Как же его звали?

Как же его звали? Толик... Алик... Игорь... Владик? Не помню. Боря? Нет...

Не помню.

Было мне лет пятнадцать. Тяжело законченный 10-й класс. Очень не сжился с новыми одноклассниками. А все мама. Нет, она ни в чем особом не виновата. Просто хотела, чтоб сын учился в школе, соответствующей уровню интеллекта сына, с хорошими преподавателями.

Был это лицей, как тогда было модно, и учились там сыночки и дочки различных бизнесменов новой волны да ментов, судей и прочей швали, с которой порядочный человек вряд ли будет иметь что-то большее, чем вынужденные деловые контакты. В общем, лицей был элитный. Лучший по рейтингам в нашем районе. А общение с золотой молодежью у меня не сложилось. Был не их круга, о чем мне постоянно напоминали в разных формах. Дети. Что с них взять. Но история не про мою многострадальную учебу. Просто, как фон для духа времени. Так сложилось. После года в этом аду я немного замкнулся в себе и стал острее воспринимать мир. Именно в этот период я случайно познакомился с отрицающим. Даже не так. Меня вынудили обстоятельства к этой встрече. В общем, обо всем по-порядку. Мама моя от личной неустроенности, финансовых проблем и просто ударов судьбы подалась в религию. В то время дефолта и резкой инфляции нас кинул посредник по продаже дома, мама потеряла работу, стала страховым агентом и жили мы не ахти. Вот тогда-то мама и принялась искать духовного утешения. Стала ходить к баптистам, а я приобрел идиосинкразию на религиозную благость. Время от времени мать приводила в дом гостей, очередных братьев и сестер во Христе, а я возненавидел эти старательно добрые лица. Начал увлекаться магией и прочей эзотерикой, скорее в пику матери, чем из врожденной склонности. Твердо уверовал в иную картину вселенной и ушел в свой мир. Страстно полюбил животных за искренность и отсутствие лжи и мог часами сидеть в размышлениях и читать запоем.

Именно в то время я внезапно начал открывать новое в себе и мире. Мать таскала гостей домой и остатки драгоценностей в свою церковь Христа. Честно говоря, не все из гостей были плохими. Так я встретился с Аленой, которая была старше меня года на три и познакомила меня с творчеством Кобейна, чьей ярой фанаткой являлась и носила черные футболки, серьгу в носу и напульсники с шипами. Думаю сейчас, может, причиной этому также были религиозные предпочтения родителей? Не суть важно. В один из таких дней, помню, было лето, мать привела женщину к нам домой. Женщина была некрасивой, толстой, в очках и с беспомощным взглядом. Но не было в ней той тошнотворной благости и желания петь псалмы по любому поводу. Чем она мне уже понравилась. К их разговору с матерью я особо не прислушивался, но слышал, как она жаловалась на сына, на плохое отношение людей и что приехали они с севера. Вроде бы, из Ханты-Мансийска. Значения я ничему не придал и ушел читать в сад. Мать только к вечеру распрощалась с гостьей, позвав меня для этого ритуала. Я что-то буркнул и услышал, как мама говорит ей, чтоб приводила сына в следующий раз, и что Женя мальчик добрый и обижать его не будет. Вот не знаю, откуда у родителей вылезает это детское отношение? Надеюсь, я более адекватно буду относиться к моим детям. Хотя, кто знает... Может, это религиозное общение привело мать в состояние неадекватного понимания мира. Знала бы моя мама, кого она позвала...

