Они сами довольно охотно шли на контакт, но не просто так: что вспоминал ветеран Соколов про близость с немками?
Вспомним в этой статье про Великую Отечественную войну. Пишут обычно, в 1943 году наступил перелом, немцы потеряли шансы завоевать СССР. Это правда, однако это не значит, что путь до Берлина был лёгкой прогулкой. Постоянно сражались, было много потерь.
Победили, несмотря ни на что. Потому что должны были победить и очистить мир от нацистов.
Интересные воспоминания оставил Илья Григорьевич Соколов – человек, который родился в 1925 году в Брянской области, на фронт был призван не в 1941-м, а позже – уже к 1943 году – к тому самому времени, о котором говорят и пишут, как о переломном.
Ветеран вспоминал, что уже к 1942-му мало кто шел воевать добровольцем, потому что люди хорошо знали, что их ждет. При этом у многих желание защищать Родину было. Страшно, а деваться некуда.
Соколов в первые годы Великой Отечественной трудился токарем, так и прибыл в промасленной спецовке в военкомат.
Новобранцев сразу на фронт не бросили, отправили в учебный лагерь в Чебаркуль. Там уже много прелестей можно было ощутить на себе: снег по колено, огромные землянки – каждая на походную роту (а это 250 человек), нары из досок, которые никак не были обработаны. Как древесину распилили, так и сколотили из неё «кровати».
Но хотя бы пули над головой не свистели.
Илья Григорьевич попал в химический взвод 1322-го стрелкового полка 413-й стрелковой дивизии. Быстро обучили основам химической защиты. Основной задачей взвода стало установка дымовых завес.
Наверное, проще работёнка, чем штурмовать окопы противника. Но, если разобраться, то хватало и обязанностей, и рисков.
Во-первых, бойцы взвода, как я написала, должны были устанавливать дымовые завесы. А это значит, что приходилось выползать на нейтральную полосу – поближе к местам базирования немцев. Там размещали и активировали дымовые шашки – по линии, которая в дальнейшем должна была стать линией соприкосновения. Немцы, естественно, завесы не любили, по бойцам химического взвода открывали сильный огонь из стрелкового оружия, минометов и всего остального.
Кроме того, бойцам химического взвода приходилось решать и другие задачи. Например, эвакуацию раненых с поля боя и тел наших солдат, которые пали в схватке с противником.
Раненых старались, если была такая возможность, утаскивать ночью. Илья Соколов вспоминал, что бывало часто так: группа наших солдат тащит раненного бойца, а тот поднимает крик, немцы начинают стрелять на шум.
Илья Григорьевич был ранен несколько раз:
1. Как раз, во время подобной эвакуации товарища. Получил осколок в ногу, отлежался в госпитале, отучился на краткосрочных командирских курсах и получил звание младшего лейтенанта.
2. Летом 1944 года – тоже получил осколок в ногу, подлечился, вернулся на фронт, где принял командование ротой, хоть и, мягко говоря, неполной – нам было около 30 человек. Взвод, а не рота.
3. В октябре 1944 года – получил осколок в руку. Врачи говорили, что необходимо конечность ампутировать и списывать бойца. Но Соколов был категорически против этого. Он тогда посчитал, что лучше отдать жизнь за Родину, чем жить в тылу, но быть калекой. Подписал отказ, подлечился, продолжил сражаться.
Илья Григорьевич дошел до Германии, участвовал в тяжелых боях за Штеттин, а потом его подразделение ушло к Балтийскому морю. Вот там уже было спокойно. Можно было выспаться, раздевшись до нижнего белья. Питались солдаты, как вспоминал Соколов, прекрасно, потому что в распоряжении были баржи с французским вином и деликатесами.
Конечно, мнение, которое в свое время высказал Илья Григорьевич – оно, вероятно, субъективное. Боец сам говорил, что могло быть где-то иначе.
Соколов подчеркивал, что никто немок к близости не принуждал, не наставлял оружие. Жительницы Германии сами довольно охотно шли на контакт с советскими бойцами. Немок интересовали разные материальные ценности. В первую очередь – провизия.
А, если дело было добровольное, хоть и основанное на материальном обмене, то тут ни о каких преступлениях речи вести не стоит.
Ветеран рассказывал, что один боец Красной армии, который в годы Великой Отечественной лишился всей семьи, однажды стал бросать гранаты в окна немецкого дома. Побросал – и успокоился. Правда, в доме том никто не жил.
Иван Григорьевич говорил: «Русский человек не мстителен и отходчив». И, пожалуй, это правда.