11 слов, помогающих понять эфиопскую культуру
Автор Мария Булах
Ынджэра — это эфиопский хлеб. Впрочем, на вид это не совсем хлеб, а скорее гигантские блины сероватого оттенка (чем светлее, тем лучше качество), рыхлые и несладкие, со специфическим кисловатым привкусом. Мука для ынджэры должна быть из тефа (ṭef), особого злака, растущего только в плодородных районах Эфиопского нагорья. Но иногда используют и другие злаки, чаще всего сорго.
Большой блин ынджэры расстилается на круглом блюде под названием гэбэта (gäbäta), сверху выкладывают мясо, рис, вареные овощи, творог — словом, все что угодно. Потом ынджэру скручивают, отрывают от нее куски, подбирают ей начинку, макают в соус и отправляют в рот. Есть в одиночку не принято, любая трапеза — от скромного перекуса до роскошного пиршества — это собрание людей вокруг гэбэты. Супруги или влюбленные часто кладут кусочки ынджэры друг другу в рот, проявляя таким образом особую нежность и заботу . Такой кусочек называется гурша (gurša, от глагола gorräsä, «класть пищу в рот»). Кстати, именно это слово в современной Эфиопии обозначает «чаевые».
Конечно же, читая «Отче наш» на амхарском языке, эфиопы-христиане просят о насущной ынджэре. Человека в поисках заработка называют ənǧära fällagi — «искатель ынджэры». «Давать ынджэру» — значит «вскармливать, давать пропитание». Поэтому мачеха называется «мать ынджэры», а отчим — «отец ынджэры». Наконец, ынджэра — самое приятное, что можно себе представить, — о добром, мягком человеке могут сказать: «У него характер — это просто ынджэра».
Фэрэнджи — это мы с вами. Любой человек с более или менее светлым оттенком кожи, оказавшись в Эфиопии, тут же превращается в фэрэнджа. Детишки, бегущие за вами по улице Аддис-Абебы, или Лалибэлы, или любого другого города или деревни, будут кричать: «Фэрэндж, фэрэндж!» — и попытаются ухватить вас за руку, ведь потрогать фэрэнджасчитается хорошей приметой.
Фэрэнджи — люди чужие и непонятные. Так не назовут ни африканца из соседней или дальней страны, ни араба, ни даже индийца. Отношение к фэрэнджам двойственное. Фэрэндж — это источник денег, а потому объект пристального и часто назойливого внимания. Вместе с тем, фэрэндж, хотя и пользуется уважением, но также вызывает подозрение: а что, если он не просто любопытный турист, а приехал с корыстной целью? И конечно, фэрэнджу не скрыться в этой стране, не притвориться местным. Как бы прекрасно он ни говорил по-амхарски или на других языках Эфиопии, он все равно останется фэрэнджем — непонятным, непохожим, странным.
Это слово, впрочем, можно услышать не только в Эфиопии: в различных вариантах оно используется и в других странах Африки, и в ряде арабских стран, и в Индии. Оно восходит кэтнониму «франк», пришедшему через арабский язык (ʔifranǧ). Изначально словом «фэрэндж» в Эфиопии называли католиков, а позже и протестантов. Сегодня эти религиозные ассоциации отошли на второй план (скажем, в эфиопской диаспоре в Израиле этим словом называют коренных израильтян). Так что в современномамхарском есть не только выражение yäfäränǧ gänna, «католическое Рождество» (буквально «Рождество фэрэнджа»), но и yäfäränǧ addis amät, «европейский Новый год» (буквально «Новый год фэрэнджа»). Первое противопоставлено эфиопскому Рождеству gänna (из греческого γέννα), которое празднуется, как и полагается православному Рождеству, 7 января. Второе — эфиопскому празднику Нового года, отмечаемому 11 сентября.
А еще слово «фэрэндж» появляется в названиях некоторых заморских растений, получивших распространение в Эфиопии лишь в недавнее время. Скажем, огурец называется yäfäränǧduba («тыква фэрэнджа»).
Так многие эфиопы называют свой народ — то есть христиан, населяющих Эфиопское нагорье и говорящих на семитских языках, амхарском и тигринья. И амхарцы, и тигринья могут говорить о себе как о хабэша(тигринья ḥabäša, амхарский habäša или abäša). Это слово также в ходу у эфиопов, находящихся вдали от родины, и сейчас во многих городах Европы можно увидеть кафе под названием «Хабэша-бар» или что-то в этом роде. С одной стороны, слово «хабэша» может противопоставляться слову «фэрэндж». Но с другой стороны, в самой Эфиопии оно относится лишь к части населения — это христиане, живущие в центральных регионах.
Слово «хабэша», как и «фэрэндж», по-видимому, пришло в современные языки Эфиопии из арабского, где традиционное название Эфиопии — al-Ḥabaša. Арабское слово восходит к древнему названию племени или народа, засвидетельствованному уже в первом тысячелетии в памятниках на территории Южной Аравии (а также в самой Эфиопии, где, однако, это слово не прижилось). В Средние века название al-Ḥabaša из арабского языка заново проникло в Эфиопию. Это же арабское слово явилось источником для европейского названия Абиссиния, под которым Эфиопия была известна до XX века. Так называл Эфиопию Николай Гумилев и в своей поэзии («Абиссинские песни»), и в путевых заметках, сделанных во время нескольких экспедиций в эту страну.
В течение XX века слово «Абиссиния» постепенно вышло из употребления: и в конституции 1931 года, и в международной политике стало использоваться название «Эфиопия» как официальное наименование страны. Сегодня в Эфиопии слово «Абиссиния» можно встретить в названии старейшего банка страны Bankof Abyssinia или в популярной песне национальной поп-звезды Теводроса Кассахуна, или Тедди Афро, «Эфиопия, Абиссиния…».
4. Итиопьявиннэт (Ityoṗyawinnät)
Эфиопство (ʔityoṗyawinnät, образовано от слова ʔityoṗyawi — «эфиоп») означает равенство всех граждан на государственном уровне. Чтобы понять почему, обратимся к истории слова «Эфиопия». Название Эфиопия так же старо, как и Абиссиния, но всегда было гораздо шире. Изначально оно вовсе не было привязано к территориям Африканского Рога: в греческом языке αἰθίοψ («эфиоп») буквально значит «обожженноликий,(человек) с обожженным лицом» (от αἴθω, αἴθομαι, «обжигать», ὄψ, «внешний вид, лицо»), а Aἰθιοπία — «страна людей с обожженными лицами». В ранних греческих источниках топоним Aἰθιοπία мог использоваться для обозначения далеких земель как на юго-востоке (в Африке и Азии), так и на юго-западе (в Африке). В частности, этим термином нередко обозначалась Индия (в то время как Индией, в свою очередь, могли называть Аравию и Эфиопию).
Греческий язык активно использовался в античной Эфиопии: это был язык торговли на Красном море, в которой древнее эфиопское государство Аксум активно участвовало. Правители Аксума в надписях на греческом языке нередко называли себя царями эфиопов. Видимо, уже в аксумский период название Эфиопия вошло в местные языки, а в Средние века именно этим словом местные летописцы называли свою христианскую державу. В противоположность слову «хабэша» название Эфиопия стало ассоциироваться не с конкретной территорией и с ее населением, объединенным общей культурой и религией, а с государством.
Эфиопия — многонациональное государство, которое населяют представители более 90 народностей. На протяжении столетий у власти стоит народ амхара, который при этом не является самым многочисленным, сегодня уступая в численности народу оромо. Именно поэтому термин «Эфиопия» оказался весьма кстатив революционное и постреволюционное время, когда начали провозглашаться принципы равенства всех народов, населяющих страну. Так, лозунг «Вперед, Эфиопия!» (Ityoṗya təqdəm, буквально «Пусть Эфиопия будет впереди!») был выдвинут уже в первые дни революции 1974 года: это был лозунг патриотический, но обращенный ко всем жителям страны независимо от их этнической принадлежности. В самом деле слово ʔityoṗyawi («эфиоп») одинаково применимо ко всем жителям страны: сегодня представители разных народностей с гордостью называют себя именно так.
Конечно, введение понятия ʔityoṗyawinnät не решило национальный вопрос. Напротив, именно межнациональные конфликты — одна из самых острых проблем сегодняшней Эфиопии. Но показательно, что эфиопство в равной степени дорого и правящей стороне, и протестующим. Не случайно в одном из недавних конфликтов представители народа сидамо выступили со слоганом Sidamannät kälelä ʔityoṗyawinnät yälläm — «Не будет сидамства — не будет и эфиопства», где sidamannät — словечко, образованное по тому же принципу, что и ʔityoṗyawinnät. То есть «нет гармоничного многонационального государства без права на самоопределение у каждого отдельного народа, такого как сидамо».
