Относительно вопроса о правомерности включения в договоры об оказании юридической помощи с адвокатами условия о выплате определенной договором сумме вознаграждения в случае одностороннего расторжения договора заказчиком на основании пункта 1 статьи 782 ГК
Правовое регулирование соглашения об оказании юридической помощи с адвокатами осуществляется статьей 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" от 31.05.2002 № 63-ФЗ (с изменениями и дополнениями). Устанавливая специальные требования к такому договору, в частности – перечень существенных условий данного договора (пункт 4 статьи 25), пункт 2 статьи 25 Федерального закона № 63-ФЗ содержит важную оговорку о том, что «вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются Гражданским кодексом Российской Федерации с изъятиями, предусмотренными настоящим Федеральным законом». Причем данное положение касается как общих оснований и порядка расторжения договоров, предусмотренных разделом 29 ГК РФ, так и специальных норм, содержащихся в главе 39 ГК РФ, поскольку юридические услуги также относятся с сфере регулирования данной главы Гражданского кодекса в силу пункта 2 статьи 779 ГК РФ и, к примеру, Информационного письма ВАС РФ № 48 от 29.09.1999 года.[1]
В соответствии с пунктом 1 статьи 782 ГК РФ: «Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов”. Долгое время в судебной практике и литературе указанная норма рассматривалась в качестве императивной, которая предусматривает лишь один вариант последствия в случае одностороннего расторжения договора на оказание юридической помощи, а именно – возмещение исполнителю фактически понесенных расходов, как ограниченного размера убытков (см., например, Гражданское право. Часть Вторая / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 1997. С. 547; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002. С. 237[2]). Указанная позиция и до внесения изменений в Гражданский кодекс РФ и появления разъяснений ВАС РФ и ВС РФ уже порождала определенные противоречия, поскольку убытки взыскиваются в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обязательства (пункт 1 статьи 393 ГК РФ) или иного нарушения права лица (пункт 1 статьи 15 ГК РФ). Между тем, очевидно, что реализация своего субъективного права на одностороннее расторжение договора, которое прямо предусмотрено законом (пункт 1 статьи 782 ГК РФ), нельзя признать правонарушением. Соответственно и правовой режим положений пункта 1 статьи 782 ГК РФ был иным.[3]
Кроме того, в обоснование правового статуса компенсации расходов исполнителя по пункту 1 статьи 782 ГК РФ, как формы гражданско-правовой ответственности (убытков), обращается внимание на то, что «поскольку исполнитель еще не оказал услугу полностью, то он и не имеет права на полное возмещение убытков, ему возмещаются лишь расходы на подготовку к оказанию услуг и стоимость части фактически оказанных услуг».[4] Однако, несложно заметить в таком подходе противоречие с позицией Президиума ВАС РФ, который в пункте 2 Информационного письма № 48 от 29.09.1999 года указал следующее:
«При рассмотрении споров, связанных с оплатой оказанных в соответствии с договором правовых услуг, арбитражным судам необходимо руководствоваться положениями статьи 779 Гражданского кодекса Российской Федерации, по смыслу которых исполнитель может считаться надлежаще исполнившим свои обязательства при совершении указанных в договоре действий (деятельности). При этом следует исходить из того, что отказ заказчика от оплаты фактически оказанных ему услуг не допускается.
В то же время не подлежит удовлетворению требование исполнителя о выплате вознаграждения, если данное требование истец обосновывает условием договора, ставящем размер оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем».
Таким образом, Президиум ВАС РФ исходил из того, что предметом договора на оказание правовых услуг является определенная деятельность исполнителя, не сводимая к итоговому результату (решению суда или государственного органа), что дополнительно отражено и в пункте 1 указанного Информационного письма при определении существенных условий такого договора. Тот же вывод несложно сделать при анализе определения услуги, содержащегося в пункте 5 статьи 38 Налогового кодекса РФ в определении термина «услуга» для целей налогообложения, как деятельности, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе ее осуществления.
