Феодальная Россия

Последние годы только ленивый не восклицал гневно: «Что за дичь эта ваша Раша – средневековье какое-то! Феодализм внатуре! Маракобесие и пиздец! Еще бы крепостное право вернуть – и совсем заибись!». Вы думаете, это фигура речи? На самом деле – нет, что готов показать на практических примерах.

Как я ранее неоднократно утверждал, массовое сознание формируется условиями жизни, в котором существуют индивиды. Ибо бытие определяет сознание. Средний человек по сути своей приспособленец, а не бунтарь. Помести его в коллектив, где в качестве социального лифта используется доносительство – он будет стучать ради того, чтоб занять место под солнцем. Тот, кому это противно, кто не в силах переступить через какие-то там глупые моральные принципы – тот не станет. Он будет существовать в неблагоприятной среде, но в качестве маргинала, где-то на обочине жизни. Доминировать же быстро начнут особи, чье мировоззрение соответствует формуле успеха «подставь ближнего своего, пока он не подставил тебя».

Что мы получаем: текущая конъюнктура формирует ситуативное сознание, оно закрепляется в социальных навыках и тем самым создает среду. А вот уже среда начинает воспроизводить сознание, органические социальные модели. Объясню на пальцах: когда индивид попадает в концлагерь при руднике, а это происходит вопреки его желаниям, он оказывается в ситуации, когда для выживания надо быть «как все». Высунулся, попер против массы – тебе писда! И вот через пятнадцать лет зоны сиделец оказывается на вольном поселении. Казалось бы, тут не лагерный барак, можно вновь почувствовать себя человеком, а не говном, которое топчут сапогами.

Ан не тут-то было! Ведь вокруг тебя те же бывшие зеки, с навыками выживания в бараке. И вроде как тюрьма по ту сторону забора, но ведут-то себя люди точно так же, работая на том же руднике уже не за пайку, а за хорошие деньги. Не потому, что их кто-то заставляет. Просто так привыкли. Им так комфортнее. Они воспроизводят нетипичную для данных условий среду. Они могут уехать, но не желают, ибо в том, когда-то утраченном вольном мире они чужие, у них нет навыков для того, чтобы добиться там признания, уважения, авторитета. Они не могут конкурировать в чуждой им среде за место под солнцем.

И вот уже лагерь давно закрыт, колючую проволоку сдали в утиль, бараки распилили на дрова. Казалось бы, нет того фактора, что заставлял тысячи людей жить по лагерному укладу – ни вохры на вышках, ни ШИЗО, ни блатных, ни петухов. Но среда-то никуда не делась. Среда воспроизводит себя. И потому даже через 50-70 лет ни разу не сидевшие молодые пацаны ботают по фене, решают вопросы на сходняках, наказывают тех, кто живет не по понятиям.

Это не значит, что любой рожденный в бывших каторжных колымских поселениях по определению становится уркаганом. Нет, свободу воли никто не упразднял. Можно принять среду или отторгнуть ее. Но тогда и она будет отторгать тебя. Ты не сможешь жить здесь, где надо жить, «как все». Придется ухать отсюда или маргинализоваться, стать изгоем. Всякий индивид рано или поздно делает выбор – подчиниться среде, попытаться подчинить ее себе или покинуть ее (не важно, физически, или уйдя, так сказать, во внутреннюю эмиграцию).

Подавляющее большинство в стабильных условиях добровольно выбирают конформизм и приспособление к привычному, даже если у них есть свободный выбор. В случае, если происходит масштабный кризис, ломающий привычную среду обитания, масса вопреки своему желанию меняет свое мировоззрение, приспосабливаясь к новым условиям, меняется коллективное сознание, и оно уже формирует иную среду.

