История схимонахини З.
Схиигумен Гавриил (Виноградов-Лакербая) Май 2019г.
Выдержки из "Послесловия к 6-му изданию книги "В Горах Кавказа".
Еще более неправильное мнение, но с противоположной, явно завышенной оценкой, сложилось у отца Меркурия в отношении схимонахини З. (не расшифровываю ее имя по причинам, которые понятны в дальнейшем). В первом издании книги «В горах Кавказа» я не решился подвергать анализу и комментировать его восторженные оценки духовной жизни этой монахини, которые полностью противоречили тому, что, по его же собственному рассказу, произошло с ней впоследствии. Умолчал я о некоторых эпизодах еще и потому, что в то время, когда книга «В горах Кавказа» впервые вышла в свет (Москва, «Паломник». 1996 год), были живы некоторые из действующих лиц, а потому я не мог позволить себе включить в нее отдельные события, рассказанные мне лично отцом Меркурием. По этой же причине они отсутствуют и в его записках. Однако сейчас, по прошествии более двух десятилетий, когда все герои книги уже отошли в мир иной, для более глубокого понимания особенностей духовной жизни отшельников и тех опасностей, которые их подстерегают, попытаюсь проанализировать некоторые эпизоды из воспоминаний отца Меркурия.
Главной особенностью отшельнического образа жизни является неизбежно и всегда незаметно возникающее в душе тонкое тщеславное мнение о себе и о высоте своего подвига. И хотя оно чаще всего не выражается явным образом ни в мыслях, ни в словах, тем не менее оно (это мнение), подобно воздушному шару, наполняемому летучим газом, тайно и незаметно для подвижника наполняет его неким духом превозношения и незаметным для него самого ощущением своей значимости. Избежать подобной тонкой бесовской прелести могут лишь те немногие подвижники, которые предварительно в суровой практике монастырского послушания и отсечения своей воли не только перед начальством, но даже перед младшей братией сумели с помощью Божией приобрести истинное смирение и нелицемерное ощущение себя «худшими всякой твари". Всем остальным, кто не достиг подобной степени смирение, необходимо внимательное и постоянное руководство со стороны опытного и непрелестного духовника. К сожалению, оба этих условия, которые совершенно необходимы для безопасного прохождения подвига пустынножительства, у молодой схимонахини З. отсутствовали.
Прежние пустынножители, населявшие карские пещеры и ущелья Абхазии еще до октябрьского переворота 1917 года, имели возможность получать духовные советы, исповедоваться и причащаться у опытных старцев Ново-Афонского монастыря. Сами же эти старцы многие годы подвизались в скитах и каливах Святой Горы Афон, причем пройдя прежде этого долгий путь послушания в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Так же и бежавшие в горы монахи разогнанной в 1961 году Глинской пустыни имели своего старца-духовника, который контролировал и, при необходимости, исправлял отклонения и ошибки, неизбежные при духовном подвиге борьбы с духами тьмы. Таким старцем был для них ныне прославленный схиархимандрит Сера схиархимандрит Серафим (Романцов), к которому они тайно, по ночам приходили за советом, а также на исповедь в Сухумский собор. Но кроме него они обращались со своими проблемами и к другим пре- подобным отцам: митрополиту Зиновию (в схиме - Серафиму) и схиархимандриту Андронику (Лукашу). Оба этих старца также прославлены в лике святых. Послед- ним старцем для абхазских пустынножителей был схиархимандрит Виталий (Сидоренко - «больной брат»), к которому они приезжали за советом в Тбилиси даже тогда, когда его вызвал в столицу Грузии митрополит Зиновий, чтобы поручить ему окормление паствы почившего отца Андроника. Один из пустынников рассказывал мне, что однажды, находясь далеко в горах и имея нужду в исповеди, он вышел из своей кельи, подошел к краю обрыва и стал вслух исповедоваться отцу Виталию, находившемуся в это время за сотни километров, в Тбилиси. Когда же через несколько месяцев после того он приехал в Тбилиси и начал исповедовать те же самые грехи отцу Виталию, тот сказал ему: «Зачем ты повторяешь уже исповеданное и перечислил ему всё, что тот говорил с обрыва в абхазских горах, а затем добавил: «Всё это уже прощено. Разрешительную молитву я прочитал тогда же». К сожалению, таких старцев в Абхазии больше нет.
