Следователь: в поисках справедливости
— Сколько лет вы работаете по профессии? — Я работал по профессии с 2011 по 2015 год примерно.
— Как вы пришли к выбору этой должности? — Я просто не знал, куда поступать. Но был на сто процентов уверен в том, что с математикой и физикой у меня все плохо и я не продержусь и зимней сессии. Но историю, обществознание я всегда дико любил. Хотя есть и более глубокие, неосознанные причины. Как у меня, так и других моих коллег, связанных с правоохранительной деятельностью.
— Почему вы решили уйти? — Причиной стало сильнейшее профессиональное выгорание, сильно страдала психика. Стрессы, плохой сон и отсутствие отдыха сделали свое дело.
— Кем работаете на данный момент? — На данный момент я работаю в ГУП "Мосгортранс", в одном из филиалов.
— В чем заключается ваша нынешняя работа? — Сейчас моя задача заключается в контроле процесса найма, трудоустройства, стажировки и адаптации водителей, которые решили работать водителями регулярных городских пассажирских маршрутов.
— Помогла ли работа следователем в настоящем? Не жалеете о том, что имели подобный опыт? — Нет, не жалею. Это отличная проверка себя. На такой работе можно понять, чего ты стоишь на самом деле. Через тебя проходит много людей, не самого высокого "качества" и с ними тяжело работать. Но сам я людей не делю на плохих и хороших. Многозадачность - это как раз про работу в следствии. Когда у тебя задница только одна, а занять надо стразу три стула. Приходится крутиться по полной.
— Опишите ваше первое дело. Насколько тяжело было решить его будучи "новичком"? — Первое дело это был разбой на одной из улиц Москвы средь бела дня. Я тогда подрастерялся, но мне помогал начальник с оформлением персонажа, я до сих пор помню этого человека и как его зовут. Надеюсь, что он уже давно вышел и исправился.
— Какие дела вам больше всего нравилось раскрывать, т.е с чем они были связаны? — Я начинал со всего: разбоев, краж, мошенничества расследовал, но особенно много мне довелось направить "наркоты". Это хранения и сбыты наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов. Дело в том, что следователь крайне редко занимается розыском. Он именно расследует уже раскрытые преступления. То, что передаст оперативник.
— Что думаете о странах, в которых некоторые вещества легальны, после того, как вам пришлось бороться с оборотом наркотиков? — Эти страны добились многого, в социально-экономическом плане. Их граждане знаю, что будет завтра, уверены в себе. Им будет оказана помощь. Да и зачем вообще что-то пробовать запрещенное, если у тебя есть мечта и ты можешь ее реализовать? Но повезло не всем.
Они, имея высокий потенциал, родились в России и оказались никому не нужны. Оказались с рождения, либо в молодости в агрессивной среде. Что им еще делать, если они знаю, что им никто не даст дорогу? Зачем мне имея талант, стараться петь, если есть, например, дочь Алсу?
Думаю, что в Финляндии, Швеции этого нет. Они могут легализовать что угодно, но это не будет попросту пользоваться популярностью, люди просто хотят жить.
— Много ли в вашей практике было моментов жалости к преступникам? — Были, не раз. Однажды я задерживал одного выходца из стран СНГ. Он рассказал, как работал на стройке примерно полгода, после чего его вышвырнули и не заплатили ни копейки. Он мотался несколько дней в Москве без еды, после чего поздно вечером увидел бабулю с сумкой и решил ограбить ее, чтобы купить себе еды. Бабуля получила перелом, азиата задержали моментально с похищенным. В ходе очной ставки мне было жаль обоих, но парень раскаялся. Признал вину, а бабуля простила его. Было трогательно.
Также был случай, как бездомного парня хотели побить прохожие ночью в переходе. Он с испугу всадил нападавшему нож в сердце. Нападавший по имени Саша (среди бездомных был известен как "Святой") рассказал, что родителей у него никогда не было, квартиру его кто-то отобрал, после чего пошел шататься по городу, начал пить, что-то нюхать. Его знал весь район, все экипажи, местные бомжи, алкоголики. Да много таких историй есть.
