Cовместно с пабликом Североамериканский панк-рок 1970х - 80х мы ведём перевод книги Джима Руланда "Do What You Want".
▼Вы можете повлиять на проект, поддержав переводом VK Pay на любую сумму:https://vk.cc/clQAg8
▼Номер карты Сбербанка 2202 2069 4356 2160 (Олег Александрович Д). Обязательно при переводе указать в сообщении "BR".

► ВСТУПЛЕНИЕ.
ОПАСНЫЙ ДИССОНАНС.

«ЭТО НЕ ИСКУССТВО, ЭТО САМОУБИЙСТВО!»
Данная фраза, произнесенная в душном гараже пятнадцатилетним вокалистом Bad Religion Грегом Грэффином, стала первыми словами, записанными группой. Песня «Sensory Overload» была написана семнадцатилетним Бреттом Гуревицем в те времена, когда они с Грегом учились в средней школе El Camino Real в Вудленд-Хиллс, Калифорния. Этот подростковый манифест походил на удар тупым предметом по голове и был нашпигован прописными истинами, колкостями и заблуждениями.
Шел 1980 год, и панк уже не был чем-то новым. Damned побывали в Лос-Анджелесе три года назад, а вскоре после этого в город наведались Clash. Sex Pistols уже навсегда ушли со сцены после концерта в «Winterland» в январе 1978 года. Ramones готовились выпустить свой пятый студийный альбом, а английские пост-панк-рокеры Bauhaus, Siouxsie & The Banshees и Cure периодически вторгались в Нью-Йорк.
Тем не менее, в Лос-Анджелесе панк-рок по-прежнему сохранял свою актуальность. Первые лос-анджелесские панк-группы, такие как Screamers, Weirdos, Bags и Plugz, должны были потесниться в пользу хардкор-выскочек вроде Black Flag и Adolescents. Опасаясь грубых фанатов молодых команд, агенты и владельцы большинства клубов запрещали проведение хардкор-шоу в своих заведениях, так что у начинающих групп был весьма небогатый выбор мест для концертов. Однако это не остановило появление новых коллективов. Серферы и скейтеры, поддерживаемые своей публикой из пригородов Лос-Анджелеса, принесли на панк-сцену отличную физическую подготовку и агрессию.
Главное, что отличало Bad Religion от их современников из Южной Калифорнии - то, что BR были родом из Вудленд-Хиллс, провинциальной общины в глубине западной части долины Сан-Фернандо, места, печально известного своим унылым однообразием. Если Голливуд был панк-площадкой Лос-Анджелеса, то Долина представлялась чем-то абсолютно противоположным. Так как же четверо старшеклассников, двое из которых бросили школу, сумели отделиться от стаи?

►Я МОГУ СДЕЛАТЬ ЭТО.

Глава 1.
ОДНОЙ ИЗ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫХ ЧЕРТ ДОЛИНЫ САН-ФЕРНАНДО было ее потрясающее однообразие. Одинаковые улицы, представлявшие собой сеть длинных прямых бульваров, тянулись на долгие мили во всех направлениях. Долину со всех сторон окружали горные хребты, и загрязненный воздух вкупе с постоянным густым смогом оказывали на людей дезориентирующее воздействие. Для приезжих один здешний район мало чем отличался от другого.
Местные жители, конечно же, знали разницу и могли с гордостью рассказать историю каждого перекрестка: сначала сельскохозяйственные угодья были превращены во фруктовые сады, а затем преобразованы в коммерческую застройку, нечто совершенно уникальное для данного времени и места. Однако для тех, кто по какой-то причине выделялся из толпы, сходство этих пригородных ландшафтов оборачивалось проблемой – на фоне столь монотонных пейзажей было трудно остаться незамеченным. Члены Bad Religion прекрасно понимали, что абсолютно не вписываются в окружающий их мирок, и то, что подростки создали панк-группу, только усугубило проблему. В Долине, как и везде, выскочки, не желавшие идти в ногу с большинством, становились изгоями.
К счастью, эти умные, социально ответственные ребята нашли друг друга благодаря общей страсти. При помощи панк-рока они впоследствии сумеют создать нечто такое, что не только изменит их жизни, но и окажет долгосрочное влияние на любимый ими стиль музыки. Однако нельзя не отметить, что, несмотря на духовные узы, безусловно связывающие всех участников группы, каждый из музыкантов прошел свой собственный путь к тому, чтобы стать частью Bad Religion.
Для Грега все началось в Висконсине и Индиане, на родине его родителей. В каком-то смысле даже гораздо раньше - когда его прадед по материнской линии, Эдвард М. Зерр, проповедник и учитель, путешествовал по стране, ведя курсы по изучению Библии. За свою шестидесятилетнюю карьеру он произнес более восьми тысяч проповедей. По словам Грега, «он был первым гастролером в нашей семье».
Зерр написал шеститомный сборник комментариев к Библии. Прадед Грега придерживался строгого толкования Ветхого Завета, вследствие чего считал, что возраст Земли составляет шесть тысяч лет. Изучение Библии и обнародование выводов, к которым он пришел, являлись задачей, целью и делом всей его жизни. Консервативная церковь, к которой принадлежал Зерр, запрещала танцы, музыку и другие легкомысленные занятия. Даже гимны, которые проповедник также писал, по его убеждению должны были исполняться без аккомпанемента.
Дочь Зерра - бабушка Грега - была очень набожной и прямолинейной, но все же немного более открытой, чем ее отец. От него она унаследовала одно удивительно прогрессивное убеждение – абсолютную уверенность в ценности хорошего образования. Она поступила в колледж в то время, когда очень немногие женщины имели возможность обучаться в таких заведениях, и привила своим детям привычку думать самостоятельно. После того как мать Грега, Марселла, окончила колледж и у нее появились собственные дети, она решила не учить своих мальчиков Библии, но в то же время не пыталась оградить своих сыновей от религиозной музыки, которая ей всегда нравилась.
После того, как их родители расстались, Грег и его старший брат Грант делили свое время между семейным домом в Расине, штат Висконсин, где жил отец, и домом матери в пригороде Милуоки. Грег рос, занимаясь спортом - бейсболом весной и хоккеем зимой - и преуспевал в обоих, но с самого раннего возраста мальчик проявлял склонность к музыке.
Грег посещал начальную школу Лейк-Блафф в богатом северном пригороде Милуоки, музыкальным факультетом которой руководила Джейн Перкинс. Она всегда поощряла своих учеников подпевать популярным шлягерам того времени. В репертуаре школьного хора, которому Перкинс аккомпанировала на фортепиано, присутствовали обработки современной классики – «American Pie», «You’ve Got a Friend», «Age of Aquarius», и «Locomotion».
Такой метод преподавания настолько понравился Грегу, что он записался в хор, где научился гармонично взаимодействовать с другими вокалистами. Его часто выбирали в качестве солиста для концертов, которые проходили в течение всего учебного года. Это привело к тому, что Грег получил путевку в летние музыкальные лагеря в Мэдисоне, штат Висконсин. Приобретенный опыт придал Грегу уверенности, когда он решил перейти к панк-року и позволил сгладить некоторые шероховатости в его вокале.
«У меня очень естественная подача», - говорит Грег. «Когда я слышу мелодии, то в голове уже пропеваю гармонии. Именно такое восприятие я привнес в Bad Religion. А не наоборот. Это результат моего обучения».
В 1976 году мать Грега переехала в Лос-Анджелес, чтобы устроиться на работу в Калифорнийский университет. Она поселилась в долине Сан-Фернандо, где мальчики пошли в новую школу. Лето они проводили со своим отцом Уолтером в Расине. В числе прочего Марселла привезла в Калифорнию и свой спинет (*разновидность клавесина), и музыкальный инструмент незамедлительно привлек внимание Грега.
«Грег постоянно стучал по клавишам», - рассказывала Марселла. «Он все время сочинял музыку. Всякий раз, проходя мимо пианино, он неизменно брал несколько аккордов».
Пианино помогало Грегу справиться с трудностями переходного возраста. Его ровесники либо подстраивались к окружению и стремились повысить свой статус, покупая дорогую одежду и игрушки, либо бунтовали и, покуривая травку, медленно растворялись в рок-н-ролльном тумане. И хотя Грег прекрасно понимал, что это может превратить его в изгоя, он решительно отверг угнетающий конформизм старшей школы и следовал исключительно собственным интересам, какими бы «некрутыми» они ни казались (а в то время было крайне мало вещей еще менее крутых, чем панк-рок).
Панк-крещение Грега произошло, когда ему было четырнадцать и его бросила подружка, которая была на год старше. «Я думал, что женюсь на ней. А потом она бросила меня ради семнадцатилетнего парня. Она была вроде как на стиле, и мне захотелось стать ее полной противоположностью. Прекрасно помню, как я впервые пришел в школу с коротко остриженными, выкрашенными в ярко черный цвет волосами и в потрепанной одежде».
Трансформация Грега произошла в тот момент, когда его матери не было в городе. Марселла пригласила свою подругу из Милуоки, чтобы та присмотрела за мальчиками, пока ее не будет дома. Когда Марселла вернулась, ее подруга не находила себе места из-за того, что Грег покрасил волосы. Она была уверена, что Марселла придет в ярость, однако вместо этого мать Грега нашла этот инцидент забавным. «Это был первый панк-поступок Грега - покрасить волосы на два тона темнее».
Покраска волос и трафаретные надписи на футболках сделали Грега объектом насмешек как со стороны учеников, так и учителей. Грег был шокирован тем, что взрослых столь серьезно задело его нежелание соответствовать общепринятым нормам. Некоторые школьники попытались запугать Грега, угрожая избить его, но это лишь укрепило стремление Грэффина вырваться за пределы очерченных рамок. Превращение в панка было отражением его внутренних ощущений, а вовсе не попыткой привлечь внимание, разозлив сверстников. Эта трансформация научила Грега тому, что сомнение в стандартах, отказ от догм и поиск наилучших ответов могут вызвать неудовольствие окружающих. Впрочем, с этим он научился справляться уже в ранней юности. Нонконформистский настрой стал присущ Грегу и как мыслителю, и как певцу.
Бретт Гуревиц, основной соавтор Грега в Bad Religion, не может вспомнить времени, когда он не исполнял и не сочинял музыку. «У моей бабушки в Нью-Йорке было маленькое пианино. Я играл на нем, а она танцевала рядом и подпевала мне», - рассказывает Бретт. «Это одно из моих самых ранних детских воспоминаний».
В юном возрасте Бретт брал уроки игры на аккордеоне, в ходе которых разучил несколько песен. Его первый альбом, «Yellow Submarine» группы Beatles, подаренный ему родителями, подтолкнул Бретта к непрерывному прослушиванию пластинок, а затем и к попыткам подыгрывать звучащим песням на гитаре. «Я никогда не думал, что стану участником рок-группы, потому что все исполнители, которых я любил, были невероятны», - говорит Бретт. «Beatles, Кэт Стивенс, Джо Кокер, Стиви Уандер, Led Zeppelin, Дэвид Боуи. Они казались мне просто недосягаемыми».
После того, как в 1977 году Бретт познакомился с панк-роком, эта пропасть уже не казалась непреодолимой. «Дебютный альбом Ramones стал первой панк-пластинкой, которую я купил, и когда я послушал ее, как будто что-то взорвалось. Мне не просто понравились эти песни – а они мне действительно понравились, да так, что, слушая их, я скакал на кровати, - я тут же смог сыграть их. О, да, вот оно. 1-4-5. Ух ты, и это все, что нужно? Этот альбом открыл для меня рок-н-ролл пятидесятых. Я разгадал шифр этой музыки. Оказалось, что писать песни самому гораздо проще, чем разучивать чужие… И я начал писать собственные песни».
У Бретта имелась масса идей для песен. Будучи заядлым книгоманом, он всегда искал ответы на острые вопросы, интересующие его. Сочинение песен дало Гуревицу еще один способ выразить собственные мысли. Когда ему представилась возможность присоединиться к группе, он был готов к этому. «Я всегда был творческим ребенком, - говорит Бретт, - поэтому у меня уже были написанные песни еще до того, как я начал играть в какой-либо команде. Так вышло, когда я, например, присоединился к группе The Quarks. Я не знаю, как это получалось, но у меня в загашнике всегда было несколько уже готовых вещей».
Джей Бентли, так же как и Бретт, играл на гитаре, а его мать и отец расстались, так же как и родители Грега. После развода оба родителя Джея обзавелись новыми семьями и сменили место жительства, что весьма расширило представления мальчика о географии Южной Калифорнии. Джей вместе с матерью и отчимом переехал из Согаса (ныне Каньон Кантри) в Вудленд-Хиллз. А его отец обосновался в Манхэттен-Бич, где Джей проводил все лето. Такой расклад вполне устраивал Джея. «Моя мама снова вышла замуж за одного из руководителей компании «Textron» - парня, всегда носившего костюм. Мы никогда не сходились с ним во взглядах. Я чувствовал вину перед мамой. Выйдя за этого человека, она взяла меня с собой. «Парню в костюме» было совсем нелегко принять меня». Отец Джея был полной противоположностью отчима: «бывший морпех, а ныне хиппи, живший на пляже и вечно куривший травку».
Джей, получивший свой первый скейтборд в восемь лет, был очень рад, что оказался так близко к «Reseda Skatercross» - скейт-парку, который был показан в фильме «Скейтборд» («Skateboard the Movie», *фильм 1978 года с Алленом Гарфилдом и Лейфом Гарреттом) и в одном из эпизодов сериала «Калифорнийский дорожный патруль» («CHiPs»). «Я видел там ребят из Догтауна. Я был сильно увлечен скейт-культурой».
Джей начал тусоваться на пляже и проводил все свое свободное время, катаясь на серфе и скейте вместе с друзьями, чьи старшие братья были основателями музыкального зина «Raw Power». У них был доступ к музыке, которую Джей никогда бы не нашел самостоятельно. «Они водили меня на концерты, где я мог послушать самое странное дерьмо!» - говорит Джей.
Хэви-метал-группа Quiet Riot выступила в школе El Camino Real, и, увидев, как Рэнди Роадс играет на гитаре, Джей загорелся желанием стать участником рок-группы. Он умолял маму отвезти его в «Starwood», чтобы он мог еще раз посмотреть на своего нового кумира Рэнди Роадса. «Я знал, что он охренителен, и мне, скорей всего, никогда не достичь его уровня. Это было все равно, что мечтать стать астронавтом и понимать, что это практически нереально. Наверно, именно тогда я впервые осознал, что идея, живущая в моей голове, вполне может оказаться неосуществимой».
Панк изменил это. После посещения нескольких панк-концертов мечта стать музыкантом уже не казалась Джею несбыточной. «Я подумал, что способен сделать это. Одну ноту я могу играть очень быстро!»
Как бы странно это ни звучало, Джей начал джемовать с участником Bad Religion еще до возникновения самой группы. «Я играл с будущим барабанщиком Bad Religion Дэви Голдманом. Он жил на соседней улице. Мы исполняли «Iron Man» Black Sabbath. Это было плохо. Мы попросту не умели играть, но у него была ударная установка, а у меня была гитара и небольшой усилитель. Мы узнали, что к усилку, кроме гитары, можно подключить и микрофон. И вот мы уже поем: «Я - Железный человек!». Вот так мы и начали музицировать».
Джей Зискрут, последний участник четверки, вырос в Северном Голливуде, но затем его родители переехали в Вудленд-Хиллз, где Джей и встретился с Бреттом. Познакомившись в младшей школе Хейла (Hale Junior High), эти двое быстро подружились. Оба увлекались туристическими походами и занимались бегом.
Музыкальное образование Зискрута началось в седьмом классе. «Я пошел на начальный курс духовых и ударных инструментов, - рассказывает он, - и стоило мне только войти в репетиционную, как я подумал, что хочу играть на барабанах. Довольно неожиданное решение насчет выбора инструмента. Я начал играть на малом барабане. Потом у меня появилась моя первая маленькая ударная установка – трехкомпонентная джазовая «Gretsch brown-sparkle». Я будто сорвался с места и понеслось».
К концу средней школы Зискрут и Бретт начали вместе играть в группах, и это было началом их пути.
Собравшись вместе, основатели Bad Religion создали нечто уникальное для панк-сцены. Название, мировоззрение, стиль музыки или сочетание всех этих элементов - они учились быть группой с серьезностью, несвойственной их возрасту. Каждый участник привнес в коллектив что-то свое, но их общая страсть переросла в дополнительный уровень интенсивности. Хотя парни, возможно, пока еще не могли сказать, чего именно они пытаются достичь, в том, как они это делали, не было ни намека на легкомысленность. Уже после нескольких репетиций Bad Religion пришли к негласному пониманию того, что пути назад нет.

►ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АДСКУЮ ДЫРУ.

Глава 1.

ИСТОРИЯ РАННЕЙ ЛОС-АНДЖЕЛЕССКОЙ ПАНК-СЦЕНЫ ПИСАЛАСЬ В ГОЛЛИВУДЕ, но многие ведущие представители этой сцены были родом из долины Сан-Фернандо. Одна из первых лос-анджелесских групп, заявивших о себе - Dickies - была из Долины. Ли Винг, когда он основал Fear, жил в Ван Найс. Джон и Дикс Денни из Weirdos, группы, чей образ во многом способствовал тому, что Город ангелов был нанесен на панк-карту, были выходцами из Северного Голливуда, что в двух шагах от Голливудских холмов.

Лос-Анджелес всегда легко и непринужденно играл со своей географией. Многочисленные кино- и телестудии города использовали обилие солнечного света, чтобы создать впечатление, что центр Лос-Анджелеса находится всего в нескольких минутах езды от пляжа, причем в ходе этой поездки вы можете сделать остановки в Голливуде и Беверли-Хиллз. Но реальность изобилует нюансами, и так было всегда. Например, парни из Black Flag выросли гораздо ближе к прибою и песку, чем Beach Boys. Хотя песня Фрэнка Заппы «Valley Girl» («Девушка из Долины») намекает, что Долина - это примыкающий к Голливуду район, культурным центром которого является Шерман-Окс Галлерия (*Sherman Oaks Galleria, торговый и бизнес-центр под открытым небом, расположенный в лос-анджелесском районе Шерман-Оукс), на самом деле Долина - это регион площадью более 250 квадратных миль, где проживает 1,77 миллиона человек.

Та часть Долины, откуда происходили Bad Religion, находилась ближе к округу Вентура, нежели к городской черте Голливуда. Все здесь было настолько «пригородным», насколько это только возможно, соответственно, и средняя школа El Camino Real была типичной пригородной школой. Это учебное заведение имело большой открытый кампус, прославленную футбольную команду с группой поддержки, а также приличный опыт по отправке своих выпускников в престижные колледжи, где вчерашние школьники могли стать продуктивными членами общества.

Невероятно, но, вдобавок к перечисленному, El Camino Real стала еще и местом рождения одной из самых влиятельных панк-групп Америки. Когда осенью 1979 года начались занятия, второкурсник Грег Грэффин появился в школе с крашеными иссиня-черными волосами и в футболке Black Flag. А коротко подстригшийся Джей Бентли пришел в класс в футболке с надписью «VIRGIN» («Девственник»). «Думаю, это было про нас», - говорит Джей, вспоминая, что в то время очень мало кто из его школьных товарищей имел представление о том, что такое панк-рок.

Грег и Джей ранее учились в младшей школе Хейла, поэтому были знакомы друг с другом. У них было много общих друзей, но более всего их объединяла любовь к музыке. Тогда в El Camino Real не было других панков, но вскоре все изменится.

Ученики младшей школы Бретт Гуревиц и Джей Зискрут к тому времени уже могли похвастать тем, что вместе поиграли в целых двух группах. Первая из них - Omega Band - так и не выбралась за пределы гостиной родителей Зискрута. Вторая попытка – Quarks - оказалась более успешной. Это была группа, ориентировавшаяся на Beatles, но временами склонявшаяся куда-то в сторону «новой волны». Бретт писал песни, играл на гитаре и пел. Зискрут играл на барабанах. Единственным живым выступлением Quarks стало участие в дневном шоу талантов El Camino Real.

Лучший друг Бретта Том Клемент знал Грега, иногда хваставшегося тем, что он действительно хороший певец. Том «стал панком» и подталкивал Бретта сделать то же самое, создав группу с Грегом. «Том был достаточно умен, чтобы понять, если он познакомит нас с Бреттом, два его друга могут стать хорошей командой», - говорит Грег. «Мы оба были занудными ботаниками. Несмотря на то, что мы были совсем еще детьми, мы уже тогда мыслили в одном направлении».

Бретт, однако, не спешил погружаться в панк-рок. «Я носил длинные волосы, как у Рика Окасека или Джоуи Рамона», - говорит Гуревиц. «Том уже прошел весь путь, а я только готовился стать панком. У меня была самодельная футболка с надписью «ПОШЕЛ ТЫ, Я ДЛИННОВОЛОСЫЙ ПАНК!». Я боялся стричь волосы. Тогда это было действительно большим делом».

Том сделал так, что Грег и Бретт встретились в школе. Бретт знал старшего брата Грега Гранта, но никогда до этого не пересекался с Грегом. Грег с самого начала был впечатлен опытностью Бретта. «Я постоянно говорил Тому: «Я очень хочу играть в группе!», но у меня в голове не было никаких мыслей, как это сделать, я ничего об этом не знал. Как вообще создают группы? Когда мы начали общаться с Бреттом, я смотрел на него снизу вверх, потому что у него была вся эта аппаратура. В отличие от меня, он знал, как заставить все это работать. Он владел ноу-хау».

Или, как выразился Бретт, «у меня была та штука, куда втыкают микрофон».

Несмотря на то, что Грег часто дразнил Бретта из-за его длинных волос, той весной, после того, как они вдвоем посетили концерт Ramones в «Hollywood Palladium», Грэффин и Гуревиц твердо решили вместе заниматься музыкой. Бретт был настолько вдохновлен этим шоу, что сразу же после него выразил желание создать группу. «Я знаю, что Ramones считаются Эпплсидами (*Джонни Эпплсид (Джонни Яблочное Семечко, наст. имя Джонатан Чепмен), христианский миссионер, ставший впоследствии фольклорным персонажем) панка, - говорит Бретт, - и пусть это немного клише, но в моем случае все было именно так. До Ramones все мои музыкальные герои были либо виртуозами, либо рок-звездами. Но когда я обнаружил Ramones, я сразу же подумал: «Это то, что могу сделать и я»».

Трое подростков договорились репетировать в доме Зискрута. На первой репетиции Бретт презентовал свою песню под названием «Sensory Overload», а Грэг – номер «Politics», сочиненный им на мамином спинете. Разучив и отрепетировав эти песни в гостиной Зискрута, трио записало их на кассету.

Конечно же, тогда Грег, Джей и Бретт не могли знать, что эта первая их репетиция станет прообразом того, как группа будет работать над своими песнями в течение следующих сорока лет. Бретт и Грег, каждый по отдельности, будут писать песни и приносить их на репетиции. Не риффы, не мелодии, не какие-то фрагменты, а полноценные песни с текстами и названиями. Затем, когда группа собиралась в полном составе, песни могли претерпевать какие-то изменения в соответствии с предложениями и замечаниями остальных участников BR. Способ, которым Бретт и Грег делились своими песнями, благодаря развитию новых технологий с годами менялся, но методология оставалась прежней: песни писались Бреттом и Грегом (без соавторства), а затем приносились в группу для доработки.

Бретт был поражен талантом и целеустремленностью Грега. «На ту самую первую репетицию, когда у нас еще не было басиста, - вспоминал Бретт, - я принес свою песню, а Грег - свою. Он показал мне, как играется его песня, а я объяснил ему, как спеть мою. Мы сыграли эти два трека, они хорошо сочетались между собой».

Хотя все остались довольны тем, как прошла репетиция, троице не терпелось узнать, как они зазвучат с бас-гитарой. В следующий понедельник в школе Грег завербовал в группу Джея Бентли, который вспоминает, что их с Гуревицем диалог звучал примерно так:

ГРЕГ: Ты должен играть в нашей группе.

ДЖЕЙ: Ладно. У меня есть гитара.

ГРЕГ: У нас уже есть гитарист. Ты будешь играть на басу.

ДЖЕЙ: Ладно. Но у меня нет баса.

ГРЕГ: Вот несколько песен, которые мы написали. Ты сможешь найти бас-гитару?

ДЖЕЙ: Бля. Ладно, найду.

И здесь еще одна схема на будущее - набирать участников группы из ближайшего круга друзей. А еще это говорит о том, насколько мала была лос-анджелесская панк-сцена даже в 1980 году. По словам Джея, «им просто больше не к кому было обратиться, а я уже участвовал во всем этом».

Джей умолял родителей купить ему бас-гитару. «Я много чего наобещал. «Я три раза подстригу газон! Я вечно буду выносить мусор!» Мой отчим был большим поклонником «Sears» (*сеть розничных магазинов). Так что мы отправились в «Sears» и купили бас-гитару. Это был джазовый бас размером три четверти, детский бас. Я ни черта в этом не смыслил. В общем, я купил джаз-бас 3/4 и взял напрокат усилитель в гитарном магазине на соседней улице».

Джей не знал, как играть на бас-гитаре, поэтому во время репетиции он просто повторял то, что делал Бретт. Новичок быстро разобрался в нотах, которые соответствовали баррэ-аккордам, и стал отталкиваться от этого знания.

Во время той первой репетиции Джей чувствовал себя весьма неловко, ведь он был абсолютным чайником, а Бретт и Зискрут были старше и раньше уже играли в группах. «Эти парни определенно знали, что делают!» - говорит Джей. «Нужно было действовать. По-моему, у нас было всего три песни, поэтому мы сыграли каждую из них раз по сто. У меня мало что получалось, но было весело».

Однако недостаток опыта Джей компенсировал избытком энтузиазма. Несмотря на то, что Джей не умел играть на басу, Грегу понравилось услышанное. «Когда [Бентли] пришел на нашу следующую репетицию, чтобы сыграть в гостиной [Зискрута], с басом мы зазвучали просто здорово».

После репетиции подростки сразу же обсудили, когда они соберутся в следующий раз. Теперь им нужно было придумать название для группы.

«Мы сидели в комнате моей мамы, - вспоминает Зискрут, - и думали, как назвать нашу группу. Предлагались самые безумные варианты. Думаю, это Бретт сказал: «Как насчет Bad Religion?». Всем понравилось, потому что такое название охватывало гораздо большее, чем лишь религия. Это была негативная реакция на навязывание какой-либо системы мышления. Типа, вот что вы должны думать, вот во что вы должны верить. Мы не желали идти по жизни, как овцы».

Грег счел такое название весьма подходящим, хотя сам был практически незнаком с традиционной религией. «Я вырос в семье, где не было религиозного воспитания, потому что в свое время оно травмировало мою маму. Религия никак не повлияла на меня. Я не знал библейских историй. Но я бы сказал, что мне была присуща духовность - когда учитель задал нам Германа Гессе, мне действительно понравилось читать это. Когда учитель задал Торо (*Генри Дэвид Торо - американский писатель, философ, публицист, натуралист и поэт), мне снова понравилось. Я обнаружил, что меня тянет изучать природу и буддийскую философию. Это то, что интересовало меня больше всего. На первых репетициях у нас не было названия, но когда мы стали Bad Religion, для меня все это приобрело еще больший смысл».

Бретт сразу же почувствовал, что они с Грегом очень похожи, пусть Грэффин и был младше. «Нам очень повезло, что мы нашли друг друга», - говорит Гуревиц. «Я бы сказал, что я стал агностиком в очень, очень раннем возрасте; родители немного познакомили меня с религией, но это было сделано лишь для того, чтобы я мог отпраздновать свою бар-мицву. Я обнаружил, что отношусь ко всему этому крайне скептически. Я не стал атеистом; поскольку я всегда очень интересовался философией, я стал агностиком и в какой-то степени пантеистом. Большинство детей, читая «Сиддхартху» в средней школе, не понимают ее. Меня очень увлекали такие вещи, как и Грега. Я интересовался западной философией и философией Востока и с большим подозрением относился к тем религиозным воззрениям, с которыми меня ознакомили родители».

Попытки Бретта синтезировать полученные знания и искать ответы на главные жизненные вопросы отличали его от других школьников. По мнению Зискрута, группа стала продолжением этих поисков. «В том возрасте, когда большинство детей еще даже не задумывается о каких-то сложных вещах, Бретт уже был настоящим философом», - говорит Зискрут. «Он постоянно снабжал меня книгами для чтения».

Название Bad Religion обозначило, какой группой они хотели бы стать. Оно установило принцип организации коллектива и сразу же прояснило позицию группы по ряду социальных вопросов. «Такое название дало нам определенную позицию», - говорит Грег. «Мы были злыми молодыми людьми, в этом нет никаких сомнений, и как панки мы обязаны были быть против чего-то. Имели ли мы законное право злиться, будучи белыми детьми в Америке 1980 года? Пусть об этом судят другие, но мы злились. Сейчас, задним числом, легко проанализировать и объяснить, почему мы назвались именно так, но это решение оказалось для нас очень полезным, да и не только для нас. Такое название действительно позволило нам расширить круг тем, затрагиваемых нашей группой».

«Если твоя группа называется Wasted Youth (Буйная молодость), - добавляет Бретт, - трудно оставаться «в теме», когда тебе стукнуло пятьдесят пять».

Их логотип – крест, перечеркнутый диагональной линией – привлекал внимание даже больше, чем название группы. Однажды Бретт пришел на репетицию в гостиную Джея Зискрута с рисунком на куске картона и закричал: «У меня получилось!».

Грег сразу же понял, это что-то особенное. «Это было именно то, что нужно».

Когда Бретт дорабатывал логотип, он намеренно использовал красный, белый и черный - цвета, ассоциирующиеся со свастикой, символом нацистской партии. «На ранней панк-сцене нередко можно было увидеть людей со свастикой», - говорит Бретт. «Думаю, подростки носили ее просто чтобы шокировать окружающих, но лично мне это было неприятно, и я никогда не смог бы носить одежду с этим символом. Перечеркнутый крест в красно-бело-черной гамме - это мощный провокационный символ. Я, еврейский мальчишка, мог носить его как что-то, шокирующее не меньше, чем свастика».

С названием и логотипом они определились достаточно быстро, но подростки не переставали обсуждать то, как лучше представить свои идеи и как группа должна будет восприниматься публикой.

Bad Religion продолжали репетировать, но слишком высокая интенсивность их тренировок не позволяла группе обосноваться где-нибудь надолго. Они перебрались из гостиной Зискрута в гараж Бретта, но вскоре соседи пожаловались на шум. Они попытались репетировать в доме Джея, и кто-то почти сразу же вызвал полицию. «В конце концов мы остановились на гараже Грэффина, - рассказывает Джей, - потому что он казался единственным местом, откуда нас не могут выгнать».

Против репетиций группы в этом гараже не возражали ни мама Грега Марселла, ни соседи Грэффинов в Канога-Парк. Марселла доверяла своим сыновьям и не устанавливала для них строгих правил. «Я не осуждала их выбор», - говорит она. «Они были всего лишь детьми. Когда они превратились в группу, казалось, что это произошло в одночасье. Мне пришлось сдвинуть все свои вещи на одну сторону гаража. Я не задавала слишком много вопросов. Я предпочитала, чтобы они были там, а не где-то еще».

Несмотря на то, что Марселла выросла в глубоко религиозной семье, название группы ее ничуть не задело. «Мне оно понравилось», - говорит Марселла. «Правда, понравилось. Когда мальчишек спрашивали, почему они назвали свою группу Bad Religion, они отвечали по-разному. Грег сказал мне и другим, что плохой религией может оказаться что угодно. Если вы отказываетесь от собственного независимого мышления и не думаете своей головой, то это плохая религия. Ну, конечно же, такое объяснение пришлось мне по душе. У меня не было никаких негативных чувств по поводу этого названия».

Тем не менее, был один инцидент с участием Джея Зискрута, который оставил у Марселлы неприятный осадок. «Я не переживала из-за того, что они приходят к нам. По большей части они не создавали проблем. Но один из друзей Грега чувствовал себя совсем как дома. Он не только открывал холодильник и брал молоко, но и пил его прямо из пакета!».

Со временем начали поступать жалобы на шум. Подростки, приглушая звук с помощью картонных коробок из-под яиц и пенопласта, пытались решить эту проблему, зачастую не очень успешно. «Меня всегда впечатляло то, что они делали», - вспоминает Марселла. «Я не об уровне создаваемого ими шума, шум меня никогда особо не беспокоил».

Бретт окрестил их репточку, при помощи баллончика с краской написав на стене внутри гаража «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АДСКУЮ ДЫРУ». «У нас были все основания назвать это «Адской Дырой»», - говорит Джей. «Не то чтобы в этом названии заключался какой-то глубокий смысл. Просто это была гребаная Долина. А еще в гараже было миллион градусов, но нам было наплевать. Мы снимали футболки и потели час, два, три, пока не стемнеет».

Они продолжали писать песни и экспериментировать со своим звучанием. «Мы просто двигались вперед», - говорит Бретт. «Грег принес еще одну песню. Потом я принес другую. Вот так все и делалось».

Грег добавил в их репертуар «World War III» и «Slaves», а Бретт - песню «Drastic Actions», которая была его данью уважения песне Germs «Shut Down». Плюс к этому Бретт написал культовую «Bad Religion», которую позднее группа стала называть своей «официальной» песней. На тот момент «Bad Religion» являлась манифестом, в котором излагались основные принципы и смысл существования группы. Посмотрим на слова из первого куплета:

Эра духовности ушла, она не вернется

Плохая религия, эрзац - это все, что осталось

Это откровенный комментарий не столько к упадку духовности в Америке, сколько к возвышению «Морального большинства» (*Moral Majority, американская политическая организация, связанная с правыми христианами и Республиканской партией) и евангелистских телепроповедников, вроде Джимми Сваггерта, Джерри Фалуэлла или Джима и Тэмми Фэй Беккер, вымогающих у верующих денежные пожертвования. Но если первый куплет - это осуждение роли религии в обществе, то второй обращен непосредственно к слушателю:

Разве ты не знаешь, что место, где ты живешь, - куча дерьма?

Разве ты не знаешь, что слепая вера в ложь не исправит этого?

Разве ты не знаешь, что ответственность лежит на тебе?

Меня совсем не волнует адское пламя…

Послушай, на сей раз это не просто набор рифм

Это твоя нерешительность

Твоя нерешительность - это твоя

Плохая религия...

Переход к прямому обращению в конце куплета перед припевом - это не что иное, как побуждение к действию, слушатель должен взять на себя ответственность за собственные убеждения. Это одновременно и призыв думать самостоятельно, и предупреждение об опасности «слепой веры». Строчка «Послушай, на сей раз это не просто набор рифм» является по сути постмодернистской, что усиливает актуальность послания: нам угрожает не «адское пламя» и даже не ложь фальшивых пророков, а леность нашего мышления. Песня не выступает против организованной религии, она предлагает слушателям определиться, во что они верят. Разберитесь в этом сами, призывает «Bad Religion», «еще не поздно».

Несмотря на то, что группа только училась писать песни, а все ее участники на тот момент были еще подростками, «Bad Religion» по уровню своей сложности превосходит творения большинства хардкор-групп той эпохи. Если музыка неустанно стремится заставить слушателя ощущать какие-то эмоции, то текст побуждает аудиторию не просто думать, а мыслить критически.

Bad Religion набирались опыта, и со временем Адская Дыра стала местом встречи друзей группы со всей Долины. Иногда здесь появлялись подростки из Голливуда, желавшие посмотреть на репетиции команды - слухи о Bad Religion постепенно распространялись в панк-сообществе. Но это не было круглосуточной панк-тусовкой. Дети приходили после школы и уходили до ужина, когда мама Грега возвращалась с работы в Калифорнийском университете.

Примечательно, что группа даже не пыталась найти место, где они могли бы выступить перед живой аудиторией. У Bad Religion было всего шесть песен, и, благодаря привычке записывать свои гаражные сессии, подростки четко осознавали, что весь их материал звучит примерно десять минут.

«Мы использовали бумбокс», - вспоминает Джей. «Просто записывали все как есть. Звучало не очень, но, по крайней мере, это дало нам представление о том, сколько может длиться наш сет».

Даже с болтовней между песнями их выступление могло продлиться не более пятнадцати минут, и этого было явно недостаточно. Вместо концертов BR решили записать демо.

Группа отправилась в «Studio 9», которая располагалась в Hollywood & Western Building (*четырехэтажное офисное здание в Голливуде), переживавшим не лучшие времена. Если конторы на первом этаже продолжали работать, то многие помещения на втором, третьем и четвертом этажах были заброшены. Комнаты без дверей. Окна без стекол. Несколько голливудских панков-сквоттеров называли это место, где все стены были покрыты граффити, своим домом.

Посреди этого хаоса и находилась «Studio 9», однокомнатная студия звукозаписи с дешевым восьмидорожечным рекордером. Запись стоила 15 долларов в час, и это вместе с услугами звукоинженера. Грег вспоминает, что это было дикое на вид место. «Там повсюду были граффити», - говорит певец. «Не только в студии, но и везде вокруг нее. Пустые комнаты с граффити на стенах».