В таком случае возникает вопрос, в зависимости от момента направления отказа от договора на оказание правовых услуг, по какой причине величина убытков должна была в любом случае ограничиваться только фактическими расходами на оказание услуги? А если услуга была оказана почти полностью и, например, накануне заседания суда кассационной инстанции заказчик направляет исполнителю отказ от договора с предложением компенсировать лишь фактические расходы последнего? Еще сложнее ситуация, когда адвокат разрабатывает правовую позицию по делу, переносит ее в процессуальный документ и после этого ему направляется односторонний отказ от договора исполнителем, который впоследствии использует аргументы исполнителя силами своих специалистов[5]. Тем более было неясно, по какой причине, при рассмотрении положений пункта 1 статьи 782 ГК РФ в качестве закрепляющих лишь ограничение размера убытков исполнителя (а выше уже указывалось, что это не так), ответственность заказчика ограничивалась лишь фактическими расходами, несмотря на перечисленные в статье 15 ГК РФ формы убытков при нарушении прав лица?
С целью устранения в том числе перечисленных противоречий Пленум ВАС РФ принял постановление от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах»[6], которым был концептуально изменен подход к положениям статьи 782 ГК РФ.
Во-первых, в абзаце 1 пункта 4 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» было указано, что норму следует считать диспозитивной, если она не содержит явно выраженного запрета на установление соглашением сторон условия, отличного от предусмотренного в ней.
Согласно пункту 1 статьи 782 Гражданского кодекса РФ: «Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов».
Из приведенной нормы не усматривается, что таковая содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон иных последствий одностороннего отказа заказчика от договора.
Следовательно, норма пункта 1 статьи 782 ГК РФ, которая ранее рассматривалась в качестве императивной[7], Пленумом ВАС РФ была классифицирована как диспозитивная.
Во-вторых, в абзаце 3 пункта 4 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» было сформулировано еще более важное правило о том, что «положения статьи 782 ГК РФ, дающие каждой из сторон договора возмездного оказания услуг право на немотивированный односторонний отказ от исполнения договора и предусматривающие неравное распределение между сторонами неблагоприятных последствий прекращения договора, не исключают возможность согласования сторонами договора иного режима определения последствий отказа от договора (например, полное возмещение убытков при отказе от договора как со стороны исполнителя, так и со стороны заказчика) либо установления соглашением сторон порядка осуществления права на отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг (в частности, односторонний отказ стороны от договора, исполнение которого связано с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности, может быть обусловлен необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне)».
Приведенная цитата позволяет прийти к нескольким важным практическим выводам применительно к договора на оказании правовых услуг:
1) Статья 782 ГК РФ является диспозитивной и позволяет сторонам договора согласование иных (отличных от указанных в данной статье) последствий немотивированного (не связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением сторонами) одностороннего отказа от договора.
2) В качестве примера таких последствий пункт 4 Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» прямо прописывает такие варианты, как: полное возмещение убытков при отказе от договора как со стороны исполнителя, так и со стороны заказчика) либо установления соглашением сторон порядка осуществления права на отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг (в частности, односторонний отказ стороны от договора, исполнение которого связано с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности, может быть обусловлен необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне).
Данный перечень последствий немотивированного (не связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением сторонами) одностороннего отказа от договора не является исчерпывающим, что явно прослеживается по использованию в приведенном выше положении таких слов, как «например» и «в частности».[8] По этой причине следует признать не основанным на законодательстве аргументы о том, что «ссылка на постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» несостоятельна, поскольку ВАС РФ определил, что немотивированный односторонний отказ от исполнения договора может быть обусловлен необходимостью выплаты определенной денежной суммы в предпринимательской деятельности, каковой адвокатская деятельность не является». Буквальное толкование приведенного выше пункта 4 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» приводит к обратному результату: обусловленность немотивированного одностороннего отказа от исполнения договора выплатой определенной денежной суммы в предпринимательской деятельности является лишь одним из примеров таких последствий, тогда как договором могут быть установлены и иные последствия (в том числе применительно к непредпринимательской деятельности), что проистекает не из якобы исчерпывающего перечня примеров таких последствий (к чему тогда использование слов «в частности»?), а из диспозитивного характера пункта 1 статьи 782 ГК РФ в целом.[9]
При рассмотрении аналогичных дел судами учитываются приведенные выше разъяснения, о чем говорит значительное число примеров судебной практики, в частности: определение Верховного Суда РФ от 04.12.2017 №307-ЭС17-17325, определение Верховного Суда РФ от 22.12.2015 N 307-ЭС15-16688, определение Верховного Суда РФ от 03.11.2015 №305-ЭС15-6784, постановление Арбитражного суда Московского округа от 07.10.2016 по делу N А40-213306/2015, постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 05.05.2017 по делу NА56-5652/2016, постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 03.08.2017 по делу №А56-46184/2016, постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 21.09.2015 по делу №А56-81284/2014, постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 23.11.2017 по делу №А56-18239/2017 и т.д.