Военная хунта; буквально «комитет»
Слово därg взято из староэфиопского языка (геэза). Староэфиопский сейчас используется лишь в богослужении, но староэфиопская лексика нередко служит источником для образования неологизмов — примерно как если бы в современном русском языке стали использовать вместо европейских заимствований слова церковнославянского языка. В староэфиопскомслово därg значит «объединение, соединение», но чаще всего используется в наречных оборотах därgä или bä-därg («сообща, гуртом»). В амхарском языке оно стало синонимом французскому заимствованию komite («комитет»). Впрочем, словом därg называли лишь один комитет — Координирующий комитет вооруженных сил, полиции и сухопутных войск, сформированный в 1974 году революционно настроенными военными. Когда 12 сентября 1974 года император Хайле Селассие был свергнут, эта организация была переименована во Временный военный административный комитет (gizeyawi wättadärawi astädadärdärg). В это же время в амхарский язык вошло и слово abyot («революция»), тоже взятое из староэфиопского языка, где ʔabəyot значит «неповиновение», и выражение abyot fänädda («революция взорвалась»), ярко отражающее внезапность и гибельные последствия этого события.
Формально место председателя Дэрга занимал генерал Тэфэри Банте, однако фактическим лидером стал майор (позже полковник) Менгисту Хайле Мариам, первый вице-председатель Дэрга. Идеология Дэрга выражалась словом ḥəbrätäsäbawinnät — «социализм». Это еще один неологизм, использующий староэфиопские корни и принципы словообразования: ḥəbrätä säb (буквально «cоюз людей») в амхарском языке означает «общество, социум». Отсюда прилагательное ḥəbrätäsäbawi — «общественный, социальный». Уже путем присоединения амхарского суффикса -nnät от прилагательного образуется абстрактное существительное ḥəbrätäsäbawinnät. Эфиопский социализм провозглашал равенство всех народов Эфиопии и принцип «земля — пахарю» (märetläʔarašu). Однако земельная реформа на деле обернулась государственным контролем над сельскохозяйственным сектором, а стремление истребить инакомыслящих и устранить политических конкурентов вылилось в страшный «красный террор» (ḳäy šəbbər). Дэрг, хотя и назывался временным, оставался правящей силой вплоть до 1987 года, когда Эфиопия была объявлена Народной Демократической Республикой Эфиопия. Менгисту ХайлеМариам был «избран» ее президентом, то есть стал полновластным правителем на четыре года, вплоть до своего бегства в 1991 году.
В памяти людей период правления Дэрга запомнился как время кровавых казней и жесткой диктатуры. Едва ли можно встретить людей, которые вспоминают о времени Дэрга (yädärg gize) с ностальгией; разве что сам бывший диктатор Менгисту Хайле Мариам, ныне проживающий в Республике Зимбабве.
Копировать, множить сущности; буквально «черпать или переливать воду»
Для большинства жительниц сельской Эфиопии, да и для многих горожанок, принести воду до сих пор одна из самых тяжелых каждодневных обязанностей. Для жительниц —потому что это традиционно женское занятие: именно женщины каждое утро взваливают на плечи пластмассовую канистру (ǧärikan, от английского jerrycan), пришедшую на смену глиняному кувшину (ənsəra), спускаются к реке, наполняют (qädda) тару водой, далеко не всегда чистой, и, согнувшись под грузом в три погибели, возвращаются домой.
Глагол qädda означает не только «наполнять водой» (кувшин или канистру), но и «переливать жидкость из большего сосуда в меньший» — например, разливать пофарфоровым чашечкам кофе из традиционного кофейника джэбэны (ǧäbäna). Qädda — это также брать чужой огонь, например, чтобы зажечь свечу или прикурить от чужой сигареты. А wäre qädda («черпать/переливать разговор») значит «судачить, сплетничать» (ведь новости, как вода из сосуда в сосуд, переливаются из одного рта в другой).
Конечно, все мы часто используем русский глагол «почерпнуть» в значении «позаимствовать (мысли, идеи и т. д.)». В амхарском и во многих других языках Эфиопии«черпать» тоже используется в переносном смысле, но гораздо более узком: это значит «имитировать, подражать», а также «делать копию, списывать, записывать», в том числе «делать аудиозапись». В основе лежит представление о том, что человек, набирающий воду из источника в сосуд, как бы воссоздает источник, производит его аналог. Эта метафора настолько прочно вошла в язык, что современные ксерокопии называются словом qəǧǧ, образованным от qädda, буквально «нечто зачерпнутое».
Человек низшего сорта; буквально «ремесленник»
Ṭäyəb — это общее наименование всех ремесленников, то есть кузнецов, кожевников, ткачей, горшечников (вернее, горшечниц, потому что с глиной работают только женщины). Ṭäyəb происходит от слова ṭäbib, «мудрый» (иногда и последнее используется в значении «ремесленник»). Само понятие «ремесло» обозначается выражением «мудрость руки» (yäʔəǧǧ ṭəbäb) — в противоположность «мудрости чтения» (yänäbib ṭəbäb), относящейся к знанию книжному, не имеющему практического применения.