В общем, спустя дня три, мама обратилась ко мне и сообщила, что к нам в гости придет тетя Люба и с ней будет ее сын. Сказала, чтоб не удивлялся и вел себя добрее. Дескать, он мальчик с "особенностями". Не такой как все. И чтоб я был более внимателен... Лицо мамы было уже привычно одухотворенным. Она не принимала гостей. Она Сестру во Христе принимала. Творила богоугодное. Сеяла Доброе. Формальным поводом стала баня. Ушел топить печь, и за этим занятием меня и застали гости. Как же его звали... Сын тети Любы был среднего роста, очень худ, перекошен в плечах, с отвисающей нижней губой, скуластый, черноволосый и с дефектом речи. Когда он говорил, казалось во рту его - каша. Движения были странно дерганными, как у насекомого, ходил, сильно подволакивая правую ногу. Тогда я не знал особо про ДЦП, но непременно бы подумал о нем, если б знал. Тетя Люба сквозь очки смотрела за сыном с горячей смесью жалости, испуга и тревоги. Как же его звали? Олег? Он подошел ко мне, по-птичьи протянул руку, потряс, прошел к печи и уставился в огонь. На лице его было наслаждение от зрелища пламени. Именно этот парнишка научил меня правильно топить баню. Я клал небольшую кучку дров, как мама, а он немедленно забил всю топку поленьями, открыл поддувало, и через двадцать минут камни на печи раскалились, и температура стала просто адской. Даже без пара в бане было невозможно находиться. Я топил малыми порциями и за час с чем-то (!) не смог добиться такой температуры, как он за несколько минут.

Так как в бане было очень жарко, мы присели на пороге, и я немедленно спросил о его возрасте. Оказалось, ему уже девятнадцать. У него были редкие черные усики. Помню, пытался найти тему для разговора, говорил о книгах, музыке и походах. Читал он, однако, плохо. У меня даже возникло подозрение, что он не умел читать, когда парень нарисовал букву А и с гордостью показал ее мне. Но, несмотря на это, никакого снисходительного отношения к нему у меня не было. Даже потом, когда я узнал, что он умственно-отсталый. Наоборот. Я завороженно слушал его рассказы о трактористах. С его точки зрения, это были могучие люди, что-то среднее между богатырями и ниндзя. Они устраивали поединки на ночных полянах и сражались разнообразным оружием. Никто не погиб. Под конец, он выдал захватывающую историю о том, как его самого приняли в трактористы. Ему пришлось выдержать бой с одним из главных бойцов этих могучих воинов. Он дрался, насколько я помню, боевым цепом, но не сумел вспомнить его правильное название. Пока мы мылись, он показывал на различные шрамы и ямы на своем теле и рассказывал историю их получения. Глаза у меня были по пять копеек. Потом мы пили чай на кухне и ждали пока домоются наши матери. Он гладил мою собаку. Кошку Мурыську и недавно рожденных ею котят. Мурыся дико волновалась и мяукала. Потом явились мама и тетя Люба. Попили чаю. Мы с мамой проводили гостей. Я пересказал ей истории из жизни трактористов. Лицо у нее было озадаченным. На утро котята сдохли. Через день кошка. На третий день собака...

Мать тогда посчитала, что собаку кто-то отравил, и кошка что-то съела. Я переживал сильнее. Но даже предположить не мог, что эти смерти связаны с визитом гостей. Правда, в голове стояла четкая картинка: Мурыська сжимается под рукой паренька и жалобно мяукает. Такое ощущение было, что она хочет убежать, а ее кто-то держит...

Наутро Мурыська сидела над трупами котят в полнейшей, каменной неподвижности. Мать унесла серого и полосатого под вишню. Я гладил кошку, на глаза наворачивались слезы. Мне казалось с абсолютной ясностью, что ее неподвижная поза означает горе. Покормил, даже заставил поесть. Она вернулась в свой угол и оставалась там весь вечер. В понедельник мать ушла на работу. Кошку нашел и хоронил уже я. Какое-то странное ощущение не давало мне покоя...

Мухтар вечером отказался от еды. Утром я закопал еще один труп. Эмоции были словно заморожены. Мама кричала на меня. У нее было плохое настроение. Всю неделю читала библию. Пыталась заставить меня. В воскресенье, после баптистского собрания, тетя Люба с сыном пришли вновь. Опять в баню. Мама меня не предупредила, и баня была холодной. Но (Коля?) сразу побежал её топить, вид у него был весьма радостный. Почему-то говорить с ним ни о чем не хотелось. И я двинул на кухню, пока он возился с растопкой. Гостья с матерью беседовали о болезни ее сына и молитвах. Опять о боге. Посидев минут пять, вежливо слушая, к каким докторам возила она сына и сколько свечей ставила, как внезапно проявилась болезнь, я улучил момент и спросил про трактористов-ниндзя. Тетя Люба горько рассмеялась: - Жень... Ты не верь всему, что (Вадик?) рассказывает. Он просто сказки придумывает. Не знаю, почему про трактористов... И... он... ну, немножко отстает. А вообще спасибо тебе за то, что так с ним... Общаешься. У нас ведь и друзей нет. Вот ты хороший мальчик. Он о тебе хорошо рассказывал...