Отсутствие навыка к послушанию, с помощью которого только и вырабатывается смирение, а также отсутствие постоянного духовного руководства всегда приводят к печальным последствиям даже в том случае, если начинающий подвижник был движим искренним желанием богоугождения и духовного преуспеяния. К сожалению, чаще всего это становится очевидным из отрицательного опыта ошибок и падений, что мы и увидим на примере схимонахини 3. Но тем не менее даже отрицательный опыт, как известно, может дать положительный результат, если из него сделать правильный вывод.
Итак, начнем с юности схимонахини З. Не вызывает сомнений тот факт, что ее приход к вере и к Церкви был действием «призывающей благодати Божией». И конечно, нет ничего удивительного для безбожного советского времени в том, что Божественная благодать подействовала на девушку несмотря на то, что будущая монахиня родилась у неверующей матери, причем родилась вне брака (то есть в блуде) и даже не знала, кто является ее отцом. Однако для благодати Божией это не является препятствием, поскольку во многих подобных случаях при выяснении родословной таких же, как она, советских людей оказывалось, что среди предков у них были родственники высоко благочестивой жизни - священнослужители или даже священномученики. При этом нередко их внуки и правнуки ничего не знали об этих своих предках, поскольку во времена жестокой борьбы с Церковью о подобном родстве советские люди, запуганные кровавыми репрессиями, старались забыть. Очень многие тщательно скрывали такое родство от младшего поколения, боясь всяческих запретов и ограничений со стороны богоборческого государства. Но само время и судьбы десятков тысяч наших современников показали, что большинство из тех, кто после крушения богоборческой власти пришел от полного религиозного индифферентизма и даже атеизма к вере и Церкви, имели в своем роду глубоко верующих благочестивых предков, по молитвам которых Создатель коснулся сердец их Своей благодатью. Именно благодаря молитвам наших верующих предков, многие из которых стали новомучениками, произошло чудо возвращения к Православию очень многих бывших советских атеистов и даже коммунистов.
Итак, девушка, будущая монахиня, призываемая и руководимая Промыслом Божиим, бросает учебу в торговом техникуме и устраивается на работу в кафедральный собор уборщицей, а затем по совету одного из священнослужитлей уезжает в Почаевскую лавру. Преизбыточествующая благодать Божия помогает ей перенести все трудности, которые встретились ей на этом пути. Молитве Иисусовой, по ее собственному признанию, она научилась из Добротолюбия, которое брала для чтения у лаврских монахов, но при всем том, как это ни странно, она ни разу не обратилась за советом к опытным старцам, которых в Почаеве в то время было немало. Вскоре ее упорный молитвенный труд дал соответствующий результат: у нее появилась самодвижная Иисусова молитва.
Должен здесь отметить, что подобное явление встречалось мне достаточно часто. Многие мои знакомые, пришедшие к Богу в 70-80-е годы прошлого века, начиная усердно заниматься Иисусовой молитвой, вскоре замечали, что молитва произносится у них в сердце сама собою, причем у многих эта самодвижная молитва продолжалась не только днем, но и ночью. Этот период их духовной жизни был отмечен также необыкновенным духовным воодушевлением и радостью, оживлявшими души для духовных ощущений, которые ранее были для них совершенно недоступны. Но поскольку большинство из этих моих знакомых были людьми мирскими, обремененными семьей, работой и прочими житейскими проблемами, никто из них не смог удержать такого сверхъестественного дара, даже те из них, которые впоследствии стали священниками. Все они вскоре потеряли и непрестанную молитву, и ощущение непередаваемо высокого благоговения перед величием Творца, называемого «страхом Божиим», и чувство вездеприсутствия Божия, и необыкновенную любовь ко всем людям и ко всему творению Божию. Тем не менее эти дивные дары, ничем еще не заслуженные, полученные от Создателя людьми еще неочищенными и страстными, только недавно уверовавшими во Христа, сыграли в их судьбах очень важную роль, указав им путь и цель, к которой следует стремиться. «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33, 8), - сказал Псалмопевец. Удивительно, но эти пророческие слова исполняются и по сей день, ибо действительно «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8)! Господь и ныне дает многим людям, искренне ищущим истину и начавшим подвизаться в молитве, возможность вкусить сладость этих даров, чтобы, познав их опытно, они направили свой путь ко спасению. Подобные же дары благодати Божией получила и будущая схимонахиня З., но она, в отличие от многих моих знакомых, смогла на длительное время удержать их благодаря полному оставлению каких-либо мирских попечений. Но, к сожалению, отсутствие контроля со стороны опытного духовника, отсутствие собственного опыта послушания. опыта отсечения своей воли, а также опыта мысленной борьбы с тончайшими внушениями духа гордыни, который легко выявляется через различные столкновения с сестрами в общежитии (это помогает с ним бороться), привели в конечном итоге к весьма плачевному результату.