— Как вы считаете: была ли у этих людей возможность поступить более законным путем? Что бы вы посоветовали людям, попавшим в подобное положение? — Я считаю, что нет. По моему мнению, лишь примерно один из ста сможет "исправить" свой жизненный сценарий. Знаю по себе, что когда ты летишь вниз, люди часто отворачиваются или не понимают тебя. Далеко не у всех есть внутренний стержень, чтобы изменить свою судьбу.
Что бы я посоветовал людям, кто оказался в сложной ситуации? Если честно, я рад что Вы меня спросили. Совет могу дать такой: посмотрите на свои взаимоотношения с родителями! Если вам дали любовь, уважение, заботу, то есть "напитали" вас, значит вам все по плечу. Если нет, тогда восстановите любовь и уважение, даже если родители Ваши сами давно скатились. Даже если они умерли, сделайте это любой ценой! Ведь это наши корни, а мы - дерево. Логика предельно проста, если корни... не очень.., то и дерево будет больным.
Сейчас полно психологов, которые помогут Вам за разумные деньги восстановить связь с родителями при любых раскладах. Уверен, что те, кто читает это, найдут в себе силы признать проблему и проработать ее. И точно могу сказать, они никогда не окажутся на скамье подсудимых. Так что желаю сил и удачи! А если они и были судимы, значит смогут вернуться к нормальной жизни.
— А у вас в то время уже была своя семья? — Нет, я тогда не был женат и детей не было, на данный момент ситуация не изменилась. В полиции часто распадаются семьи из-за того, что начальники-изверги заставляют очень сильно перерабатывать. Иногда сотрудники умирают прям она рабочем месте, либо накладывают на себя руки, используя табельное оружие. Сейчас стало очень много суицидов в полиции, люди не хотят работать в таких условиях. Платят не очень, картридж для принтера за свой счет покупаешь, патрули за свой счет заправляют патрульные автомобили. Мотивации служить нет никакой. В лучшем случае, на тебя тупо не наорут, максимум — похлопают по плечу. Молодые, видя это, уходят сразу, пенсионеры тоже бегут. Такая вот картина печальная.
— А есть ли у вас примеры, когда семейные пары успешно совмещали личную жизнь и работу в органах? — Есть, я знаю одну прекрасную пару, парень работает оперативником, девушка — дознаватель. У них двое замечательных детей. Если честно, не понимаю, как им удалось все успеть. Парень конечно молодец, настоящий мужчина!
— Если бы у вас была жена, решившая освоить профессию следователя, стали ли бы вы ее отговаривать? — Нет, не стал бы. Но попросил бы много там не задерживаться, профессия оставляет на девочках след — они становятся мальчиками. Считаю, что на должности следователя можно потерять мягкость и женственность за пару лет. А мальчикам бы рекомендовал наоборот поработать побольше, может быть даже оперативником, это закаляет.
— Какой момент может выдать преступника? — Смотря в какой ситуации. Если кто-то например инсценирует грабеж или разбой, особенно плохо подготовившись, то при наличии обычной логики, сопоставив факты, все становится понятно.
— Приходилось ли вам получать угрозы от подозреваемых? — При расследовании экономических преступлений иногда угрожают публикациями в СМИ о том что например "следователи творят беспредел". Но как правило ничем это не заканчивается. Пару раз было, что при допросах угрожали расправой, но как правило это блеф, чтобы психологически повлиять на процесс.
Однажды одна женщина попыталась меня придушить, потом хотела достать из катушки с нитками иголку, чтобы "заколоть" меня. Нападение пресек самостоятельно
— Как работа в целом повлияла на вашу личность? Стали ли вы более недоверчивы и холодны к людям? — В целом хорошо повлияла. Я в полиции понял, чего на самом деле стою, на что способен, каков мой потенциал, но самое главное я осознал, что это работа не для меня. Я со временем стал другим человеком, я осознанно старался избавиться от "погон головного мозга", то есть "ментовского" образа мышления, поведения. Я наоборот стал ближе к людям, теплее. Даже если они "скатились".
— Какие минусы вы замечали в системе расследований? Что бы вы хотели изменить в ней? — Я бы хотел, чтобы избавились от "карманных" адвокатов, которые особо не работают, а занимают часто позицию либо нейтральную, либо удобную следователю (они хотят, чтобы их чаще приглашали на следственные действия, конечно же, тоже кушать хотят). Также я хотел бы, чтобы следователи и оперативники работали как единое целое, к сожалению это бывает крайне редко. Часто две службы враждуют между собой, не доверяют друг другу.
