Стрыга. Часть 1. автор Жуткие истории от Совы

Виктор, попрощавшись с Иваном, стоял у берега, задумчиво глядя на воду. Иван сегодня выглядел странно, приехал, разложил удочки, и как только услышал, что Лида умерла, моментально побледнел. Для Виктора самого смерть жены была огромной утратой. Лида была для него всем, он души в ней не чаял. Каждый момент, проведённый с ней, был ценен, и теперь, когда её не стало, Виктор чувствовал, что утратил часть себя.

Пока он шёл домой, воспоминания о прошедшей неделе постепенно заполняли его мысли. Всё началось с того вечера, когда Лида впервые пожаловалась на резкую боль в груди. Он помнил, как пытался её успокоить, говорив, что это просто переутомление, и она согласилась, стараясь не пугать его. Однако боль возвращалась всё чаще, и Лида начала угасать на глазах. Виктор настоял, чтобы они вызвали врача, но до деревни он так и не добрался — старая "Нива" фельдшера заглохла в лесу, а заменить машину в местной больнице было некому.

В ночь, когда Лида ушла, Виктор сидел у её кровати, держа её холодеющую руку. Она старалась улыбаться, как могла, чтобы не показывать боли, но её дыхание становилось всё слабее. В последний момент она прошептала его имя и просила не винить себя. А потом наступила тишина.

Всё это время Виктор ощущал себя в каком-то кошмаре. Соседи приходили выразить соболезнования, но их слова и взгляды казались пустыми. Никто не мог понять той боли, которую он испытывал. После похорон Лиды ему казалось, что всё вокруг стало мрачным, а тишина в доме — невыносимой.

И вот сегодня, сидя у реки, Виктор чувствовал, как эта тишина сжимает его сердце. Все радости жизни потеряли смысл. Он даже взял с собой бутылку водки, хотя никогда раньше не пил без повода. Виктор, бросив удочку, пытался забыться, но мысли о Лиде не отпускали. «Почему её не стало? Как дальше жить одному?» — эти вопросы не давали покоя.

Шаги привели его к дому, который теперь казался ему пустым и холодным. Подходя к крыльцу, Виктор обернулся на шум ветра, словно ожидая увидеть Лиду, выглядывающую из-за двери, как раньше. Но её не было. Он вздохнул и открыл дверь, заходя внутрь, где стены, пропитанные воспоминаниями, теперь давили на него, напоминая о том, что потеряно навсегда.

****
Виктор медленно разулся на пороге, стянул с себя замызганные на рыбалке штаны и прошёл в зал, надеясь погрузиться в одинокую, хоть и болезненную тишину своего дома. Но когда он вошёл, его словно молнией пронзило. Посреди комнаты стояла она — белокурая девушка, полностью обнажённая. Её стройные бедра манили, пробуждая в Викторе чувства, которых он не испытывал уже очень давно.

Длинные волосы девушки лишь слегка прикрывали высокую грудь с торчащими сосками. Она была необычайно красива, и её вид ошеломил Виктора. Её кожа казалась почти светящейся в полумраке, создавая нереальное ощущение, что перед ним стояла неземное существо. Виктор замер, не зная, что сказать или сделать. Внутри него кипели эмоции — смятение, влечение и странная, необъяснимая уверенность в приливе сил.

Он так и стоял, потеряв дар речи, пока она не сделала шаг вперёд. Виктор замешкался, но не успел ничего предпринять — девушка сама подошла к нему, скользнув ладонью по его шее и осторожно поцеловав в губы. Виктор почувствовал её прикосновение, мягкое, но уверенное, и это прикосновение подействовало на него как волна тепла, смывающая все его печали и воспоминания.

Ночь оказалась безумной. Он забылся в её объятиях, в ласках её страсти. Все мысли о прошлом, о Лиде, о горе и боли словно растворились в этой яростной вспышке желания. Девушка была с ним, полностью отдавая себя, но не произнесла ни слова за всю ночь. Лишь тишина, нарушаемая их тяжёлым дыханием, царила в комнате.

Утром Виктор едва помнил, что когда-то был женат. Всё, что он ощущал — это странное, но непреодолимое чувство, что теперь его жизнь изменилась навсегда. Когда он повернулся к девушке, чтобы что-то сказать, в голове всплыло имя — Арина. Он сам не знал, откуда взялось это имя, ведь девушка ничего не говорила. Но оно звучало в его мыслях, как будто всегда было рядом с ним, как будто принадлежало ей с самого начала.