Смутила меня тетя Люба. Помявшись у порога кухни, я пошел обратно.

Над дверями парилки висело облако черного вонючего дыма. Дым валил из щели под притолокой и стелился по потолку. Я рывком открыл дверь. Парень находился в состоянии чрезвычайного возбуждения, весь в копоти он стоял у двери и глядел на меня испуганно и свирепо. Меня поразила странная вещь. Вот теперь, на фоне черного вонючего дыма, с языками пламени, бьющими из топки и лижущими бока железной печи, он выглядел как никогда естественно. Вот что меня в его облике удивляло, цепляло с первого взгляда. Парень всегда выглядел так, будто только что вышел из пожара. Его лицо всегда было освещено бликами пламени. На нем всегда была копоть. Просто сейчас она стала видимой. Кашляя, я открыл топку.

— Что ты туда кинул?!

— Я? Да это... Угля добавил... Чтоб жарче было!

— Это уголь так воняет?

— Да это... Щас проветрим. И... Это. Хорошо будет! Ну не трогай!

Не обращая внимания, я взял кочергу и вытащил коптящее черным дымом и пузырящееся что-то. Не сразу, но я понял, что это была моя куртка. В ней я ходил в школу. Я тупо смотрел на нее. Пытаясь понять, каким образом она оказалась в бане и на хрена нужно было ее сжигать. (Андрей?) схватил её руками и запихнул обратно. Челюсть у меня просто отпала от такой наглости, а парень, чуть не плача, принялся скороговоркой шептать, срываясь в слезы:

— Ты маме только не говори, только маме не говори, скажем, что украл кто-то, да? Собака стащила! Да? Мы сидели и видели! А дверь откроем, и дым уйдет! Сейчас-сейчас!

Не знаю, какой у меня был вид. Скорей всего, озадаченный. Он прыгал вокруг меня, улыбался и плакал. Не знаю, что бы я предпринял, но на дорожке появились тетя Люба с матерью. (Коля?) взвизгнул и бросился бежать, а я лишь ошалело посмотрел вслед. Внезапно он остановился и вернулся. Женщины выпучив глаза наблюдали за нами. Лицо тети Любы вдруг стало понимающим, она закричала:

- Зараза ты такая, опять что-то сжег?!

В ответ (Коля? Андрей?) начал лепетать про то, что все само, он ни при чем, это собака... Мама моя тут же вставила, что собака умерла недавно. Тетя Люба вздрогнула. Я видел это довольно отчетливо. Затем извинилась перед нами за сына, и они ушли. Баню я проветрил и вымылся сам. Немного воняло жженой резиной. На следующий день мама обнаружила пропажу нескольких мелких вещей. В том числе и своего кольца. Через некоторое время тетя Люба нашла и отдала их матери... Коля, к тому же, оказался клептоманом. У нас сдохли все куры. Причем, я не помнил, чтоб парень к ним прикасался. В то время мне пришла идея, что он сыпал какую-то отраву, и животные умирали. Мне показалось это логичным и я поделился догадкой с матерью, и после обсуждения мы сошлись во мнении, что так всё и было. Ни одному из нас в голову не пришел другой вариант. Никто не подумал, насколько сложно достать такую отраву. И никто не вспомнил, что животные умирали тихо, без мучений. Просто застывали в неподвижной позе на несколько часов и все. В общем, ни Колю, ни Тетю Любу мы больше в гости не приглашали. Но это не слишком помогло. Сначала в доме разбуянилась нечисть. Тут надо упомянуть, что в момент нашего переезда в дом жилось в нем неспокойно. Во-первых, в доме было жутко холодно даже летом. Во-вторых, на чердаке дома постоянно слышались шаги. В-третьих, присутствие чего-то рядом. Я понимаю, что это звучит обычными штампами из большинства ужастиков, но это так. Дом мы купили очень дешево. За 35.000, те, что наскребли мама с бабушкой. А ужастиков американских, с историями про дешевый дом, тогда и в помине не было.