Попробуем проследить дальнейшую жизнь схимонахини 3., самонадеянно подвизавшейся по своему усмотрению, без какого-либо опыта "различения духов" (1 Кор. 12.10) и без всякого руководства, чтобы увидеть те изменения в ее духовном устроении, которые постепенно и незаметно для нее самой приведут молодую монахиню к самым негативным последствиям. Ведь, как считают многие святые отцы, хорошее начало вовсе не является гарантией успешного окончания подвига.
Как было уже отмечено, неопытная девушка, уверовав, жила исключительно по собственному разумению, при нарушении всех законов аскетической жизни, предохраняющих новоначального подвижника от прельщения духами тьмы. Духовного руководителя у нее не было, да она его и не искала. Только через полгода нелегального проживания в мужском монастыре в конуре, устроенной внутри табеля деревянных ящиков, она впервые попадает на беседу к некоему старцу, живущему неподалеку от Почаева. Выслушав ее рассказ, уже на следующий день он совершает постриг этой молодой особы, которая не имеет еще ни малейшего опыта в приобретении смирения, без которого монах не сможет устоять в духовной брани. Как ни странно, старец без всякого искуса (испытания) постригает девушку сразу в малую схиму (мантию), руководствуясь исключительно ее собственным рассказом о себе самой. В тот же день после пострига она возвращается в свою конуру, продолжает жить без всякого совета, без послушания и без подчинения кому-либо. В таком странном положении она пребывает еще примерно полгода. После встречи с сухумским священником, который рассказал ей об отсутствии в настоящее время реальной возможности поступить в монастырь из-за гонений властей, она решает последовав его совету и уехать в Абхазию. Перед поездкой, однако, она вновь отправляется к старцу, постригавшему ее полгода тому назад в мантию, с тем, чтобы узнать его мнение о возможности жительства в горах Абхазии. Старец не только благословляет ее переезд на Кавказ, но и снабжает деньгами на дорогу. Более того, на следующий же день он совершает новый постриг двадцатитрехлетней, недавно постриженной в мантию монахини в великую схиму.
Таким образом, недавно крестившаяся девушка со всего лишь двухлетним стажем пребывания в лоне Церкви в течение одного года жизни в Почаеве была пострижена сначала в малую, а затем в великую схиму, причем перерыв между тем и другим постригом составлял немногим более полугода. Обратим внимание также и на тот факт, что со старцем-духовником, постригавшим ее в монашество, она встречалась за этот год всего лишь дважды, причем ни до поездки в Почаев, ни после отъезда на Кавказ, ни в период ее жизни в Абхазии она так и не имела духовного руководителя. Читая Добротолюбие, которое она брала у лаврских монахов, девушка уже знала, что непрестанная самодвижная молитва это именно то, к чему стремились все подвижники, многие из которых получали такую молитву через долгие годы духовных трудов. Естественно, обнаружив ее у себя, она не могла не поддаться чувству удовлетворения, которое благодаря тонкому и незаметному воздействию демонов постепенно переходит в самомнение и ощущение своей значимости. В подобных случаях, если эти изменения не будут замечены духовником, они набирают силу и со временем всегда приводят к духовным и нравственным повреждениям и падениям.
