ПУТИНСКАЯ УКРАИНА
Перевод статьи из Foreign Affairs. Мнение автора канала может не совпадать с мнением автора текста.
Окончание войны и цена российской оккупации
Март/апрель 2025 года Опубликовано 12 февраля 2025 года
НАТАЛЬЯ ГУМЕНЮК - украинская журналистка, генеральный директор Лаборатории журналистики общественных интересов и соучредитель проекта Reckoning. Она является автором книги "Затерянный остров: депеши из оккупированного Крыма".
Издалека ситуация, в которой оказалась Украина после трех лет полномасштабной войны с Россией, кажется очевидной. За последние 12 месяцев Москва усилила свои атаки на гражданское население, почти ежедневно отправляя беспилотники, ракеты и бомбы на города по всей стране. Объекты инфраструктуры и электростанции постоянно подвергаются нападениям. Миллионы людей стали вынужденными переселенцами, и еще миллионы людей, покинувших страну после 2022 года, не смогли вернуться. Несмотря на то, что Украина изо всех сил пытается удержать линию фронта, ее солдаты продолжают получать ранения и гибнуть.
Учитывая эти растущие издержки и то, что Украине, несмотря ни на что, удалось защитить 80 процентов своей территории, можно ожидать, что ее граждане поддержат любые усилия по прекращению войны. По мнению многих западных аналитиков, это было бы разумно. Точно так же, как Россия, по-видимому, вряд ли добьется новых серьезных успехов, украинским силам, сражающимся с врагом, который готов сжечь огромное количество боеприпасов и живой силы, также будет очень трудно отбить всю территорию, которая сейчас контролируется Россией. С этой точки зрения, обеспечение прекращения огня и оказание помощи большей части населения страны должны быть главным приоритетом.
Однако украинцы видят это не так. После обещания президента США Дональда Трампа быстро прекратить войну — и еще до этого угрозы со стороны Соединенных Штатов и их союзников о возможном сокращении военной помощи в будущем — правительству и населению Украины пришлось серьезно отнестись к обсуждению прекращения огня. Но такой сценарий резко расходится с планом победы, который президент Украины Владимир Зеленский изложил осенью 2024 года. И многие украинцы сами глубоко скептически относятся к урегулированию, заявляя, что отсутствие сделки лучше, чем плохая сделка. Действительно, в глазах Запада решимость Киева продолжать борьбу — иногда в изнурительных многомесячных боях за защиту разрушенных городов и сел - может показаться иррациональной.
Отчасти продолжающаяся поддержка украинцами войны может быть объяснена стойкостью страны. Несмотря на сильное давление на гражданские районы, Украине удалось сохранить и даже восстановить нормальную повседневную жизнь. После экономического шока, вызванного первоначальным вторжением, бюджетная поддержка Запада, которая сейчас составляет 20 процентов ВВП Украины, позволила экономике вырасти в среднем на 4,4 процента за последние два года; наблюдался рост реальных доходов населения, а инфляция оставалась довольно низкой. С середины 2023 года, когда украинские беспилотники эффективно нейтрализовали Черноморский флот России, морские маршруты снова были открыты, а украинский экспорт за последний год вырос на 15 процентов. И, по данным правительства в Киеве, около 40 процентов оружия, которое Украина использует на передовой, сейчас производится внутри страны, по сравнению с тем, что в 2022 году его практически не было. Ни одно из этих изменений не избавляет от чрезвычайных тягот войны, но они помогли украинскому обществу адаптироваться и стать более выносливым, что, возможно, не совсем заметно посторонним.
Но еще более важными в размышлениях украинцев о войне являются мощные и сложные последствия российской оккупации. Для украинцев оккупация началась не с полномасштабного вторжения в 2022 году, а была постоянной реальностью на протяжении более десяти лет - с тех пор, как Москва захватила Крым и часть Донбасса на востоке Украины в 2014 году. Ужас российского военного правления ощущался не только в районах юга и востока, где велась большая часть войны, но и под Киевом в первые недели вторжения 2022 года, когда российские войска совершали широкомасштабные зверства в пригородах столицы. Не менее важно и то, что украинцы понимают, что угроза исходит далеко за пределы самих оккупированных районов. В дополнение к шести миллионам человек, оказавшихся в этих районах, это затронуло миллионы перемещенных лиц, которым пришлось переехать дальше на запад, и многих других, включая членов украинского кабинета министров, у которых есть родственники, живущие под российским господством.