В общем, о том, что в доме неспокойно, узнали мы почти сразу. Но внимания не обратили. Нам некуда было деваться. Пока делался ремонт, сами там не жили. Потом, так получилось, первыми перевезли туда двух прабабушек. Привозили еду по очереди. То я, то бабушка, то мама. В доме ночевать было негде. Две кровати стояли в отремонтированных комнатах, и на них спали прабабушки. Мать моей бабки и ее сестра. Но ощущение холода охватывало с первого шага за порог. Бабушки жаловались на холод постоянно. Приходилось зажигать котел даже летом. После смерти бабушек мы переехали в дом... В первую же ночь начался топот по потолку, скрип дверей и весь набор домовой мистики. После я договорился с домовым по старому дедовскому методу. Брал блюдце молока, кусок хлеба с медом и ставил под тумбочку в темный угол, разговаривая с хозяином и прося успокоиться. Все было нормально. Даже холод ушел. До событий с Володей. Точно. Его звали Володя. Сначала возобновились топот и скрипы на чердаке, потом уже в доме начало шуметь. Кто-то бормотал в углу. А в полнолуние я проснулся от неясной тревоги. Выйдя в зал, обмер. Показалось сначала, увидел привидение, но это была мама в ночной рубашке. Она стояла у окна и смотрела на улицу. Я перевел дух и подошел. Спросил, - Мам, почему не спишь? Мама ответила - Папа звал. Я обмер вторично. Мать с отцом развелись еще пять лет тому назад. И жил он на Урале, в двух тысячах километров. Потом мне пришло в голову, что мать, видимо, спит, просто ходит во сне. Мягко взял за руку и отвел в постель. За следующие несколько дней история повторялась каждую ночь, бабушке я ничего не сообщал, думал, пройдет, как прошёл лунатизм у брата.

Мать после этого ходила каждую ночь. Я заимел привычку закрывать двери вечером на ключ, а ключи класть в карман. Спал чутко. Вставал раза по три на ночь, укладывал маму, потом засыпал. На топот уже внимания не обращал. Но однажды меня кто-то сильно дернул в кровати. Я как будто выпрыгнул из дремы, сна не было ни в одном глазу. Услышал жалобное бормотание в коридоре и помчался туда, еще не зная, зачем. Помню, было четкое ощущение: "что-то не так". Окно было открыто, мамы в постели не было. Я громко ее позвал, отпер дверь и выскочил на улицу. Секунды не прошло, как понял, что нужно в огород. В конце огорода, на орехе, качалось светлое пятно. Я не помню что я делал, как бежал, но маму из петли вытащил вовремя. Вызвал скорую, маму отвезли в больницу. Из нее сразу в психушку... Поставили диагноз - шизофрения. В доме какое-то время жила бабушка, потом остался один. В первую же ночь попытался поговорить с домовым. Разговор не вышел, но перед глазами он появился. Потом несколько дней чистил дом всеми методами, какими знал. В доме стало уютней. Пропало чувство тяжести, подспудно давившее несколько последних недель. Впервые за эти дни я спокойно заснул. Маму держали целых два месяца. Потом выписали. Но душевное здоровье полностью не вернулось уже никогда. Не знаю, насколько виной этому был Володя, но свою роль он наверняка сыграл. С домовым мы с тех пор живем душа в душу, более особого буйства не видел. Пишу сейчас из этого же дома. Правда, мама с тех пор живет с бабушкой и лишь приезжает в гости. Я, в принципе, ее понимаю. Володя умер, когда ему был 21 год. После похорон мы с матерью зашли к ним домой проведать тетю Любу. В его дом мне входить не хотелось. Я остался во дворе дожидаться мать. Их частный домишко из самана поражал своей неухоженностью. Покосившийся забор, какие-то тряпки посреди двора и абсолютно никаких растений. Даже чертополоха не было. Просто утоптанный круглый пятак земли. Ни единой травинки. Ни собаки, ни кошки, ни кур... Такое ощущение - даже птицы не пролетали...