Обращает на себя внимание и тот факт, что пунктом 3 статьи 310 ГК РФ (в редакции Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ) установлено, что «предусмотренное настоящим Кодексом, другим законом, иным правовым актом или договором право на односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, или на одностороннее изменение условий такого обязательства может быть обусловлено по соглашению сторон необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне обязательства». Анализируя указанную норму, А. Г. Карапетов справедливо приходит к выводу о том, что «если право на отказ или изменение предусмотрено в законе в диспозитивной норме и стороны вправе, соответственно, вовсе исключить такое право, даже если одной из сторон такого договора является лицо, не осуществляющее предпринимательскую деятельность (…), то из принципа толкования закона a fortiori (тем более): если закон допускает право сторон вовсе заблокировать право на отказ от договора, то тем более он допускает право сторон сохранить такое право, но ограничить его реализацию условием о выплате определенной суммы. Если позволено большее, то позволено и меньшее»[10].
К приведенному мнению остается лишь добавить, что подобный вывод полностью подтверждается и возможность применения положений пункта 3 статьи 310 ГК РФ к субъектам, не осуществляющим предпринимательскую деятельность, по аналогии закона (пункт 1 статьи 6 ГК РФ), поскольку отношения с участием не предпринимателей (адвокатов) по договору на оказание правовых услуг не урегулированы законодательством РФ в части взимания платы за немотивированный отказ заказчика от исполнения обязательств по договору, но являются сходными, как о том и говорит пункт 1 статьи 6 ГК РФ, с отношениями по оказанию правовых услуг с участием коммерческих организаций и (или) индивидуальных предпринимателей. Сходство договоров на оказание правовых услуг между заказчиками и адвокатами, заказчиками и предпринимателями (коммерческими организациями) легко заметить при анализе пункта 21 постановления Пленума ВС РФ № 25 от 23 июня 2015 года «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ»[11]: «В соответствии с пунктом 4 статьи 50 ГК РФ некоммерческие организации могут осуществлять приносящую доход деятельность, если это предусмотрено их уставами, лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и если это соответствует таким целям. В этом случае на некоммерческую организацию в части осуществления приносящей доход деятельности распространяются положения законодательства, применимые к лицам, осуществляющим предпринимательскую деятельность (пункт 1 статьи 2, пункт 1 статьи 6 ГК РФ)». Очевидно, что применение аналогии закона, регулирующего предпринимательскую деятельность, к схожим экономическим отношениям с участием некоммерческих организаций в отношении приносящей доход деятельности таких организаций, допускает такое же применение и к физическим лицам, осуществляющим подобную деятельность. В нашем случае – к адвокатам, поскольку предмет договора (характер оказываемых услуг) между заказчиком и адвокатом, либо заказчиком и коммерческой организацией, оказывающей юридические услуги, является с экономической точки зрения абсолютно идентичным.[12]
Обратная позиция не позволяет ответить на простой вопрос: почему при абсолютно идентичном предмете договора на оказание правовых услуг коммерческая организация-исполнитель имеет право включить в договор условия об обусловленности одностороннего немотивированного расторжения заказчиком договора выплатой хоть 100% суммы вознаграждения, тогда как адвокат-исполнитель подобного права почему-то лишен?
Следует обратить внимание и на некорректность выводов, часто встречающихся при обсуждении подобных вопросов о допустимости включения таких условий в договоры на оказании правовой помощи, о том, что «включение в договор об оказании юридической помощи условий, заведомо противоречащих закону, направлено на введение Доверителя в заблуждение и не может рассматриваться иначе, как злоупотребление доверием, то есть как нарушение требований пунктов 2 и 3 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвокатов, в соответствии с которым адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия».