******

Виктор так и не добился от Арины ни единого слова. Она была словно тень, постоянно рядом, но непроницаемая и молчаливая. Он пытался задавать вопросы, ловить её взгляд, но каждый раз её глаза оставались бездонно холодными, полными той загадки, которую он не мог разгадать. И всё же его тянуло к ней, как будто её молчание скрывало тайну, которая должна была быть раскрыта.

В тот день, когда они впервые решили поехать к реке вместе, Арина вдруг заставила его остановить машину у поворота к озеру. Она не сказала ни слова — просто указала рукой, и Виктор послушно притормозил. Девушка вышла из машины, и Виктор заметил, как её босые ноги бесстрашно ступают по грязи размытой дороги. Она шла уверенно, как будто знала каждую кочку. Лёгкое белое платье облепило её фигуру, и под ним угадывались линии её тела, в то время как грязь собиралась на подоле.

Он не мог её отпустить одну и, вздохнув, последовал за ней. Они шли по размытой дороге, которая постепенно превращалась в узкую тропку, ведущую сквозь заросли камышей и тёмной ряски. Виктор чувствовал, как грязь хлюпает под ногами, а сухие камыши скребут по его рукам и лицу. Арина двигалась вперёд легко, будто не замечая ни грязи, ни колючих веток.

Через десяток минут они вышли к берегу озера. Оба были перепачканы грязью — её белое платье стало серым, а ноги Виктора были покрыты слоем липкой глины. Под ногами у них была холодная вода озера, спокойная и тёмная как зеркало. Виктор стоял по щиколотку в воде и вдруг почувствовал, как что-то шевелится у его ног. Он посмотрел вниз и увидел, что в мелководье кишели пиявки, облепившие его ступни. Их скользкие тела присасывались к его коже, оставляя следы тянущейся тёмной крови.

Но он даже не вздрогнул. Всё его внимание было сосредоточено на Арине, которая стояла рядом и держала его за руку. Её пальцы были холодными, как вода под ногами, но это касание было крепким и твёрдым. Её глаза, устремлённые вглубь озера, отражали его темные воды.

Виктор ощущал, что за этим озером и её молчанием скрывалось что-то важное, сильное. Это место стало чужим для него, как и эта женщина, которая молча тянула его всё дальше. Но, держа её за руку, он не чувствовал страха. Пиявки всё сильнее впивались в его ступни и поднимались выше к коленям, но это казалось таким незначительным в сравнении с тем, что он ощущал в этот момент от её прикосновений.

****
Виктор и Арина стояли на берегу озера уже несколько часов. Время, казалось, остановилось, как и все вокруг. Арина продолжала держать его за руку, её взгляд был устремлён вглубь воды.

Комары и мошкара роились вокруг них, нещадно буравя кожу Виктора. Он ощущал их укусы, как маленькие горячие иглы, вонзающиеся в шею, лицо, руки. Эти насекомые словно питались его плотью, их жужжание заполняло тишину вокруг. Вначале Виктор лишь морщился, но потом, когда попытался поднять руку что бы отмахнутся, понял, что не может.

Он ощущал, как ноги стали словно окаменевшими, холод воды сковывал его, но даже не это пугало . Постепенно он понял, что не может пошевелиться вовсе. Какое-то странное оцепенение сковало его мышцы, делая беспомощным перед укусами насекомых, и это состояние становилось всё более ощутимым и пугающим. Он хотел отдёрнуть руку, попытаться выйти из воды, но ничего не получалось — его тело будто не подчинялось ему больше.

Виктор попробовал заговорить, произнести хоть слово, но губы и челюсти не слушались. Его рот был скован, как будто мышцы вокруг него полностью перестали реагировать. Паника стала подниматься изнутри, но он не мог выразить её, оставался немым свидетелем происходящего.

Прошло ещё несколько часов. Время, казалось растянулось в бесконечность мучений. Зуд и жжение от многочисленных укусов мошкары, гнусов и комаров становились невыносимыми, превращаясь в бесконечную пытку. Кожа Виктора горела, как будто тысячи маленьких иголок впивались в каждую часть его тела, а слабость, усиливаемая страхом, полностью лишила его сил сопротивляться. В голове кружилась единственная мысль — выбраться из этого кошмара, но ноги его словно приросли к дну.