— Сколько составляла ваша заработная плата? — В 2011 году зарплата было что-то вроде 30 тысяч рублей, потом подняли до 45 тысяч. Сейчас обычный следователь кажется получает в районе 50-ти. Это я могу сказать про следователей МВД, про другие ведомства информацией не располагаю, но уверен, что если и больше, то не на много.
— Как вы смотрите на произвол среди работников органов? Много ли встречалось продажных рабочих? — В основной массе грязные делишки решаются в верхах. Произвол со стороны работников конечно большая проблема. С этим надо бороться, готовить новые кадры. Но главная проблема-то как раз в том, что после специализированного учебного заведения молодые сотрудники погружаются в водоворот произвола, наставник может научить и нехорошему.
— А вам самому приходилось поступать нечестно? — Да, были такие случаи. Но это скорее всего можно назвать профессиональным коварством, хитростью, иногда этому может научить и наставник. Все-таки ты занимаешь сторону обвинителя. Главное в этом деле не перегнуть палку, потому что от профессиональных "фишек" до превышения должностных полномочий один шаг. Но я горжусь тем, что никогда не занимался коррупцией. Хотя деньги иногда предлагают.
— Как по вашему можно бороться с коррупцией в органах? — Это системная проблема. Как говорит один мой товарищ: "сначала из органов должны уйти в прошлое "мусора из 90-х"".
Он имеет ввиду, что на руководящих должностях часто сидят некомпетентные "решальщики" из "лихих 90-х", они либо не понимают, либо не хотят понимать, что они уже динозавры, что полиция должна меняться. В целом они смотрят на свое подразделение как барин на крепостных
Лично я жду, когда заступит новое поколение руководителей. Думаю, что это произойдет не скоро, лет через 15-20, наверное. Но ведь и система портит даже хороших ребят. Выходит как в сказке — победил дракона, увидел золото, сам драконом стал. Но наша страна не готова к таким переменам, последняя реформа министра Нугралиева считается всеми провальной. Посмотрим, кто найдет в себе силы взвалить на себя эту ответственность. Я что-то таких не вижу, все хотят "зарабатывать", а не делать полицию лучше.
Есть такой паблик "Омбудсмен полиции", где сотрудники сами говорят о произволе своих начальников, их некомпетентности. Сам создатель паблика жаловался на давление, у него были проведены обыск. Это говорит о том, что большие начальники не хотят думать, что-то менять, им намного проще "подавить" недовольных, напугать, уволить. Согласитесь, это как раз таких начальников и характеризует, они избирают самый простой способ — способ террора. Это значит, что они некомпетентны и с*ать они хотели на проблемы.
— А как вы относитесь к линчеванию преступника? — Я отношусь к этому крайне отрицательно, считаю это пережитком, атавизмом. Считаю, что толпа не способна отличить виновного от невиновного. Она эмоциональна и опасна, а значит не объективна. Правосудием тут и не пахнет.
— Даже в случае если виновность преступника доказана, но его по тем или иным причинам не осудили должным образом? — Это уже вопрос применения смертной казни. Чисто экономически, преступник может принести пользу, работая в местах лишения свободы. Даже если его убить, то боль потерпевших от смерти злодея особо не утихнет. Потерпевшие, потерявшие родственника, ребенка от рук убийцы всегда будут хотеть крови, но это им не поможет обрести покой. Выходит, что линчуют/повесят/расстреляют преступника или нет, особо ничего не поменяется, толпа всегда будет хотеть крови, даже если их это не касается никак.
Людям не важно, почему человек стал педофилом/убийцей/насильником. Они будут хотеть крови. Можно часами говорить о природе педофилии. Есть научные труды, но разве среднестатистический россиянин будет читать литературу по психологии, судебной психиатрии, философии, разве он будет изучать природу человека? Есть Эрих Фромм, Эрик Берн, плеяда других психологов и других ученых. Нет, он обыватель. Так что я ярый противник смертной казни и любого проявления публичной расправы и линчевания. Все это от человеческой незрелости и точно могу сказать, что человек скорее всего таким и останется.