Стены были украшены названиями групп, которые писались в «Studio 9» или тусовались в тамошнем сквоте. Bad Religion решили последовать их примеру и также оставить свой след. «Мы взяли небольшой баллончик с краской и принялись наносить на стены наше название», - рассказывает Бретт. «Это было довольно глупо».

Джей тоже участвовал в этом. «Мы зашли в одну из пустых комнат и сделали граффити «Bad Religion». Думаю, не очень умно писать на стене «Bad Religion», когда название твоей группы - Bad Religion».

Сессия не заняла много времени. BR записали всего несколько песен, но это был первый раз, когда они записывались практически профессионально, и это был захватывающий опыт. Когда они сидели и слушали то, что получилось, Бретт разволновался настолько, что вскочил со своего места, при этом его нога случайно ударила по стеклянному журнальному столику, разбив его вдребезги.

«Извините», - сказал Джей. «Мы обязательно заплатим за это».

Какой бы увлекательной ни была сессия, для Джея она стала чем-то сродни прозрению. «Боже мой! Я был ужасен! Я постоянно не попадал в ноты и запаздывал. Это был первый раз, когда я услышал, насколько я плох».

Как бы то ни было, Bad Religion покинули «Studio 9», став обладателями собственной демо-кассеты. Позже тем же вечером Бретту позвонил менеджер студии.

МЕНЕДЖЕР: Эй, ведь это вы понаделали здесь кучу граффити, не так ли?

БРЕТТ: Да.

МЕНЕДЖЕР: Ну, вам нельзя было делать этого. Это вандализм. Ты должен прийти и отмыть все это.

БРЕТТ: В самом деле? Но ведь все стены уже были разрисованы.

МЕНЕДЖЕР: Я не знаю, кто именно это сделал, но до вашего появления на этих стенах не было названия вашей группы.

«Уверен, нам не следовало делать этого, - говорит Бретт, - но, будучи бестолковыми детьми, мы вернулись в Голливуд и убрали все наши граффити».

Сессия в «Studio 9» побудила группу сразу же по возвращении в Адскую Дыру заняться написанием нового материала. Теперь, когда Bad Religion познакомились с процессом, они хотели сделать нормальное демо – но уже не в «Studio 9». Группа записала панк-демо в панк-студии, после чего им захотелось сделать что-то с действительно хорошим звуком. Это желание делать жесткую, быструю, но при этом приятную при прослушивании музыку уже тогда отличало Bad Religion от большинства их коллег по цеху. На протяжении всей карьеры BR их стремление создать идеальную запись почти граничило с одержимостью.

Благодаря преподавателю, учившему Зискрута игре на барабанах, группа нашла скромную студию, располагавшуюся в гараже музыкального продюсера, жившего в Таузенд-Оукс Именно в этом месте Bad Religion решили записывать свой шестипесенный EP.

Бретта порой озадачивало происходящее. «Мы понятия не имели, что делаем», - признается он. «Мы понятия не имели, как записать пластинку. У нас просто имелись песни, и мы хотели их записать. Другие панк-группы выпускали семидюймовки, значит это под силу и Bad Religion. Нам и в голову не приходило, что может быть стоит сначала отыграть хотя бы один концерт и только потом записывать тридцать минут нашей музыки».

Джей все еще только узнавал, что можно делать с его инструментом, а чего нельзя. «Мой маленький трехчетвертной джаз-бас был трехцветным. Черный, оранжевый, желтый. Я решил, что хочу, чтобы гитара была чисто черной, потому что черный бас намного круче трехцветного. Я нашел у себя в гараже какой-то баллончик с черной матовой краской, побрызгал из него на заднюю стенку баса, и она стала похожа на резину. Охуенно круто. Тогда я покрасил переднюю часть - лады, струны, головку грифа. Я не ведал, что творю!»

«Он сделал это прямо перед тем, как мы отправились в студию», - добавляет Грег. «Вот откуда этот уникальный саунд нашего первого EP».

Мастеринг своей записи BR решили делать в голливудской «Gold Star Studios», культовой инди-студии на углу Санта-Моники и Вайн. По сравнению со «Studio 9» это был большой шаг вперед. Достаточно сказать, что именно в «Gold Star» овладевал искусством звукозаписи не кто иной, как Фил Спектор - уникальную акустику именно этого пространства продюсер использовал при создании своей легендарной «Стены звука». Альбом Ramones «End of the Century», вышедший в начале того года, был записан Спектором как раз в «Gold Star».

Когда Bad Religion прибыли в «Gold Star», на ресепшене их встретила Джонетт Наполитано. Джонетт была приветлива и всегда готова помочь посетителям. Кроме того, что немаловажно в случае с BR, у девушки были фиолетовые волосы и она любила панк-рок.

Джей вспоминает, что как только Джонетт послушала их запись, она абсолютно откровенно посоветовала им: «Знаете, ребята, когда вы будете записывать свою пластинку, вместо того, чтобы работать со штатным инженером студии, лучше попросите спродюсировать ее моего парня». Парнем Джонетт был ее коллега по группе Dream 6 Джим Мэнки, в начале 1970-х вместе со своим братом Эрлом игравший в Sparks. Позднее Джонетт и Джим создали группу Concrete Blonde.

Энтузиазм Джонетт придал группе новый импульс, а для Бретта первый визит в профессиональную студию стал одним из ключевых моментов его жизни. «Когда я увидел настоящую студию, это была любовь с первого взгляда. Это определило мой путь. Не у всех бывает такая реакция, но когда я увидел ряды этих кнопок и огоньков, мой мир перевернулся. Я влюбился во все это. Я подумал: «Это мое, я должен научиться работать здесь!»». Бретт хотел учиться у более опытных музыкантов, особенно у тех, кто не смотрел на панк свысока.

После того, как песни были сведены, следовало обратить пленку в винил. Гуревиц полистал телефонный справочник и нашел номер завода, печатавшего пластинки. Одолжив денег у отца, Бретт оплатил тираж, но на производство винила требовалось некоторое время. Сведение материала было закончено осенью 1980 года, а EP был готов к выпуску только в начале следующего.

Поскольку они выпускали пластинку самостоятельно, BR требовалось название для своего лейбла. Грег и Бретт выбрали «Epitaph», оттолкнувшись от одноименной песни King Crimson. Строчки из ее припева – «Смятение станет нашей эпитафией» («Confusion will be our epitaph») – говорили, что такое название лейбла было намеком на то, что подростки пока еще сами толком не знают, что делают. Тем не менее, за короткий период времени группа достигла многого. Они написали несколько песен, записали демо и EP. BR не ждали, пока кто-то предоставит им возможность сделать все это, они сделали все это сами. Единственное, чем пока не могли похвастать Bad Religion, - это выступления перед живой аудиторией. Настало время отыграть несколько концертов.

►ПРЯМОЙ ЭФИР С ПЛЯЖА ЧИСТИЛИЩЕ.

Глава 3.

В 1980 ГОДУ ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЫХ ПРОБЛЕМ ЛЮБОЙ ЛОС-АНДЖЕЛЕССКОЙ ПАНК-группы было то, что в городе имелось очень мало мест, где можно было выступить. Отчасти это было связано с предвзятостью, царившей в сообществе. Если вы не являлись раскрученным продуктом, было крайне трудно заставить людей воспринимать вас всерьез. Так, например, Кит Моррис буквально умолял агентов и промоутеров позволить Black Flag сыграть хоть где-нибудь. Когда его группу, наконец, пригласили выступить в уважаемом «Masque», концерт был прерван, а клуб после этого вечера навсегда закрыл свои двери для публики. Многие из панков 70-х смотрели на хардкор-группы и их поклонников свысока, считая, что хардкор принес на сцену массу негатива. Эти люди были слишком агрессивны, слишком ретроградны либо просто не понимали нового. По их мнению, такие группы, как Bad Religion, воплощали в себе все, что было не так с панк-сценой.

Хардкор-команды должны были проявлять творческий подход. Группы поняли, что поддерживая друг друга, они могут создать собственную сцену внутри сцены. Одним из первых живых выступлений Bad Religion стало шоу в паре с относительно неизвестной группой из Фуллертона Social Distortion. Последние пригласили BR сыграть с ними на вечеринке в Санта-Ане. «Кажется, наш первый концерт прошел на складе, - вспоминает Бретт. - Это было довольно распространенным явлением в то время, просто потому что было не так уж много мест, где могли выступить хардкор-панк-группы».

В день концерта Джей настолько разволновался, что его вырвало перед выступлением. Стив Сото, уроженец Фуллертона и басист группы «Adolescents», дал ему небольшой дружеский совет.

СТИВ СОТО: Ты очень нервничаешь.

ДЖЕЙ: Да. Я волнуюсь перед концертом.

СТИВ СОТО: Перед шоу ты всегда должен выпивать, как минимум, шесть банок пива.

ДЖЕЙ: ОК, я не знал.

Грег вспоминает, что в тот вечер публика, не получив обещанного бесплатного пива, была весьма враждебна, но группа отыграла свой сет «без потерь». Когда они сошли со сцены, Бретт был вдохновлен словами одного своего знакомого, который, чтобы увидеть гиг Bad Religion, проделал путь от Вудленд-Хиллз до округа Ориндж. «После шоу, - рассказывает Бретт, - мой друг Том Клемент очень серьезно сказал мне: «Бретт, что бы ни случилось, не расходитесь. Если вы не расстанетесь, то станете гигантами, я не шучу. Парни, вы действительно хороши».

Другое раннее шоу получилось еще более странным: речь о вечеринке студенческого братства, где BR открывали выступление одного из самых популярных лос-анджелесских панк-актов начала восьмидесятых - группы Circle Jerks, собранной Китом Моррисом после его ухода из Black Flag. Греческая община Университета Южной Калифорнии устраивала вечеринку «в стиле панк» и, не подумав, решила пригласить на нее настоящие панк-группы. Как только все детали предстоящего концерта были улажены, участники Bad Religion и Circle Jerks, как обычно, раздали флайеры шоу своим друзьям. Студенты оделись как панки, а панки вели себя как… ну, как панки.

По словам барабанщика Circle Jerks Лаки Лерера, «это был забавный, странный и драматичный вечер, абсолютно типичный для Грега Хетсона, Роджера Роджерсона и Кита Морриса. В конце гулянки Роджер, осушив несколько бочонков пива, попытался подраться с половиной нападения футбольной команды университета. Они отмудохали его до полусмерти». Очевидно, Роджер заслужил это, Бретт вспоминал, что в стельку пьяный Роджерсон сам нападал на спортсменов с нунчаками.

Несмотря на сопутствующие шоу происшествия, этот концерт сыграл достаточно важную роль в судьбе Bad Religion. Гиг снимал известный панк-фотограф Гэри Леонард, к тому же группа произвела благоприятное впечатление на Лерера. «Когда мы загружали нашу аппаратуру обратно в автомобили и грузовички, я пообщался с Bad Religion и понял, что эти «дети из Долины», как я их называл, немного менее сумасшедшие, чем мои коллеги по Circle Jerks».

Лаки не был снисходителен. Они были всего лишь подростками, которые, несмотря на свой интеллект и амбиции, имели очень мало жизненного опыта. «Это был первый раз, когда я увидел кальян на пиве», - вспоминал Зискрут о той вечеринке.

Кит Моррис также сохранил приятные воспоминания о том шоу. Когда у студентов закончилось пиво, Кит отправился на поиски спиртного и обнаружил, что он не единственный, кто вышел на разведку.

«Лучшей частью вечера для меня стало вовсе не выступление Circle Jerks или просмотр сета Bad Religion», - говорил Кит. «Больше всего меня привлекала идея набрать столько бочкового пива, сколько я смогу выпить. И вот мы играем в этом братстве или сестринстве, а в каждом соседнем доме творится форменный беспредел. Прямо через дорогу проходила вечеринка в стиле «кантри». У них были все эти тюки сена, беспорядочно разбросанные на переднем дворе. Я пошел посмотреть, а там большой, высокий, светловолосый серфер в куртке студенческого братства южнокалифорнийского университета. Чувак оказался сыном Рики Нельсона (*американский актер, певец и музыкант, кумир подростков 1950-х годов) и тусовался там вместе с Дарби Крэшем».

Известие о том, что здесь находятся Дарби Крэш и Пэт Смиэр из Germs немедленно привлекло внимание Бретта. Он боготворил Дарби и был просто ошеломлен этой новостью. «Первой хардкор-группой, увиденной мной, были Germs. Я сразу же влюбился в них. Они резко отличались от того панк-рока, который я слушал в то время. Это были не Buzzcocks, не Sex Pistols и не Ramones, которые обладали очень понятным мощным поп-звуком, почти как в пятидесятых годах. Germs были мрачными и казались гораздо более опасными».

Бретт, самостоятельно изучавший философию, понимал, о чем пел Дарби. Тексты Крэша были одновременно и поэтичными, и философскими. Это выглядело попыткой синтезировать то, о чем он читал и думал, чтобы затем выразить сформировавшиеся идеи в своих песнях. Лирика Germs произвела неизгладимое впечатление на Бретта и сильно повлияла на него, как на начинающего автора.

«Дарби пытался понять, что такое быть человеком», - говорил Бретт. «Такие песни, как «Lexicon Devil», «Manimal», «What We Do Is Secret» - это крайне мощные и сильные номера. Они очень впечатлили меня, когда я, будучи подростком, начал врубаться в Germs.

Кроме того, что тексты Дарби были полны таинственности, выходки певца на сцене еще больше сбивали с толку юного Бретта. Живые выступления Germs были печально известны тем, что, мягко говоря, можно было бы назвать отсутствием какой-либо структуры. Так, например, во время сета, вошедшего в фильм «Упадок западной цивилизации», Дарби был настолько пьян, что попросту забывал петь в микрофон. На концертах, которые посещал Бретт, Дарби даже не пытался пропевать тексты песен: он кричал, выл и издавал звуки животных.

«Он не пел ни слова», - рассказывал Бретт. «Я любил Дарби за его тексты. Помнил каждое слово и каждый нюанс его фраз. Я подпевал ему в машине. А потом я приходил на шоу Germs, где Дарби вряд ли пропевал хоть одно слово из текста. Он просто создавал как можно больше шума на сцене».

Если музыка Germs была загадочна и иррациональна, то их вокалист выглядел вполне земным и понятным парнем. Бретт ходил на концерты и видел Дарби в толпе или на парковке после шоу. Это было все равно, что в 60-х встретить Джима Моррисона в «Whisky a Go Go» на бульваре Сансет.

«Он был для меня как полубог», - говорил Бретт. «Дарби был не намного старше. Ему, наверно, было чуть больше двадцати, а мне - семнадцать, но в том возрасте для меня эта разница выглядела огромной пропастью».

На той студенческой вечеринке после завершения панк-шоу Бретт набрался смелости, чтобы поговорить с Дарби.

БРЕТТ: Привет, Дарби.

ДАРБИ: Привет.

БРЕТТ: Могу я задать тебе вопрос?

ДАРБИ: Конечно.

БРЕТТ: Почему на концертах ты не поешь ни слова из своих текстов?

ДАРБИ: Потому что я их не помню.

Возможно, это прикосновение Бретта к величию Дарби вышло несколько разочаровывающим, но тот факт, что вокалист Germs пришел на их концерт, значил для подростка очень и очень много. Это свидетельствовало, то, чем они занимались — пусть даже на нелепой студенческой вечеринке — имело значение. К сожалению, всего несколько недель спустя Крэш умер от преднамеренной передозировки наркотиков. Убийство Джона Леннона, произошедшее на следующий день после передозировки Дарби, отодвинуло смерть певца Germs на задний план.

Это шоу положило начало долгому сотрудничеству между Bad Religion и Circle Jerks, BR были одной из тех групп, кого Кит Моррис называл «младшими братьями».

«Bad Religion и Circle Jerks ценили музыку друг друга», - объяснял Кит. «В их группе не было засранцев и мудаков. И мы, и они хотели появляться на вечеринках и снимать сливки. Наша дружба с Bad Religion привела к тому, что они начали постоянно играть вместе с нами».

В тот вечер в Университете Южной Калифорнии Bad Religion узнали, что Circle Jerks вскоре будут давать интервью Родни Бингенхаймеру в прямом эфире его шоу «Родни на ROQ» радиостанции «KROQ». Бингенхаймер был одним из немногих людей, связанных с музыкальным бизнесом, кто осознавал значимость панк-рока (другим таким человеком был Грег Шоу из «Bomp! Records»). Радиоведущий был весьма эклектичной личностью, в начале семидесятых он владел ночным клубом под названием «Rodney Bingenheimer's English Disco» («Английская дискотека Родни Бингенхаймера»). По заведенной привычке Родни ежедневно обедал в голливудском ресторане «Denny's». Люди из музыкальной индустрии приносили ему пластинки, а музыканты всеми силами пытались добиться аудиенции у «Мэра Сансет-стрип».

Во время своих радиошоу Родни часто ставил песни местных панк-групп. Для поклонников ранней панк-сцены это был лучший способ узнать о последних новинках. Подростки записывали шоу Родни и в школе обменивались кассетами с другими панками. Сегодня, в эпоху корпоративного коммерческого радио, это покажется странным, но в 1980 году вы могли включить «Родни на ROQ» и услышать Adolescents, Circle Jerks и Germs. Более того, песня «Amoeba» группы Adolescents прорвалась в «тяжелую» ротацию «KROQ» и стала хитом андеграунда.

Бретт понимал важность Родни для сцены. «Этот парень гордился тем, что знает все крутые новые группы, он постоянно ходил на концерты. Радиошоу Родни начиналось в полночь. Он включал пластинки из Англии, которые мы не могли достать, и местные команды, чьи записи невозможно было найти – эти группы сами давали Родни свои кассеты, чтобы он поставил их в эфире KROQ».

Благодаря шоу Родни Грег понял, что его мечта заниматься музыкой осуществима. Родни ставил в эфире и сырые демо-записи. То есть для того, чтобы попасть на радио не обязательно было иметь контракт с крупным лейблом. Просто нужно было не сидеть сложа руки, а действовать.

Для Зискрута шоу Родни играло важнейшую роль – это была своеобразная экскурсия по голливудской панк-сцене. «В те дни у «KROQ» был очень слабый сигнал. Мы жили на западе долины Сан-Фернандо, и в моем доме это радио практически не ловилось. Я ходил к Бретту, потому что он жил на холме. Иногда кому-то из нас приходилось держать провод, чтобы сигнал был четким».

Circle Jerks принесли на свое интервью демо Bad Religion (Хетсон и Лаки клятвенно пообещали, что доставят кассету в студию «KROQ»). Кит представил BR, и Родни включил в прямом эфире песню «Politics». Хотя Зискрут допускал, что такое может произойти, он не был готов к тем чувствам, которые нахлынули на него, когда это случилось. «Восторг от того, что впервые слышишь себя по радио, не передать словами. Даже не знаю с чем это можно сравнить».