Во-первых, выше подробно аргументировалось, почему включение в договор об оказании юридической помощи с адвокатом условия об обусловленности одностороннего немотивированного расторжения заказчиком договора выплатой определенной суммы напротив соответствует и ГК РФ, и позиции Пленума ВАС РФ и ВС РФ, а также позиции, отраженной в научной литературе[13]. Как представляется, при различных подходах в научной литературе, разъяснениях высших судебных инстанций, в самом Гражданском кодексе и у подобных оппонентов, как минимум, сложно говорить о заведомости (умышленном характере) какого-либо нарушения. Хотя более правильной представляется позиция, основанная на приведенных выше источниках и их анализе, что и нарушения никакого нет: напротив, установив такое условие адвокат прямо выполняет положения нормативных актов и руководящих разъяснений Пленумов высших судебных инстанций. Каким образом, возможно действовать в соответствии с законодательством, но при этом нарушить Кодекс профессиональной этики адвоката – остается неясным[14].
Во-вторых, редакция статьи 168 ГК РФ была изменена Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ. До внесения указанных изменений указанная норма выглядела следующим образом: «Сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения». При действии подобной редакции статьи 168 ГК РФ позиция Квалификационной комиссии Адвокатской палаты СПб теоретически имела бы право на жизнь, если бы, как указывалось выше, сама соответствовала ГК РФ и разъяснениям Пленумов ВС РФ и ВАС РФ.
Однако, новая редакция пункта 1 статьи 168 ГК РФ существенным образом отличается и выглядит так:
«За исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки».
Таким образом, сделка, противоречащая закону, с 01 сентября 2013 года уже не ничтожна, а оспорима.
В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 166 ГК РФ:
«Сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).
Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе».
Из приведенных положений статьи 166 ГК РФ (в совокупности с пунктом 1 статьи 168 ГК РФ) следует, что даже в случае констатации противоречия закону (что, как показано выше, отсутствует) указанного выше условия о выплате суммы заказчиком в случае одностороннего расторжения договора на оказание правовых услуг, до вступления в силу решения суд о признании такой сделки недействительной ее следует признавать законной. Соответственно, нельзя рассматривать заключение такой сделки в качестве основания для привлечения адвоката к какой-либо ответственности за указанное условие договора, в том числе и потому, что во включении в договор условия, законность которого может быть оценена и констатирована только судом, сложно говорить о заведомости такого «нарушения», даже если впоследствии подобное решение суда появится[15]. Так, сложно будет объяснить ситуацию, когда суд по прошествии года признает сделку действительной, а адвокат в связи с ее совершением уже привлекли к дисциплинарной ответственности за нарушение Кодекса профессиональной этики адвоката.
Данные выводы подтверждаются также и тем, что, как указывалось выше, оспоримая сделка может быть признана судом недействительной по иску ограниченного круга лиц, к которым явно не относятся органы, регулирующие деятельность адвоката, что еще более важно в случае, когда истекает ограниченный срок исковой давности на обращение в суд с иском о признании оспоримой сделки недействительной (пункт 2 статьи 181 ГК РФ). В этом случае возникает ситуация, когда сделка не может быть признан недействительной по иску даже обладающего таким субъективным правом лица (пункт 2 статьи 166 ГК РФ), поскольку истек срок на обращение в суд с таким иском, а значит сделка остается законной, однако адвокат, согласно указанной выше логике, может быть привлечен к дисциплинарной ответственности при совершении de jure законного действия, что недопустимо.
[1] На то же самое прямо обращено внимание в пункте 3.2 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 23.01.2007 N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева".
[2] В последней работе на страницах 218 – 219 приведена и судебная практика, подтверждающая подобный «ограничительный» подход.
[3] Об этом, в частности, пишет профессор А. Г. Карапетов: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 ГК РФ / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М., 2017. С. 86-87. Кроме того, в абзаце 3 пункта 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 №54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» (далее – ППВС №54) разъяснено, что «не допускается взимание платы за односторонний отказ от исполнения обязательства или одностороннее изменение его условий, вызванные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства другой его стороной».
