Продолжаем поддерживать и рекомендовать интересных панк-переводчиков!

Напомним, что Илья "Маррадёр" Никитин взялся за автобиографию отца-основателя Agnostic Front.
Сегодня вы узнаете, как Винни стал "Стигма", узнаете про его первую любовь, родителей и старый добрый Нью Йорк.

Чтобы прочесть продолжение "The Most Interesting Man in The World" вам необходимо забустить проект финансово: vk.cc/cHV15H

НЬЮЙОРКЕЦ
ПРИМЕРНО ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ, это все еще то место, где я обитаю. Нижний Ист-Сайд — мой район. Это то место, откуда родом я и вся моя семья. LES в конечном итоге слился с Маленькой Италией, но в те времена не было никакой разницы между Нижним Ист-Сайдом, Ист-Виллидж и Маленькой Италией.
Это был один большой район, пока они не заасфальтировали Хьюстон-стрит. Как только Хьюстон-стрит стала «настоящей дорогой», появилась своего рода разделительная линия. Ряды домов были заняты в основном итальянцами и евреями.

По мере продвижения ко Второй авеню всё было то же самое. В конце концов, люди начали переезжать с одного конца Манхэттена на другой, что изменило облик Нью-Йорка, потому что районы начали разделяться, за исключением Чайнатауна. Этот район всегда был известен как Чайнатаун, каковым он остается и по сей день. Но Нижний Ист-Сайд разделился на три отдельных района.
Несмотря на то, что в округе произошел раскол, в моей тусовке всегда был еврейский парень. В моей команде всегда был китаец, всегда был пуэрториканец. Мы подкалывали друг друга по поводу расы или чего-то еще. Я называл своего друга Ричи «Ричи-Латинос» (“Richie the Spic”), потому что он был пуэрториканец.
Он называл меня «Тощий Винни-Папуас» ( “Skinny Vinnie the Guinea”). Сегодня так никто не скажет, потому что все такие слабаки, но мы знали, что мы друзья, и просто веселились. Никто не обижался.
Теперь, если бы кто-то не из нашей тусы сказал что-то подобное кому-то из нас, возникла бы серьёзная проблема.

Я всегда буду вспоминать наш район, наши улицы, как мы открывали пожарные гидранты летом, включали пожарные сигнализации и убегали от ментов. Мы поднимались по пожарным лестницам из подвалов нашего клуба и тусовались с друзьями на крыше... Например, крыша «Tar Beach» с видом на город. Конечно, у
нас там были голубятни и шланг для воды. У меня даже есть определённое место на выступе, где я сижу. Я боюсь высоты, но по какой-то причине я могу сидеть там и не бояться. Это мой дом.
Настоящие ньюйоркцы на самом деле другие, и, если вы не заметили, здесь сейчас много людей, которые приехали откуда-то ещё, либо чтобы найти работу, либо чтобы просто стать частью этого хаоса. Они хотят гулять по ночам допоздна. Но они бы никогда не преуспели в старом Нью-Йорке. У этих людей нет упорства. Они не могут попасть в ритм, они не попадают в поток.
Они ходят как зомби, или каждую секунду смотрят в свой телефон, или просто стоят посреди тротуара. Боже мой, двигайтесь дальше. Даже люди в моём доме; я перестал пытаться быть милым и подружиться с ними. Они остаются на один или два года, а потом уходят. Вы никогда больше их не увидите. Они здесь не для того, чтобы пустить корни.
Ко мне приехал друг из другого города, и всё, чего он хотел, это пойти на Таймс-сквер, чтобы увидеть, как украшают главную ёлку
города на Новый Год. Я подумал: «Серьезно? Есть куча вещей, которые мы можем сделать в Нью-Йорке, а ты хочешь именно это?» Он сказал, что это его мечта.
Поэтому я неохотно потащил его туда, где собралась вся эта чёртова толпа, и мы оказались в центре беспорядков. Какие-то чуваки размахивали цепями, полицейская лошадь проносилась через эту толкучку, сбивая нас всех и вызывая ещё больший хаос. Это было худшее место в Нью Йорке в тот момент. Туристы, похоже, любят район мясной промышленности. Раньше он был абсолютно мёртв. Там были только трансвеститы и проститутки. Теперь у дочери Пола Маккартни процветающий бутик прямо в центре этого района. Там есть отели и дорогие рестораны... Я в шоке.
Здесь мы знали всех, у кого был магазин или свой бизнес.
У Чарли был кондитерский магазин. У него были сёстры с пышными причёсками. Они были близнецами, и у каждой был пудель. Я ходил туда за костюмами на Хэллоуин. Никогда не забуду их цену — они стоили три доллара. Большие стоили пять. Я всегда брал костюм скелета с маской, от которой у тебя потело лицо, как толькоты его надевал. Мы знали мясника, пекаря и изготовителя подсвечников.
Чёрт, мне даже нравится исполнять обязанности присяжного в моём городе! Я живу недалеко от здания суда, поэтому могу
просыпаться почти в то время, когда мне нужно быть там, и приходить вовремя. Я беру газету и чашку кофе, а они платят тебе сорок долларов, чтобы ты был там. После всего я беру китайскую еду и выкуриваю косяк по дороге домой, и всё приходит в норму — беспроигрышный вариант. Обычно всё это длится не очень долго; может быть день или два, а иногда они отправляют тебя домой сразу после регистрации.
В любом случае, я разговариваю со всеми присяжными, потому что иногда ты сталкиваешься с человеком, который готов отпустить того, кто только что ограбил мать с ребенком. Знаете, они очень часто на стороне грабителя. Время от времени мне приходится вразумлять людей. Это как заезженная пластинка, но люди (за
пределами Нью-Йорка) всё еще очарованы нашим акцентом. Они хотят, чтобы вы сказали «кофе», чтобы посмотреть, как вы это произносите. Kaw-fee.
Или «вода». Wah-ta. Это раздражает, но это забавно.
В конце дня я могу спуститься вниз, одетый так же, как я сейчас, в пижаме, в 5:00 утра, посреди снежной бури, и взять пакет молока или что-то ещё, что мне нужно. Город, который никогда не спит. Люблю это.
МЕЛОМАН
За эти годы я повидал много музыки и много концертов.
В самом начале 70-х мы ходили в бар под названием «Хиллис» на Бауэри, который был заведением для бродяг. Позже он стал всемирно известным как CBGB. Тогда порция выпивки стоила от пятнадцати до двадцати пяти центов. Чтобы напиться, тогда не нужно было много денег. Я тоже сам ходил в «Макс Канзас-Сити». Я
просто подходил к людям и начинал с ними разговаривать. Я разговаривал со всеми подряд. Когда у меня был «Камаро», я подъезжал к «Максу» и парковался прямо на тротуаре. Улицы там были пустынными, потому что клуб располагался в деловом районе Мидтаун, который по ночам был практически закрыт. Это было здоровo.
Все увлекались глэм-роком в Канзас-Сити, в клубе «Макс».
Не глэм-роком в стиле «Мотли Крю», а старым стилем с блёстками и гламуром. Многие носили парики, и это были не только «Нью-Йорк Доллз». У «Макса» можно было увидеть Энди Уорхола и его команду художников и моделей, но позже там стали появляться и панк-группы, такие как «Пьюр Хелл» и «Мэд Бойз». Pure Hell была полностью афроамериканской группой, и вам нужно было увидеть их, иначе вы могли бы о них ничего не знать. Тогда они не получили столько внимания, сколько Bad Brains получили от хардкор-сообщества.

