Шаг в небо

Автор: Игорь Кащеев, г. Магадан

Маме было 17, когда появился я.

Даже в 2020 подобное воспринимается обществом неоднозначно. А в тот год, когда мой первый крик пронзил пространство над далёким северным городом, это считалось поводом для всеобщего осуждения, воспитания методом убеждения и общественного порицания аморального поведения комсомолки.

Год, надо признать, был знаменательный: Нил Армстронг сделал на Луне свой маленький шаг, Вудсток похоронил эпоху хиппи, в Калифорнии родился интернет...

А в Магадане, как вы догадались, я. Но бравому астронавту Армстронгу, Детям Цветов, штату Калифорния, да и всему остальному миру, на это было глубоко до лампочки.

Я не спрашивал, а мама не делилась обстоятельствами моего появления. Знаю только, что аборт она делать отказалась. Причитали и уговаривали все. Моя бабушка, старшие сёстры, их мужья и даже мамины подружки. Все, кроме папы. Папа мой при рождении с горизонта не исчез и, как честный советский комсомолец, женился. Был он приезжим, которого судьба забросила с Урала на Крайний Север посредством всеобщей воинской обязанности. Во время отдачи священного долга, он познакомился с моей мамой. И, толком не отдав один, умудрился влезть в следующий. Поддержки со стороны своих родственников у него в городе не было по причине полного их отсутствия, а на жалованье ефрейтора по межгороду много не наговоришь. Поэтому комсомольская честь, советские принципы воспитания, моральный облик гражданина СССР и разговор с замполитом воинской части сделали своё дело. Мама с папой поженились. Но ненадолго. Когда мне исполнилось три, мы остались с мамой вдвоём. Точнее, втроём: я, мама и бабушка.

Бабушка прошла войну от Ленинграда до Варшавы, на которую пошла добровольцем, как только достигла призывного возраста. Несколько боевых наград, в том числе, медаль «За боевые заслуги», которые были получены старшим сержантом Захаровой ещё до достижения двадцати лет, говорили о многом в характере этой стопроцентно советской женщины. После войны она с мужем, с которым познакомилась на фронте, абсолютно добровольно, по комсомольской путёвке приехали на Колыму (да-да, в те времена сюда попадали отнюдь далеко не только тем путём, о котором так проникновенно и с таким апломбом вещает Дудь). Дед работал инженером на прииске и за несколько лет до моего рождения, героически погиб при взрыве в шахте. В сорок лет бабушка осталась одна с тремя дочерьми, среди которых моя мама была самая младшая.

После развода мама устроилась на две работы, чтобы как можно больше финансово не зависеть от бабушки. И как можно меньше думать о том, что ей только-только исполнилось 20, а она уже разведена и с ребёнком. Я был сослан в круглосуточный садик, в который детей сдавали по понедельникам, а забирали в пятницу вечером.

В субботу, словно пытаясь искупить свою вину за то, что мы не виделись почти неделю, она брала меня за руку, и мы часами гуляли по всему городу.

Во время одной из таких прогулок, мы, хотя точнее будет сказать «она», наткнулись на скромную табличку рядом с неприметным входом в подвал «сталинского» дома: «Спортивный парашютный клуб «Полёт» при магаданском отделении ДОСААФ РСФСР». Мы остановились. Мама размышляла. Но недолго. Когда тебе 20, мозг работает быстрее любой ЭВМ, результат всегда один:

- А почему бы и нет? – и сделала шаг в подвал, шаг, оказавшийся шагом не в подвал, а в небо.

Вы бывали в подвалах «сталинок»? Это не убогие подземелья «хрущёвок» и не унылые катакомбы панельных домов. Потолки в таких подвалах повыше, чем в квартирах многих современных домов. И организаций, студий, различных кружков и клубов в советское время в них обычно располагалось великое множество.

По полутёмному коридору, вымощенному метлахской плиткой, мы добрели до нужной двери. Ещё пара контрольных секунд на раздумье и дверь открыта:

- Здравствуйте, я хочу прыгнуть. Вы девушек берёте?

- Света, не занимайся ерундой. Займись сыном, ему скоро в школу – реакция моей бабушки была коротка и бесхитростна.

- Мама, до школы ещё три года. Всего два занятия в неделю, одно в среду, когда Игорь в садике, и одно в воскресенье. Надо чтобы ты посидела с ним всего два часа.

- Нет. Нет. И ещё раз нет. Забудь.

- Хорошо, я попрошу Люду (одна из старших сестёр, она жила недалеко от нас, вторая жила на другом конце города, и добираться до неё было очень долго).

Люда, которая была старше мамы всего на три года, оказалась ещё бесхитростнее:

- Дура ты! Отца сыну ищи, а не с парашютами прыгай! – на этом разговор был окончен.