[4] Гражданское право. Часть Вторая / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 1997. С. 547.
[5] На сегодняшний день подобные действия со стороны Заказчика следует квалифицировать как недобросовестные и в силу требований пункта 5 статьи 450-1 ГК РФ подобный отказ недопустим в принципе, поскольку другая сторона принимала исполнение договора со стороны адвоката.
[6] http://www.arbitr.ru/as/pract/post_plenum/106573.html
[7] См. Степанов Д. И. Услуги как объект гражданских прав. М., 2005. С. 263.
[8] В качестве примера именно такого толкования мы можем сослаться на пункт 1 статьи 216 ГК РФ, в котором поименованы не исчерпывающим образом вещные права как раз с использованием термина «в частности». Это позволяет отнести к вещным правам, к примеру, и право залога.
[9] Очень подробно со ссылками на диспозитивный характер статьи 782 ГК РФ и допустимость установления иных последствий одностороннего расторжения договора возмездного оказания услуг (выплату в этом случае установленной договором платы), в том числе и применительно к непредпринимательской деятельности, данный вопрос проанализирован А. Г. Карапетовым в литературе: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 ГК РФ / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М., 2017. С. 85-86.
[10] Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 ГК РФ / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М., 2017. С. 85.
[11] http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_181602/
[12] Поэтому, кстати, положения Информационного письма ВАС РФ № 48 от 29.09.1999 года суды применяли, независимо от того, кто именно был исполнителем по договорам на оказании правовых услуг: адвокат или же иной субъект. Идентичность услуг адвоката и иных юридических услуг прямо анализируется в пунктах 2 и 3 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 23.01.2007 N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева".
[13] В связи с изложенным отдельно укажем, что при включении в договор об оказании правовых услуг подобного правомерного условия не происходит нарушения адвокатом пункта 1 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому: «Адвокат не вправе (…) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне». Как представляется, реализуя свое право по законодательству на включение в договор с заказчиком подобного условия, не связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением своих обязательств по договору, адвокат выполняет положения нормативных актов, как раз показывая собственный профессиональный уровень, знание законодательства и судебной практики, то есть поступает правомерно, что и предполагает получение вознаграждение за правомерное и надлежащее исполнение обязанностей по договору и не может квалифицироваться в качестве дисциплинарного нарушения. Условно говоря, не может адвокат исполняя норму права быть при этом «не вправе».
[14] Тем более, данный вывод является недопустимым в том случае, если заказчик добровольно подписывает договор на оказание правовых услуг, содержащих подобное условие, как минимум, когда не является при этом потребителем (в этом случае применяется специальное правовое регулирование – см. Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 ГК РФ / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М., 2017. С. 84.
Обратим внимание и на позицию В. А. Белова о том, что «поскольку сам по себе правомерный характер деяния лишает возможности упрекнуть в чем-либо субъекта, его совершившего, добросовестно либо недобросовестно можно совершить только то, что может послужить причиной угрызений совести, т. е. деяние, для совершающего его субъекта заведомо неправомерное (противоправное) хотя бы и выражающееся во внешне нейтрально или даже законном действий» (Белов В. А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика: критический анализ правоприменительной практики. М., 2006. С. 14-15.). Таким образом, при законном поведении субъекта ставить вопрос о его недобросовестности или же злоупотребление доверием, влекущих какие-либо санкции, недопустимо в принципе.
[15] Очевидно, что если констатировать наличие или отсутствие нарушение каким-либо условием сделки положений закона может исключительно суд, то до появления такого судебного акта (а явно такое появление предшествует моменту заключения сделки) в принципе невозможно говорить о заведомости (умышленном характере нарушения со стороны адвоката), поскольку, как указал Конституционный Суд РФ: «Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, речь идет о недопустимости распространения договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц» пункт 2.2. мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 23.01.2007 N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В.В. Макеева"). Даже если решение суда впоследствии появляется, то в силу невозможности его предопределить нет оснований вести речь и о заведомости при включении в договор условия, даже признанного впоследствии незаконным.
Иван Ильюшихин