Многих читателей задело за живое, когда я назвал подохших на шахте «Листвяжная» углекопов холопами. Как по команде подтянулись левачки со Сталиным на аватарках, которые принялись срать кирпичами: мол, ага, Кунгур продался буржуям за банку-варенья. Вместо того, чтобы плясать на костях, лучше бы раскрыл людям правду на звериную сущность капитала, который порабощает человека, гонит бедолагу в забой на смерть ради грошей, иначе его семья помрет с голоду. Надо вдохновлять братьев-пролетариев на борьбу, а не подсирать классовому врагу, оскорбляя угнетенных, культивируя в них выученную беспомощность.

Ребятки, открывать людям глаза – это моя профессия (если за это платят) и призвание, когда я делаю это бесплатно по внутреннему зову. Придется мне совершить акт садизма и попытаться открыть отверткой ваши намертво сомкнутые от страха глаза. Вы, конечно, этого не просили, вам больно, страшно и потому вы будете меня люто ненавидеть и вымещать злобу в комментах. Знали бы вы, насколько мне насрать на это, может быть, и поумерили бы свой пыл несогласия, но мне настолько насрать, что даже говорить об этом лень. Так что испражняйтесь себе на здоровье.

Теперь по существу: кузбасские шахтеры – это не пролетарии по своей сути. Формально – да, они продают свой труд на рынке. Но суть определяется сознанием, а не номинальным юридическим статусом. Бывшие зеки, отказавшиеся покидать Колыму, остаются зеками пожизненно. У них тюрьма в башке. Поэтому и ведут себя они не как свободные люди.

Точно так же и с шахтерами. Каким сознанием они обладают – классовым или сословным? Классовое сознание – это то, что у них должны формировать условия жизни. Капитал хочет их нагнуть, наращивая норму эксплуатации, они же стремятся к перераспределению прибавочного продукта в свою пользу (в виде зарплаты, социальных благ), изыскивая к тому малейшую возможность. Эта дихотомия определяет как неизбежность классовой борьбы, так и неизбежность победы в ней пролетариата, который в ходе противостояния осознает себя в качестве передовой части человечества и в конце концов преодолевает отчуждение от средств производства. То бишь ликвидирует класс эксплуататоров и полностью владеет теми благами, которые создает. Так ведь в теории?

А на практике хер вам на ваше тупое левацкое дупло! Суть-то у шахтных холопов чисто рабская. Они сознают себя не как субъект, а как объект, идентифицируя себя по принадлежности к кому-то или чему-то. В данном случае, как придаток к шахте/разрезу/горно-обогатительной фабрике/хозяину производства. Точно так же крестьянин осознавал себя не свободным человеком, который может стать кем хочет или хотя бы имеющим право выбирать, кому продать свой труд. Нет, крестьянин считал себя придатком к земле. Если земля ничья – он хозяин сам себе. Если земля по воле всевышнего государева или барская – то он, стало быть, тоже чей-то холоп. Не он этот порядок завел, не ему его и менять, ибо порядок вековечен и завещан прадедами от бога.

Да, крестьяне восставали и даже порой насаживали на вилы своих хозяев, но не потому, что хотели изменить существующий порядок, а потому, что по их мнению господа нарушают справедливость и незыблемость установленного боженькой уклада. Суть же классовой борьбы в перманентном преодолении существующего порядка. То бишь в преодолении отчуждения. Есть такая категория марксистской философии, можете загрузиться, если делать нечего, но для понимания сути дела это не обязательно.

Человек поднимается на борьбу только в том случае, если он воспринимает себя не как холоп, а как пролетарий, то есть осознает свои интересы, вступающие в противоречие с интересами других индивидов. Просто факт работы на заводе или фабрике не делает раба пролетарием, не порождает классового сознания. Как известно, в России-матушке были крепостные крестьяне, пахавшие землицу, а были крепостные, закрепленные за заводами – так называемые горнозаводские крестьяне, которые три дня в неделю работали не в поле на барина, а на мануфактуре на заводчика, их купившего. Наконец была все более разраставшаяся категория приписных крестьян или казенных мастеровых, которые были оторваны от земли и прикреплены к заводам, где должны были отрабатывать подати за плату, идущую в казну или хозяину. Если же они работают сверх установленного предела, то деньги получали уже на руки.

