Сержанты. Почему они утратили своё значение в армии?
(Из воспоминаний моего отца)
Какое место и какую роль в армейской жизни играет «сержант», для служивших в армии объяснять не надо. Причём, те, кто служил в армии до 80-х годов, найдёт больше хороших и добрых слов в адрес сержантского состава. А те, кто служил в армии после 1980 г. думаю, что будут в затруднении.
Конечно, я могу судить, в основном, по пограничным Войскам, в которых я прослужил 27 лет. Но ведь пограничные войска всегда славились своей дисциплинированностью, стойкостью, мужеством, героизмом и т.д. С этим вряд ли кто будет спорить со мной.
В Уставе ВС записано, что командир отделения, а это сержант, является непосредственным начальником своих подчинённых. Непосредственным — значит самым близким. Он отвечает за воспитание, обучение своих подчинённых…
Сержант — это помощник офицеров.
Сейчас многие ругают армию за те беспорядки, которые там творятся. Неуставные отношения среди личного состава занимают одно из первых мест в нарушении воинской дисциплины. Все ищут причины. На мой взгляд, одной из важных причин нарушения воинской дисциплины является как раз сержантский состав. Начиная со средины 70-х годов, сержанты постепенно утратили свою роль и значение.
Я призывался в пограничные войска в 1967 году. Служили тогда в армии по три года. С 1968 года перешли на два года. Когда нас, молодых солдат, ещё в карантине, распределили по отделениям, то первыми командирами, с которыми мы столкнулись — были сержанты. Что лично меня удивило, то это хорошая физическая подготовка, знание уставов и строевая выправка всех сержантов, которые были в нашей роте. На первых показных занятиях они меня поразили ещё больше. Так владеть оружием, приёмами рукопашного боя, работать на спортивных снарядах могли только профессионалы. Сержант Глухов подтягивался на перекладине на одной руке, сержант Казанцев, с завязанными глазами, разбирал и собирал автомат почти в 2 раза быстрее, чем предусмотрено нормативом, а стреляли все так, что операторы не успевали поднимать мишени. Для нас всё было новым и неизвестным. Сержанты отвечали на наши вопросы подробно и обстоятельно. Они нам обо всём рассказывали и показывали практически. Все занятия по боевой подготовке начинались, обычно, с практического показа сержантами упражнения, приёма или положения. Все движения у них были отработаны до автоматизма
«Делай как Я!» — вот был главный метод обучения. Да, мы старались, мы хотели быть похожими на них. Когда с нами стали беседовать по поводу поступления в школу сержантского состава — я согласился сразу. Но до этого, после окончания учебного пункта, я два месяца прослужил на пограничной заставе. Там я тоже увидел высоко подготовленных в профессиональном плане сержантов. Практически все занятия по боевой подготовке проводили только сержанты. Офицеров мы видели только на боевом расчёте, боевых стрельбах и политзанятиях (и то не всегда). Сержанты были 24 часа в сутки с нами. На погранзаставе сержанты больше всего поразили, наряду с вышеперечисленным, отличным знанием местности на всём участке заставы. В самую тёмную ночь любой из сержантов мог безошибочно выйти к условному месту. Большинство из них обладали невероятной наблюдательностью, чувством времени. О выносливости вообще не говорю. «Пограничным» шагом они могли идти без остановок и отдыха, по-моему, сутками, причём, с точностью до минуты они прибывали в заданный район. Среди личного состава сержанты пользовались большим авторитетом и уважением. Я не слышал, чтобы кто-то из солдат к сержанту обратился на «ты». Ни у кого из нас не возникала обида или чувство оскорбление на сержантов, когда они нас тренировали в выполнении нормативов, подъёме-отбое или преодолении полосы препятствий. Это происходило потому, что они нам сначала сами показывали, как они умеют это делать. Кроме того, каждый из них мог ясно объяснить, для чего это нам надо, как этого можно добиться. Я никогда не забуду, как на тактических занятиях мы отрабатывали тему «перебежки и переползания на поле боя», кругом была грязь и лужи. Многие из нас с опаской и брезгливостью поглядывали вокруг, пока замкомвзвода рассказывал нам теорию. Но когда сержанты показали нам практически, как это надо делать и вернулись к строю мокрые и грязные, нам «отступать» было некуда. И когда командир взвода скомандовал: «Взвод! На рубеж головного арыка, перебежкой — Вперёд!» — мы, не раздумывая, бросились вперёд.