Слушатели «KROQ» были в восторге от новой группы из долины Сан-Фернандо. Они хотели большего, и Родни дал им это. «После этого шоу популярность группы в Лос-Анджелесе стала расти», - рассказывал Бретт. «Родни очень поддержал нас. Ему действительно понравилась наша песня. Он чувствовал, что мы в порядке. Благодаря «Родни на ROQ» мы стали известны, ведь подростки записывали эти программы на кассеты. Так люди смогли услышать песни Bad Religion еще до того, как мы начали выпускать альбомы».

Bad Religion появились в «New Wave Theatre», кабельном телешоу, транслировавшем живые выступления андеграундных команд. Причем за недолгое время существования этой программы группа сыграла там дважды. Первый раз это произошло в конце 1980 года, когда BR исполнили три песни – «Bad Religion», «Slaves» и «Oligarchy». Шоу вел Питер Айверс, который, хотя и был несколько старше выходивших на сцену подростков, всегда облачался в ультрамодный «нововолновый» прикид.

Дебют Bad Religion в «New Wave Theatre» запомнился тем, что группа появилась как в начале, так и в конце программы. Айверс, предпочитавший свободный и спонтанный стиль ведения шоу, представил BR как «сверхскоростных крутых парней с пляжа Чистилище». Он, конечно же, знал, что имеет дело с кучкой детей, которые никогда раньше не были на телевидении, но, назвав Bad Religion «крутыми парнями», шоумен угождал аудитории, изображая панк как нечто жестокое и агрессивное, скорее спорт, чем искусство.

После концерта, во время короткого интервью с группой, которое было снято на видео, Айверс снова выступил в роли провокатора. Этот увлекательный обмен мнениями продемонстрировал не только юношескую энергию и обаяние Bad Religion, но и высокий интеллект музыкантов. Грег был на взводе и в течение всего интервью не мог стоять на месте, тем не менее, он постоянно улыбался, несмотря на конфронтационный тон Айверса. В середине разговора Джей случайно зацепил Грега своим басом, что, по всей видимости, несколько сбило Грэффина с толку. Айверс спросил Грега о «Slaves», и вокалист ответил, что это «очень вдохновляющая песня».

Ведущий, уловив замешательство Грега, попросил его объясниться. Не зная, что сказать, Грег ответил: «Я просто пишу тексты». На мгновение показалось, что группа попала в ловушку. Почувствовав, что Айверс хочет выставить их дураками, Бретт, одетый в футболку с надписью «ПРОДАВЕЦ НЕПРИСТОЙНОСТЕЙ», вскочил.

БРЕТТ: Прежде всего, любая ограниченная какими-либо рамками система мышления – это плохая религия. Любое правительство – это плохая религия. Любой заранее установленный порядок действий – это плохая религия… Вообще-то мы назвали себя «Плохая Религия», чтобы озвучить идеи, которые у нас есть. Мы не называли себя «Хорошая Религия». Мы назвали себя «Плохая Религия», потому что действительно считаем, что религия - это плохо, и, по сути, любое одностороннее мышление - это религия.

АЙВЕРС: Вы судите обо всем в какой-то примитивной, практически животной манере, но то, о чем вы говорите, устроено гораздо сложнее.

БРЕТТ: Я не считаю, что нужно судить о людях по тому, как они себя ведут. Не думаю, что поведение каким-то образом отражает то, что творится у них в голове.

ГРЕГ: Да, посмотрите на себя.

Несмотря на дерзкую браваду, присущую группе во время концерта, это интервью показывает, насколько неловкими и застенчивыми Bad Religion были вне сцены. Они принадлежали к последнему поколению детей, которые росли без круглосуточно торчащих перед лицами камер. Так что заметный дискомфорт, который испытывали подростки от того, что их снимают на видео, в равной степени очарователен и смешон. Детская шпилька Грега «посмотрите на себя» резко контрастирует с его вдумчивыми текстами и тем типом диалога, за который он впоследствии ратовал как ученый.

Джей не слишком деликатен в оценке того интервью. «Мы очень нервничали и выглядели охренительно странно!»

Появление на локальном телешоу вряд ли можно назвать огромным успехом, но это было удачным завершением впечатляющего года. Bad Religion выпустили демо, которое стало популярным, дали несколько концертов и записали EP. За первый год они добились большего, чем многие группы за всю свою карьеру. То, что уже в начале пути они играли вместе с Social Distortion и Circle Jerks, и на их шоу присутствовали такие люди, как Дарби Крэш, говорило о том, что BR обзавелись хорошими связями.

Хотя на тот момент панк-рок был популярен в Лос-Анджелесе как никогда, группы могли выступать лишь в ограниченном количестве мест. Публика со всех концов Большого Лос-Анджелеса (*включает пять округов Калифорнии - Вентура, Сан-Бернардино, Риверсайд, Лос-Анджелес и Ориндж) и из-за его пределов собиралась на домашних вечеринках во дворах и шоу, проходивших на складах. Панк-группы беспрерывно искали надежных соратников – команды, желающие играть и готовые ради этого тащить свою аппаратуру к кому-то домой или в арендованный зал где-нибудь в Окснарде, восточном Лос-Анджелесе или Сан-Педро. Bad Religion были именно такими.

«Сцена была довольно маленькой, - говорил Джей, - поэтому вы постоянно встречали одних и тех же людей. Ты шел на концерт и либо слушал группу кого-то из знакомых, либо играл сам».

В те дни юный панк, впервые оказавшийся в Голливуд, мог прийти на гиг и встать рядом с одним из своих героев. Конечно же, это не значило, что такая встреча обязательно будет приятной. Так первое общение Джея с Джоном Доу из X ограничилось грубой репликой Доу: «Подвинься, малыш».

«Ему был двадцать один год, - вспоминал Джей, - а мне пятнадцать». «Вероятно, он считал, что такие, как я, разрушают сцену, которую строил он. И он был прав».

На ранних шоу Bad Religion участники группы обратили внимание на то, как много подростков в зале знают слова их песен, а ведь первый EP команды еще не был выпущен. Когда на концертах аудитория начинала петь вместе с группой, музыканты понимали, то, чем они занимаются после школы в гараже мамы Грега, вышло за пределы круга их ближайших друзей. Кроме того, это укрепило членов BR в мысли, что то, что они делают действительно важно и значимо. Если дети запоминали их тексты, значит, группе было что сказать.

Общаясь с аудиторией, в которой были как его кумиры, так и его сверстники, Джей не мог не оценивать, зачастую критически, выступления собственной группы: «Помню, как я всегда думал: «Вот это была хорошая песня. Эта тоже неплоха. О, а эта полный отстой»».

Джей был не единственным, кто нервничал во время концертов. Бретт также признавался, что чувствовал себя на сцене неловко и, по его мнению, публику покоряла, в первую очередь, харизма Грега. «Думаю, Грег с самого начала был настоящим фронтменом, и именно это стало основой успеха Bad Religion. Для панк-группы очень важен харизматичный вокалист, а Грег всегда был отличным артистом, в то время как я ощутил себя таковым лишь много лет спустя».

Грег, возможно, и выглядел уверенным в себе, но внутри он нервничал так же, как и все остальные. «Это была жуткая нервотрепка, но меня спасала вера в нашу музыку. Я думал так: «Это наше общее дело, и я должен сделать свою часть работы». Однако если бы я был на сцене один, я бы точно обделался. С тех пор я чувствую нечто подобное на каждом нашем концерте. Большая часть моей уверенности исходит от парней, которые стоят за мной».

В пользу группы играло и то, что все три ее участника, располагавшиеся перед барабанами, были выше шести футов (*1,82 м) ростом. Грег с крашеными волосами, в мотоциклетных ботинках и кожаной куртке выглядел как настоящий панк-фронтмен. Бретт держался в тени, но в излучаемой им ауре отчетливо читалось «лучше не злите меня». Джей, самый высокий член Bad Religion ростом шесть футов четыре дюйма (*1,93 м), был полностью сосредоточен на своей гитаре, его лицо отражало напряжение и предельную концентрацию.

Бретт, всегда называвший себя «ботаником», был крайне удивлен, узнав, что один лишь факт его участия в группе может удерживать людей от ссоры с ним. «Помню, когда наша группа только набирала популярность, ко мне не раз довольно агрессивно прикапывались жесткие молодые панки. Тогда кто-нибудь спрашивал: «А ты разве не из Bad Religion?» Как только Бретт отвечал утвердительно, конфликт обычно был исчерпан.

Субкультура не доверяла чужакам и защищала своих, даже таких занудных панков, как Bad Religion. Поход на панк-шоу в место, где ты никого не знал, мог быть опасным. Для Бретта такие приключения стали частью его панк-инициации. «Панк-сцена казалась мне племенем аутсайдеров, и это привлекало меня. Я чувствовал себя человеком, который хронически не вписывается в общество. Таким образом, лично для меня присоединение к панк-сообществу стало возможностью сделать собственный выбор, а не принимать что-то навязанное извне».

Каждый из участников Bad Religion, посещая панк- концерты, становился свидетелем вещей, которые было трудно понять, а тем более объяснить. СМИ вцепились в панк и описывали панк-шоу не иначе как кровавые бои без правил. Естественно, что такая реклама приводила на концерты людей, склонных к насилию. Бессмысленная жестокость, временами захлестывавшая панк-шоу, вызывала лишь чувство стыда.

На первом панк-концерте (Black Flag и Circle Jerks в «Hideaway»), который посетил Джей, кто-то на машине сначала врезался в стену склада, где проходило шоу, а затем въехал внутрь, разнеся закрытые ворота ангара. Бретт вспоминал гиг, на который Джек Гришем из T.S.O.L. привел на поводке одного из своих друзей. Джек представлял товарища пришедшим на шоу зрителям и предлагал им сразиться с его «собакой». Если люди отказывались, им приходилось драться с самим Джеком, который был ростом шесть футов пять дюймов (*1,95 м) и упивался насилием. Для Джея ранние шоу Bad Religion были «захватывающими, ужасающими и катарсическими». Панк-группы доводили толпу до исступления, а когда публика возвращала эту энергию обратно, иногда случались самые неожиданные вещи. Bad Religion работали с этой грозной энергетикой в неохраняемых и потому небезопасных местах, порой абсолютно неприспособленных для проведения концертов.

Многие, если не большинство панк-рокеров, употребляли наркотики и алкоголь, чтобы (как им казалось) контролировать ситуацию и/или справляться с эмоциями, переполнявшими музыкантов. Для некоторых панк-команд, таких как, например, Circle Jerks, вечеринки были главным смыслом их существования. Bad Religion не были тусовочной группой и не писали оскорбительных текстов ради того, чтобы внушить кому-то отвращение. Они преследовали более высокую цель.

«Мы не просто так назвали себя «Плохая Религия»», - объяснял Бретт. «Мы с Грегом пытались выглядеть интеллектуалами. Для нашего дебютного EP я написал песню под названием «Oligarchy», а Грег – песню «Politics». Мы не писали шуточных или веселых песен. Мы были наивными и незрелыми подростками, но мы пытались».

Не стоит забывать, что при всем их интеллекте Bad Religion оставались обычными подростками из пригорода, которые не до конца осознавали, что делают и во что ввязываются. Парни являлись аутсайдерами, когда были рядовыми фанатами панка, но и то, что теперь они стали непосредственными участниками сцены, не слишком изменило ситуацию.

«Я чувствовал, что Bad Religion попали в мир взрослых, в котором мы ничего не понимаем», - рассказывал Джей. «Здесь были люди, занимавшиеся сугубо деловыми вопросами – тем, о чем я ничего не хотел знать. У меня было одно желание – играть. Это нельзя было назвать ни бизнесом, ни вечеринкой. Казалось, что все, происходившее вокруг нас, важно, но я не мог сказать почему. Я был молод и многого не понимал, но вечеринки совершенно точно были не для меня. Думаю, это стало результатом бесед в гараже Грега, когда мы все вместе обсуждали, кем мы хотим быть, что мы хотим сказать и как мы хотим себя преподнести. Я не знаю, о чем разговаривают другие музыканты, когда только создают группы. Мы обсуждали именно это. Bad Religion не хотели выходить на сцену и орать «Нахуй копов!» или «Я ненавижу своих родителей!» Мы должны были говорить о чем-то более значимом. Вот как мы относились к нашей группе. Она не была для нас способом достать наркотики или заработать деньги. Посредством Bad Religion мы хотели рассказать о том, что мы чувствуем. Это было важнее всего остального».

►ЖИЗНЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ СРОДНИ ПРОКЛЯТИЮ.

Глава 4.

ХОТЯ BAD RELIGION ВСЕГДА ИМЕЛИ РЕПУТАЦИЮ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ, в первые годы существования группы ее участники весьма пренебрежительно относились к формальному образованию. Грег после переезда в Калифорнию не особо преуспевал в школе, Бретт же предпочитал заниматься музыкой, а не учебой. Пока Бретт пытался раскрутить свою группу и лейбл, он время от времени занимал деньги у отца. По словам Ричарда Гуревица, на создание первого EP Bad Religion он одолжил сыну «1500 или 1700 долларов».

Возможно, гораздо более важным, чем то, сколько денег занял Бретт на первый EP, является то, когда именно он это сделал. В конце 1980 года Бретт, по сути, покончил с обучением в El Camino Real. «Я плохо учился в школе, не был внимателен на уроках. После экзаменов на аттестат зрелости в одиннадцатом классе я ушел из школы, так и не закончив ее».

То, что Гуревиц-старший одолжил деньги на запись панк-альбома своему недавно бросившему школу сыну свидетельствует, Ричард либо разделял взгляды Бретта, либо верил, что трудные уроки усваиваются лучше всего.

«Он не был плохим ребенком», - вспоминает Ричард. «Я видел, как увлеченно он работает над всем этим». Бретт рассматривает поддержку отца под несколько другим углом.

«Мой отец – предприниматель», - говорит Бретт. «И его отец был предпринимателем. Отец моей мамы тоже был предпринимателем. Это, вроде как, семейное. Скорей всего, тогда отец сказал мне что-то вроде: «Правда? Ты хочешь попробовать заняться бизнесом?»».

И все-таки, несмотря на оскорбительное название и спорный логотип группы, вложение средств в дебютную работу Bad Religion оказалось весьма расчетливым бизнес-ходом. Выпущенный EP содержал загадочное послание. На одной его стороне было написано «We’re not Bad Religion…» («Мы не Плохая Религия …»), а на другой - «UR!» (т.е. «вы есть»). В отличие от таких названий, как «Ramones», «Sex Pistols» или «The Weirdos», имя «Bad Religion» не декларировало идентичность, зато побуждало к критическому взгляду на мир. Те, кто обращался к Bad Religion за ответами, получали лишь собственное отражение в том зеркале, которое группа поставила перед обществом. «Наше название, - объяснял Бретт, - в не меньшей степени, чем наши песни, всегда должно было провоцировать и заставлять людей думать».

Но если любая (плохая) религия подразумевала строго организованную систему мышления, то сами BR демонстрировали, скорей, полную дезорганизованность. Так, после выхода EP в начале 1981 года, никто из музыкантов понятия не имел, что делать с этой пластинкой. Зискрут послал несколько копий в панк-зины и на студенческие радиостанции, но на этом раскрутка EP закончилась. Группа не давала ни одного рекламного объявления и не планировала никаких специальных акций, приуроченных к релизу.

Бретт, стараясь распространить запись среди поклонников, действовал исключительно методом «сделай это сам». «Я брал коробку пластинок, - вспоминает Гуревиц, - и отправлялся с ними в «Middle Earth Records» в Дауни, «Moby Disc Records» в Ван-Найс, «Zed's Records» в Лонг-Бич и «Poobah Records» в Пасадене. Я разговаривал с владельцами магазинов, а затем оставлял каждому из них по 15 копий EP. Через какое-то время я звонил им и спрашивал: «Эй, еще нужно?» И, о чудо, все было распродано, они хотели еще. Так что я снова ехал туда. Вот и весь бизнес. Ничего серьезного, мелочевка, но именно так все и делалось».

Продажи были скромными, но контакты, установленные Бреттом, в будущем принесут группе большие дивиденды. Пусть медленно, но верно EP обретал некоторую известность. Первый тираж в 500 экземпляров разошелся за относительно короткий промежуток времени. Bad Religion сделали допечатку, которая увеличила тираж записи до 1500 копий.

Весной и летом группа отыграла всего полдюжины концертов, но все они вышли запоминающимися. 3 марта Bad Religion вместе с Cheifs и China White выступили в «Vex», легендарном заведении в восточном Лос-Анджелесе, которое являлось своеобразным филиалом «Self Help Graphics» (*общественный центр искусств). На фотографиях, сделанных на этом шоу Гэри Леонардом, Бентли и Зискрут с очень короткими стрижками, в то время как Грег наоборот, похоже, отращивает ирокез. 30 апреля BR вновь сыграли в «Vex» вместе с T.S.O.L., а третий концерт группы (с Adolescents, Social Distortion и Saccharine Trust) в этом заведении состоялся 29 мая. Последнее шоу стало своего рода вехой в истории группы: это был первый раз, когда Bad Religion играли два вечера подряд, за день до этого они впервые выступили перед публикой западной Долины в Тарзане.

В мае, погрузив все свое оборудование в принадлежащий Бретту «Volkswagen Vanagon», группа отправилась в Сан-Франциско на вечерний воскресный концерт в «Mabuhay Gardens». Это шоу было устроено небезызвестным «Понтификом панка» Дирком Дирксеном. По дороге Зискрут заболел гриппом, и все, что он мог делать, это лежать на заднем сиденье фургона и всеми силами стараться не блевануть на аппаратуру. Концерт все-таки состоялся, пусть Питу Файнстоуну, панку из долины Сан-Фернандо, фанату, а также неофициальному роуди группы, и пришлось сначала настраивать, а по окончании шоу грузить в машину технику Зискрута (у самого музыканта попросту не было на это сил).

В начале лета панк-сообщество получило серьезный удар – 13 июня 1981 года навсегда закрыл свои двери легендарный «Starwood». Этот клуб, располагавшийся на пересечении бульвара Санта-Моника и Норз Кресент Хайтс, являлся важной концертной площадкой, где выступали как лос-анджелесские панк-группы, так и приезжие исполнители, в числе которых были Blondie, Damned, Devo и Jam. 3 декабря 1980 года в «Starwood» прошел знаменитый последний концерт Germs, через четыре дня после которого Дарби Крэш умер от передозировки.

Грега и Джея в «Starwood» возил Пит. «У меня была машина, - объясняет Файнстоун. - Каждый вторник и среду, когда в «Starwood» проходили концерты, я ехал через Долину, подбирал Грега – иногда вместе с Джеем, но чаще одного Грега - и мы ехали на шоу. Это привело к тому, что я стал их роуди».