Но ни отрыв от земли, ни смена уклада жизни, ни работа за плату не делали из раба наемного работника. Он не принадлежал сам себе, не продавал свой труд на свободном рынке, не конкурировал с другими за место у станка. Он был к этому станку прикреплен, и мысли «открепиться» у него не возникало. Приписные как раз бунтовали чаще и злее пашенных холопов (вспомним пугачевское восстание), они же давали максимальную долю беглых. Но это объяснялось тем, что именно на производстве хозяева чаще всего нарушали «понятия».

Перенесемся к нашим шахтным холопам. Они. Чаще всего рассуждают так: батя мой в шахте горбатился, и я 20 лет подземного стажа имею. Я шахтером родился. Это моя судьба, ничего иного я не желаю, никуда уезжать не хочу, менять свою жизнь не буду, а требую, чтоб мне дали возможность жить так, как я привык. Вот это и есть сословное сознание в чистом виде. Отличие от традиционного сословного сознания тут лишь в том, что «традиционный» холоп был прикреплен к земле/заводу и хозяину традицией и законом, а новые крепостные сами требуют закрепления той среды, в которой существуют. Они желают не сохранения справедливого, установленного богом порядка, а возвращения к некоему идеальному укладу, в котором они чувствуют себя комфортно. То есть юридически они абсолютно свободны, скотские условия жизни даже вынуждают их к изменению бытия, но они решительно отказываются следовать логике интересов, и ради душевного комфорта вынуждены даже жертвовать комфортом материальным. Они воспроизводят крепостную среду вопреки экономическим условиям.

Что я имею в виду: пролетарий, осознающий свою классовую сущность, будет использовать малейшую возможность для перетягивания одеяла на себя, то бишь требовать увеличения заработной платы. Сколько существует наемный труд при капитализме – столько и идет борьба за рост зарплаты и улучшение условий труда. Самый эффективный инструмент этой борьбы – стачка. Успешные забастовки происходили не во время экономических кризисов, а исключительно на волне экономического роста. Догадались, почему?

Верно, когда экономика растет, создается дефицит рабочей силы, и пролетарии этим пользуются, отказываясь работать за давешние 100 рублей, требуя отныне 120 за то же потраченное время. Капиталист ничего не может с этим поделать, он вынужден идти на уступки. Потому что простой смерти подобен. Лучше снизить норму прибыли, чем потерять бизнес. Выиграть в гешефте можно за счет технического усовершенствования средств производства. Уволить же смутьянов – это только конкурентам подарок сделать. Они с радостью предложат им работу на лучших условиях. Ибо спрос на рабочие руки выше предложения.

Сложившиеся условия вынуждают капиталистов конкурировать между собой в двух направлениях – в модернизации производства и создании более привлекательных условий труда, ибо рабочий – не холоп, его батогами работать не заставишь. Безработица – вот что спасает в такой ситуации. Поэтому капитал всегда заинтересован в избытке рабочей силы, которая создает давление на рынке труда и сокращает для наемных работников возможность для маневра. Ответом становится создание тред-юнионов и профсоюзов… Короче, кто совсем забыл курс истории за 9 класс – можете самостоятельно нагуглить главы из учебников, посвященные становлению капитализма в Европе и Америке. Мы же вернемся к кузбасским холопам. Вот небольшая цитатка отсюда:

«Шахтеры относятся к одним из самых дефицитных специалистов в стране, спрос на них существенно превышает предложение. За период январь-август 2021 года количество вакансий для шахтёров выросло в России более, чем в два раза по сравнению с прошлым годом (+207%). Наибольшее количество предложений разместили работодатели из Кемеровской области, на их долю приходится 18% от всех вакансий для этих специалистов в стране».

Вообще-то ситуация просто идеальная для классовой борьбы: в регионе хронический и нарастающий дефицит рабочей силы вообще, а в горнодобывающей отрасли – особенно. Если в первой половине десятых годов в секторе не хватало порядка полутора тысяч рабочих рук, в 2018 – уже четыре тысячи, то сегодня незанятыми остается около пяти тысяч вакансий.