Как признают многие украинцы, то, что наблюдатели на Западе характеризуют как жестокие бесчинства на оккупированных территориях — нарушения прав человека, политические репрессии и военные преступления, — на самом деле является центральной частью военной стратегии России. Проблема заключается не только в том, что происходит с теми, кто находится под властью России, но и в том, как Москва использует свой контроль над значительным числом украинцев для подрыва стабильности во всей стране, даже не захватывая больше территории. И это не гипотетическая угроза: как украинцам слишком хорошо известно, Кремль, делая вид, что ведет переговоры, использовал восемь лет так называемого замороженного конфликта с Украиной после 2014 года, чтобы создать стартовую площадку для более масштабного вторжения. Проще говоря, российский контроль над любой частью Украины подрывает и разъедает украинский суверенитет повсюду.
Призывы администрации Трампа к прекращению огня породили слухи о переговорах по замораживанию конфликта вдоль нынешней линии фронта или вблизи нее. Такой план, конечно, потребует участия России — и по состоянию на начало 2025 года было мало признаков того, что президент России Владимир Путин готов вступить в такие переговоры. Но независимо от того, будет достигнута сделка или нет, предположение о том, что прекращение огня положит конец главной угрозе России для украинцев, неверно истолковывает природу конфликта. За три года, прошедшие после полномасштабного вторжения, украинцы в подавляющем большинстве поддерживали украинскую армию. Они сделали это из-за сильного чувства патриотизма, а также потому, что знают, что у них мало шансов выжить под властью Москвы. Даже сейчас большинство украинцев считают продолжение борьбы несравнимо лучшим решением, чем ужас российской оккупации. Для Запада неспособность осознать, как Россия использует украинскую территорию для подрыва и дестабилизации всей страны, чревата тем, что прекращение огня обойдется еще дороже, чем война.
В результате захвата земель в 2014 году Россия получила около семи процентов территории Украины, на которой проживает около трех миллионов человек. С 2022 года Россия почти втрое увеличила площадь украинских земель, находящихся под ее контролем. В начале 2025 года сюда входило около 80 процентов территории Донбасса и почти 75 процентов территории Запорожской и Херсонской областей. Достоверных статистических данных нет, но, по оценкам, около шести миллионов человек — более одной десятой от общей численности населения Украины - в настоящее время живут под властью России, в том числе 1,5 миллиона детей. И это несмотря на то, что еще многие из этих районов, кто смог, бежали.
На этой обширной оккупированной территории существует множество локальных ситуаций. Районы восточного Донбасса, которые были оккупированы десять лет назад, долгое время находились под управлением подконтрольных Москве ополченцев-сепаратистов, были заброшены и изолированы. В начале вторжения 2022 года местные мужчины из этих районов были одними из первых, кого мобилизовала Россия, и они понесли одни из самых высоких потерь. Другие районы, расположенные вблизи российской границы или на южном побережье, такие как Херсонская, Луганская и Запорожская области, были захвачены в течение первых недель вторжения почти без боя, и Москва смогла быстро установить военное правление. Люди в этих районах меньше пострадали от бомбежек и массовых разрушений, но многие из них подверглись физическому и психологическому принуждению. Российское правительство также выделило эти регионы для массового переселения россиян, особенно военнослужащих, членов их семей и строителей, которые были привезены, чтобы продемонстрировать завоевания России. В свою очередь, общины, расположенные вблизи линии фронта, в полной мере испытали на себе все тяготы войны. Когда российским войскам не удается захватить город или деревню, они разрушают их, вынуждая жителей бежать, а украинские войска отступать, иногда после нескольких месяцев жестоких боев. Таким образом, такие места, как Авдеевка и Бахмут, которые были аренами разрушительных сражений, сегодня находятся под властью России, но это города-призраки, которые в значительной степени превратились в руины.
Однако для украинцев главная проблема заключается не в количестве территорий, находящихся в руках России. Действительно, хотя за последний год Россия добилась скромных успехов на линии фронта, общая территория, находящаяся под ее контролем, не сильно изменилась с конца 2022 года. Вместо этого угроза исходит от того, как российские войска и власти установили контроль над местным населением и как они используют это для достижения военных целей Москвы. С самого начала Россия установила режим террора в захваченных ею городах и деревнях. После первоначального вторжения на юге, востоке и окраинах Киева жителям районов, контролируемых Россией, не разрешалось покидать свои дома, и многие из тех, кто пытался бежать, были застрелены в своих автомобилях. Там, где шли активные боевые действия, российские войска часто использовали украинцев в качестве живого щита, заставляя мирных жителей оставаться на месте, чтобы украинская армия не открыла ответный огонь.