Мне посчастливилось увидеть зарождение панк-рока в Нью-Йорке. Я жил в районе, где это происходило, так что всё это происходило вокруг меня. В Нью-Йорке действительно было что-то своё. Мне нравились The Sex Pistols и The Clash, но, к сожалению, я так и не увидел ни одну из них в период их расцвета. Люди не особо помнят об этом, но на самом деле между группами, игравшими в Max’s, и группами, игравшими в CBGB, был своего рода разрыв. Я всегда был немного разочарован тем, что многие группы не выступали в CBGB, а играли только в Max’s, где царила эта высокомерная, псевдо-наркоманская, гламурная атмосфера. В CBGB, казалось, больше заботились о том, чтобы дать шанс молодым группам, а не об имидже. С другой стороны, в начале 70-х я видел Black Sabbath, хотя мне не очень нравились эти гигантские концертные площадки. Aerosmith выступали перед ними на разогреве, и их освистали, что показалось мне забавным.
В конце 60-х, в самом начале 70-х, на Сент-Маркс-Плейс был клуб под названием Electric Circus. Там я видел такие группы, как Mandrill, Sly and the Family Stone, The Ohio Players, Джо Кокера и Айзека Хейза. Там выступали все. Там играла Нина Симон. Я видел там и Джеймса Брауна. Там была разношёрстная публика: чернокожие, хиппи, наркоторговцы и мы, соседские ребята, просто тусующиеся рядом. Мы все ходили в этот клуб, потому что, хоть все мы и любили рок, всем нравилась соул-музыка. Я ходил туда каждую субботу вечером. Именно по субботам выступали эти группы. Это было ещё в те времена, когда я был рокером. Клуб находился в большом синем здании, и там не было возрастных
ограничений. Поскольку я жил неподалёку и знал всех, кто работал в клубе, меня всегда пускали бесплатно. Я не могу поверить, сколько невероятных групп я там увидел. Прошли годы, прежде чем я по-настоящему осознал, кого я видел на сцене, и это был центр Нью-Йорка до появления панк-рока. Немногие могли это увидеть.
Так я стал настоящим завсегдатаем ночных клубов.

► Another Interesting Punk Literature: vk.cc/7B6RiT
#stigma #vinneistigma #agnosticfront #vincenzocappuccio #themostinterestingnmanintheworld #interestingpunktranslator #interestingpunk