В школе сержантского состава я проучился шесть месяцев, закончил её на «отлично». Мне присвоили звание «младший сержант». Я был уверен в себе, в своих знаниях. Я научился всему, что должен знать и уметь сержант. Это было в мае 1968 года. Командиром отделения в войсках мне служить не удалось — я поступил в пограничное училище. Физическая закалка, знания и навыки, полученные за период службы и, особенно в школе сержантского состава мне очень пригодились в училище. На первом курсе я был командиром отделения, а потом 3 года замкомвзводом. И все ребята, кто поступал со мной из армии, или после армии, были на таких должностях.
Свой опыт и знания я передавал курсантам. Ведь основная масса курсантов — это вчерашние школьники, т.е. солдаты-новобранцы. Как сержант я многое мог им показать и многому научить, особенно на первом курсе. «Делай как Я» — был теперь моим принципом.
В 1972 году я прибыл на пограничную заставу офицером. С момента перехода на двухгодичную службу прошло почти четыре года, т.е. смена тех, кто был, произошла уже 4 раза, если судить по годам. Что мне бросилось в глаза — сержанты стали другими, они стали хуже в профессиональном плане.
Какие причины? На мой взгляд, их много, но основными, думаю, явились следующие:
Сокращение срока службы на один год, лишило сержантов возможности закрепить свои знания и особенно практические навыки, приобретённые на учебном пункте и в школе сержантского состава. Им просто не хватало опыта в работе.
Вторая причина — это смена опытного, прошедшего войну офицерского состава и сокращение армии в середине 60-х. годов. На смену опытным профессионалам, получившим знания и закалку на поле боя, пришло молодое поколение. В конце 60-х — начале 70-х начался партийный призыв в войска. В конце 60-х, из числа сержантов направляли на 9-ти месячные курсы и присваивали им первое офицерское звание — младший лейтенант. Это были офицеры срочной службы. Многие из них продолжили службу на заставах. В 1967 г. на учебном пункте моим командиром взвода был мл. лейтенант Сиденко, а в 1972 г. я его встретил старшим лейтенантом на заставе «Будуты» — начальником заставы. Многие из партнабора вообще не служили в армии, а звания получили после окончания институтов, естественно, это не могло не сказаться на подготовке сержантов.
В-третьих, после событий в марте и августе 1969 года на Советско-Китайской границе, правительство СССР сосредоточилось на укреплении охраны границы с Китаем. Стали строиться различные инженерно-технические сооружения, опорные пункты, выставляться новые пограничные отряды, комендатуры, заставы. Всё это требовало большого человеческого труда. Поэтому очень часто личный состав школ с/с, в ущерб занятиям, привлекался на строительные работы.
В-четвёртых, в начале 70-х годов, руководством ПВ и КГБ был разработан и стал внедряться новый способ охраны границы, так называемый сменный вариант. Я хорошо помню, когда начальник пограничных войск СССР генерал-полковник Зырянов выступал перед курсантами и расхваливал позитивные стороны этого варианта. Но как это часто у нас бывает — хотели как лучше, а получилось как всегда. Главное в этом варианте было то, что из действующих застав, создавалось, например, две мангруппы. Если первая несла службу на границе, то вторая, в это время, занимается боевой подготовкой в ядре пограничного отряда, используя хорошо оборудованные учебные центры и классы. Через месяц, мангруппы меняются местами, и так весь год. Цель этого варианта была — усиление охраны границы за счёт использования инженерно-технических сооружений и техники, а также повышения уровня боевой подготовки и выучки личного состава. Разработчики считали (и они в принципе правы), что специфика службы на заставе не способствует повышению уровня боевой подготовки (малый охват, перегрузки, срыв занятий из-за постоянно возникающей обстановки и т.д.)