Такое происхождение слова ṭäyəb совсем не вяжется с его употреблением. Слово это ассоциируется прежде всего с негативными качествами— ремесленники (ṭäyəbočč) вЭфиопии испокон веков считались грязными, дурно пахнущими и склонными к различным порокам.
Все вышеперечисленные ремесла в традиционной сельской Эфиопии презирались. Крестьяне-хлебопашцы смотрели на ремесленников как на людей низшего сорта и никогда не вступали с ними в родственные связи. Ремесленники зачастую селились на окраине деревни, они не владели землей, на которой жили, а в случае, если спрос на ихработу падал, легко снимались с места и перебирались в другую местность.
А еще ремесленники считались колдунами и оборотнями. Не случайно многие молитвы против злых чар, записывавшиеся в магические свитки — амулеты из пергамента, которые носились на груди в специальном кожаном футлярчике или вешались на стену, — начинаются словами: «Молитва от дурного глаза, и от демона, и от ремесленника/кузнеца (ṭäbib)…» Здесь еще примешиваются и религиозные предубеждения: ведь в силу того, что ремесленники относились к низшей касте, как правило, они и этнически отличались от хлебопашцев. В прежние времена в Северной Эфиопии эту нишу чаще всего занимали эфиопские евреи — представители народа бета Исраэль, исповедовавшего иудаизм . Понятно, что иноверцам, занимавшимся нечистой работой, приписывались различные сверхъестественные способности, и, конечно же, никакого добра от них не ждали. В этом смысле слово ṭäbib/ṭäyəb могло становиться синонимом слова «буда» (buda) — «человек-гиена». По эфиопским поверьям, буда — это оборотень, обладающий дурным глазом и способный превращаться в гиену. Гиена съедает свою жертву и высасывает кровь, то есть насылает порчу, от которой жертва чахнет и постепенно умирает. Такие способности приписывались в первую очередь кузнецам. А поскольку кузнечным делом часто занимались эфиопские евреи, существовало представление, что кузнецы-иудеи ведут свой род от того кузнеца, что выковал гвозди для распятия Христа.
Разумеется, в современной Эфиопии многое переменилось, и на протяжении последних пятидесяти лет идет последовательное разрушение кастовой системы, как и многих других устоев традиционного общества. Однако процесс это постепенный, и в тех областях страны, где сохраняется традиционный деревенский уклад, остается в сознании и суеверный страх перед ремесленником-оборотнем.
Слово с̣̌äffärä используют, чтобы описать, как множество людей поют и танцуют — как правило, во время большого праздника.
Интересно, что глагол с̣̌äffärä традиционно также обозначал «собираться в отряды, мобилизовываться перед большой битвой». Дело в том, что такие собрания тоже непременно сопровождались пениями и пляской (не случайно существительное с̣̌əffära («танец с песней») часто встречается и в более узком значении «военный танец»).
То, что одно слово, с нашей точки зрения, обозначает два действия — петь и танцевать, — не удивительно. С точки зрения эфиопа, странно танцевать без песни или, наоборот, петь, не двигаясь под музыку.
Зато четко различаются светские и церковные пение/танец. Последнее никогда не назовут глаголом с̣̌äffärä. Для церковного пения, которое непременно сопровождается ритмичными движениями певчих, ничуть не похожими на народные пляски, используется слово zämmärä. Слово это связано с существительным mäzmur («псалом») и названием той книги, с которой на протяжении многих столетий начиналась школа для каждого, кто учился грамоте в христианской Эфиопии: mäzmuräDawit («псалмы Давида»), то есть Псалтырь.
Это слово происходит от глагола gäṭṭämä, который по-амхарски значит «сходиться, встречаться, соединяться». Скажем, gubaʔe gäṭṭämä — «собрание сошлось, собралось», а с̌əggər gäṭṭämäw — «он столкнулся с проблемой». Отсюда aggaṭṭami — «совпадение, случайность», а bagaṭṭami — «случайно, нечаянно, по стечению обстоятельств».