Начало этого процесса можно было уже заметить в рассказе монахини З. о своем первом посещении старца, который постриг ее в мантию. Она не упустила возможности пересказать отцу Меркурию то, что она случайно услышала о себе, когда на удивленный вопрос послушницы: почему мирскую девушку будут постригать сразу в мантию, старец ответил: "Она из монахинь монахиня". Будет явным преувеличением предположить, что недавно крещенная девушка за столь короткий срок, без монашеского искуса стяжала необычайное, вышеестественное смиренномудрие и потому была всего лишь "немало удивлена" (гл.47) лестным отзывом о ней старца. Судя по всему, девушка, наоборот, восприняла эту похвалу как вполне заслуженное признание своих духовных заслуг, а потому и не испытала никакой борьбы с духом тщеславия, как это, например, произошло в аналогичной ситуации с преподобным Силуаном Афонским. Ему однажды в молодые годы некий неопытный старец сказал: «Если ты теперь такой, то что же ты будешь под старость?» Эти слова породили в будущем преподобном Силуане тяжкую и долгую брань с духом тщеславия, из которой он не без труда вышел победителем. Слова похвалы не вызывают духовной брани либо у тех, кто уже одержим духом тщеславия, подчинился ему и принимает похвалу как заслуженное признание своих подвигов, либо у доблестных духовных воинов, достигших безстрастия и полного смирения в длительной духовной борьбе с этим безплотным врагом. Но таких качеств, как безстрастие и глубокое смирение, у молодой монахини явно не усматривалось.
Наиболее яркое проявление усугубляющегося духовного прельщения можно увидеть в эпатажном поступке молодой монахини, появившейся в сухумском кафедральном соборе с крайне соблазнительным плакатом на спине (гл. 18). Этот поступок со всей очевидностью указывает на отсутствие у нее духовной рассудительности и, конечно, пастырского руководства. Крупными буквами она переписала на свой плакат самые отвратительные блудные грехи, включая те, которые женщина совершить не может. Этот экстравагантный поступок девица-монахиня приурочила к архиерейской службе на престольный праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который в тот год пришелся на Крестопоклонную седмицу Великого поста. Омерзительный плакат на спине монахини произвел на прихожан ошеломляющее впечатление. Он породил среди них немалый соблазн и заставил всех обсуждать ее странное поведение. Не сумев понять хитрость лукавого духа, монахиня, благодаря плакату, заставила прихожан невольно запомнить ее - ранее никому не известную молодую пустынножительницу, сделав себя объектом особого внимания, что, безусловно, входило в планы нечистого духа, внушившего ей идею этого поступка. Много позже в разговоре с отцом Меркурием она объяснила свои действия тем, что с помощью плаката решила бороться с приближающимися как бы издалека помыслами самопревозношения и гордыни (см. гл. 18) Однако, как это видно из ее собственного объяснения, гордыня и самопревозношение в результате этой неразумной выходки не только не исчезли, а наоборот, значительно усилились. Это отчетливо видно, во-первых, из того, как она объяснила отцу Меркурию свое состояние, в котором пребывала перед тем, как спустилась в город. Монахиня сама оценила его как высокоблагодатное. Такой превосходной оценкой «младостарица» обличила себя в полном отсутствии понимания того, как и что думает о себе настоящий подвижник, находящийся в действительно благодатном состоянии. Во-вторых, ее самомнение с оттенком высокомерия выдают слова, обращенные к монаху, который намного старше ее и по жизненному, и по монашескому возрасту: «Скажу только, что причина моего поступка - желание безчестия, о котором вы, по-видимому, еще не имеете понятия». И наконец, возводя на себя ложные обвинения в грехах, которых она не совершала, неопытная монахиня невольно послушалась внушений «отца лжи», который таким способом посмеялся над Таинством Исповеди, поскольку это Таинство подразумевает искреннее и чистосердечное признание только в реальных, а не в выдуманных грехах. Ложь, даже под благовидным предлогом, здесь совершенно неуместна и, более того, - греховна, поскольку является лжесвидетельством.