Закрытие «Starwood» стало серьезным событием, потому что парковка перед клубом была такой же важной частью панк-сцены, как и само заведение. Это было место, где панки тусовались перед концертом; после шоу зрители, как правило, шли в забегаловку «Oki-Dog», которая находилась неподалеку и закрывалась намного позже всех клубов. Обычно панк-шоу проходили в будние дни, и после того, как «Starwood» прекратил свою работу, в жизни панк-сообщества образовалась огромная брешь.

Четвертого июля Bad Religion дали свой первый концерт (вместе с Alley Cats и Dickies) в голливудском клубе - легендарном «Whisky a Go Go». Группа расширила сет-лист, включив в него несколько новых песен, в том числе «Fuck Armageddon... This Is Hell», «We're Only Gonna Die», «Part III», «Latch Key Kids» и «New Leaf». Это выступление запомнилось Грегу особенно хорошо.

«Мы играли «Only Gonna Die», и я никогда этого не забуду, потому что на шоу пришла моя мама со своими друзьями», - рассказывает Грег. «Кто-то из зрителей залез на сцену, чтобы нырнуть с нее в зал, столкнулся со мной, и я порезал губу о микрофон. Я был так зол, что схватил микрофонную стойку и ударил ее основанием парня в первом ряду. Удар пришелся прямо в череп! После сета наш роуди сказал мне: «Грег, это был не тот парень! Ты, блять, ударил не того парня!» Я чувствовала себя ужасно. Но даже если бы я врезал тому, кому планировал, я бы все равно чувствовал себя паршиво. Я попросил: «Пожалуйста, найдите этого парня. Я хочу поговорить с ним и извиниться». Роуди нашел пострадавшего, но тот сказал: «Все в порядке, мужик. Скажи Грегу, что нет проблем!» Он настолько весело проводил время, что посчитал, получить микрофонной стойкой по голове – это ерунда. Его ничуть не обломало!»

Одной из причин, по которой Bad Religion играли так мало концертов, было то, что на лето Грег вернулся в Висконсин. Пока Грег отсутствовал, группа начала получать письма из таких мест, как Амстердам, Копенгаген, Мюнхен и Рим. В то время Бретт не придал этому особого значения. «Я ходил на почту и забирал все эти письма от фанатов. Тогда я подумал, что, наверно, европейские подростки просто чаще пишут письма, чем их американские сверстники».

К некоторым из этих писем прилагались рецензии на EP Bad Religion, вырезанные из европейских газет и журналов. Участники группы не могли прочитать присланное, но предполагали, что зарубежные слушатели не всегда понимают их тексты. Зато логотип – это совсем другая история. Отец Бретта вспоминал, что один итальянский музыкальный журнал даже поместил лого BR на обложку.

«Логотип помог нам стать известными даже больше, чем наше название», - говорит Бретт. «Мы просто пытались быть панками, а этот логотип был как выстрел, прозвучавший на весь мир. В Лос-Анджелесе он распространился как лесной пожар, нарисовать его на стене при помощи баллончика с краской было проще простого. Когда наш EP попал в Италию, Германию и Испанию, лого Bad Religion стало популярно и там».

Вероятно, неслучайно группе часто приходили письма из тех мест, где влияние католицизма ощущалось особенно сильно. Если тексты песен можно было интерпретировать по-разному, то эффектный логотип транслировал сообщение на психологическом уровне. Значение лого BR универсально, его послание однозначно. Если бы этот символ не придумали Bad Religion, вероятней всего, это сделал бы кто-то другой.

«Дело не только в том, что он выглядел радикально», - говорил Бретт о логотипе. «Думаю, в нем есть нечто глубокое, трогающее людей на подсознательном уровне. Его не просто видят, его запоминают. Это не какой-то обычный графический символ. Это как призыв к пробуждению».

Той осенью Грег пошел в выпускной класс средней школы. Зискрут уже закончил школу, а Бретт и Джей больше не посещали занятия в El Camino Real. Джея попросили покинуть учебное заведение, и он, как и Бретт, решил сдать экзамен на аттестат зрелости. Пусть формальное образование не было приоритетом для большинства участников группы, но они по-прежнему живо интересовались всеми тайнами и загадками этого мира. «Я всегда говорю людям, что бросил школу и получил свое образование в Bad Religion», - рассказывает Джей. «Я многому научился у этих парней. Дискуссии, которые мы вели - обо всем, от геологии до астрофизики - были феноменальны для шестнадцатилетних. От членов Bad Religion я узнал намного больше того, что мог бы узнать, сидя в школьном классе».

У группы был готов материал для полноформатного альбома, и многие из этих песен уже были обкатаны на публике. Bad Religion зарабатывали на продажах EP и иногда на живых выступлениях. Бретт решил, что имеющихся средств хватит на запись пластинки, а затем он подумает, как профинансировать пресс. Примерно в это время Гуревицу позвонил Боб Сэй, бывший сотрудник музыкального магазина «Moby Disc» в Вудленд-Хиллз. Боб сообщил Бретту, что перешел на работу в «Jem Records», независимую компанию из Долины, занимавшуюся дистрибьюцией и импортом пластинок. Сэй пригласил Бретта приехать к нему в офис, и эта встреча, как вспоминает Гуревиц, проходила примерно так:

БОБ: Ваш EP хорошо продавался в «Moby Disc». Вы готовите LP?

БРЕТТ: Да.

БОБ: Хорошо, тогда я возьму три тысячи.

БРЕТТ: Три тысячи?

БОБ: Да, я возьму три тысячи.

БРЕТТ: Где я возьму деньги, чтобы напечатать три тысячи пластинок?

БОБ: Ну, если вы позволите «Jem» стать вашим эксклюзивным дистрибьютором, я дам тебе деньги, и ты сможешь их напечатать.

БРЕТТ: Хорошо. Сколько вы заплатите нам?

БОБ: Пять долларов за пластинку.

БРЕТТ: Вы дадите мне пятнадцать тысяч долларов?

БОБ: Да.

Теперь Bad Religion официально были в деле. Однако «Jem» согласились вкладывать деньги в выпуск альбома лишь с того момента, когда он будет записан. Бретт подсчитал, что с деньгами, вырученными от продажи EP, группа может позволить себе работу в профессиональной студии… Хотя и тут не обошлось без помощи Гуревица-старшего. «Мои родители всегда очень поддерживали меня. Я не могу пообещать, что больше никогда не попрошу у отца немного денег, - говорит Бретт. – Но если я сделаю это, я попрошу действительно совсем немного».

Затем Бретт связался с Джимом Мэнки, который подыскал для BR место, где они могли записать свой альбом – студию «Track Record» в Голливуде, находившуюся рядом с павильонами киногиганта «Paramount». Bad Religion получили скидку, забронировав самую позднюю смену с 10 вечера до 8 утра. Все происходившее тогда дало Бретту бесценный и во всех отношениях незабываемый опыт.

«Голливуд тех дней - это совсем не тот Голливуд, который мы знаем сегодня, и не Голливуд времен славы бульвара Сансет в шестидесятых. Подозреваю, что люди не из Лос-Анджелеса путают Голливуд и Беверли-Хиллз. Поэтому, думая о Голливуде, они представляют себе пальмы и особняки. В конце семидесятых и начале восьмидесятых годов Голливуд был грязным, криминальным районом. Очень жестким районом. Множество проституток и наркоманов, высокий уровень преступности. Стрип-бары, винные магазины и обветшалые заведения. Одним словом, очень подходящий район для панк-рокеров. Но если вы оставляли гитару в машине... Кто-нибудь обязательно разбивал стекло и забирал ваш инструмент себе. У меня таким образом украли две или три гитары».

Под руководством Мэнки группа начала работу над своим дебютным лонгплеем. В первую сессию была записана половина альбома, включавшая такие песни, как «Voice of God Is Government», «Fuck Armageddon... This Is Hell» и «We're Only Gonna Die», в которой Грэффин сыграл на стоявшем в студии пианино. «Я не знал, что мы в этот момент уже пишемся, - говорит Грег, - но я рад, что [Мэнки] тогда поставил микрофон рядом со мной. Потом, надев наушники, я впервые смог услышать собственную игру. Это было поразительно и очень мотивировало меня. Мы тогда были настолько неопытны, что нам и в голову бы не пришло использовать при записи пианино. Я был большим поклонником Sham 69, а они в то время выпустили альбом под названием «The Adventures of Hersham Boys», на котором было фортепиано. Это побудило меня двигаться вперед и тоже сыграть на пианино на альбоме Bad Religion».

Однако сессия заняла больше времени, чем планировалось, так что у группы закончились деньги. Джей вспоминает, что Мэнки тогда сказал: «Мы должны отыграть несколько концертов, заработать еще немного денег, а потом снова вернуться в студию». Той зимой группа договорилась о ряде шоу, благодаря которым Bad Religion должны были закончить запись. Но далее последовала череда довольно странных событий.

Bad Religion наняли фотографа Эдварда Колвера, чтобы он поснимал группу в Голливуде и окрестностях Лос-Анджелеса. Колвер являлся автором множества снимков, использовавшихся при оформлении альбомов многих южно-калифорнийских панк-групп 80-х (Black Flag, Circle Jerks, China White, Suicidal Ten-dencies, T.S.O.L. и др.). Для одной из фотосессий Эдвард отвез Bad Religion к Голливудскому Кресту - христианскому кресту высотой чуть более тридцати футов вблизи перевала Кауэнга. С площадки, где расположен этот монумент, отлично видны «Голливуд-боул» (*«Голливудская чаша» — лос-анджелесский концертный зал в виде амфитеатра под открытым небом) и Голливудское шоссе.

В один из перерывов в записи альбома Джей и Грег зашли в гости к Бретту. По случайному совпадению именно в этот момент в дом Гуревица был доставлен пакет с фотографиями Колвера. Джей, Грег и Бретт посмотрели пробные снимки и выбрали те, которые им понравились. Музыканты остались очень довольны работой фотографа. В конечном итоге для обложки дебютного полноформатного альбома «How Could Hell Be Any Worse?» был выбран снимок, сделанный Колверов во время фотосессии в центре Лос-Анджелеса.

Когда Джей вернулся домой, ему позвонил Зискрут.

ЗИСКРУТ: Я слышал, что вы смотрели фотографии без меня.

ДЖЕЙ: Да, и что?

ЗИСКРУТ: Да пошли вы, парни, я ухожу!

По-видимому, у Зискрута сложилось впечатление, что его намеренно не пригласили на встречу в доме Бретта. Джей был озадачен. «Он ушел, потому что мы посмотрели фотографии без него. Я не шучу. Он позвонил мне и сказал, что уходит, потому что мы посмотрели снимки Колвера без него».

Зискрут не гордится этим поступком. «По какой-то причине ребята собрались вместе, чтобы посмотреть фотографии, и по какой-то причине меня там не оказалось. Я сильно разозлился и ушел. Это было очень глупо. Вместо того чтобы просто сказать, что я недоволен, я в порыве гнева ушел. Это было совершенно по-детски. На самом деле это одна из тех вещей, о которых я сожалею. Я жалею об этом по нескольким причинам. Это не то, как нужно двигаться по жизни и совершенно неподходящая реакция на те события, которые вам не нравятся. А еще я хотел бы играть с Bad Religion как можно дольше, если не до сих пор».

Теперь у Bad Religion не было барабанщика. Это поставило группу в весьма затруднительное положение. BR не только трудились над альбомом, но и договорились о нескольких шоу, благодаря которым надеялись заработать достаточно денег для завершения записи. Одним словом, группа остро нуждалась в ударнике.

Грег принял на эту должность их друга из Долины Пита Файнстоуна. Пит был одним из роуди Bad Religion и барабанным техником Зискрута - хотя эти «титулы» не совсем соответствовали действительности. «У панков была одна извечная фишка», - объясняет Джей. «Если ты, направляясь в клуб, нес гитарный кофр или кабель, ты проходил бесплатно». Вот что представлял собой «роуди» на панк-сцене Лос-Анджелеса где-то в 1981 году. Для Джея Пит был не просто парнем, который всегда занесет в клуб чехол от инструмента – Пит был другом. Уговорить Файнстоуна поиграть в Bad Religion было проще простого.

«Пит был хорошим другом для всех нас и всегда был рядом», - говорит Джей. «Никому и в голову не приходило поступить как-то иначе. Вот Пит. У него в машине есть ударная установка, и он знает все песни. Он здесь, прямо перед нами».

Пит мог знать сами песни, но не знал, как их играть. Кроме того, у него не было полного комплекта барабанов, и он никогда не учился игре на ударных. Зато Файнстоун прекрасно знал, как настроить барабанную установку и разобрать ее. Это все равно что поручить вокал звукорежиссеру, потому что он умеет настраивать микрофон. Однако, к чести Пита, он был готов, хотел и мог учиться, а в данной ситуации это было важнее всего.

Пит был родом из долины Сан-Фернандо, его отец и мать работали в Калифорнийском государственном университете в Нортридже. На самом деле, родители Пита и родители Грега, вращаясь в академических кругах, знали друг друга задолго до того, как познакомились их сыновья.

У Файнстоуна был небольшой дефект речи, из-за которого в детстве Пит чувствовал себя отверженным. Он постоянно ввязывался в драки со сверстниками и вынужден был часто менять школы. «В детстве мне было совсем неуютно в своей шкуре. У меня было не так много друзей. У меня был брат-спортсмен. Я рос очень одиноким ребенком. Я прекрасно осознавал свое одиночество и то, что я не такой, как все».

Друг, побывавший в Лондоне, пытался заинтересовать Пита панк-роком, ставя ему пластинку Sex Pistols, но Файнстоуну эта музыка совсем не понравилась. «Это дерьмо звучит ужасно! Что за мусор? Я посчитал, что это по-настоящему глупо».

Интерес к панк-року проснулся в Файнстоуне летом 1978 года. Он купил билеты на концерт тура «Bursting Out» группы Jethro Tull, который должен был пройти в «Long Beach Arena», но друг убедил Пита отправиться на выступление Clash, игравших в «Santa Monica Civic».

«Я никак не мог выбрать», - рассказывает Пит. «В конце концов, я решил пойти посмотреть на Clash. Думаю, это был их первый или второй визит в Соединенные Штаты, и это все изменило. Что происходит? Эта музыка обращалась напрямую ко мне!»

Панк-рок привел Пита в сообщество аутсайдеров. Файнстоун не учился в El Camino Real, но знал Арнела Селестиала, первого фаната Bad Religion. Именно Арнел познакомил Пита с Грегом, это случилось в тот день, когда группа записывала демо в голливудской «Studio 9». С этого момента Пит вошел в круг друзей Bad Religion.

Однако это никак не влияло на тот факт, что Пит не умел играть. Тем не менее Грег всецело поддерживал нового барабанщика. Пит вспоминает, как Грэффин говорил ему: «Ты наш друг. У тебя все получится».

Пит уговорил мать купить ему ударную установку. «У нас было не так много денег. У нее имелись кое-какие сбережения, мы пошли в «Pro Drum», и я купил маленькую барабанную установку. Я привез ее домой и попытался выучить песни Bad Religion, подыгрывая кассете, но, если честно, я не очень-то понимал, что делаю. Я не знал, как их играть. Не обладая нужными знаниями, я, можно сказать, действовал наугад».

В следующие несколько недель эмоции, испытываемые Питом, напоминали американские горки. Он был рад, что теперь является частью группы, которую любил, но давление на него было очень сильным. Худшим моментом для Пита стала его первая репетиция в «Адской дыре». «Я настроил барабаны и начал играть. Я никогда в своей гребаной жизни так не нервничал. Все постоянно оглядывались на меня. По-моему, Бретт и Джей подумали, что ничего не получится. Но Грег сказал мне, что все звучит отлично и что я должен продолжать репетировать. Через месяц или около того у нас был запланирован концерт в «Godzilla's» с Fear и China White, и парни проявляли чудеса терпимости по отношению к моей игре. Но, блять, я все еще не знал, как это играть».

Немаловажно, что запланированное шоу было приурочено к открытию «Godzilla's», которым управляли Марк, Адам и Шон Стерны из Youth Brigade. Клуб, находившийся в восточной части долины Сан-Фернандо, был довольно вместительным заведением, а это означало, что все знакомые Пита могли прийти и посмотреть на дебют Файнстоуна в составе Bad Religion.

«Я никогда в жизни не играл на концертах, - говорит Пит, - и вот я на шоу с Fear перед тысячей подростков. Все, вроде бы, прошло отлично. Я был на седьмом небе от счастья. Со мной впервые заговорили девушки. До этого они никогда не разговаривали со мной. Даже на панк-сцене существовала определенная иерархия, и публика приняла меня как участника группы, которая нравилась многим людям».

Однако у Пита не было времени почивать на лаврах – из пекла живых выступлений ему предстояло шагнуть в огонь студийной работы.

К тому моменту, когда Bad Religion в начале 1982 года вернулись в студию с новым ударником, группа уже записала и смикшировала восемь из четырнадцати песен, которые должны были войти в их первый лонгплей. Альбом решили назвать «How Could Hell Be Any Worse?» («Разве ад может быть хуже?») – это была строчка из песни «Fuck Armageddon... This Is Hell», которую Грег сочинил на пианино своей матери.

Песня начинается с приглушенной басовой партии, настолько тихой, что вы едва слышите ее. На этом фоне одинокая гитара – сколь торжественная, столь же и печальная – пронзает слух, как рев рога, возвещающий о конце света. Темп нарастает, вступают ударные, и вот уже Bad Religion встают на привычные рельсы. Контраст между медленным вступлением и стремительным натиском текста, безусловно, придает «Fuck Armageddon» просто эпический размах.

Кто-то говорит, что я плохой человек

Ведь я не верю в то, во что должен верить

В конце концов хорошие люди вознесутся на небеса

А плохие - сгинут в глубинах ада.

Но разве ад может быть хуже, если жизнь в одиночестве сродни проклятию?

К черту Армагеддон… вот он, ад!

Такие ироничные, особенно когда дело касается религии, тексты – фирменный знак Bad Religion. Грег, написавший «Fuck Armageddon», определенно не верил, что «хорошие люди вознесутся на небеса». Однако лирика песни до поры до времени следует этой догме, чтобы в итоге саркастически посмеяться над ней.

Поскольку рассказчик не является частью толпы, которая «вознесется на небеса», он будет среди проклятых. Но ведь страны постоянно воюют друг с другом, а корпорации отравляют почву, так что жизнь на Земле - далеко не пикник. Забудьте о загробной жизни, утверждает «Fuck Armageddon», мы уже в аду.