Gəṭəm — это «соединение слов», а gäṭṭämä может значить также «соединять слова, сочинять стихи». Процесс создания стихотворения — это процесс поиска нужных сочетаний, не правда ли? Впрочем, изначально слово gəṭəm обозначало не стихи в современном понимании, а образцы народного творчества, исполняемые — как и полагается народным произведениям — в виде песен. Именно такую поэзию исполняли бродячие музыканты — азмари (azmari) . Соответственно, различают свадебные стихи (yäsärggəṭəm), похоронные стихи (yäläqso gəṭəm, буквально «поэзия плача») и др. Нередко стихотворные произведения исполнялись экспромтом, и в традиционных описаниях тех или иных исторических событий можно встретить упоминание, что некое историческое лицо, услышав дурную или хорошую весть, произносит подобающее случаю двустишие. Так, в одном из рассказов об императрице Тайту говорится, что, оплакивая смерть своего мужа, великого императора Менелика Второго, она произнесла следующее стихотворение:
Nägarit masmättat əmbilta masnäffat näbbärä səraččən
Säw mähon ayqärrəm därräsä täračcən
В XX веке термин gəṭəm стал употребляться применительно к поэзии в современном смысле, отсюда и gäṭami — «поэт». А для специального обозначения фольклорных стихотворных произведений появилось слово qalgəṭəm, буквально «поэзия слова», то есть устная поэзия.
Происхождение слова fidäl неизвестно, но оно упоминается уже в словаре староэфиопского языка, опубликованного в 1661 году отцом эфиопистики, немецким ученым Иовом Лудольфом, как название эфиопского силлабария в целом или его элементов. Силлабарий — аналог алфавита, который состоит из символов, обозначающих не отдельные звуки, а слоги. В большинстве семитских алфавитов — финикийском, угаритском, древнееврейском, арабском, южноаравийском — буквами обозначаются согласные, а для гласных могут использоваться дополнительные диакритические элементы. Эфиопское письмо (за исключением самых ранних периодов) гласные обозначает всегда, но отдельных символов для гласных не использует. Вместо этого каждый знак имеет семь форм (порядков), по числу гласных. Эфиопы называют эти семь форм «геэз» (gəʕəz, то есть собственно «староэфиопский»), «второй» (kaʕəb), «третий» (śaləs) и т. д. Шестой порядок — sadəs — используется либо для сочетания согласного с гласным ə (произносимым примерно как русский [ы]), либо для обозначения одиночного согласного. А учиться письму — это «считать буквы» (fidäl qoṭṭärä). Дети в традиционной церковной школе (nəbab bet, «дом чтения») учатся читать, повторяя по порядку каждый слог, начиная с первого согласного h: ha, hu, hi… Именно поэтому «азбука» по-амхарски — hahu.
В староэфиопском языке было 30 согласных, а силлабарийнасчитывал 202 элемента (меньше, чем 30 × 7, потому что некоторые согласные сочетаются не со всеми гласными). В современных языках к этим символам были добавлены некоторые другие для тех звуков, которых нет в староэфиопском. Так что неудивительно, что старое амхарское пожелание долголетия звучит так: Bäfidäl quṭr ədme yəsṭäwo — «Пусть Он даст вам возраст по числу букв».
Шнурок, повязываемый при крещении; метафора для христианской веры
Амхарское слово matäb, которое вошло во многие другие языки христианских народов Эфиопии, заимствовано из староэфиопского (геэза) — мертвого языка, сохранившегося как язык богослужения в Эфиопской православной церкви. В староэфиопском это слово (maʕtab) произведено от глагола ʕataba — «отмечать определенным знаком, печатью» (обычно о Боге, отмечающем верующих), а также «накладывать крестное знамение». Соответственно, maʕtab на геэзе означает либо «печать», либо «знак», либо «знак креста, символ креста». Видимо, именно из общего значения «знак» возникло употребление слова maʕtab для обозначения того предмета, который в Эфиопии является главным знаком христианской веры. Предмет этот — синий или черный шелковый шнур, который повязывается на шею ребенка во время крещения. Именно матэб — знак принятия христианства. Крест (который у эфиопов называется mäsqäl, «распятие», от глагола säqqälä, «поднимать наверх», отсюда «распинать») — это обязательный атрибут священника, а простой верующий может обходиться и без него. Можно, впрочем, повесить на матэб крестик, но скорее для украшения — на матэбе могут висеть и несколько крестиков, а могут и еще какие-нибудь металлические мелкие предметы, например кольцо.
Отречься от христианской веры — это значит «разорвать матэб» (matäb bäṭṭäsä). А если о человеке говорят, что он «без матэба» (matäb yälläš), то, значит, он нечестен и способен на предательство (конечно же, это аналог русскому «креста на нем нет»). И наоборот, от слова matäb образуется прилагательное matäbam (буквально «матэбный»), которое описывает честного, надежного человека.