Объемы добычи при этом лихорадочно растут. Цены на мировом рынке бьют один рекорд за другим. У угольных магнатов именины сердца – состояния пухнут, как на дрожжах, они уже присматривают себе новые яхты и виллы на островах. Тут бы самое время работягам немного шевельнуть бровью: мол, делиться надо, господа хорошие. А то, понимаешь, можем касочкой об пол жмякнуть и в позу встать. Вы же со своими эффективными менеджерами в забой не полезете!

Но происходит нечто удивительное. Как сообщает нам портал ngs42.ru, «Среднемесячная зарплата шахтеров составляла в 2020 году 61,3 тысячи рублей. Это чуть меньше, чем в 2019-м, когда средняя зарплата была 62,2 тысячи рублей». В нынешнем году по данным Кемеровостата номинальная средняя зарплата горняков в регионе доползла до отметки в 65,5 тыс. руб., что и в долларовом выражении, и по покупательной способности меньше, чем в 2019-м.

Не находите это нелогичным? В тот момент, когда работяги имеют сильную позицию для давления на работодателя, они не только не предпринимают никаких актов классовой борьбы, но соглашаются работать за меньшую плату!!! Это пиздец, как не по-капиталистически!

Но зато все укладывается в рамки феодальной логики, когда крепостник тем лучше жил, чем больше шкур драл со своих смердов, оставляя им лишь минимум для прокорма. Возможность драть никак не связана с производительностью труда. Гнет в отношении горнозаводских крестьян в XVIII столетии был просто адским. Дошло до того, что даже рекрутов среди приписанных к заводам крестьян направляли не в армию, а на казенные заводы в качестве мастеровых (подробнее об ужасах солдатчины я писал здесь). Формально они считались собственностью государства и направлялись на заводы для выполнения военных заказов. Фактически же горнозаводчики относились к ним, как к своей собственности, то есть заставляли работать не только на нужды государства, но и на свой карман. А куда бедолагам деваться? Если даже и сдохнут – невелика беда. Стоит только захотеть – новых рекрутов пришлют.

У кузбасских угольных магнатов та же логика: драть три шкуры со смердов, все равно они никуда не денутся! Уникальность ситуации в том, что сами горняки так к себе относятся, сами ставят себя в положение придатка к угольному комбайну, ценят свою жизнь в полушку. Если нефтяные генералы имели в своем арсенале железный аргумент: не нравится – валите, нам выгоднее вас заменить вахтовиками из Молдавии и Белоруссии, то угольные магнаты даже такую угрозу озвучить не могут. Не найти среди таджиков, узбеков и молдаван шахтеров.

Вот в Казахстане шахтеры есть. Но они в Кузбасс точно не поедут батрачить. Если верить этим данным, то средняя зарплата в горнодобывающей промышленности и разработке карьеров в этой стране – 501 тыс. тенге в месяц (в 2,1 раза выше среднереспубликанского уровня), что соответствовало $1200. В полтора раза выше, чем в Кемеровской губернии. Как это объяснить? Вроде бы в одно время и в одинаковых условиях они работают. Из одного советского теста слеплены. Но в Казахстане – капитализм, а в Кузбассе – феодализм. Казахские работяги ведут себя, как при капитализме, считают себя пролетариями, а не приписанными к руднику холопами.

Пробуйте вбить в поисковике слова «в Казахстане бастуют шахтеры» – вываливается немало материала, даже с контентом в категории 18+. Потому как капитализм в Казахстане варварский. Соответственно профсоюзных вожаков, что мутят стачки, и сажают, и уродуют, и убивают. Но если у работяг классовое сознание, то оно работает всегда в одном направлении. Одного убьют – появятся трое новых баламутов, потому что есть в массах запрос на борьбу за лучшую долю, и казахи понимают, что капиталист, будь то частник или государство, дает им блага не от доброты, а только под угрозой.