Ирония и сарказм - это окольный путь к любопытному философскому вопросу: что толку быть хорошим в мире, где нет моральных ограничений? Последняя строка припева, которая также является названием песни, отвечает на призыв одинокой гитары в начале: забудьте о загробной жизни, посмотрите на ад, в который мы превратили нашу планету. Здесь, наконец, вокалист предельно серьезен, призывая нас не витать в облаках, а вернуться в реальность. Несмотря на все слова о конце света, песня не является нигилистической. «К черту весь мир» - это нигилизм. «К черту Армагеддон» - это призыв к пробуждению.

Во время первой студийной сессии с Зискрутом Джей играл на расписанном вручную басу «Jazzmaster», но после одного из концертов гитару украли. «Я не помню, где именно это произошло, зато помню, что видел гитару, а потом она словно испарилась. Это мне помнится настолько хорошо, будто все это случилось вчера». Но нет худа без добра, кража побудила Джея купить себе «Rickenbacker», опять же с помощью родителей.

«Мы уже записали половину альбома, и родителям было очевидно, что я не просто страдаю какой-то херней. Мне в любом случае нужно было покупать гитару. Вот тогда-то я и уговорил их купить мне реальный бас». (Много лет спустя Джек Гришем из T.S.O.L. признается Джею, что это он украл ту бас-гитару и сбросил ее с крыши клуба, где проходило шоу.) Бретт также приобрел себе новую гитару, и Bad Religion вернулись в студию с новыми инструментами и новым барабанщиком.

Группе предстояло записать еще шесть треков, включая «Part III», одну из двух песен на альбоме, автором которых являлся Джей. (Вторая – «Voice of God Is Government».) «Part III» была посвящена третьей мировой войне, но поскольку у BR уже имелась песня под названием «World War III», группа нашла «синоним», подчеркивающий, что разрушительные конфликты являются неизменной частью саги о человечестве. Джей хотел, чтобы в этой песне с Бреттом играл еще один гитарист, «противостоящий» Гуревицу – так тема войны раскрывалась в еще большей степени. На эту роль Бентли пригласил Грега Хетсона из группы Circle Jerks. Так началось неофициальное сотрудничество Хетсона и Bad Religion, продолжающееся уже более тридцати лет.

Пит никогда раньше не записывался в студии и считал, что группа должна найти кого-то другого, чтобы он сыграл оставшиеся песни, но Грег снова был непреклонен в поддержке друга. К лучшему или худшему, но эта работа выпала на долю Пита. «Если вы послушаете эту пластинку, - говорит Пит, - то сможете различить партии Зискрута и те, которые сыграл я. Зискрут сыграл «Fuck Armageddon... This Is Hell», которая, вероятно, является самой популярной песней с этого альбома. Я сыграл «Oligarchy». Разница между джаз-панк-стилем Джея и моей ужасной игрой очевидна».

Неортодоксальность методов Bad Religion проявилась не только в наличии на пластинке двух разных ударников. В песнях «We're Only Gonna Die», «Damned to Be Free» и «Fuck Armageddon... This Is Hell» звучит пианино, что весьма необычно для панк-группы. В «We're Only Gonna Die» - немного акустической гитары. Интересно, что Грег написал четыре из первых пяти песен альбома, а Бретт - четыре из последних шести, тем не менее «How Could Hell Be Any Worse?» целостен как по мысли, так и в отношении звучания группы.

«How Could Hell Be Any Worse?» полон образов смерти и разрушения. Несмотря на апокалиптическое настроение альбома, главное его послание: «Хаос исходит от человечества, это вовсе не какой-то промысел божий». Альбом открывает «We're Only Gonna Die» - на вкладыше она указана как «We're Only Gonna Die from Our Own Arrogance» («Мы умрем только от собственного высокомерия») - притча о современном человеке, обуреваемом примитивными желаниями. Ключевое слово здесь – «высокомерие». Человечество обладает знаниями и силой, чтобы избежать катастрофы, но наша чудовищная надменность и воинственные побуждения снова и снова ведут нас по пути разрушения. Кстати, позже эта песня была записана легендарной группой из округа Ориндж Sublime.

И «Faith in God», и «Pity» пронизаны презрением к невежественным массам, причем первая предлагает «не быть слабым, как они все». Тем временем «Damned to Be Free» («Проклят быть свободным») возвращается к темам, поднятым в «Fuck Armageddon... This Is Hell», где певец отвергает догматический гнет религии. Когда необходимо выбирать между вечным проклятием и свободой, единственный выбор - это свобода. Но «Damned to Be Free» - это не песня о жизни сегодняшним днем; скорее, она подчеркивает ту ответственность, которую накладывает обретенная свобода.

Группа закончила запись «How Could Hell Be Any Worse?» за один уикенд. Полиграфия была готова. Благодаря сделке с дистрибьютором Bad Religion смогли отпечатать и разослать пластинки. В то время песней номер один в США была «Centerfold» группы J. Geils Band. В кинопрокате первое место занимал фильм «На Золотом пруду», а Рональд Рейган находился на втором году своего первого президентского срока. Группа Bad Religion только что выпустила свой первый полноформатный альбом. Но кого это волновало?

►ВРОДЕ БЫ КТО-ТО, НО НИКТО.

Глава 5.

МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО В НАЧАЛЕ 1982 ГОДА ЛОС-АНДЖЕЛЕССКАЯ ПАНК-СЦЕНА НАХОДИЛАСЬ В КОМЕ. Для всех, кроме самых преданных его фанатов, это некогда сверхактуальное движение практически ушло в небытие. «Starwood» закрылся, подростки уходили из тусовки, а музыканты отращивали волосы. На Сансет-стрип теперь выступали метал-группы, которые взяли на вооружение театральность глэма и носили вещи из панковского гардероба. Однако дебютный альбом Bad Religion «How Could Hell Be Any Worse?» доказал, что у панка еще прощупывается пульс.

Через месяц после выхода первого полноформатника Bad Religion Circle Jerks выпустили пластинку «Wild in the Streets», развивавшую идеи их дебютного альбома «Group Sex». В это же время вышел первый LP «Only Theatre of Pain» гот-рокеров из округа Ориндж Christian Death, в составе которых играл гитарист Рикк Агнью, бывший участник Social Distortion и Adolescents. Панк-рок продвигался в новых интересных направлениях – и если хардкор-фронт подталкивал его на территорию «быстро и громко», то другие группы, сохраняя в своей музыке атмосферу тревоги и недовольства, наоборот, замедляли темп и экспериментировали с синтезаторами. Другими словами, хардкор выплескивал свою энергию на окружающих («Пошли вы!»), в то время как готы, дэт-рок и пост-панк смотрели внутрь себя («Мы в заднице!»).

И хотя Bad Religion получили горячую поддержку от хардкор-аудитории, и популярность группы только росла, коллеги по сцене смотрели на них свысока. И опять все сводилось к географии и возрасту участников BR. «Мы были кем-то, но в то же время никем», - объясняет Джей. «Просто придурки из Долины. Именно так люди нас и воспринимали. «А, ребята из Долины…», как будто настоящие панки водятся только в Голливуде. Думаю, мы избежали каких-то более серьезных конфликтов лишь потому, что были детьми».

Классовая принадлежность также играла определенную роль в панк-иерархии. Голливудские подростки полагали, что их сверстники из Долины, мягко говоря, не бедствуют. В то время как Голливуд был хаотичным и опасным, Долина олицетворяла собой стабильность и защищенность. Для участников Bad Religion истина лежала где-то посередине. Грега большую часть средней и старшей школы в одиночку воспитывала мать. Джей после развода родителей мотался между Долиной и пляжем. Когда Бретт был маленьким, его отец работал в автомастерской, но впоследствии Гуревиц-старший сумел обеспечить своей семье комфортное существование среднего класса. «Да, было что-то вроде классовой борьбы», - говорит Бретт. «Дети из Долины против городских. В панк-мире нас считали людьми второго сорта, и неважно, что мы не являлись состоятельными белыми детишками».

Пусть участники Bad Religion были далеко не из самых богатых семей, их родители могли поддержать усилия подростков, предоставив им инструменты, место для репетиций и возможность заниматься любимым делом – это были привилегии, которых многие дети были попросту лишены. Скажем, семья Бретта на несколько дней в неделю нанимала сальвадорскую домработницу. Когда Грег или Джей звонили Гуревицу, и трубку поднимала домработница, она сообщала «мистеру Бретту», что ему звонят друзья. Конечно, товарищи Бретта по группе дразнили его по этому поводу, но вместо того, чтобы стыдиться такого прозвища, Гуревиц принял его.

«Это стало чем-то вроде моего сценического псевдонима», - объясняет Бретт. «Отчасти я не возражал против этого, потому что чувствовал, на сцене присутствует некоторый антисемитизм, из-за этого мне не хотелось использовать свою еврейскую фамилию. Сначала сцена была просто кучкой фриков, тусующихся вместе. Там было много безумных экспериментов, которые казались трансгрессивными и даже революционными. Тогда общество еще не было так осведомлено о проблемах гендера и идентичности, как сегодня, но в начале восьмидесятых панки были теми, кто бросал вызов общепринятым нормам, и я горжусь этим. Однако в дальнейшем то, что начиналось как революционное и радикальное движение, постепенно превратилось в нечто более единообразное и догматичное. То, что гомофобия и расизм проникли на хардкор-сцену, крайне встревожило меня. Честно говоря, я не чувствовал себя в безопасности. Поэтому на пластинках BR я стал фигурировать как «Мистер Бретт», и это прозвище прижилось».

В то время как первые лос-анджелесские панки были представителями разных слоев общества со всего округа, большинство новых фанатов составляли белые мужчины из пляжных районов и пригородов. Многие из них занимались серфингом и скейтбордингом, панк привлек этих людей возможностью показать свою физическую форму во время жестоких схваток, случавшихся на концертах. Некоторые из новообращенных были крайне агрессивны и враждебны по отношению ко всем, кто не был похож на них самих. Вместо того чтобы отстаивать свободу воззрений, пропагандируемую панк-роком, они сбивались в стаи и исповедовали присущий бандам менталитет «мы против вас».

«На начальном этапе панк-сцена была революционной, - говорит Бретт, - и под «революционной», я подразумеваю то, что она была открытой, идеалистичной. Там были такие философы, как Тим Йоханнан из «Maximum Rocknroll» и Дарби Крэш из Germs, интересные, начитанные, с передовыми идеями. А затем возникла другая, более темная сторона, где были панки с расистскими взглядами, узколобые и жестокие. Все это было смешано воедино, и думаю, в итоге люди находили на панк-сцене именно то, что несли на нее сами».

Раскол между «истинными» голливудскими панками и представителями других южно-калифорнийских сцен становился все более очевидным. «В начале восьмидесятых, приезжая в Голливуд, - говорит Джей, - вы могли заметить эту разницу. Голливудские панки, как правило, были немного старше и походили скорей на арт-тусовку. В Лонг-Бич и дальше вы встречали эту охрененно жесткую детвору».

Клуб «Fleetwood» в Редондо-Бич, бывший одним из центровых мест пляжной сцены, служил ярким примером того, какие нравы царили на панк-шоу того периода. У Грега остались не самые приятные воспоминания об этом заведении на Харбор Драйв, находившемся в нескольких километрах от Хермоза Бич, места рождения Black Flag. «Вы бы сами все поняли, если бы зашли в «Fleetwood», - вспоминает Грег, - знаменитый панк-клуб, где тусовались все эти парни. Тамошний слэм был очень жестоким. Зачастую слэм-танцы выплескивались на улицу, а там в ход шли кулаки. Когда кто-то падал, его начинали пинать всей толпой».

Однако насилие на концертах было свойственно не отдельным клубам или районам (хотя какие-то из них были опаснее, чем другие). Насилие охватило всю сцену. Джей описывает это время как страшное и жестокое. «Места, где мы играли, были небезопасны. Казалось, что многие люди приходили на гиги лишь для того, чтобы причинить боль другим. Они платили пять баксов, чтобы попасть внутрь и кого-нибудь там избить. Многие зрители получали ножевые ранения. Никаких досмотров на входе. Никаких металлодетекторов. Куча безумного дерьма».

Несмотря на все изменения, случившиеся на панк-сцене, одно тесно связанное с ней место оставалось бастионом стабильности. Речь об «Oki-Dog», заведении быстрого питания, фирменным блюдом которого были два завернутых в мучную лепешку хот-дога с чили и жареной пастрами. Расположенный на бульваре Санта-Моника в Западном Голливуде (примечание автора: Оригинального «Oki-Dog» давно уже нет, но печально известное кулинарное творение продолжает подаваться в двух местах - на Норт-Фэрфакс-авеню и на бульваре Уэст-Пико. Будьте осторожны.), «Oki-Dog» работал допоздна, продавал большие порции дешевой еды и имел вместительную парковку. Эти факторы делали его привлекательным для западно-голливудской шпаны, сбежавших из дома подростков и панков - молодых людей, находящихся на задворках общества и полагавших, что, сбившись в кучу, они смогут обеспечить свою безопасность. Все знали, что владельцы «Oki-Dog» закрывали глаза на нездоровые привычки некоторых своих клиентов и иногда помогали тем, кто находился в особенно бедственном положении.

Грег вспоминает, что даже после закрытия «Starwood» «Oki-Dog» остался для панков излюбленным местом сбора. «Все собирались там после клубов», - говорит Грег. «Концерт заканчивался, и ты шел в «Oki-Dog»».

В то время как многие приходили в «Oki-Dog» с единственной целью - увидеть героев панк-рока (и погреться в лучах их «славы»), для подростков из Долины это было одно из немногих мест, где они могли потусоваться с единомышленниками. Если и существовали какие-то малозначительные различия между исполнителями и фанатами, в «Oki-Dog» от них не оставалось ни малейшего следа. Грег считает, что именно благодаря «Oki-Dog» он завязал дружбу с группами, представлявшими весь спектр панк-сцены – от от Circle Jerks, которые были практически знамениты, до Mad Society, члены которой были даже моложе, чем Bad Religion. Грегу нравилось ходить в «Oki-Dog», потому что там он мог провести время, общаясь со своими друзьями. «Это был повод не идти домой», - говорит Грег. «Не то чтобы дома было плохо, там было скучно. Мне нравилось тусоваться и находиться среди людей».

Поскольку в панк-кругах «Oki-Dog» имел наилучшую репутацию и его даже упоминали в песнях, заведение продолжало привлекать новых поклонников, однако кое-кто из узколобых хардкорщиков недолюбливал клиентуру западно-голливудской закусочной. В 1980 году группа наци-панков напала на четырнадцатилетнего гея, сбежавшего из дома, зверски избила его и оставила умирать на улице. (Парень выжил и, что примечательно, двадцать пять лет спустя вновь встретился с одним из нападавших, когда они вместе стали работать волонтерами в Музее толерантности). Даже сотрудники полиции Лос-Анджелеса зачастую использовали гомофобные шутки, когда выпроваживали панков из популярной ночной забегаловки.

К сожалению, подобные конфликты были очень частым явлением в «Oki-Dog» и других местах на бульваре Санта-Моника, где гомофобы не переставали охотиться на тех, кто не соответствовал их представлениям о мужественности - панков, мелких жуликов, молодых геев. Один из таких инцидентов потряс панк-сообщество.

Тот вечер начался весьма необычно - с панк-вечеринки. Там, где жили Bad Religion, такие мероприятия в то время были большой редкостью. Одна из учениц El Camino Real, пока ее родителей не было в городе, устроила вечеринку в своем доме на Вудлейк-авеню в Вудленд-Хиллз. Грег знал этот район. «Это было где-то на полпути между моим домом и домом Джея. Я каждый день проходил мимо этого места, когда шел в школу. Так что мы довольно хорошо знали этот дом, и, скорей всего, были знакомы с девушкой, которая там жила. Я не помню, каким образом мы узнали об этой тусовке».

Придя на вечеринку, Грег, Джей и Пит были удивлены, увидев там Майка Мьюира из Suicidal Tendencies и несколько человек из скейт-команды Догтауна, среди которых были Джей Адамс и Деннис «Полярный Медведь» Агнью. Джей знал догтаунских парней со времен увлечения скейтбордингом, а те, конечно же, знали Bad Religion.

По соседству проходила вечеринка школьной футбольной команды. Джей с самого начала предчувствовал проблемы. «Печальная реальность заключалась в том, что соседом той девушки был парень-спортсмен, который устроил футбольную вечеринку, и все пришедшие туда парни были из El Camino Real. То есть это были люди, которых мы с Грегом знали».

Группа футболистов избила какого-то юного панка. Он пришел на панк-вечеринку, весь в синяках и крови, и рассказал, что на него напала компания из соседнего дома. Парни из Догтауна немедленно отправились к дому качков, чтобы разобраться. Футболисты неверно оценили ситуацию и вышли из дома с бейсбольными битами, думая, что это напугает гостей. Но скейтеры из Венис были совсем не теми панками, с которыми привыкли иметь дело спортсмены из El Camino Real. Эти панки были, как минимум, такими же накачанными и агрессивными, как футболисты, а сказать, что они были склонны к насилию – не сказать ничего.

Для Грега это было похоже на сцену из фильма. «Тупые футболисты вышли на улицу с бейсбольными битами. Пляжные панки подошли к качкам и забрали у них биты - эти футболисты попросту не привыкли к сопротивлению. Затем панки, угрожая качкам их же битами, разогнали спортсменов по округе».

Когда футболисты разбежались, пляжные панки зашли в дом, где проходила вечеринка спортсменов, и разгромили его с помощью трофейных бит. «Они разнесли этот дом», - вспоминает Грег. «Они его практически снесли», - добавляет Джей.

Никто из участников Bad Religion не принимал участия в погроме, тем не менее парни прекрасно понимали, что настало время покинуть вечеринку. Пит уехал со своей девушкой, а Грег и Джей отправились в Голливуд вместе с догтаунцами.

Они поехали на старой «Toyota Corona» Джея, которую сам Джей ласково называл «зеленой какашкой». «Я непрерывно следил за Деннисом Агнью и Джеем Адамсом, после того, как на шоссе Адамс на полном ходу открыл дверь и высунулся из машины, чтобы отлить. Помню, я подумал: «Блять, этот парень совсем рехнулся!»».

Оказавшись в «Oki-Dog», компания разделилась, каждый стал общаться со своими друзьями. Адамс начал отпускать гомофобные и расистские шутки в адрес пары геев, один из которых был афроамериканцем. Чернокожий мужчина по имени Дэн Брэдбери сцепился с Адамсом, началась драка. В ходе рукопашной Брэдбери упал и ударился головой, все разбежались.