Как только российские войска установили контроль, многие местные жители начали бороться за выживание. В поисках лекарств, воды и продовольствия или просто пытаясь избежать бомбежек, мало кто мог подумать о восстании. оккупанты отключили украинский Интернет и сотовую связь и заменили их российскими; это один из самых быстрых способов помешать людям на оккупированной территории контактировать с остальной Украиной и получать информацию с нее. Они также организовали так называемый процесс фильтрации для “регистрации” украинцев — практику, которую Россия ввела во время первой чеченской войны 30 лет назад. Официально целью проверки была проверка документов, но на практике российские военные использовали этот процесс для выявления и задержания, часто в крайне тяжелых условиях, потенциально “нелояльных” людей, особенно мужчин призывного возраста, которые пытались бежать. На протяжении большей части войны российские войска продолжали использовать фильтрацию в оккупированных городах и регионах, а также вдоль российской границы. Во многих случаях они задерживали украинцев на основании всего лишь надуманных утверждений об их лояльности или политических взглядах, их постах в социальных сетях или отсутствии данных на их мобильных телефонах, обвиняя их в удалении компрометирующей информации.
В районах, населенные пункты которых остались в большей степени нетронутыми, жители столкнулись с иным видом принуждения. В первые недели вторжения украинцы слышали сообщения о том, что российские официальные лица составили списки людей, которые должны были быть задержаны и казнены; действия России вскоре доказали, что эти списки были настоящими. Особой мишенью являются украинцы, которые служили в армии, и члены их семей, а также государственные служащие, волонтеры, активисты, бизнесмены-патриоты и местные журналисты. Также в зоне риска находятся мэры и лидеры местных сообществ, которых оккупанты считают ключевыми источниками местной информации. Когда мэры не сотрудничают, что часто бывает, русские обращаются к возможным коллаборационистам или просто создают режим страха. Возьмем село Софиевка и его окрестности, административный район недалеко от Азовского моря, который русские контролировали в течение первых полутора лет после вторжения. Около 40 его жителей были задержаны российскими оккупационными властями; один из них, как утверждается, был замучен до смерти, а трое все еще находятся в заключении: двое - с ноября 2022 года, а третий - с июня 2023 года. Мэр района провел 34 дня в расположенном неподалеку российском следственном изоляторе, прежде чем ему удалось бежать.
Но практически любой человек, подозреваемый в проукраинских взглядах или даже просто в прошлых связях с украинскими институтами, может стать объектом честной игры. По состоянию на начало 2025 года Генеральная прокуратура Украины зарегистрировала более 150 000 нарушений Женевских конвенций российскими вооруженными силами с 2022 года. Проект "Расплата", инициатива, одним из основателей которой я являюсь и которая занимается исследованием военных преступлений в Украине, собрал более 500 свидетельств о таких преступлениях с начала войны, многие из которых описывают систематическую практику похищений, произвольных задержаний и пыток, включая избиения и применение электрического тока. Подобные формы насилия были зафиксированы во всех районах, захваченных российскими войсками, начиная с начальных этапов войны и вплоть до прошлого года. Общая картина свидетельствует о том, что они являются результатом не бесчинств отдельных российских подразделений, а скорее государственной политики России. В одном из центров содержания под стражей в Бердянске, городе с населением около 100 000 человек в Запорожской области, который был захвачен в первые недели войны, российские войска содержали разнорабочего, фермеров, офицера полиции в отставке, владельца туристического агентства, учителей и членов местного совета — все, за исключением немногих, были освобождены. 50, причем половину из них составляли женщины. Даже малейшая принадлежность к украинскому государству в прошлом может иметь серьезные последствия.