Нагрузка на личный состав по «сменному варианту» предусматривалась такой (только служба в пограннарядах):
Офицеры —5-6 часов;
Сержанты — 6 часов;
Рядовые — 10-12 часов.
А при старом варианте нагрузка была: офицеры и сержанты —4 часа, рядовые —7 часов. Политические занятия и тренировки по боевой подготовке сменным вариантом не отменялись. Чунджинский пограничный отряд, где я служил, как раз с 1972 года перешёл на этот вариант. Тогда нам было некогда думать и анализировать, надо было выполнять приказ. Но то, что началось, одним словом не выразить. Кто там чего не додумал и не рассчитал, я судить не берусь, но мы столкнулись с такими трудностями, что преодолеть их, выполнить один приказ, не нарушая при этом другой, было просто невозможно.
Судите сами. Участки границы, которые охраняли две заставы, объединили и передали одной (другая ведь уехала в отряд), т.е. протяжённость охраняемого участка увеличилась в два раза. Мой участок составлял 42 км. (4 км. левый фланг и 38 км. правый), а до этого был 18 км. на заставах, при штате в 50 человек, больше 35-38 чел. практически никогда не было. Начальники застав всегда испытывали нехватку л/с. Если учесть, что для обеспечения жизнедеятельности самой заставы требовалось 15-17 чел., то для охраны границы оставалось не более 20 чел. это максимум 5-6 пограничных нарядов, которыми я должен был обеспечить, непрерывность и эшелонированность охраны границы на участке в 42 км. Причём был приказ: за сигнализационные сооружения (система) пограничные наряды высылаются не менее 3-х человек под руководством офицера или сержанта. Допустим, я выставил пост наблюдения в районе стыка с соседней заставой, или просто за системой. Старшим пограннаряда — сержант, нагрузка ему не более 6-ти часов, а у солдат 10-12. Значит, я должен через 4 часа (два часа уходит на движение автомашины) сержанта заменить другим? А если они пошли пешком? То им надо 10 часов, чтобы только дойти до места службы, т.к. скорость движения в пограннаряде не должна превышать 4 км/ч. Вдогонку одного сержанта не послать, нельзя (должно быть не менее 3-х человек), да и не догонит. А если менять весь наряд, то не хватит л/с, или нет самого сержанта. Их на заставе было 6-7 человек, причём четверо специалисты, которых нельзя использовать в обычных п/нарядах. Поэтому служебная перегрузка у сержантов была постоянно, она сравнялась с рядовыми. Чтобы выйти из этого положения, мы начали присваивать звания, всем, кому было предусмотрено по должности (ст. повар, ст. вожатый служебных собак и т.д). Появились сержанты без подготовки, лишь бы был сержант старшим п/наряда. В общем, времени на подготовку к занятиям, на повышение своего профессионального уровня у сержанта просто не было. Кроме того, с утра до вечера весь свободный личный состав занимался оборудованием участка границы в инженерном отношении: строили мосты, дороги, огневые точки, опорные пункты и т.д. Сержанты постепенно теряли свои знания, методический уровень, профессионализм. Они растворялись в солдатской среде.
В-пятых, раньше, практически в каждом погранотряде, была своя школа сержантского состава. Каждый командир готовил себе и для себя. Обижаться было не на кого, как сам подготовил, чему научил, тем и пользуйся. Если сержанты были подготовлены плохо — сам виноват. Потом, в силу различных причин, сделали межотрядные и даже межокружные школы по подготовке младших командиров и специалистов. Да, кандидатов в школы с/с отбирали на учебных пунктах в частях сами для себя, но после окончания школы с/с, в часть, очень часто возвращались совсем другие. Каждый командир части, где была такая школа, любыми путями и способами, хороших сержантов забирал себе. Остальные получали, как говорится, что нам не гоже.
Как не пытались поднять ответственность офицеров школ с/с за их подготовку, ничего не получалось. На чужого дядю работать не очень хотели.