Джею уже во второй раз за вечер пришлось спешно покидать место событий. «Мы с Грегом сели в мою машину. Еще один парень - его звали Томми Хоук – тоже сел в мою «Corona», и мы уехали». Когда Джей выезжал со стоянки у закусочной, женщина из стоявшего поблизости автомобиля принялась кричать ему вслед. «Я помню, как мы с Джеем сбежали оттуда», - рассказывает Грег. «Какая-то дама, сидевшая в машине, припаркованной рядом с «Oki-Dog», закричала: «Я видела вас! Я видела вас!»».

Джей развез друзей и отправился к себе. Приехав домой, он лег спать, но вскоре его грубо разбудили. В три часа утра Джея навестила полиция Западного Голливуда. «Они постучали в дверь, и моя мама впустила их», - вспоминает Джей. «Они просто ворвались в дом и вломились в мою спальню с пистолетами наготове. Не представляю, что тогда подумали мои родители. Что, блять, ты натворил на этот раз?»

Джея, одетого в одни трусы и закованного в наручники, запихнули на заднее сиденье полицейской машины. Копы отвезли его в полицейский участок Западного Голливуда, где Джей узнал, что Дэн Брэдбери, афроамериканец, подвергшийся нападению в «Oki-Dog», умер. Что еще хуже, Джея обвинили в том, что это именно он напал на Брэдбери, полицейские утверждали, что у них есть свидетели, которые видели Джея на месте преступления. «Когда я наконец сумел добиться того, чтобы мне объяснили, что происходит, детективы заявили, что это я был тем парнем, который сбил с ног [Брэдбери]. Я сказал: «Это был не я». Они сказали: «Это был ты. У нас есть очевидцы, которые видели, как ты это сделал»». В итоге я провел две ночи в участке.

Джей решил, что женщина, которая кричала на них, когда они отъезжали от «Oki-Dog», записала номер его машины и направила полицию по ложному следу. «Я продолжал говорить им, что не имею к этому никакого отношения», - рассказывает Джей. Однако это не имело значения. Он был бросившим школу участником панк-группы, которого видели на месте преступления. Для копов этого было вполне достаточно.

В конце концов появился еще один свидетель, который сообщил полиции, что человек, начавший драку, был гораздо ниже. Другими словами, они задержали не того.

Что касается Грега, то его проблемы начались, когда он вернулся в школу в понедельник. Весть об инциденте в «Oki-Dog», распространившись по панк-сообществу, добралась и до El Camino Real. Смерть Дэна Брэдбери, конечно же, затмевала вандализм на Вудлейк-авеню, но спортсмены считали иначе, и Грег опасался, что они будут мстить ему.

«Чувак, я покойник», - говорил Грег Майку Мьюиру в воскресенье вечером. «Эти парни убьют меня». Мьюир сказал Грэффину, чтобы он не волновался и пообещал, что если спортсмены доставят Грегу какие-либо неприятности, он подложит им в почтовые ящики самодельные бомбы. Нельзя сказать, что это сильно успокоило Грега.

Как только Грег пришел в школу тем утром, качки начали угрожать ему, но пока воздерживались от прямой расправы. Когда Грег сидел на уроке, в дверь класса постучали. Директор вызывал Грега, чтобы поговорить с ним. В коридоре Грэффина ждал сюрприз.

«Там был не только директор, но и полицейские», - рассказывает Грег. «Они провели меня по коридору. Все в моей школе видели, как меня забирала полиция».

Грег, впрочем, как и все остальные школьники, полагал, что его ждут неприятности из-за того, что произошло в «Oki-Dog». Однако он ошибался. Эти копы хотели поговорить с Грегом о вечеринке на Вудлейк. Грег объяснил, что не имеет никакого отношения ни к самому погрому, ни к панкам, устроившим его. Когда полицейские поняли, что им нечего предъявить Грегу, они решили провести с подростком жесткую воспитательную беседу.

««Твой круг общения должен поменяться. Ты связался не с теми людьми. От этих парней из Голливуда не стоит ждать ничего хорошего». Копы, должно быть, думали, что я примерный ученик или что-то вроде того», - рассказывает Грег.

И хотя с Грега и Джея быстро сняли все обвинения, инцидент в «Oki-Dog» имел определенные последствия. Адамс признал себя виновным в разбойном нападении и был отправлен в тюрьму, но после выхода на свободу он заявил о своей невиновности. Адамс утверждал, что Брэдбери умер от удара ногой, нанесенного кем-то другим, когда жертва уже лежала. Мьюир затаил обиду на Джея. Он был раздосадован тем, что Джея освободили, в то время как его друг отправился за решетку. Мьюир и Джей столкнулись в «Godzilla's», где Bad Religion открывали концерт Damned. Пит вспоминал, что конфликт очень быстро достиг апогея. «Мьюир напал, а Джей оборонялся и старался держать себя в руках». В конце концов, Джея и Мьюира разняли, на этом, казалось, вопрос был исчерпан. «Там не было серьезной проблемы», - говорит Джей.

За несколько месяцев до этого Джей сам побывал в роли пострадавшего. Он выполнял функции роуди на концерте Adolescents в Аризоне. Сцена была оборудована на настоящем боксерском ринге. Местные охранники с самого начала конфликтовали с группой, в итоге один из вышибал ввязался в драку с гитаристом Adolescents и взял голову музыканта в захват. Джей потребовал, чтобы охранник отпустил гитариста, а когда его слова не возымели действия, ударил вышибалу по лицу, что стало ошибкой. Все охранники были кикбоксерами, они избили Джея, после чего он оказался в больнице.

Для панк-сообщества происшествие в «Oki-Dog» стало знаком того, что все изменилось, и отнюдь не в лучшую сторону. Действительно, худшее было еще впереди. Усиление панк-банд и эскалация насилия со стороны полиции сделали посещение панк-концертов небезопасным и отпугнули многих поклонников этой музыки.

Для Грега случившееся стало неопровержимым доказательством того, что сцена, которую он любил, исчезает. То, что было, уже не вернется, а то, что пришло на смену, совсем не радовало. «Никто не хотел быть частью такого», - говорит Грег. Это также стало напоминанием о том, что мир панк-рока – это не замкнутая реальность, существующая отдельно, сама по себе; то, что произошло на панк-вечеринке или панк-шоу, может повлиять на повседневную жизнь человека или даже на его будущее.

Хотя Грег не был отличником, он стремился стать им. После окончания школы Грэффин собирался поступить в колледж в Висконсине. В отличие от большинства панков, он смотрел дальше, чем следующее шоу, и ему совсем не нравилось то, каким виделось будущее. В его понимании Bad Religion отличались от других панк-групп, но в глазах полиции, прессы и родителей все панки были на одно лицо. Сборище агрессивных нарушителей спокойствия. Какой смысл быть «умной» панк-группой, если при этом вы все равно оставались в одном ряду с жестокими расистами и гомофобами, которые постепенно захватывали сцену?

Произошедшее в «Oki-Dog», кроме всего прочего, оказало негативное влияние и на домашнюю жизнь Джея. Мало того, что он бросил школу, теперь он еще и втянул своих родителей в круговорот событий, связанных с ужасающей смертью Брэдбери. «Это изменило их отношение ко мне, - говорит Джей, - теперь я был для них просто худшим парнем на свете».

Отношения Джея с родителями и так были весьма напряженными. По мере того как Bad Religion набирали популярность, Джею приходилось выступать все дальше от родных мест, так что нередко он возвращался домой очень поздно. Обычные разговоры о том, куда он собирается и когда вернется, часто заканчивались ссорой.

ДЖЕЙ: Я еду в Риверсайд, у нас там концерт.

РОДИТЕЛИ: Ты должен быть дома к десяти вечера.

ДЖЕЙ: Я не смогу вернуться к десяти.

РОДИТЕЛИ: Ты не получишь карманных денег.

ДЖЕЙ: Ладно, прикинем. Скорей всего я заработаю сотню долларов, а вы даете мне двенадцать. Что поделать, обойдусь без карманных денег. Блять, вы жестоко наказали меня.

В младшем подростковом возрасте Джея сбила машина. Он ехал на велосипеде по пешеходному переходу, когда в него врезался автомобиль, за рулем которого тоже был подросток. Джей вылетел из седла велосипеда и перелетел через капот авто. В результате у Джея были вывихнуты обе ноги. Друг семьи, работавший адвокатом, подал иск от имени Джея и выиграл дело – пострадавший подросток получил компенсацию, воспользоваться которой он мог по достижении 18 лет.

«Я не был настолько безмозглым, чтобы думать: «Вау, чувак, тебе никогда не нужно будет работать». Там было всего около пятнадцати тысяч, и половину из них пришлось отдать адвокату». Тем не менее, Джей знал, что на свой восемнадцатый день рождения он гарантированно получит известную сумму, и это наложило определенный отпечаток на его мысли о будущем. Планы Джея во многом расходились с ожиданиями его родителей, так что теперь они считали сына жестоким. Это расстраивало Джея, ведь он не был таковым и в том же панк-сообществе благодаря своим поступкам имел совершенно другую репутацию. «Я никогда не был «разрушителем»», - объясняет Джей. «Моим девизом всегда было «Мы можем сделать лучше»».

Но, к сожалению, дела группы шли все хуже и хуже.

►МУЗЫКА ДЛЯ ЧУДИКОВ.

Глава 6.

В СТАРШИХ КЛАССАХ ГРЕГ УВЛЕКСЯ кое-чем еще менее крутым, чем панк-рок - палеонтологией. Грег был весьма любопытным ребенком, но по мере того, как он становился старше, количество интересовавших его вопросов, которые касались устройства и тысячелетней истории этого мира, не уменьшалось, а, наоборот, увеличивалось. Перед окончанием El Camino Real Грэффин стал волонтером лаборатории палеонтологического отделения Музея естественной истории округа Лос-Анджелес, занимавшейся изучением окаменелостей. Работа Грега заключалась в том, чтобы брать камни, собранные сотрудниками музея, и с помощью различных хитроумных инструментов откалывать от них по кусочку до тех пор, пока внутри не обнаружится окаменелость.

Этот труд был невыносимо скучен, вдобавок Грегу приходилось тратить массу времени на дорогу до музея – добраться до места работы (за которую ему даже не платили) подросток мог только на автобусе. Иногда Грег часами трудился над каким-нибудь зубом или фрагментом кости. Когда он заканчивал свою работу, окаменелости отправляли в другую лабораторию, откуда они уже не возвращались. Грегу оставалось только мучиться вопросами, как обработанные им фрагменты сочетаются между собой и что за целое они составляют. В какой-то степени эти вопросы нашли свое отражение в текстах песен Bad Religion.

Работа в лаборатории только подстегнула интерес Грега к окаменелостям. Откуда они взялись? Что с ними случилось? Грег хотел знать не просто «кто» и «что», то есть классификацию этих окаменелостей, его интересовало «как» и «почему». Короче говоря, юноша желал узнать историю того, с чем он работал, что, по сути, означало узнать геологическую историю нашей планеты.

Опыт, полученный в Музее естественной истории, побудил Грега, чей прадедушка считал, что Земле всего шесть тысяч лет, продолжить изучение геологии. Однако оценки Грега в El Camino Real были не столь хороши, чтобы он смог поступить в университет Висконсина. В этом учебном заведении Грег мог бы обучаться бесплатно, поскольку его отец преподавал в Висконсине английский язык. Осенью Грэффин поступил в доступный ему Калифорнийский государственный университет в Нортридже, где начал посещать занятия по геологии и биологии. Впервые в жизни Грег чувствовал острое желание преуспеть в учебе.

Bad Religion продолжали давать концерты – они отыграли гиг с Bad Brains в лос-анджелесском «Ukrainian Culture Center» и несколько раз добирались до Сан-Франциско – но в основном группа выступала не чаще чем два-три раза в месяц. В то же время BR были воодушевлены тем, насколько хорошо панки приняли «How Could Hell Be Any Worse?». Бретт постоянно допечатывал тираж, чтобы удовлетворить спрос, и к концу 1982 года группа продала десять тысяч экземпляров альбома, что превзошло все самые смелые ожидания музыкантов. «Для тогдашней панк-сцены это было вроде как большое событие», - объясняет Бретт.

Теперь песни BR регулярно транслировались в шоу Родни Бингенхаймера, группа пользовалась вниманием разношерстной лос-анджелесской панк-тусовки. Дошло до того, что Bad Religion снова пригласили выступить в «New Wave Theatre» (примечание автора: К сожалению, ведущий шоу Питер Айверс в марте 1983 года был забит до смерти в своей квартире, его убийство так и не было раскрыто.), и об этом каким-то образом прознал Грег Хетсон. В день записи шоу он появился в студии в шляпе и плаще и сыграл с BR песню «Part III». Каждый раз, когда Хетсон посещал концерт Bad Religion, он неизменно выходил на сцену, чтобы сыграть «Part III», и эта практика продолжалась до тех пор, пока он де-факто не стал участником команды.

Дела у Bad Religion шли настолько хорошо, что Бретт купил синтезатор «Roland Juno-6». До этого Грег, когда писал песни, нередко использовал безнадежно расстроенное пианино своей матери. Новые клавишные были оснащены множеством эффектов и имели малые габариты. Это был весьма удобный инструмент, но его появление в арсенале BR имело для группы серьезные последствия.

К 1982 году синтезаторы использовались практически в каждой поп-песне, так что невозможно было включить радио и не услышать их. Большинство панк-групп отказывались от клавишных по эстетическим соображениям. Панки отвергали синтезаторы именно из-за популярности этого инструмента в мейнстримной музыке.

Бретт, покупая «Roland Juno-6», прекрасно понимал, во что он ввязывается. «В то время, - вспоминает Гуревиц, - несмотря на то, что синтезаторы были преданы анафеме, многие из наших коллег по хардкор-сцене двинулись в сторону пост-панк-звучания в духе таких английских групп, как Joy Division и Public Image Limited. Я знал, что это риск, но решил, что будет забавно поэкспериментировать».

Вскоре на лейбле «Alternative Tentacles» вышел альбом группы T.S.O.L. «Beneath the Shadows». Эта пластинка изобиловала партиями клавишных, которые исполнил Грег Кюн, более того, на «Beneath the Shadows» даже имелся один инструментальный трек. На своем втором полноформатнике T.S.O.L. продолжили движение в том мрачном дэт-роковом направлении, которое уже было обозначено группой на EP «Weathered Statues», вышедшем незадолго до «Beneath the Shadows». По мнению Бретта, «Beneath the Shadows» ознаменовал собой серьезные изменения музыкального ландшафта.

«Особое влияние, по крайней мере на меня, здесь оказали T.S.O.L, которые были одной из моих любимейших лос-анджелесских хардкор-групп. Они только что выпустили альбом «Beneath the Shadows», где был синтезатор, и это было настоящим перерождением. Это стало сигналом к переходу от сверхагрессивного хардкор-звучания к почти постмодернистскому звуку».

Было ли это концом панк-рока или он вступил в новую, экспериментальную фазу? Некоторые из групп пытались отбить у фанатов желание устраивать хаос на своих концертах, выдавая музыку, которую эти фанаты ненавидели. Другие команды смягчали свое звучание, чтобы играть в местах, куда панков не пускали. Грег считал жесткий слэм частью панк-рока. «Я был спортивным и любил слэм. Это было захватывающе». Бретт придерживался схожих взглядов. «Буйные панк-забавы никогда не были главной темой в том, чем занимались мы с Грегом», - говорит Бретт. «Но я всегда наслаждался этими свирепыми танцами. Это было катарсично. Яма, с ее хаосом безрассудно мечущихся тел, давала возможность забыть о себе и объединиться с другими, хотя бы на несколько минут. Это было позитивно и весело, пусть иногда и жестоко».

Пока все шло нормально. Форма и статус группы позволяли BR избегать столкновений с излишне агрессивными панками. Пусть участники Bad Religion не были такими крупными или драчливыми, как T.S.O.L., физически они превосходили многих хардкорщиков, например, тех же Circle Jerks. И все же изменения, произошедшие в панк-сообществе, были очевидны. Когда Бретт и Грег начали писать материал для следующего альбома, это была уже совсем не та сцена, которая породила Screamers, Weirdos и X. Грег принес на одну из репетиций свою новую песню и Бретт с удивлением обнаружил, что Грэффин не просто использовал «Roland Juno-6» для написания трека – синтезатору принадлежала практически ведущая партия. Бретт принял к сведению новую концепцию Грега.

«Он использовал синтезатор, но не так, как это делали T.S.O.L., - говорит Бретт, - здесь было что-то в духе Joy Division. Это очень отличалось от того, что было принято на сцене». Ранее синтезаторы играли в панк-роке исключительно вспомогательную роль, как правило, их применяли для создания атмосферы обреченности и уныния. Но песня Грега «It's Only Over When...» была невероятно жизнерадостной, как вступительная тема какого-нибудь фильма восьмидесятых.

«Синтезатор «Roland», который я купил для группы, возможно, был не лучшим инструментом для этой работы, поскольку был монофоническим. Но Грег принес свою песню, и это был натуральный прог-номер. Вместо того чтобы воскликнуть: «Фу, это отстой!» я сказал: «Я тоже напишу такую!»».

На следующую репетицию Бретт принес песню «The Dichotomy», которая, по его мнению, должна была дополнить песню Грега. «Этот трек стал моей попыткой написать что-то вроде «Dogs» Pink Floyd». Далее работа над новым материалом продолжилась в том же ключе: Бретт и Грег создавали песни, которые должны были хорошо сочетаться между собой.

Песня Бретта «Billy Gnosis» была отсылкой к Билли Пилигриму, центральному персонажу романа Курта Воннегута «Бойня номер пять». Однако самой необычной среди новых треков стала песня Грега «Time and Disregard» - она была разбита на четыре части и длилась семь минут. «Грег любит Jethro Tull», - объясняет Бретт. «Я тоже вырос на Jethro Tull, но Грегу они нравятся больше, чем мне».

Бретту было совершенно ясно, то, что они делают – это не панк-, а прог-альбом. «Мы с Грегом любили прогрессив, и я не думаю, что кто-то еще из участников группы разделял наше пристрастие», - признается Бретт. «До того, как мы стали панками, мы оба слушали много прога – Yes, ELP, King Crimson. Это не было мейнстримом. В семидесятых большинство подростков слушало Питера Фрэмптона, Led Zeppelin, Black Sabbath или что-то подобное. Для того времени прог был авангардной музыкой. Это была музыка для нас, чудиков».

Итак, несмотря на разницу в возрасте и воспитании, Грегу и Бретту нравились примерно одни и те же прог-группы. Одно из неписаных правил панка гласило, что, став панк-рокером, ты должен был отказаться от музыки, которую слушал раньше, и избавиться от «некрутых» пластинок. Боль от расставания с любимым альбомом «из прошлого» по сравнению с тем, что ждало тебя, если бы друзья-панки обнаружили в твоей коллекции «отстойную» пластинку, выглядела наименьшим злом. Однако Bad Religion проигнорировали это предписание, впрочем, как и многие другие.