Неразумность соблазнительного поступка молодой монахини, не раскусившей хитрость лукавого духа, действующего под благовидным предлогом борьбы с помыслом превозношения, видна также из противоречия этого поступка евангельским заповедям. Ведь мы имеем на этот счет очень ясное указание Самого Господа Иисуса Христа, Который строго запретил нам совершать соблазнительные поступки, говоря: «...а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф, 18, 6-7). О том же пишет в своих посланиях и апостол Павел: «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией» (1 Кор. 10,32). И в другом месте: «Лучше <...> не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает» (Рим. 14,21). Безусловно, всех этих ошибок можно было избежать, если бы монахиня слушала не свои (а по сути — бесовские) помыслы-внушения, но советовалась хотя бы с более опытными приозерными монахинями, не говоря уже о возможности получить благословение старца, схиархимандрита Серафима (Романцова), который в то время служил именно в этом соборе.
Приводя в свое оправдание слова Господа: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лк. 6,26), -схимонахиня сама обличила себя в совершенном неумении распознавать помыслы и их источник. Ведь стоило только задуматься: кто и какие люди будут про нее говорить что-либо хорошее или плохое, если о ней, абсолютно никому не известной отшельнице, живущей где-то далеко в горах, никто не знает? Кто вложил ей эту мысль? Думаю, теперь это для всех очевидно. Безусловно, тот же дух, который вложил ей мысль о том, что все говорят о ней хорошо (а на самом деле даже не знают о ее существовании), подсказал ей и «благочестивую» идею с шокирующим плакатом, благодаря которому о безвестной отшельнице действительно уз нал теперь весь Сухуми.
Учитывая все вышеперечисленное духовные просчеты и ошибки самонадеянной молодой схимницы, не приходится удивляться тому, с какой легкостью, без боя и без малейшего с ее стороны сопротивления демоны за одну ночь выгнали эту «великую» подвижницу из кельи (гл. 43). Однако, не выдержав даже легчайших бесовских страхований, она, нисколько не смущаясь, прилагает к себе слова из тропаря мученицам, в которых они (мученицы) обращаются ко Господу: «Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую». Такая завышенная самооценка явно не соответствовала действительности, поскольку никаких гонений, страданий и издевательств, какие претерпевали в те годы другие монахи и монахини, она не испытала. Испугавшись обычных страхований, какие непременно посещают всех отшельников, она покинула свою келью, «едва дождавшись утра» (гл. 43), и затем долго скиталась по чужим сухумским квартирам.
Тем временем отец Меркурий, изгнанный обстоятельствами из своей пустыни, подыскивал себе новое место в горах для постройки пустыннической кельи. С помощью брата Василия - послушника старца Серафима, который долгие годы подвизался в урочище Верхние Варганы, удобное для кельи место было найдено в тринадцати километрах от села Чины. Здесь отец Меркурий (брат-пчеловод) начал строить каркас новой кельи и, перекрыв крышу пластинами каштановой коры, а затем толем, сразу же перебрался жить на чердак, поскольку во время постройки каркаса он почти не спал ночами, поддерживая огонь в костре, чтобы отгонять назойливого медведя. Косолапый почти каждую ночь приходил к нему на поляну, чтобы полакомиться прятавшимися под бревна улитками, и с этой целью каждый раз переворачивал все кряжи, заготовленные для стройки отцом Меркурием. Но теперь брат-пчеловод имел возможность спокойно отдохнуть ночью на чердаке, а затем, ранним утром, пока лесники еще спали, клиньями раскалывать кряжи пополам, когда никто еще не мог услышать стук его топора. Из половинок напиленных по размеру кряжей он в набор строил стены своей кельи. Все щели между бревнами тщательно проконопатил мхом, а сверху обмазал глиной. Когда келья была готова, он вновь поехал в Сухуми за оставленными у благодетелей вещами.
После воскресной службы на паперти городского собора брата-пчеловода заметила молодая схимница и поинтересовалась - удалось ли ему подыскать подходящее место для кельи. Узнав об удобном местоположении и о том, что келья уже построена, монахиня загорелась идеей обосноваться где-нибудь в Нижних Барганах и построить себе келью не слишком далеко от брата-пчеловода. Отец Меркурий, по его собственным словам, не смог раскусить уловку лукавого и с радостью согласился с этой идеей, пообещав даже помочь монахине в постройке кельи.