Эти накапливающиеся ужасы являются проблемой не только для тех, кто попал под власть России. Они служат предупреждением населению украинских городов Одессы и Харькова, Чернигова и Сумы, Днепра и Киева: это может случиться и с ними тоже. Хотя большинство крупнейших городов Украины не попали под контроль России, в начале войны российские войска находились очень близко к столице, и почти у каждого есть родственники, коллеги или друзья, которые оказались в зоне оккупации. Даже на Западной Украине, после трех лет боевых действий, в ходе которых более 4,6 миллиона человек стали внутренне перемещенными лицами, трудно найти человека, у которого нет родственников или друзей, прошедших фильтрацию или бежавших из районов, контролируемых Россией. Учитывая, насколько болезненным является опыт оккупации для населения в целом, неудивительно, что многие украинцы считают, что боевые действия все же лучше, чем мир, который может быть предложен на любых переговорах с Россией.
Украинцы также знают, что нынешняя война России во многом стала возможной благодаря аннексии Крыма и оккупации Восточной Украины в 2014 году. Рассказывая о жизни в Крыму после захвата власти Россией, я наблюдал, как Москва использует политику, правила и законы для достижения гораздо более масштабных военных и стратегических целей. Украинцам, отказавшимся получить российский паспорт, было отказано в медицинской помощи, а российские власти не признавали их права собственности на частную собственность. Чтобы остаться на полуострове, жители должны были продемонстрировать определенный уровень дохода, а также иметь разрешенную работу, для чего часто требовалось российское гражданство. Люди сталкивались с многочисленными штрафами за незначительные нарушения, такие как невозобновление документа, удостоверяющего личность, парковка в запрещенном месте, оскорбление представителя власти или распитие спиртных напитков в неположенном месте. В России такие административные нарушения могут быть квалифицированы как уголовные преступления и могут привести к аннулированию вида на жительство. Общий эффект состоял в том, что любой житель Крыма, у кого был украинский паспорт, вызывал подозрения, и многие были вынуждены уехать.
Тем временем регион, который десятилетиями служил субтропическим туристическим курортом, год за годом постепенно превращался в огромную военную базу. Россия вкладывала огромные средства в “гражданскую” инфраструктуру, но явно преследовала другие цели. Шоссе от административной столицы Крыма Симферополя до морского побережья было построено без съездов: оно не помогало жителям близлежащих городов добираться до пляжа, но было хорошо приспособлено для передвижения военной техники. Роскошный 12-мильный мост через Керченский пролив, на строительство которого Москва потратила почти 4 миллиарда долларов, якобы предназначался для гражданских лиц, путешествующих между недавно аннексированным полуостровом и Россией, но он был еще более важен как способ доставки танков, воинских частей и военной техники в Крым. (Именно по этой причине нападения Украины на мост с 2022 года были важнейшей частью военных действий.)
Также предпринимались систематические усилия по милитаризации населения Крыма. Образование становилось все более контролируемым, а любые упоминания об украинском прошлом стирались. Созданное в 2016 году Общероссийское военно-патриотическое общественное движение, известное как “Молодая армия”, стало способом идеологической обработки крымской молодежи и подготовки ее к военной службе. (Позже это движение использовалось для “перевоспитания” украинских детей, которые были похищены и переправлены в Россию после 2022 года — процесс, который привел к тому, что Международный уголовный суд выдал ордер на арест Путина и члена его правительства в 2023 году.) Хотя Женевские конвенции запрещают призывать оккупированное население на военную службу, Россия мобилизовала жителей Крыма точно так же, как и жителей территорий Донбасса, во время вторжения в 2022 году. Крымские татары — представители коренного мусульманского меньшинства, известного своим сопротивлением российскому правлению, — непропорционально часто привлекались к обязательной военной службе.
Местных жителей, выступавших против этого процесса, заставили замолчать. С 2014 года в Крыму по политическим мотивам было задержано более 220 человек, из которых по меньшей мере 130 были крымскими татарами, которым были предъявлены обвинения в экстремизме после подавления Москвой исламского фундаментализма. Среди них Нариман Джелял, заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа, представительного органа крымских татар, который был официально объявлен Москвой вне закона в 2016 году. Джелял известен как осторожный и законопослушный интеллектуал, но за шесть месяцев до полномасштабного вторжения России он был арестован по сфабрикованному обвинению в участии в заговоре с целью подрыва газопровода в деревне под Симферополем. К февралю 2022 года в Крыму почти никто не мог противостоять подготовке России к военному вторжению. Гражданские активисты, журналисты, правозащитники и другие независимые представители гражданского общества оказались за решеткой.