В-шестых, показуха! Такой показухи в войсках, какой она была в период с 1970 по 1985 годы я не видел никогда. Я уже писал, что строились новые пограничные отряды, комендатуры, заставы. Многие из них сразу превращали в образцово-показательные! С 1972 по 1980 гг. я служил как раз в Чунджинском погранотряде, который относился к этой категории. Он был построен в 1968 году. Весь городок состоял из зданий, обложенных и построенных из белого силикатного кирпича. Пятиэтажные казармы для личного состава, пятиэтажный учебный корпус с оборудованными классами по каждой дисциплине, летний и зимний клубы, стадион, парки, мастерские, полевой учебный центр и т.д. Таких комплексов ещё в погранвойсках не было. К нам ехали делегации не только из пограничных войск СССР, но и СА, Монголии, ГДР, Чехословакии, Польши. На базе отряда проходили различные сборы, партийные и комсомольские конференции. К нам постоянно ехали какие-то шефы. Весь личный состав занимался только наведением порядка, занятия не проводились. Сержанты, как и солдаты не выпускали из рук лопаты, мётлы, кисти. Хорошо, если какую заставу выделяли, для показа боевых стрельб. Тогда сержанты хоть вспоминали кто они и для чего нужны в армии. Личный состав всё это видел и понимал. Однажды, сержант Боков, мой подчинённый, сказал мне: Я от рядового отличаюсь только тем, что у меня на погоне две «сопли» (лычки) и получаю 10 рублей. И он был прав.
В-седьмых, институт «ответственных».
Начиная с 80-х годов, когда неуставные взаимоотношения среди личного состава просто стали бичом армии, в том числе и пограничных войск, кому-то в голову пришла «умная мысль» — везде и во всём назначать ответственных из числа офицеров, другими словами, полная подмена сержантов, офицеры стали командирами отделений, замкомвзодами и т.д. Сержантов практически исключили, им «запретили» выполнять свои уставные обязанности. Почти все занятия стали проводить офицеры, если не проводили, то обязательно присутствовали. За внешний вид, койку, тумбочку, обувь и т.д. отвечали офицеры. Причём никто не отменил их функциональные обязанности, некоторые вообще никакого отношения к подразделениям не имели. Их закрепили специальным приказом, где было записано: офицер такой-то является направленцем (ответственным) такого-то подразделения. Он обязан ……… делать то, что я уже написал. Сержанты, видя, что им не доверяют, не считают их командирами, что с них практически ни за что не спрашивают, просто взяли и «самоликвидировались». Им было просто нечего делать. Мы знаем, что природа не терпит пустоты. И сержанты её заполнили. По статистике, которой я занимался последние годы службы, как дознаватель части, могу сказать, что 80% всех преступлений и нарушений воинской службы и дисциплины происходит под руководством, или непосредственном участии сержантов.
Вот так постепенно сержанты из младших командиров, помощников офицеров, непосредственных начальников своих подчинённых, превратились в главных виновников преступлений и нарушений воинской дисциплины в войсках.
С момента распада СССР и до 1995 года, пока я служил, сержантским составом вообще серьёзно никто не занимался. Офицеры разъезжались по своим «квартирам», были разрушены все устои ПВ, а в целом, всех ВС СССР. Реформы в армии, о которых говорят уже 10 лет, остаются на бумаге. Престиж армии упал, а значит, упал и престиж сержанта. Молодёжь «косит» от армии всеми правдами и неправдами. Служба в армии стала не гордостью, а наоборот.
Все кричат — дайте нам профессиональную армию! А где её взять? Где ты сейчас найдёшь глуховых, казанцевых, бабанских наконец? Их сегодня просто очень и очень мало. Пока мы не организуем, не вернёмся и не подымем тот опыт подготовки сержантов, который был, не возложим на них всю ответственность и обязанности определённые уставами, не поднимем их значение в обучении и воспитании л/с, у нас не будет не только профессиональной, а никакой армии. У нас будет то, что мы имеем сегодня.