Поскольку, по самым скромным подсчетам, на поиски удобного места для кельи уходит как минимум несколько дней, а на возведение самой примитивной постройки — месяц и даже более, встал вопрос: где всё это время монахиня будет жить. Вспомнив о чердаке, на котором отец Меркурий, по его рассказу, спасался от медведя, монахиня спросила:
- А нельзя ли на время поисков удобной полянки и стройки поселиться на чердаке вашей кельи? Я буду вести себя тихо, как мышь, и приходить только на ночевку.
Рассказывая эту историю в 1994 году, отец Меркурий, вздыхая, говорил мне: «Я чувствовал во всем этом какой-то подвох, но не мог понять — в чем он, собственно, заключается. Что-то внутри подсказывало, что не следует соглашаться. Но принять правильное решение мне помешали, как я теперь понимаю, чересчур завышенное мнение о духовности схимонахини 3. и какое-то слишком восторженное восприятие ее подвигов. С неохотой, но я всё же согласился».
Забрав из города необходимые вещи и кое-что из стройматериалов, подвижники на автобусе добрались до селения Чины, а дальше — пешком в горы. Через четыре с половиной часа они были уже у кельи пчеловода. Два дня прошли тщетных поисках подходящей поляны. Правда, несколько раз им попадались довольно ровные участки на склонах, где можно было бы жить и развести огород, но из-за отсутствия поблизости источника или ручья им приходилось новь и вновь отправляться на поиски. На третьи сутки, когда рано утром пчеловод дочитывал свое молитвенное правило, он услышал скрип лестницы, по которой с чердака обычно спускалась схимонахиня. В предыдущие дни она появлялась только после того, как брат, окончив молитвы, выходил из кельи. Но сейчас скрип перекладин заставил его оглянуться. Картина, которую он увидел, по словам пчеловода, привела его в состояние шока. Молодая монахиня спускалась с чердака полностью обнаженной. «Спастись от падения, - говорил отец Меркурий. - можно было только бегством. После секундного замешательства схватив куртку с деньгами и документами, я без оглядки бросился к двери. А для того, чтобы отогнать соблазнительную картинку, которая назойливо пыталась протиснуться в мое сознание, я всё расстояние до автобусной остановки, обливаясь потом и задыхаясь, бежал что было сил. Когда же, наконец, я вышел на дорогу, мышцы ног дрожали от перенапряжения, и я едва смог отдышаться. На попутном лесовозе спустился в Сухуми и целую неделю приходил в себя, изнуряя тело молитвами и поклонами до изнеможения, чтобы прогнать прилипчивое впечатление об этом искусительном происшествии».
В чем же причина, - спросит читатель, — по которой подвижница и обладательница непрестанной молитвы чуть было не впала в смертный грех? Почему она не смогла побороть плотского искушения? Почему благодать Божия не защитила делательницу Иисусовой молитвы от нападения демона блуда? Ответ мы найдем в словах духовною руководителя всех абхазских пустынников, ныне прославленного схиархимандрита Серафима (Романцова). Его слова сохранил для нас тогда еще молодой иеромонах (в будущем - архимандрит) Рафаил (Карелин). В главе, посвященной преподобному Серафиму (Романцову), отец Рафаил пишет: «Отец Серафим сам был опытным деятелем Иисусовой молитвы. И послушание считал необходимым для нее условием. Он говорил, что если человек упорным трудом стяжет навык к Иисусовой молитве, но не исцелит свою душу послушанием и не будет отсекать свою волю, то молитва, произносимая по привычке, окажется вовсе не той сокровенной непрестанной молитвой, о которой писали подвижники, а всего лишь словами, так как гордый ум не может сочетаться с именем Иисуса Христа - этого непостижимого Смирения».