В течение многих лет после 2014 года российское правительство было столь же искусно манипулировать внешним миром. Участвуя в Минских соглашениях, переговорах, которые якобы были направлены на мирное урегулирование ситуации на Донбассе после 2014 года, российские официальные лица могли отвлечь внимание от действий Москвы в Крыму и на востоке Украины. Павел Климкин, тогдашний министр иностранных дел Украины, который с 2014 по 2019 год возглавлял переговоры с Россией, вспоминает встречу, на которой министр иностранных дел России Сергей Лавров в присутствии французских и немецких дипломатов заявил, что, несмотря на то, что было написано в соглашении и о чем они якобы вели переговоры, “Москва никогда не допустит проведения действительно открытых выборов на оккупированных территориях, поскольку украинцы будут выбирать, кого они хотят, а это не то, чего хочет Кремль”. Оглядываясь назад, Климкин говорит, что никогда не было момента, когда Путин действительно хотел мирного соглашения. Дипломатический процесс был ловушкой.
После вторжения в 2022 году Россия быстро внедрила оккупационные стратегии, которые она усовершенствовала в Крыму, но на этот раз ее правление гораздо более суровое. В таких регионах, как Запорожская область, Кремль быстро воспользовался крымским инструментарием, введя правила, регулирующие доступ к здравоохранению и рабочим местам, а также налоги, частную собственность и образование. Россия даже ввела московское время, несмотря на то что регион расположен в Восточноевропейском часовом поясе. Требуя от оккупированного населения принять российские паспорта, Кремль также применяет определенную форму психологического давления: жителей ложно предупреждают, что, если они попытаются вернуться в Украину, им могут быть предъявлены уголовные обвинения за работу на российские компании, обучение в российских школах и получение российских паспортов. (На самом деле, Украина может преследовать своих граждан за службу оккупационной администрации или российским ополченцам, но не за получение услуг от оккупационных властей. Но Кремль использовал дезинформацию, чтобы посеять страх перед наказанием.)
В 2014 году Кремль пообещал оккупированным землям новое процветание: повышение зарплат и пенсий, бесплатное здравоохранение и высшее образование. И, по крайней мере, Крым, как новая жемчужина в короне Путина, получил миллиарды долларов российских субсидий, чтобы продемонстрировать аннексию. (На самом деле большая часть финансирования пошла на крупные государственные проекты и на помощь людям, которые были высланы из России. Дела у местных предприятий шли хуже, а некоторые из них были арестованы.) С 2022 года Кремль больше не обещает никаких богатств. Если вы украинец, живущий в условиях оккупации, то просто избежать ареста или экспроприации вашего имущества теперь считается удачей. В ситуации, когда экономика разрушена, запрет на использование украинской валюты (и, следовательно, часто лишающий людей большей части их сбережений) является еще одной формой давления. Для многих единственное, что у них осталось, - это их дома, и они могут чувствовать себя вынужденными оставаться под оккупацией, чтобы сохранить их. В 2024 году в оккупированных Херсонской, Луганской и Запорожской областях российские власти захватили множество квартир и домов людей, которые бежали.
Москва также отправила десятки тысяч россиян на поселение в оккупированные города и поселочки, вновь следуя крымскому образцу. По данным украинского правительства, в период с 2014 по 2022 год в Крым было переселено около 800 000 россиян, и в настоящее время эти переселенцы составляют там целую треть населения. С 2022 года подобные переезды происходят и во многих других районах, что позволяет заглянуть в будущее. Как и в случае с Крымом, цель отправки этих поселенцев состоит не только в том, чтобы обеспечить ресурсы для военных действий России, но и в том, чтобы интегрировать эти города в состав России и стереть любые следы украинской идентичности.
Рассмотрим Северодонецк, город в Луганской области, который был захвачен российскими войсками летом 2022 года. Крупный промышленный центр двадцатого века, он был основан в 1958 году вокруг одного из крупнейших химических заводов в Европе, и к началу войны в нем проживало около 100 000 человек. Через несколько недель после того, как Россия установила контроль над городом, в нем осталось всего несколько тысяч жителей. Однако, по данным Северодонецкого медиа-кризисного центра, численность населения в настоящее время снова возросла до 30 000 или 40 000 человек, хотя только около половины из них - местные жители. Разрушенные здания были снесены, но те, что пострадали меньше, были перекрашены в яркие цвета. Энергосистема, система водоснабжения и канализации были частично восстановлены; в восстановленных районах в настоящее время проживают в основном российские рабочие и военнослужащие и члены их семей. Частная недвижимость, находящаяся в собственности города, была перерегистрирована, и если владельцы не объявятся, она будет передана российским гражданам.