Темнота поглотила всё вокруг, редкие лунные лучи едва освещали поверхность озера, превращая его воды в сверкающее зеркало. Тишина, которая царила до этого момента, начала нарушаться. Сначала Виктор услышал еле уловимое шипение. В центре озера, под редкими лунными бликами, вода медленно начала бурлить. Сначала маленькие пузыри, затем всё крупнее и чаще, они поднимались из глубины, выпуская на поверхность тягучие вздохи тины и ила.

Глухое чавканье заполнило тишину, и Виктору показалось, что озеро само оживает. Медленно, как неумолимо восходящий прилив, из глубин начала подниматься неясная фигура. Сначала это был просто комок ила, смешанного с ряской и болотной грязью, но постепенно из этого клубка, как по воле некой тёмной силы, стала оформляться фигура.

Фигура, напоминающая человека, поднималась из воды медленно, оживая из всей грязи и тины, накопленной на дне озера. Её тело, созданное из слизи и гнилых остатков, трепетало и вздрагивало. Длинные грязные пряди водорослей стелились с головы, покрытые налётом ила и остатками мёртвой рыбы. Оно двигалась с тяжёлым и неприятным чмокающим звуком, оставляя за собой в воде пятна густой грязи и тёмных ошметков водорослей, будто волоча за собой всё дно озера.

Когда фигура стала отчётливее, Виктор почувствовал, как его внутренности сжимаются от первобытного ужаса. Это нечто смотрело прямо на него, хотя у него не было лица, а лишь размытая поверхность, покрытая слоем слизи и водорослей. Но Виктор знал, что это существо видит его и знает о его беспомощности. Это было создание, рожденное самой тьмой, поднимавшееся из глубины, чтобы забрать его в свои мрачные объятия.

Он хотел закричать, но горло было стиснуто страхом и параличом. Лишь немой ужас блестел в его глазах, пока фигура неумолимо приближалась, влекомая древней и зловещей силой.

Арина, до этого молчаливая и неподвижная, наконец обернулась. В её взгляде не было ни сожаления, ни милосердия — лишь ледяная пустота. Она подошла ближе к Виктору, и вместе с тварью, поднявшейся из озера, они схватили его. Виктор хотел закричать, хотел сопротивляться, но его тело оставалось парализованным и не принадлежало ему.

Существо из ила и грязи с лёгкостью тащило Виктора, как куклу. Оно двигалось, оставляя за собой чёрные следы на земле. Виктор чувствовал холодные, скользкие пальцы существа. Арина шла рядом расплывшись в неестественной улыбке обнажившей ряд ее ровных идеально белых зубов.
Они притащили его к упавшему дереву, ствол которого был широкий и массивный. Виктора уложили на этот ствол, его голова свисала вбок, а руки и ноги не слушались. Всё его тело было охвачено жаром и болью от бесчисленных укусов и ран, но он всё ещё не мог ни пошевелиться, ни издать хоть звук.

Существо, как будто имея разум и опыт, погрузило руку в своё собственное нутро. Виктор видел, как оно медленно извлекало оттуда две крупные части острых раковин моллюска, которые были покрыты склизким налётом и тёмной жижей. Существо слегка обломило их друг об друга, как если бы приготовляло, чтобы получились острые края. Глухой треск раздался в ночной тишине, и теперь раковины превратились в два грубых лезвия, острых, как первобытные ножи.

Виктору хотелось закрыть глаза, сбежать в сознании от происходящего, но он был вынужден смотреть, как Арина и тварь приступают к своему ужасному ритуалу. Арина, как хирург, спокойной рукой провела одним из лезвий по его коже, оставляя за собой глубокую, но аккуратную рану. В то же время существо из ила придерживало его тело.

Боль была жгучей и острой, она прокатилась по его телу, как волна, но Виктор не мог ни закричать, ни дернуться. Арина и тварь работали синхронно, вскрывая его , как если бы выполняли хирургическое исследование. Он чувствовал каждое движение, каждый надрез, и осознавал, что происходит, но это осознание только усиливало его ужас. Они вскрывали его живым, методично и бесстрастно, погружая его в бесконечную агонию.

Лунный свет скользил по ручьям жидкостей, блестел на крови и медленно затоплял всё вокруг серебристым сиянием, придавая этому кошмару ещё больше нереальности. Виктор, парализованный и беспомощный, лежал на этом импровизированном операционном столе, чувствуя, как его жизнь утекала вместе с кровью.