Из этих слов преподобного Серафима мы видим, что причиной духовного падения монахини была тонкая, не замеченная ею гордыня, проявившаяся в чрезвычайно высоком мнении о себе и своих подвигах. Несмотря на искреннюю веру и великую ревность в молитвенном делании, ее воля, не исцеленная послушанием, лишенная руководства, незаметно попала под управление губителя душ человеческих, который за прошедшие века приобрел огромный опыт уловления в свои сети таких же, как она, наивных христиан. Первоначальная молитва, как бы авансом данная Богом и сопровождаемая Его благодатью, на начальном этапе помогла будущей схимнице приобрести молитвенный навык. Но по мере того как в монахине, лишенной духовного руководства, росло самомнение, постепенно стала покидать ее и Божия благодать (нетварная Божественная энергия Святого Духа), оставив в конце концов у подвижницы всего лишь навык, механическую привычку к молитве. Преподобный Серафим (Романцов) не раз встречал в Абхазии таких самочинных подвижников, которые возлагали на себя непосильные подвиги молитвы, поста, безмолвия и уединения, предварительно не подготовившись к ним послушанием, с помощью которого только и можно отсечь самомнение, победить гордыню и стяжать смиренномудрие. Одному из таких горе-подвижников преподобный Серафим сказал следующие слова, которые отец Рафаил слышал своими собственными ушами: «Никакой Иисусовой молитвы у тебя нет: ты просто привык к ее словам, как некоторые люди привыкают к ругани. Практически то же самое преподобный Серафим сказал и схимонахине З., о встрече с которой как очевидец передает отец Рафаил следующее: «Однажды когда я был у отца Серафима в Сухуми, к нему пришла та монахиня, которой монах Меркурий посвятил значительную часть воспоминаний в книге "В горах Кавказа”. Отец Серафим, зная ее необычайно суровый пост, начал с того, что сказал: "Один раз в день тебе надо есть горячую пищу”. Та удивленно посмотрела на отца Серафима: “Неужели я должна терять время и отвлекать ум от молитвы для приготовления обеда?" Отец Серафим широко перекрестился: "Вот крест, что ты не имеешь никакой молитвы и никогда не имела ее". Когда она ушла, отец Серафим сказал: “Так она ничего и не поняла. Кто дал ей схиму, сам находился в обольщении. Бедная душа, сколько ей предстоит испытаний!”. Безусловно, слова преподобного об изначальном отсутствии у схимонахини 3. благодатной молитвы были гиперболой, неким преувеличением, которое должно было усилить предыдущую часть его фразы о том, что она в настоящее время уже не имеет благодатной молитвы.
Обладая богатейшим опытом, отец Серафим, как мы видим из его слов, предвидел грядущие испытания, которые действительно в скором времени посетили схимонахиню. О некоторых из них мне совершенно случайно (хотя, конечно, я не верю в случайность) довелось узнать из нескольких различных источников. Пишу об этом не для того, чтобы посмеяться или позлословить покойную схимонахиню, которая хотя и заблуждалась в чем то и допускала ошибки, но всё же была искренне верующим человеком. В течение вот уже четверти века я молюсь о ней. Но пишу об этой ревностной и тем не менее заблудившейся подвижнице для того, чтобы воодушевленные верой и религиозным энтузиазмом молодые христиане увидели на ее примере - как опасно брать на себя подвиг отшельничества, не имея предварительного опыта послушания и не достигнув достаточно высокого уровня смирения. Печальный опыт схимонахини 3. должен предостеречь молодых подвижников от самостийных подвигов без руководства со стороны опытного собрата или духовника.
В 1997 году, собирая материалы об отшельниках, подвизавшихся в горах Абхазии в период хрущевских гонений, мне довелось посетить известного в Грузии старца, схиархимандрита Савву (Телианиди), который лично знал многих из них, поскольку родился и жил в Абхазии до 1977 года включительно. Записывая его рассказы в греческом городке Цалка, который расположен на высокогорном плато в горах Центральной Грузии, я однажды спросил старца, не знал ли он схимонахиню 3. К моему удивлению оказалось, что она около года жила у него «на послушании» в этом самом доме. Старец не стал рассказывать подробно о том, как она попала из Абхазии в Грузию и почему оказалась в Патриархии. Его рассказ был достаточно кратким:
«Однажды, когда я по делам заехал в Патриархию, секретарша попросила меня зайти к Святейшему, с которым мы были в очень близких отношениях еще с того времени, когда он служил в Абхазии. Патриарх сказал:
— Отец Димитрий (так звали тогда будущего отца Савву), возьми, пожалуйста, к себе в горы матушку 3. Ты же меня знаешь — я достаточно терпелив, но эта монахиня, вместо того, чтобы заниматься порученным ей делом, постоянно меня учит: что, как и когда мне делать, а в последнее время стала даже командовать якобы от моего имени! Я терпел и смирялся больше полутора лет, но теперь чувствую - это не полезно ни ей, ни мне. Мне хорошо известна ее подвижническая жизнь в горах, но она, к сожалению, за всё это время так и не научилась смирению, а без него монах - просто посмешище, игрушка в руках диавола. Возьми ее к себе в Цалку и попытайся объяснить, что без смирения монах идет без всякой остановки прямо в ад. Меня она уже не слышит.