В ближайшее воскресенье мы вынужденно шагали к клубу вдвоём. На мне была будёновка, которую мама для меня сшила из старой дедовской гимнастёрки. Я обожал этот атрибут своего гардероба и выходил из дома только исключительно в нём. Мы прошли по знакомому маршруту и спустились в полутёмный подвал.

- Здравствуйте, мне сына не с кем оставить, можно он здесь тихонько посидит?

- Что, красноармеец, сколько лет-то тебе? «Тоже хочешь прыгать с парашютом?» —спросил меня какой-то большой дядечка и подхватил подмышки.

Я показал пальчиками свой возраст, растянулся в улыбке и утвердительно мотнул головой.

Парашютное братство приняло меня, как сына полка. Молодые, крепкие парни по очереди подбрасывали как можно выше к потолку и говорили, что из меня обязательно вырастет настоящий чемпион. Не может не вырасти. Ты же в будёновке!

После знакомства с командой, я был посажен на тренажёр, моделирующий спуск и пристёгнут ремнями, чтобы не выпал. Мамины тренировки начались.

Уже через месяц мама совершила свой первый прыжок.

Родственники постепенно свыклись с необычным увлечением. Бабушка даже согласилась посидеть со мной, когда была сдача каких-то первых нормативов.

На одной из тренировок руководитель клуба объявил, что клуб получил разрешение на проведение соревнований по прыжкам на воду. Их приурочили ко Дню ВМФ в конце июля. Праздник этот в городе в то время отмечался широко: с концертами на театральной площади, массовыми гуляниями, проходом военных катеров, экскурсиями на подводную лодку. И выступление клуба должно стать украшением, завершающим это торжество. Как сейчас принято говорить: вишенкой на торте. Но для допуска некоторым новичкам нужно совершить ещё один прыжок, который будет проводиться совместно с сусуманским клубом. На проведение прыжков выделили один день. До Сусумана 600 км по трассе, которая заасфальтирована только первые 50 км от города, а дальше - гравийка. Полтысячи км в «досаафовской» буханке по такой дороге – что для жаждущих жизни молодых советских комсомольцев? Доехали немного измотанные тряской и дорожной пылью, но задорные.

За пару минут до первого десантирования изменился ветер. На земле об этом ещё не знали, и на борту всё шло в штатном режиме. Мама привычно шагнула в дверной проём «Аннушки». Как только хлопок раскрывшегося купола ударил по ушам, сразу поняла, что приземление будет совсем не в заданной точке. Её сносило в сторону, на сопку, и как она не старалась, но перенаправить траекторию прыжка у неё не хватало сил.

Верхушки колымских сопок – мох, мелкая растительность и разрушенный скальник.

Приземлялась мама точно по инструкции приземления при сильном ветре: коснувшись земли, упала на бок, сделала перекат, приподнялась, попыталась ухватить нижние стропы, чтобы подтянуть их и погасить купол. Но резкий порыв ветра распластал её на вершине.

Она быстро поднялась на колени, многократно тренированным движением завела руку вокруг строп и снова попыталась их подтянуть. Но, видимо, поездка в «буханке» всё-таки подействовала на физическое состояние - стропы превратились в стальные канаты. Притянуть их даже на несколько сантиметров стало, что пришвартовать вручную океанский лайнер. Ветер резко поменял направление. Маму развернуло, и парашют потянул её в противоположную сторону. Она пыталась найти упор ногами, но камни были либо слишком малы, либо её перебрасывало через них. Попыталась задействовать замок быстрого отстёгивания парашюта, но и он не поддавался: то ли заклинило от песка, то ли не хватало сил отжать затвор.

Ветер швырял её по всей верхушке сопки и игрался, как ребёнок играет привязанным за нитку клочком бумаги, когда дразнит котёнка. Рот забился крупным песком от разрушенного скальника, ягелем и листьями брусничника.

Кто-то из подоспевших ребят перерезал стропы. Мама присела на ближайший булыжник и осмотрела себя: разодранные на лоскуты штаны, рукава куртки свисают ошмётками, ладони – словно преступница пыталась избавиться от отпечатков капиллярных линий.

Её трясло, было страшно, но она ощущала себя победителем.

- Ты как? Живая? – руководитель клуба был немногословен, когда она спустилась с сопки.

- Прорвёмся. Вот что мама скажет?..

В город они вернулись в три часа ночи. Мама надеялась, что бабушка спит, и будет возможность незаметно проскочить в ванную, чтобы хоть немножко привести себя в порядок. Бабушка не спала. Мы с бабушкой вместе ждали маму на кухне.

Услышали, как проворачивается ключ в замке, открывается входная дверь.

- Мама, выйди сюда, пожалуйста, - раздалось из тёмного коридора. Свет она не включила.

Бабушка прошла в коридор. Через минуту я был отправлен спать в дальнюю комнату.