— Какое самое жестокое преступление было на вашем опыте? — Да, было одно. Судимый за убийство пожилой любитель мальчиков пригласил себе в гости молодого парня. Вероятно, для сексуального контакта. О чем-то там они не договорились, после чего старик схватился за нож и началась борьба, которая в основном проходила в подъезде. В итоге старик вспорол парню живот и серьезно повредил глаз. На месте происшествия весь "предбанник" и пустая коробка из-под холодильника, стоявшая там, были вымазаны кровью. Было много следов борьбы. Парень смог вырваться и убежать, после чего его быстро прооперировали, но насколько я помню, глаз вернуть не смогли. Старика естественно "закрыли", выяснилось потом, что он уже ранее убил любовника своей жены и отсидел за это не мало, пробравшись в квартиру через окно. На допросах вел себя корректно, даже воспитанно. Частично признался в содеянном, но постоянно докапывался до мелочей. Занятно, но это дело я не расследовал. Этим делом занимался мой коллега.
— Как долго может расследоваться одно дело? — Зависит от того, есть ли обвиняемый или нет. Срок расследования законом не ограничен, может много раз продлеваться. Но срок нахождения человека в изоляторе ограничен, это было сделано для того, чтобы расследова��ие не затягивалось искусственно. Иными словами, закон говорит так, "если ты за полтора года не сможешь направить дело в суд, то это твои проблемы, а человека тебе придется отпустить". Если следователь успевает и дело попадает в суд, то тогда человек может сидеть еще очень долго, насколько я помню, суд практически не ограничен в сроках нахождения конкретного человека в изоляторе. Но сроки в любом случае должны быть разумны, продление любых сроков нужно обосновывать. "Потому что я так хочу" не прокатит. Важно помнить, что человеку срок содержания под стражей засчитывается в срок нахождения в исправительном учреждении, где день изолятора соответствует дню на "зоне". А громкие дела всегда долго расследуются, иногда годами. Это и дело ЮКОСа, теракты на Дубровке, в московском районе "Печатники".
— Допускаются ли связанные с преступлением шутки между работниками? — Очень часто. Шутки бывают очень грубыми, злыми, а иногда не очень. Часто обсуждаются задержанные между коллегами. Еще бывает так, что задержанный может подколоть следователя, и наоборот, и оба могут над этим смеяться в ходе допроса. Иногда при этом дико ржет и адвокат задержанного. Все зависит от того, какие между людьми отношения.
Если я следователь и стараюсь тебя посадить, не значит что я ненавижу тебя, бывают симпатии. Было пару раз, когда вышедшие из тюрьмы люди, которых я посадил, звонили мне и поздравляли с профессиональными праздниками
Но как правило обстановка напряженная, при сложных допросах �� очных ставках каждый старается выполнить работу. Юмор при этом не очень уместен, если конечно следователь не хочет сбить с толку обвиняемого, запутать, немного им поманипулировать. Идет тонкая психологическая игра, где юмор может быть оружием. Причем следователь, особенно не очень опытный, сам может попасться в ловушку. Очень сложно это объяснить словами, меня наверное только коллеги по цеху поймут.
— Какие уловки лично вы использовали, чтобы запутать преступника? — Разные. Когда человек доставлен в отдел, он уже находится в стрессе, даже если он уже "бывалый". В тюрьму не хочет никто. На этом и можно сыграть. Бывало, что я говорил на повышенных тонах, сообщал задержанному, что он полностью изобличен (хотя часто бывает, то это не так и я тупо блефую). Иногда видел, что человек очень сильно напряжен и "грузил" его абсолютно ненужной информацией. Также я сбивал его вопросами совсем не по теме, уводил его внимание максимально далеко, чтобы он не могу сосредоточиться на ответе.
— Опишите процесс допроса. — Смотря кого допрашивать. Иногда потерпевшего допросить тяжелее, чем подозреваемого. Сами задержанные часто под наркотой или алкоголем, могут быть травмированы. Начинается с того, что к тебе приходит человек (или его заводят) и ты будто "перенастраиваешься", интуитивно чувствуешь как себя вести. Демонстрируешь уверенность либо безразличие, либо и то и другое. Или даже просто становишься самим собой. После коротких фраз, "прощупывания" человека, получив информацию о его настроении, уровне образования, готовности сотрудничать, ты окончательно определяешься с тактикой допроса (тебе надо будет попотеть либо тебе и так все расскажут). Бывало по-разному, особенно когда при допросе подозреваемого/обвиняемого присутствует адвокат. В целом процесс многогранный, просто так на него не ответить, это надо просто видеть и много раз.