Что делать. - вздохнув, продолжал отец Савва, - не мог же я отказать Святейшему. Пришлось забирать эту монахиню к себе на приход в Цалку. Но у Патриарха оказалось больше терпения, чем у меня. Я и года не смог ее потерпеть. Ты не представляешь, отец, как она вела себя здесь. Она почувствовала себя полноправной хозяйкой! Стала всеми командовать! В том числе пыталась командовать и мной! Все мои попытки убедить ее в необходимости научиться не доверять своему мнению, отсекать его для того, чтобы приобрести смирение, ни к чему не привели. Наконец, я не вытерпел и сказал ей, чтобы собирала свои вещи и уезжала отсюда в какой-нибудь женский монастырь на Украине или в России».
После этой нашей беседы с отцом Саввой прошло лет двенадцать, и вот однажды от своей духовной дочери, игуменьи небольшого монастыря в Центральной России, я узнаю, что к ней в обитель приехала некая монахиня З. Вместе с огромным количеством сумок и баулов ее привезли на машине какие-то благодетели и, выгрузив весь этот багаж, уехали. Как потом выяснилось, в этих сумках и баулах было множество подушек, одеял и всяких других совершенно ненужных для монаха вещей. В начале своей беседы с игуменьей пожилая монахиня спросила, читала ли матушка книгу «В горах Кавказа». Получив утвердительный ответ, она с гордостью сообщила, что в этой книге отец Ефрем (мое имя в мантийном постриге) написал про нее, и попросила предоставить ей возможность остаться в монастыре. Услышав имя своего духовного отца, игуменья расположилась к пожилой схимонахине. Ей сразу же дали отдельную келью и стали относиться с большим уважением. Через несколько дней, освоившись, приезжая монахиня попросила игуменью дать ей машину с шофером, чтобы съездить к своим благодетелям, у которых остались другие ее подушки и одеяла. Игуменья с удивлением заметила, что даже те подушки и одеяла, которые она привезла с собой, - лишние в монастыре, но если ей что-то понадобится, то с монастырского склада ей дадут любые спальные принадлежности. Однако схимница стала настаивать на своем и требовать, чтобы игуменья выполнила ее желание. Чтобы прекратить этот ненужный спор, игуменья сказала:
- Если вы, матушка 3., с первых шагов жизни в нашем монастыре не можете послушать игуменью и начинаете спорить, продавливая свое мнение, это значит, что у вас нет никакого понятия о смирении и послушании. А без этих качеств в монастыре жить невозможно. По вашей просьбе я дам вам машину, но только с тем, чтобы вы сегодня же, собрав свои пожитки, покинули наш монастырь.
Рассказывая эту историю, игуменья добавила, что из слов схимонахини 3. она поняла, что та объездила множество монастырей в России и на Украине и нигде не смогла ужиться.
Не знаю, смогла ли монахиня 3. осознать причину своего духовного крушения и покаяться перед своей кончиной, но очень надеюсь, что Всемилостивый Господь, взирая на труды ее молодости и отсутствие духовного руководства, окажет снисхождение этой душе. По крайней мере, по заповеди о любви к ближнему мы должны молиться об этом.
Мне остается здесь лишь повторить то, о чем я писал ранее, обращаясь к молодым, горящим ревностью и духовным энтузиазмом православным христианам: прежде чем отправляться в горы на отшельничество, научитесь смирению, самоотречению и любви к ближним. Приобретите терпение и готовность без всякого смущения принять любые неблагоприятные обстоятельства вашей жизни. Научитесь различению помыслов и борьбе с ними, а уж тогда, с благословения опытного духовника, пробуйте себя на этом поприще, не теряя связи со своим старцем.