Наша двухкомнатная квартира была настолько мала, что докричаться из одного конца до другого можно было даже шёпотом. Я лёг на кровать. Спать не хотелось, я слышал какие-то обрывки старательно приглушаемого разговора. Из бабушкиных криков шёпотом, доносившихся до меня, я понял, что мама сможет прыгать только через мёртвую бабушку, а со стороны мамы, что если бабушка не разрешит, то мама со мной переедет жить в клуб.

Я любил свою бабушку и не хотел её смерти, но и в клубе я бы тоже не отказался пожить.

В комнату вошла мама, разделась и легла рядом. Она чувствовала, что я не сплю, прижала меня и спросила:

- Игорёш, ты знаешь, что скоро праздник. Скажи, ты хочешь, чтобы я прыгнула?

С высоты бухта оказалась такой маленькой. Словно мальчуган сложил две ладошки и в них налили изумрудного цвета воду. Возле берега правой ладошки - порт торговый, возле берега левой – рыбный. Бухта настолько мала, что запросто можно промахнуться и приводниться где-нибудь в открытом море. Как в бассейне, когда ты впервые поднялся на десятиметровую вышку. Кажется, что прыгнув, можно не попасть и шлёпнутся где-нибудь рядом. Внизу посреди бухты мечутся маленькие точки катеров, которые будут подбирать приводнившихся парашютистов. А на берегу – тысячи и тысячи маленьких фигурок людей. Словно все жители города собрались посмотреть на твой прыжок. Господи, сколько же их там!

И вся эта картинка, словно яркая фотография из какого-то заграничного, почти запретного, журнала о другой, далёкой жизни. Насыщенной буйством красок и прелестью полёта. Комок в горле от понимания, что этот момент останется с ней навсегда. Счастье есть!

Ох, загляделась. Надо ещё успеть надуть спасательный жилет. Она выдирает зубами клапан, обсыпанный тальком, и начинает наполнять жилет воздухом.

Мероприятие такого уровня – большой и значимый общегородской повод общения и коммуникации тех лет. В городе вещали всего два ч/б тв-канала, которые начинали работать лишь с 17-ти часов. До первой телетрансляции в цвете еще 7 (семь!!!) лет.

Люди заполнили весь склон берега со стороны города. Сидели на песке, на камнях, на траве, на газетах. Ведущий мероприятия много рассказывал о славном пути наших ВМФ, начиная с ботика Петра 1.

Мы пришли всей семьёй и тоже расположились где-то на береговом склоне посередине меж двух портов: бабушка, мамины старшие сестры, их мужья и мои двоюродные братья.

«Кукурузник» появился неожиданно. Низко, махая крыльями, пролетел над берегом, взмыл вверх и сделал круг, чтобы набрать высоту.

Одна за другой из него начали выпадать малюсенькие фигурки, над которыми через секунду раскрывался цветной купол. Синий, зелёный... Мама предупредила – сегодня у неё красный. Когда раскрылся красный, я подскочил и закричал на всю бухту: «Смотрите, это моя мама!»

Ведущий был, видимо, предупреждён о цветовой дифференциации куполов:

- Единственная девушка-парашютист нашего города Светлана. Она совсем недавно начала заниматься в клубе, но уже достигла отличных результатов. Давайте же все дружно поприветствуем нашу замечательную героиню.

Я помню, как огромная масса людей, сидевших на склоне, медленно начала подниматься со своих мест, и, сначала вразнобой, но постепенно ловя общий ритм, всё более слаженно стала аплодировать. Моя бабушка, тёти, дяди, мои двоюродные братья с удивлением смотрели на тысячи людей, которые окружали нас и аплодировали моей маме.

Для меня эти аплодисменты так и остаются самыми громкими в жизни.

Вы скажете, невозможно, чтобы ребёнок в три с половиной года помнил событие в таких подробностях. Что-то потом мне много раз рассказывала бабушка. Что-то мама. Но я как вчера помню ту бескрайнюю гордость, охватившую моё маленькое сердечко, когда я видел красный купол с маленьким парашютистом. И восхищённые лица сотен горожан, которые стоя аплодировали всё время, пока красный купол медленно опускался к воде.

Я завороженно смотрел и знал, что, когда вырасту, обязательно стану самым лучшим парашютистом в мире, и мы с мамой обязательно будем вместе прыгать каждое воскресенье.

P.S. Семь лет назад я стал дедушкой. Полгода назад мне исполнилось пятьдесят. Я так и не прыгнул. Мамуль, ты крутая!

_____________________________________________________________

Еще больше читать историй на: http://razreshisebe.com/

Видео проекта на: https://www.youtube.com/channel/UCfodDqbN-HduEMEYN7hAucg

Слушать истории на: https://t.me/konkursrazreshisebe