Теперь попробуйте погуглить инфу о забастовках кузбасских горняков, которых ебут и в хвост, и гриву, травят, лишают пенсий и гробят в шахтах. Единственное сочетание слов «Кузбасс» и «забастовка» относится к далекому 1989 году, когда шахтеры (к слову, имевшие самые высокие зарплаты в СССР среди всех категорий работников) бастовали даже не предприятиями, а поголовно целыми регионами. И, кстати, именно в Кузбассе забастовочное движение впервые приобрело не только экономический, но и политический характер. По ссылочке можно ознакомиться. Читаешь и диву даешься – как будто не об этих людях речь. А ведь еще работают те, кто 32 года назад стучал касками по асфальту на площадях!

Люди те же, а ведут себя они не как пролетарии, а как бесправные крепостные рабы. В чем причина? Она заключается в том, что социальный генезис в РФ покатился по колее инволюции, то бишь деградации, и мимо капитализма Раша со свистом пролетела в 90-е, рухнув в дремучую архаику. И если в Казахстане сформировался хоть и периферийный, но капитализм, то россиянчики деградировали до состояния феодального сословного общества. Сопутствующие глубокому социальному кризису условия сформировали соответствующую среду, а теперь эта среда воспроизводится, генерируя скрепных холопов, которым что в шахте подыхать, что в Луганде и Африке за царя-батюшку и бояр – все едино. Они не имеют собственных интересов, они – вещь, принадлежащая хозяину, быдло, рабочий скот, и ничего унизительного в этом не видят. Они не желают становиться людьми и крайне агрессивно ведут себя по отношению к тем, кто считает такое положение дел неприемлемым.

Я, разумеется, говорю не обо всех обитателях Мордора. Выше я упоминал, что сепарация происходит: кто-то отторгает эту среду, маргинализируясь, уходя в те ниши, где еще сохраняется иной уклад. Кто-то становится изгоем и существует в формате внутренней эмиграции, кто-то эмигрирует в буквальном смысле. Но большинство следуют тому укладу, что навязывается средой. И да, если кто-то не понял разницы, чем условия отличаются от среды. Условия сами себя не воспроизводят, они изменчивы, а вот среда уже репродуцирует себя, сопротивляясь условиям.

Вот как сейчас сложившиеся экономические условия буквально вопиют: шахтеры, бунтуйте, требуйте себе человеческих условий жизни, оплаты труда и политических свобод! Верхи бессильны, они вынуждены будут уступить вам. У вас есть отличный повод для бунта – массовая гибель шахтеров на шахте «Листвяжная». Бунту благоприятствует и обстановка полуторагодичного ковидного террора. Есть еще не до конца раздавленные зародыши политической оппозиции, которые поддержат вас просто потому, что у них нет иной возможности проявить свою субъектность.

Но нет, среда будет яростно противиться этому совершенно естественному для любого человека порыву. Среда – это и есть те люди, что добровольно поставили себя в положение холопов, потому что так им было комфортнее пережить невзгоды. И теперь холопы делают холопами своих детей, что ничего, кроме холопства в своей жизни не знают. Так и воспроизводится феодализм в массовом сознании.

Значит ли это, что скрепный рейх обречен сгнить в смердящей пучине средневековой архаики? Нет, отнюдь. Жесткий кризис, стихийный или проектный, может сломать эту тенденцию. Он создаст такие условия, которые потребуют для адаптации иного сознания. Массовое сознание под воздействием этого непреодолимого фактора изменится, следом изменится и среда, начав придавать иное значение мирозданью.

Так что пусть сильнее грянет буря, как провозглашал один классик. Стоит ли переживать о том, что сия буря превратит жизнь холопов в ад? Да насрать на них. Им самим на себя насрать. Главное, какая модель среды получится на выходе. Вопрос в том, кто ее сформирует – скрепные рабы с АУЕ-шной гопотой, или свободные люди, пребывающие ныне в маргинальном состоянии? Глубокий системный кризис даст им шанс, а всякого рода кузбасских холопов следует воспринимать лишь как расходный материал для строительства лучшего будущего.