В отличие от Крымского полуострова, с его приятным климатом и привлекательным ландшафтом, частично разрушенные города, такие как Северодонецк, предлагают сравнительно мало достопримечательностей. Местные услуги ограничены: российские власти предлагают бесплатное российское спутниковое телевидение, но после двух с половиной лет оккупации Интернет и сотовые сети до сих пор не восстановлены, что вынуждает жителей пользоваться уличными телефонами-автоматами. В местной больнице не хватает врачей, а летом 2024 года сосновые леса, окружающие город, сгорели во время лесного пожара из-за нехватки пожарных. Несмотря на то, что власти говорили о возобновлении работы городского химического завода, большая часть его оборудования была демонтирована и вывезена в качестве металлолома или вывезена в Россию. (Практика вывоза металла с украинских заводов и оборудования стала распространенной по всему Донбассу после 2014 года.)
Еще более мрачной является ситуация с Мариуполем, некогда процветающим портовым городом на Азовском море, население которого до начала вторжения составляло 540 000 человек. С февраля по май 2022 года российские войска начали исключительно жестокую осаду города, окружив его с суши и моря, разрушая жилые комплексы, школы, больницы, театры и другие здания, вытесняя всех, кто мог спастись, и загоняя всех, кто остался, в подвалы, часто практически недоступные для обогрева, приготовления пищи или воды. К концу войны было разрушено около 95% города, и, согласно расследованию Хьюман Райтс Вотч, погибло более 10 000 мирных жителей. По оценкам украинских властей, в городе осталось всего 90 000 жителей.
Тем не менее, за последний год Москва активно рекламировала разрушенный город для российских поселенцев, утверждая, что население снова увеличилось до 240 000 человек. В январе 2024 года кадры из документального фильма российского государственного телевидения о новом рынке недвижимости Мариуполя стали вирусными. Документальный фильм, задуманный как пиар-фильм, пропагандирующий восстановление города в России, показывает, как российская журналистка случайно проходит по жилому блоку в разбомбленном здании — которое в документальном фильме называется “крошка, разрушенная квартира” — и беседует с местными агентами по недвижимости, которые предлагают ей квартиру в центре города. шанс вложить деньги в заброшенные руины. Съемочная группа идет по завалам, переступая через вещи, оставленные бежавшими украинцами, в то время как веселый голос рассказывает о чудесном виде, открывающемся с балкона.
В фильме сообщается, что VIP-апартаменты, которые уже были отремонтированы, продаются по цене до 50 000 долларов, и позволить себе их могут только люди, приезжающие из “Большой России”. Один из агентов жалуется, что “на квадратный метр приходится не так много выживших”, а те местные жители, которые выжили, не могут позволить себе новое жилье даже с помощью ипотеки. Компенсация, выплаченная Россией жителю Мариуполя за разрушения, составляет 350 долларов за квадратный метр. Но у людей, которые жили в центре города и чьи дома были снесены, не будет шанса переехать обратно, даже если на том же месте будет построено новое здание.
Как утверждает Ибрагим Олаби, британский юрист-международник по правам человека, который давал показания в Совете Безопасности ООН о нарушениях в Сирии и который является главным юрисконсультом проекта "Расплата", российские оккупационные действия следуют продуманной стратегии. Российское правление направлено на то, чтобы посеять страх среди местных жителей, вынудив их либо бежать, либо поддержать Москву. В дополнение к идеологической обработке, оккупанты проводят политику, направленную на изменение демографической и социальной структуры этих регионов, что открывает путь для новых захватов земель в будущем. Они также продвигают более масштабный проект Путина по постепенному разрушению основ самой Украины: не только нанося ущерб экономике и блокируя важнейшие цепочки поставок, но и разделяя семьи, создавая новые социальные расколы и постоянно дестабилизируя остальную часть страны угрозой нового вторжения.