— В работе вы опирались исключительно на факты, или приходилось иногда следовать своей интуиции? — Интуиция очень важна, считаю что без нее сложно.
— Какие профессиональные жаргонизмы вы использовали с коллегами? — "Злодей, бандос" — как правило это обвиняемый/подозреваемый. "Терпила" — потерпевший. "Висяк" — дело, которое было приостановлено а отсутствием в деле обвиняемого. "Возбуд" — это стадия возбуждения уголовного дела, либо само постановление о возбуждении уголовного дела. Но это все относится к уголовному процессу, стадиям, статусам лиц. Спросите оперативников, у них намного больше своих словечек. В других регионах есть свой сленг. Например не "висяк", а "висюн" или "глухарь".
— Сразу ли вы поняли значение этих слов? — Да, я и раньше их слышал. Но некоторые услышал только когда пришел работать. Например "выносить/вывозить дело" — передать его прокурору для утверждения обвинительного заключения. "Зависячить" — значит сделать так, чтобы возбужденное или невозбужденное дело осталось без подозреваемого/обвиняемого.
— Как часто в вашей практике встречались "висяки"? — Висяки — это основная масса дел. Иногда их на руках у следователя может быть не один десяток. Все их надо отработать, всех допросить, сделать запросы, назначить все экспертизы.
— Присутствовала ли "детективная романтика" в вашей работе, и насколько работа следователя похожа на то, что обычные люди видят на экранах? — Романтика есть, но она совсем другая. По телевизору показывают всякие бред и я не советую его смотреть. Следователь завален делами и материалами, вечно сидит в кабинете и готовит бумажки, как монах в келье. А исключение — выезд на место происшествия. Оперативникам считаю с романтикой повезло больше. Это драйв, поиски людей, задержания. В том числе с применениям физической силы. Следователь - это бумажная работа и ничего с этим не поделать. Ты должен на бумаге всем объяснить, что человек виновен, чтобы, как один прокурор говорил "и ежу было понятно".
— Интересовались ли вы детективными произведениями? — Никогда не читал и не интересовался.
— Как вы считаете, почему в некоторых странах уровень преступлений гораздо ниже? — Возможно это бывает из-за благоприятной экономической ситуации в стране. Но иногда преступления по разным критериям учитывают, а иногда и вовсе не хотят, учитывают для манипуляции статистикой, чтобы отчитаться перед населением. Уверен, что это бывает во многих странах. Правду мы никогда не узнаем. Объясню на примере Великой Отечественной Войны, как считались потери. Одна сторона считала потери с учетом раненых, другая сторона учитывала потери с учетом без вести пропавших. Вот и вышло, что сравнить людские потери в войне СССР и фашистской Германии оказалось не просто. Так и с учетом преступлений, некоторые преступления в других странах и преступлениями не считаются. Раньше в УК СССР вообще была статья "мужеложство", "незаконная добыча янтаря", "многоженство", но сейчас их нет. Времена изменились.
— Как вы относитесь к тюрьмам некоторых из таких стран, в которых созданы благоприятные условия для преступников? Считаете ли, что подобное действительно "перевоспитывает" людей? — Да, считаю, что некоторых это изменит. Особенно тех, кто оступился по глупости, по молодости, совершил преступления небольшой, средней тяжести. Им нечего делать в колониях, где их только сломают, научат плохому.
Я верю в то, что зло обязательно породит зло. Но нужно чётко понимать, сможет человек сделать выводы или он воспримет эти благоприятные условия как слабость системы
— Какая категория преступлений по вашему самая недопустимая и жестокая? Почему? — Все преступления по своему опасны. Но мне кажется, опасны наиболее такие как геноцид, экоцид. Что-то, что посягает на безопасность целых народов, окружающей природы.
— Расскажите о забавной ситуации из рабочего опыта. — Однажды мы с коллегой взяли здоровенную петарду и кинули в кабинет спящим конвойщикам с криками "Алла я в бааар". Прикол был в том, что у них кто-то из задержанных в кабинете спал.
— Если бы вам в то время пришлось выбрать другую профессию, какую бы вы выбрали, кроме своей нынешней? — Юриста скорее всего.