«Наверное, именно в этом вопросе мы с Грегом сразу же нашли общий язык, - говорит Джей, - потому что мы оба были фанатами музыки. И не только панка. В El Camino Real приходили подростки из других школ, и мы обсуждали с ними панк-рок. А потом, побеседовав с гостями, мы с Грегом возвращались к нашему разговору об ELP». Участники BR не отреклись от музыки своей юности. Они продолжали вдохновляться ею. Кто-то в меньшей, а кто-то в большей степени.

Джей не был поклонником прогрессивного рока – «Я был в армии KISS» - и прекрасно понимал, что на участников группы повлияли самые разные исполнители. В итоге он попытался определить артистов, в отношении которых симпатии членов BR совпадали. «У каждого из нас были собственные, сугубо индивидуальные пристрастия. У Бретта - Ramones, у Грега - Dead Boys, а у меня - Jam. И каждый из нас имел свое представление о том, какой должна быть наша группа, возможно, благодаря смешению всего этого Bad Religion и стали тем, кто мы есть. Мы никогда не говорили, что будем как Black Flag или Germs. Такого не было. В конце концов я обнаружил, что нас с Бреттом объединяет Элтон Джон, меня и Грега – Discharge, а «общим» артистом для всех участников BR был Элвис Костелло. Быть может, Грег любил Jethro Tull немного больше, чем остальные, но у всех нас были пластинки тех же Genesis».

И пусть музыкальные интересы участников группы были крайне разнообразны, не стоит преуменьшать влияние, которое оказали на Bad Religion их земляки. BR привлекали своих поклонников тем, что представляли собой синтез всего самого лучшего, что было создано южнокалифорнийскими панками: у Bad Religion были энергия и напор, отличавшие хардкор-группы из пляжных городков (Black Flag и Circle Jerks); умные тексты, которые не уступали лирике лучших голливудских команд (X и Germs); а также мелодичность, гармонии и распевки, присущие группам округа Ориндж (Adolescents). До этого звучание Bad Religion было квинтэссенцией лос-анджелесского саунда, однако новый материал группы стал шагом куда-то в сторону.

Поначалу Джей не особо стремился дать определение тому, что они делали. «Мы разучивали песни, работали над ними, и для меня это имело вполне конкретный смысл». Времена менялись, панк тоже. Бретт любил Дэвида Боуи - артиста, который, как казалось, заново изобретал себя на каждой следующей пластинке (влияние Боуи особенно заметно в риффе, открывавшем песню Гуревица «Chasing the Wild Goose»). Грег считает, что увлечение Боуи сыграло свою роль в том, что Бретт занялся проектом, который больше походил на прог, чем на панк. «Для Бретта не было проблемой кардинально поменять стиль. Полагаю, он думал: «Эй, я художник. Я так вижу»». К тому же T.S.O.L. уже проделали нечто подобное.

Когда у Bad Religion накопилось достаточно материала для записи, они связались с Томом Уилсоном, одним из самых авторитетных панк-продюсеров Южной Калифорнии. Том продюсировал несколько пластинок друзей BR, в том числе дебютник Adolescents и «Only Theatre of Pain» группы Christian Death. Кроме того, Уилсон работал над альбомами T.S.O.L. «Dance with Me» и «Beneath the Shadows». Это был человек, внимательно следивший за всем, что происходило в мире панк-рока – такой подход не мог не нравиться Бретту. «Я всегда считал, что записи, сделанные Томом, звучали лучше других, поэтому мы и наняли его».

Bad Religion отправились в студию «Perspective Sound» в Сан-Вэлли, где любил работать Том. Проблемы начались почти сразу после начала работы над первой песней «It's Only Over When...». Все партии были записаны и Джей уже готовился перейти к следующему треку, но вместо этого группа потратила еще несколько часов на дополнительные наложения и возню с синтезатором и его многочисленными эффектами. «Я просто не понимал этого», - говорит Джей. «Доходило до абсурда. Эту штуку нужно поставить сюда… Здесь нужно добавить реверберации… Чем вообще мы занимаемся? Было заметно, как все это попросту убивает альбом».

Пит вспоминал, что Джей был крайне расстроен происходящим в студии. «Он говорил: «Это ужасно! Я, блять, ненавижу это! Это совсем не Bad Religion!»».

Джей упирал на то, что они - панк-группа, у которой есть свои поклонники, и фанатам BR не понравится то, что они сейчас делают. Бретт и Грег возражали, что суть панка заключается в том, чтобы делать то, что ты хочешь, а не то, что популярно. Как бы то ни было, Джей понял, что не желает участвовать в этом. Он ушел из студии и не вернулся.

Группа решила продолжить работу без Джея, а вскоре внесла еще одно изменение в свой состав. Бретт сообщил Питу, что, по мнению Тома, новый материал слишком сложен для него – продюсер не хотел, чтобы Пит играл на этом альбоме.

Пит был опустошен. Стремясь улучшить свою игру, он брал уроки у Лаки Лерера, но новые треки оказались сложнее, чем панк-песни, которые Файнстоун исполнял раньше. «Я тренировался изо всех сил», - говорит Пит, но этого было недостаточно. «Мое сердце было разбито».

Группа нуждалась в ритм-секции, и Грег обратился за помощью к басисту Полу Дедоне и Дэви Голдману, джазовому барабанщику, который играл с Джеем еще до образования Bad Religion. Пусть оставшиеся песни были длиннее, чем уже записанные, завершение студийной работы над «Into the Unknown» не заняло много времени – альбом включал всего восемь треков. Пленка была передана в «Gold Star» для мастеринга, и Бретт начал готовиться к выпуску нового релиза Bad Religion.

На протяжении 1983 года группа исполняла на концертах материал с «Into the Unknown», но без синтезатора. В марте BR сыграли три песни с нового альбома в «Starlite», Лонг-Бич, а флайер к их августовскому концерту в «Vex» в восточном Лос-Анджелесе был посвящен предстоящему релизу. Дэви не мог сыграть на этом шоу, поэтому Bad Religion обратились к Питу – официально Файнстоун не был уволен из группы, его вроде как отправили в отпуск. Пит согласился помочь, но в ночь перед концертом ввязался в баре в пьяную драку и получил травмы, потребовавшие пластической операции. Шоу прошло без него.

Той осенью, пока Бретт готовил новую пластинку, Грег вернулся в Висконсин, на этот раз в качестве студента дневного отделения - Грэффин перевелся туда из Калифорнийского государственного университета (примечание автора: В этом же заведении учился Майло Окерман из Descendents, до Висконсина получивший степень по биохимии в Калифорнийском университете Сан-Диего, однако Грег и Майло учились в Висконсине в разное время). Одной из главных причин, почему Грег так хотел попасть именно в Висконсин, была возможность учиться у преподававшего там на кафедре антропологии известного южноафриканского палеонтолога Джона Талбота Робинсона. В Висконсине Грег проводил исследование под руководством Робинсона и посещал его семинар по таксономии.

Вернувшись в Лос-Анджелес, Bad Religion продолжали работать без Грега, альбом «Into the Unknown» был выпущен 30 ноября 1983 года. Обложку пластинки украшал космический пейзаж. «Я купил эту картину на художественной ярмарке в Финиксе», - говорит Бретт. «Там был художник, который делал аэрографию на стекле. Смотрелось очень круто». Это не походило на панк-пластинку. Даже название «В неизвестность» свидетельствовало о произошедших переменах.

Десять тысяч копий новой пластинки разошлись в первый же день. Не забывайте, что «How Could Hell Be Any Worse» для достижения таких показателей потребовалось несколько тиражей и почти целый год. Готовясь к релизу, Бретт думал: «Вау, это будет грандиозно!»

Но вышло совсем иначе. На самом деле, альбом провалился. Бретту не потребовалось много времени, чтобы понять, что альбом не продается. Вскоре начали поступать возвраты. Позже Бретт шутил, что люди так сильно возненавидели «Into the Unknown», что «мы отгрузили 10 000 копий, а нам вернули 10 001».

Отзывы о новом альбоме были крайне негативными. Поклонники осуждали новый стиль группы, сочтя его слишком мягким. Вот рецензия на «Into the Unknown», появившаяся в «Maximum Rocknroll», которую можно считать типичной реакцией на этот альбом: «В принципе, новый альбом Bad Religion - полный отстой, если только вам не нравится вылизанный и слащавый рок начала 70-х. После прослушивания я выбросил эту пластинку в окно, в неизвестность».

Все понимали, что панк трансформируется, при этом упертые фанаты резко осуждали группы, поменявшие свой стиль. «Into the Unknown», в любом случае, не обладал энергетикой, свойственной предыдущему материалу Bad Religion, к тому же смена курса стала полной неожиданностью для поклонников группы. Те же T.S.O.L. перед «Beneath the Shadows» выпустили EP, который демонстрировал их новое мрачное звучание. Кроме того, не стоит забывать, что T.S.O.L. включили в «Beneath the Shadows» и быстрые, агрессивные номера. Поступив таким образом, группа могла сочетать на своих концертах песни с нового альбома и старый материал (примечание автора: справедливости ради стоит отметить, что фанаты T.S.O.L. были не особо довольны «Beneath the Shadows»). То же самое могли делать и Bad Religion, но для этого им следовало оставлять синтезатор дома.

Так что же произошло? Bad Religion опередили свое время или выпустили действительно плохой альбом?

Джей считает, что успех «How Could Hell Be Any Worse» ослепил Бретта и Грега, они утратили способность критически оценивать то, что делают. «Мы великолепны! Люди любят нас! Мы можем просто пернуть в микрофон, и люди будут покупать это».

Это жесткая оценка, но Бретт считает, что она не так уж далека от истины. С годами «Epitaph» становился все более значимым лейблом, и у Гуревица была возможность поработать с десятками молодых музыкантов, которые после успеха их первого альбома решали, что делать дальше. По мнению Бретта, большинство молодых команд в силу нехватки опыта не могли понять, что успешный альбом – это результат сочетания множества факторов, и группа - пусть важная, но все-таки лишь одна часть столь удачно сложившегося целого.

«Дело не в том, что они хотят, как бы, создать себя заново», - объясняет Бретт. «Они не понимают, что их уже создали. Когда группа талантливых подростков записывает свой первый альбом, и он получается выдающимся, они, чаще всего, думают: «О, круто. Это было легко. Так и будем делать дальше. Просто пишем обо всем, что мы чувствуем, и без труда получаем отличный альбом». Но они не могут понять, что альбом – это конкретная вещь в конкретный момент. Очень трудно сделать шаг назад, посмотреть на то, что ты сделал, и задуматься: «Вау, как, черт возьми, у нас это получилось? Чем именно мы смогли зацепить людей?»».

Одно из объяснений провала «Into the Unknown» заключается в том, что Bad Religion не понимали, насколько людям нравились «те» BR. Пит разделяет эту точку зрения. «Полагаю, Грег и Бретт искренне считали, что люди скажут: «Ладно, это немного не те Bad Religion, но это все равно очень круто... Не думаю, что они были готовы к столь негативной реакции своих поклонников. А многие фаната действительно возненавидели «Into the Unknown»».

На предшествовавших выходу альбома концертах Bad Religion исполняли песни с «Into the Unknown» без «Roland Juno-6». Когда фанаты купили пластинку и услышали синтезатор, они пришли в ужас. Джей, который довольно хорошо знал фан-базу группы, говорит следующее: «Если честно, на мой взгляд, на 50% проблема «Into the Unknown» заключалась в том, что группа не осознавала, что у нее имеется уже сложившийся круг поклонников. Если вы выпускаете альбом, который понравился людям, а потом заявляете: «О, мы переосмыслили свое творчество, теперь мы вот такие» и выпускаете что-то совершенно иное, не надейтесь, что фанаты, все как один, с радостью примут такую вашу трансформацию. Так не бывает. Другими 50% были наркотики».

Бретт экспериментировал с психоделическими наркотиками на протяжении всей средней школы. В одном из своих интервью Гуревиц предположил, что «Into the Unknown» получился столь необычным отчасти из-за того, что он употреблял ЛСД. «В юности мне нравились психоделические наркотики и психоделическая музыка, - объяснял Бретт, - и эти вещи неплохо сочетаются. И то и другое в какой-то степени стало частью моей личности».

Тем не менее, на создание этого альбома Бретта вдохновили не опыты по расширению сознания, это сделал его коллега по группе. «Когда Грег сказал: «Вот моя новая песня», я подумал, что мне нужно написать трек, который бы хорошо сочетался с песней Грега. Поэтому я написал и принес в студию песню в стиле «прог». Грег не виноват, что я согласился на это, но заварил эту кашу именно он. Мне следовало более тщательно обдумать все это. Но почему-то я не остановился и не задал себе вопрос: «Зачем мы это делаем?» В восьмидесятые годы практически каждая панк-группа в конце концов выпустила свой синти-диско-альбом, даже Clash сделали это. И Public Image Limited. Но ни одна панк-группа никогда не выпускала прог-альбом – никто, кроме нас!».

Тогда Бретт считал, что Bad Religion отличаются от других местных групп только тем, что BR смогли записать и выпустить альбом, а не тем, что этот альбом оказался действительно хорош. По мнению Гуревица, в те времена любой, кто выпустил собственную пластинку, уже считался в какой-то степени популярным артистом. «Мне просто не верилось, что Bad Religion – это что-то уникальное», - говорит Бретт. «Я не осознавал, что в тот момент группа, не имевшая контракта и при этом выпустившая пластинку, которая имеет успех – исключительная редкость. Я понятия не имел, что мы, по выражению Стива Джобса, оставили вмятину во Вселенной».

Иными словами, Bad Religion недооценили, как много их музыка значила для поклонников группы, в то время как фанаты действительно переживали и за самих музыкантов, и за их творчество. «Мне было всего восемнадцать или девятнадцать лет, - говорит Грег, - поэтому я не обращал внимания на такие вещи. Это было совсем не по-панковски – интересоваться тем, что думают о вас ваши поклонники. По неписанным правилам тех времен группа и фанаты должны были быть единым целым; предполагалось, что музыканты и слушатели должны были абсолютно спокойно воспринимать причуды и предпочтения друг друга».

Bad Religion потратили массу времени и энергии, чтобы стать настолько хорошей панк-группой, насколько это было возможно. Несмотря на свой юный возраст, они уже вполне могли считаться бывалыми ветеранами сцены. Группа научилась играть и обзавелась изрядным количеством поклонников. Парни провели бесчисленные часы, репетируя, играя и записываясь в не самых подходящих для этого условиях. Как панк-группа Bad Religion сделали все, что они должны были сделать. Как прог-группа - нет.

«Мы действовали безрассудно, практически вслепую», - говорит Джей. «Мы ступали на территорию, о которой почти ничего не знали. В детстве я мечтал стать космонавтом, так вот, представьте, что тот маленький я сел бы в ракету и, заявив: «Я астронавт!», отправился на Солнце. Там было что-то подобное. Впрочем, дело не только в этом. Думаю, было слишком много амбиций, слишком много эгоизма, так что, возможно, в каком-то смысле это даже хорошо, что тогда Bad Religion поставили на ступеньку ниже».

Бретт честно признавал все недостатки «Into the Unknown», но подчеркивал, что главной ошибкой группы стало необдуманное решение двинуться в новом направлении.

«Это было крайне наивно», - говорит Бретт. «Честно говоря, это был неудачный шаг, и будь мы хоть немного предусмотрительнее или мудрее, мы бы его не сделали».

Даже отец Бретта не смог верно оценить потенциал альбома. «Вероятно, я дал ему плохой совет», - вспоминает Ричард. «Я думал, что с «Into the Unknown» он добьется большего успеха. Я считал, что это лучше [чем панк]. В итоге, я поспособствовал принятию этого решения, но это был неверный путь».

Сегодня у «Into the Unknown» имеется немало поклонников, большинство из которых расценивают данный релиз как эксперимент. В связи с этим возникает интересный вопрос: считался бы «Into the Unknown» хорошим альбомом, если бы его выпустил кто-то другой, а не Bad Religion?

Бретт считает, что нет. Еще на стадии записи «Into the Unknown» он заметил серьезные недостатки этого альбома. «Он начал превращаться в какой-то «прогрессивчик», нечто расфокусированное и непоследовательное, «Into the Unknown» походил на лоскутное одеяло».

Мнение Джея об этой пластинке с годами несколько смягчилось. «Я думаю, что это был хороший, но неудачно скомпонованный альбом», - говорит он. «Эти песни не ужасны. Как по мне, если вы собрались стать прог-рок-группой, то будьте прог-рок-группой».

Оглядываясь назад, можно сказать, что переезд в Висконсин стал удачей для Грега - когда вышел «Into the Unknown» Грэффина не было в Лос-Анджелесе, и он не стал свидетелем той бурной негативной реакции, которую вызвал альбом. Будучи студентом Висконсинского университета, Грег попросту не знал о провале пластинки. «Я понятия не имел, насколько люди разозлились на нас», - говорит он. Грег включал альбом своим университетским друзьям, практически не знавшим, что такое Bad Religion, и им пластинка понравилась. В то время Грег был сосредоточен на учебе, к которой он относился с той же страстью, что и к музыке. Его жизнь не ограничивалась делами Bad Religion.

У Бретта все было иначе. Он был единственным сотрудником «Epitaph», и ответственность за судьбу альбома лежала исключительно на его плечах. И от этого неудача воспринималась болезненнее. Бретт рискнул и проиграл.

«Провал «Into the Unknown» повлиял на Бретта гораздо больше, чем на Грега», - говорит Джей. «Грег ничего не потерял. А для Бретта это был и творческий, и коммерческий провал, так что это стало основательным ударом по его психике. Бретта словно пырнули ножом, и смотреть, как он истекает кровью, было тяжело».

Единственное, что мог сделать Бретт - это обрубить концы. «Я взял все пластинки, которые мне вернули, и устроил их ритуальное сожжение, разведя костер на подъезде к дому. Когда сгорела первая пара коробок, я понял, какой жутко токсичный костер я устроил. Подъездную дорожку заволокло едким, удушливым дымом».

Бретт был непреклонен в своем желании «репрессировать» эту пластинку, он хотел уничтожить все ее копии и забыть о том, что она выходила. Однако это не удалось. Несколько коробок винила осели в «Bomb! Records». Что ж, теперь не оставалось ничего другого, как собрать осколки и двигаться дальше, вот только собирать уже было нечего. Плохие продажи, испорченная репутация и, пожалуй, в первую очередь предпринятое BR «путешествие в неизведанное» привели к распаду группы.

► Посты про Bad Religion: https://vk.cc/ayyN0G
► Предыдущие переводы Олега Духанина: https://vk.cc/aABrMM
► Остальные литературные материалы Interesting Punk: https://vk.cc/7B6RiT