В комментариях и постах в социальных сетях во время своей предвыборной кампании и в преддверии своей инаугурации Трамп призывал к скорейшему заключению соглашения между Россией и Украиной о прекращении войны. Западные эксперты также утверждают, что Киев должен согласиться на замораживание линии фронта и смириться с потерей территорий и людей, которые сейчас находятся под контролем России. Правительство и военное руководство Украины отвечают, что, если бы им просто предоставили более современное оружие, в том числе такое, которое позволило бы наносить удары по российским командным пунктам, Украина, возможно, не смогла бы восстановить свою полную территориальную целостность, но это могло бы отодвинуть российские войска еще дальше. Тем не менее, даже многие из тех, кто рассматривает стремление Украины восстановить свою полную территориальную целостность как вопрос соблюдения международного права и принципов, считают, что эта цель не соответствует реальности.
Путину наплевать на Мариуполь, Северодонецк или села, оккупированные его войсками в Херсонской и Запорожской областях. Он не понимает, почему Соединенные Штаты должны заботиться о том, кто контролирует такие места; по его мнению, Россия больше и сильнее Украины, и это решает вопрос. Но точно так же, как аннексия Крыма и вторжение в Восточную Украину в 2014 году не предотвратили дальнейшего российского вторжения, не предотвратит этого и предоставление Москве официального контроля над территориями, которые она получила с 2022 года. После победы Советского Союза во Второй мировой войне Иосиф Сталин выступил с речью, в которой восхвалял “винтики огромной государственной машины”. Винтиками были советские люди, которые, по мнению Сталина, были заменяемым материалом, имевшимся в распоряжении государства. Для Путина контроль над землей, уничтожение малейших следов украинской государственности и идеологическая обработка народа с помощью пропаганды и террора - это способы создать больше “винтиков” для его перманентной войны.
Однако люди - это не вещи, империи не непобедимы, и никто не может контролировать все. В Крыму до 2022 года практически любая форма сопротивления была невозможна из-за повсеместного присутствия агентов ФСБ, российской службы внутренней безопасности. Казалось, что местное население полностью восприняло аннексию. Сегодня, напротив, активисты регулярно раздают желтые ленточки, символы украинского сопротивления, в Ялте и Севастополе. Эти поразительные акты неповиновения показывают, что оппозиция зависит не только от мощи российского аппарата безопасности — фактически, российское государство стало еще более деспотичным с начала войны, — но и от того, насколько сами люди верят в то, что нынешнее положение дел непостоянно и что все меняется. может измениться. Хотя российские войска оккупировали украинский город Херсон в течение девяти месяцев, в конце концов они были вынуждены отступить, и стало ясно, что созданные ими оккупационные институты совершенно не смогли русифицировать местное население.
Но еще много украинских территорий по-прежнему прочно находятся в руках России, и Украина может донести до людей в этих районах мало позитивных идей, кроме надежды на лучшее. Украина, а также ее союзники должны понимать, что разрешение России оккупировать и управлять огромной территорией Украины, которую она захватила силой, является не только нарушением всех международных норм, но и опасным для глобальной стабильности. Если позволить Москве сделать свою оккупацию постоянной в качестве платы за прекращение нынешних боевых действий, это просто сделает войну еще более ожесточенной в будущем.
Опрос, проведенный Киевским международным институтом социологии, показал, что с начала октября по декабрь прошлого года доля украинцев, заявивших, что они готовы пойти на некоторые территориальные уступки ради прекращения войны, выросла с 32 до 38 процентов. Но 51% по-прежнему выступают против любых подобных уступок, несмотря на непрекращающееся давление войны. На самом деле, если заострить внимание на этом вопросе, то будет упущен тот факт, что для большинства украинцев количество земель, которые контролирует Путин, имеет меньшее значение, чем то, как Россия превратила оккупацию в орудие войны. Важнейший вопрос заключается в гарантиях безопасности, которые потребуются для нейтрализации этого оружия и сохранения суверенитета Украины.
Украина могла бы рассмотреть возможность заключения сделки по прекращению войны, если бы, например, ей предложили членство в НАТО, предоставили достаточно современного оружия для самообороны в будущем, присоединились к Европейскому союзу и получили от Запада все финансирование, необходимое для восстановления. Но до тех пор, пока Вашингтон и его европейские союзники не предоставят такого рода гарантий и пока Запад не признает, что российская оккупация на самом деле направлена против остальной части Украины, украинцы, скорее всего, будут продолжать участвовать в войне, какой бы высокой ни была цена. И если будет достигнуто прекращение огня, которое не устранит эту сохраняющуюся российскую угрозу, прочный мир и стабильность останутся недостижимыми.