застал, но никого это не интересовало. На то они и рыбы были, чтобы хлопать плавниками и калом реку наводнять. Так Фиш понял, почему с друзьями водился, он любил их незаурядное любопытство, а среди формалистов жизнь всегда скучна.
Глаза сородичей проводили его еще глубже на дно, где обретая темноту он слег.
Неизвестно, сколько времени прошло. Взяв с собой обывалу, Фиш выплыл к глади речной, и спросил:
– Дурак ты. Что за жизнь! Вот вроде все в порядке, а потом…
Он посмотрел на обывалу, как того бездушие сосет.
– Ладно, – сказал Фиш с досадой, – наверное, и я пойду. Друзья там все-таки.
Фиш боялся. Смотрел на перелив речной и не мог пошевелиться.
Стекла вода. Раздулись жабры. Тело оказалось в хватке неизвестного создания. И хоть страшно было Фишу, вид совсем иного мира, поразил его. В пышной зелени и блестках, под светящимся в бескрайней пустоте диском.
Мрак, чернее дна речного, закрыл рыбе глаза.
Фиш очнулся в бурлящей, холодной воде. Плавал среди себе подобных.
Но никто ему не ответил. Обведя глазами воду, Фиш заметил край, за которым было слишком светло. Поплыл туда и носом уткнулся в пустоту. Невидимые грани окружили их.
– Что происходит? – спросил Фиш у рыб.
Незнакомцы, но из одной икры, должно быть, родились. Они молчали, в ужасе купались и бились по углам.
Внезапно потемнело. Фиш развернулся и увидел перед собой огромное чудовище из плоти, покрытое чешуей цвета донного песка. Оно держалось на двух отростках. Хоть и гигант, но глаза его – малютки. Между ними рос сморщенный бугорок.
Чудовище склонило к воде свои уродливые плавники, похожие на нескольких маленьких рыбешек, слившихся в одну. Глухие вибрации разбрелись, и после всё вокруг задрожало.
Рыбы спрятались в темноте. Один лишь Фиш не двигался. Он заметил в чудовище что-то знакомое.
– Я знаю эти глаза! – радостно сказал Фиш и подплыл к нему – Это же мой друг, давнишний, Филя!
Вдруг вода разошлась. Чудище схватило Фиша. Он радостно задергался в объятиях. Но слишком крепкой была хватка, подчинялась не любви, а силе. Фиш пытался закричать:
Отовсюду свет сочился, яркий и слепящий. Еще жарче, чем у поверхности воды. Махнув плавниками, тело Фиша почти выскользнуло из хватки. Но чудище сжало сильнее.
Кашляя, давясь, он надеялся на друга. Имя повторял его, пока не прилетела по голове колотушка.
Через десять минут повар достал рыбу из фритюра. Золотистая, в одежке из блестящего теста. Бросил ее отдыхать на железную решетку. Вид монотонной работы привлек внимание его друзей, голодных. Предвкушение тянуло в животах.
Повар снял рыбу с решетки, положил на тарелку сбоку от жареной картошки. Хлопнул по звонку и прокричал: