Рыцарь и Дракон
- Эй, чудовище! - рыцарь возопил во всю глотку, переступая порог пещеры. Дракон спал, свернувшись калачиком, на уютном пушистом ковре.
- Чудо-юдище поганое! - продолжил рыцарь, бряцнув угрожающе мечом. Меч был неудобный, тяжёлый, доспехи с чужого плеча натирали.
Дракон лениво приоткрыл один глаз и тихонько фыркнул. В углу загорелась лампадка, а затем ещё одна, и ещё, пока вся пещера не озарилась теплым светом, открывая со вкусом обставленное пространство. Была тут и изящная мебель из дорогого дерева, и картины на стенах, и совсем уж крошечный кофейный столик явно заморского мастера из плавленого стекла и серебра. Вдоль всей окружности пещеру обрамляла гигантских размеров книжная полка - край ее терялся где-то под потолком, в темноте, куда не доставал свет лампад.
Рыцарь стоял, разинув рот, но быстро опомнился.
- Драконище подлое, по приказу королевскому я, рыцарь Яробог, пришел тебя изничтожить...
- Имя интересное, - задумчиво пробормотал дракон, по-кошачьи потягиваясь, - Старославянское поди, - свет лампад забегал по изумрудно-зеленой чешуе, разбрасывая вокруг цветные блики. Красивая это была чешуя - цвета перетекали из одного в другой от ярко-зеленого, как заморский лимон, лаймом именуемый, до цвета морской волны, с глубокими синими нотками. Рыцарь перехватил меч покрепче, и вздохнул. Где-то далеко-далеко на маленьком чердаке пылились его кисти и подсохшие тюбики красок, ещё подарок ныне покойной Матушки. Сейчас бы их сюда...
- Ну, чего пришел, рыцарь Яробог? Кофе будешь? - в углу уже дымился котелок, распространяя благоухание специй и каких-то невиданных трав.
- Я...по приказу... его Яхонтового Величества, значит, жуткое чудище драконом именуемое пришел... погубить, - выдавил из себя, наконец, рыцарь и как-то весь сник. Говорила ведь ему Матушка, собирай котомку и иди куда глаза глядят, мир дивный погляди, с чудо-юдами познакомься, и красок, красок не жалей да холстов больших, чтоб весь мир смотрел и диву давался, сколько красоты расчудесной в нем живёт.
- Яхонтовое уже, стало быть, величество, - дракон колдовал что-то над котлом, добавляя щепотку того, щепотку сего из разноцветных баночек. - А с Сапфировым что приключилось? Что-то я за ними не поспеваю, - по пещере начал распространяться совсем уж удивительный аромат, так что во рту аж слюнки собрались. Рыцарь неуверенно переступил с ноги на ногу.
- Сапфировое Величество пало в неравном бою с кувшином вина, сапфировым конечно же, что в руках его обожаемой женушки превратилось в невиданное доселе орудие. Уж больно Сапфировое Величество падок был на женские прелести, а у жены характер оказался огненный, - рыцарь оперся о стену, неуклюже бряцнув доспехами.
- Ага, - хмыкнул дракон, - Стало быть, прекрасная девица недолго горевала. Ну а ты что же, рыцарь Яробог? Эх, знавал я одного Яробога много-много лун назад, с дочкой приходил ко мне сказки записывать... как же... Лада, Ладушкой ее называл.
Рыцарь как стоял на пороге, так и присел, выронив дурацкий меч из рук. Внутри вздрогнуло и затрепетало сердце. Защемило глаза. А он, дурак, не верил, когда Матушка рассказывала, как они с дедом по миру ездили, чудо-юд глядели, большую красивую книгу писали - с картинками, чтобы весь мир узнал... Деда рыцарь никогда не видел, только знал, что отец его не любил страшной нелюбовью, а Матушка все равно его, Яробога, именем дедушкиным назвала, и тихонько плакала иногда над портретиком, когда думала, что не видит никто.
Рыцарь стянул уже порядком надоевший шлем и, бряцая разными частями тела, уселся на низенький табурет возле столика, как будто специально для него приготовленный. На мутноватой поверхности уже красовались две дымящиеся кружки с ароматным напитком. Кружки были из глины, изящно украшенные листочками и всякими цветами.
- Ба! - воскликнул дракон, впрочем, не слишком удивлённо, - Та же огненная шевелюра и нос с горбинкой. Ну точно Яробог. Только Лады не видать...
Они некоторое время пили кофе в полной тишине, и рыцарю казалось, что он видит, как у огромного камина, сейчас потухшего, кутается в шерстяную шаль маленькая Лада, а могучий Яробог играет с драконом в шахматы, расположившись рядом на полу.
- И что дальше, рыцарь Яробог, внук Яробога. Биться будем аль мириться?
Рыцарь пригубил горьковатый напиток и выдохнул, отпуская что-то давящее, тяжёлое, что все это время сидело внутри, подобно занозе. Отпустил и этот дурацкий поход, и дурацкий приказ, и его Яхонтовое Величество с ничего не значащим королевством, и свое неудавшееся рыцарство, отцом навязанное, и слабость свою, и неуверенность.
- А можно мне... сказку? - молвил, наконец, Яробог. - Про чудо-юд, специи заморские, невиданных синих птичек с пушистыми хвостами, про девочку Ладу, что росла без матери, и отца ее Яробога, названного, что оставил дом родной, дабы дочке подарить целый мир взамен того, ушедшего. А ещё про рыцаря, который совсем никакой и не рыцарь, про старые пушистые кисточки и коробку с засохшими красками, про предательство, про надежду, и про новую жизнь...Можно мне такую сказку, а, дракон?
Дракон молчал долго-долго, глядя на рыцаря вертикальными зрачками, только чешуя переливалась, подобно жидкому изумруду, всеми цветами от зелёного до бирюзового, аквамаринового, и цвета морской волны с глубокими синими нотками.
- Можно, отчего ж нельзя, - наконец молвил он, и в камине тут же затрещал весёлый теплый огонек, - Устраивайся поудобней, Яробог, и сними уже этот дурацкий доспех, им только ворон в огороде пугать.
Значит так, жила-была девочка, одна-одинешенька в диком лесу…
Как она появилась и откуда никто не знал, просто однажды ребятишки местные увидели ее в лесу - маленькая, светленькая, будто изнутри светится, а глаза голубые, что горные озера, блескучие. Поиграли они вместе, да домой пошли, а девочка так и жила себе в лесу. Ягодами питалась, под небом синим спала, со зверьем диким разговаривала да венки из цветов плела. Поговаривают, явилась она аккурат в день летнего солнцеворота, когда светило будто замерло на небе и сияло, сияло так ярко, как никогда. Прожила девочка в том лесу все лето до самой осени, всех ребятишек знала, всем девицам по венку сплела, уж и урожай подоспел, и холода первые ударили…
- Как там она одна в лесу-то? Переживет ли зиму? - приговаривали местные жители, но никто не решался взять к себе девочку. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать - непростая это была девочка, что со зверьем как с братьями родными и сестрами общается, что венки на желания плетет и каждое сбывается, что сама природа перед ней расстилается бархатным ковром, оберегает всячески. Нет, не простая, а значит и сама как-нибудь справится. Такое чудо-юдо в дом пригласишь - что потом будет? Неведомо.
Жил в том селении на отшибе парень, уж и не парень давно, а мужчина - вдовец молодой. Как ушла его жена с дитем при родах, так он больше на женщин и не глядел, от людей сторонился. Все лето пропадал где-то в краях неведомых, а к зиме воротился и никто его не видел - все ведунством каким в доме занимался, только дымок бодренько валил из дымохода.
Собрал староста всех на собрание большое, дела обсуждать деревенские. Уж и мороз разыгрался, того и гляди первая метель скоро. О девочке никто сильно и не думал, только перешептывались иногда - не видел ли кто, жива ли еще.
Дверь зала распахнулась, гулко стукнув деревом о дерево. Внутрь ворвался злой холодный ветер. В проходе показалась закутанная в шкуры фигура мужчины. Вышел в свет - огромный, как медведь, глазами дико блестит, а во взгляде том сталь и презрение ко всему роду человеческому.
- Ох и дурни вы! Бестолочи, глаза б вас не видели! А еще человеками себя называют, тьху, - и сплюнул смачно под ноги.
Староста хотел было возмутиться, возразить гневно, пламенную речь высказать, что-де он, ведун триклятый, тут вообще слова не имеет, да вовремя спохватился. Увидел, что не сам он, а под шкурами у него та самая девочка, совсем уж бездыханная.
- Сама Мать Природа придет вас благословлять, в двери постучится, а вы ее прогоните словно лешего дурного. Ух, люди! - зарычал как-то совсем не по-человечески, и скрылся в ночи. За порогом уже вовсю бушевала метель.
Люд в том селении может и был боязливый, но добрый. Ведун, наверное, и мог бы одними кореньями питаться, может и девочку травами да сушеными ягодами бы выходил, это уж никто не знает. А все ж зачастили в дом его ведунскиий гости - то хлеба принесут свежего, то яблок моченых, то головку сыра. Кого-то ведун пускал, а кому-то даже дверь не отпирал. Но все как один говорили, что дома у ведуна будто сама весна поселилась - светло аки днем, тепло, цветами пахнет, только что птички не поют. А кто-то говорил даже птичек слышал! Две луны лежала девочка, в себя не приходила, а потом, говорят, видели ее в зимнем лесу с волками дикими, как с собаками домашними игралась.
С первыми лучиками весеннего солнышка - только их и видели. Собрал ведун суму большую, смастерил девочке обувку дорожную, потом их и след простыл. Звали ведуна Яробог, был он огненно-рыжий, аки лис, а девочку звали Лада, и голос ее был похож на нежный перезвон колокольчиков. Не вернулся Яробог с дочкой-Ладой ни в ту зиму, ни в последующую. А дом его весь мхом и травами порос, никто так и не рискнул в него заглянуть. А ну как вернется ведун…
Дракон умолк и уставился в огонь. Рыцарь потер глаза и расправил затекшую шею. В углу грудой валялись никому не нужные доспехи. Внутри все щемило. Хоть и знал он, что ни маленькой Лады, ни могучего Яробога больше уж нет на этом свете, а все переживал, как будто сам только что спасал замерзающую девчушку из леса.
- А дальше? - хрипло спросил рыцарь, разминая плечи.
- Дальше - присмотри за котелком, - дракон махнул крылом в сторону, где еще недавно, возможно, несколько жизней назад, варился ароматный кофе.
Он вытянулся на пушистом ковре перед камином и тихонько засопел, а может просто сделал вид - кто их, драконов, разберет? Рыцарь заглянул в котелок - внутри вовсю уже кипело что-то аппетитное. И когда только успел? Чудо-юдо дивное, дракон чешуйчатый, мудрейшее из чудовищ.
- А ты что же, в кого угодно превратиться можешь? - рыцарь удивленно глядел на огромного дымчато-серого кота с зелеными глазищами. Того и гляди дыру в нем взглядом прожжет!
- Могу, - согласился кот, и принялся умываться, облизывая лапку.
- И в коня, и в птицу, и в мышку? - все недоумевал рыцарь.
- И в бобра, и в землеройку, и даже в пчелку, - рассмеялся дракон. Рыцарь не заметил, как это произошло - вот перед ним сидел и умывался пушистый котяра, а вот уже переливается всеми оттенками океана чешуя дракона, похожая на драгоценные каменья.
- И в человека можешь? - рыцарь недоверчиво окинул взглядом огромное тело дракона.
- Запросто, - согласился дракон.
- А почему тогда…
- Я не хожу повсюду в человеческом облике? - хохотнул дракон, явно позабавленный, - Тебе это кажется чем-то таким чудесным, но если бы ты знал, каково это - быть драконом, ты бы не задавал таких вопросов. Тебе бы и в голову не пришло.
Дракон как-то гортанно цокнул и верх пещеры будто растворился, открывая взору бескрайнее ночное небо, сплошь усыпанное звездами. Рыцарю показалось, что он ни разу в жизни не видел таких созвездий. Тут и там проглядывали пушистые туманности, будто кто-то рассыпал разноцветную пыль и свернул ее спиральками да сшил лоскутки цветных тканей причудливо.
- То, что кажется тебе волшебством - для меня самая что ни на есть обыденность. Нет, не так… - дракон задумчиво выпустил тоненькую струйку огня, и она утонула в ночном небе, растворяясь среди звезд, - Для меня это Жизнь. Просто Жизнь, как она есть. Мой мир большой, намного больше, чем ты можешь себе даже представить. Он глубокий, как океан, бескрайний, как небеса, загадочный, как звезды, и вместе с тем простой и понятный, естественный, как пламя, что рождается внутри... Это сложно передать словами, очень уж они, эти слова, ограничены.
Дракон умолк, задумавшись о чем-то, купол неба снова превратился в свод пещеры, утопающий во тьме, а рыцарь, кажется, впервые понял, как же мало он знает. Обо всем - об этом мире, о драконах, о людях, и даже о себе.
- Твой дед чувствовал этот мир так, как дракон. Очень похоже. Поэтому ему было тяжело среди людей. А Лада…
- Что Лада? - рыцарь весь прямо подался вперед, ожидая услышать что-то такое, эдакое, что и представить себе даже не мог.
- Лада была Чудом. Самым настоящим Чудом, что в мире людей, что в мире драконов, что всех других чудо-юдищ, которых она так любила.
- А как же тогда Матушка...и отец мой, - в голове не укладывалось. Все что рыцарь знал о ней, и все, что узнал сейчас, никак не вязалось с тем простым, грубоватым мужчиной, который целый день вырезал поделки из дерева, а по ярморочным дням ездил в город их продавать. Жили они ни богато, ни бедно, всегда всего хватало. Только Матушка его, такая светлая и радостная поначалу, год от года все больше тускнела, все больше плакала да глядела в окошко. А иной раз стояла у кромки леса и ему, малому тогда еще мальчонку, чудилось, будто горящие волчьи глаза выглядывают из чащи.
- Все что ты знаешь...или думаешь, что знаешь, милый рыцарь Яробог - забудь. Все проще, и все намного сложнее, и совсем не так, как тебе кажется.
- А как... как было? - Яробог чувствовал, как его окутывает сон, но продолжал вопрошать. Так хотелось ему знать какая же она была на самом деле, Лада-Ладушка, Матушка его прекрасная, и может быть тогда ему приоткроется, каков и он сам? На самом-то деле.
Откуда-то взялся теплый шерстяной плед и камин грел нежно, обдавая ласковым теплом. Рыцарь погрузился в сон, но даже во сне продолжал слышать голос дракона.
Лада была настоящей чаровницей - свет таких не видывал! И Яробог при ней не то опекун, не то привратник, не то дикий зверь. Поговаривали, в полную луну ведун обращался в волка, огромного, рыжего, как огонь, да так целую ночь и бегал охотился, пока солнышко не окрашивало небо в нежные цвета. Был ли Яробог человеком, а была ли его доченька Лада? Кто теперь скажет. Но куда бы она ни пошла, к чему бы ни коснулась - все цвело, процветало, перерождалось. Трава распрямлялась под ее стопами, урожай родил с небывалой силою, коровы телились на радость их хозяевам, и молоко лилось благодатною рекою. А возьмется травы сушить - что твои готовые снадобья от любой хвори. А возьмется еду готовить - то вкуснее яств и не пробовал никто, ни в этом мире, ни в других!
Так бродили они с Яробогом по всему миру, дива смотрели и себя миру показывали, и кто застал их, ведуна-великана с девчушкой золотоволосой, те потом до конца жизни вспоминали и детям своим рассказывали. Росла Лада-Ладушка не так, как обычные девочки, и может сто лет прошло, а может и все двести, пока из девчушки она выросла в юную девушку, а из девушки в деву прекрасную с волосами золотыми, будто солнце, стройную, синеокую, тонкую, и ладную. Знал Яробог, что настанет этот час, да не знал когда, а когда узнал - все сделал, чтобы Лада, доченька его, была счастлива,
Стала однажды тосковать Лада прекрасная по тому, о чем всякая женщина тоскует, когда придет срок. Стала заглядывать в глаза юношей пытливо - а не он ли суженый-ряженый, а не тот ли темноглазый, или может быть тот светловолосый? И не знала она, что в ночь на Ивана Купала будет празднество, а как узнала, то улизнула ночью от опекуна своего, от защитника. Костры, танцы да пляски до утра - вся природа пела, гудела возбужденно праздником, молодостью, радостью. Цвел пламенным цветом папоротник, расцветала любовь ярким пламенем в девичьем сердце, обнимали руки, целовали губы…
Пошла за любовью своей Лада прекрасная, вошла в дом чужой аки в свой, стала хранительницей очага, позабыла чаровничество свое, да оно о ней не позабыло. Все цвело и буяло в доме Лады, и ребятенок ее рос, и дела спорились, и шитье, и мытье, и земля плодоносила. Но чем больше чудес проявлялось вокруг Лады-Ладушки, тем больше люди говорили всякое, тем больше смурнел ее муж, не понимая, что за чудо чудное ему в жены досталось, и уж сам подспудно ее ведуньей триклятой называть начал. На мальчонку с огненными волосами и смотреть не хотел - не было и нет у них в роду таких лисов! Всякий знает, что на рыжих ведунская печать стоит. Смотрела на все это Лада да плакала. Стала меркнуть и чахнуть, как цветок без водицы живительной. Была любовь ли, не было ль? Да совсем уж пропала. Все чаще в лес уходила Лада, все дольше там пропадала, а как возвращалась - аки былинка была худая, прозрачная, вот-вот исчезнет…
А один раз пошла в лес, в самую густую чащу, да так и не вернулась. Говорят, было то на зимний солнцеворот.
- А Яробог что же...бросил ее? - сонно пробормотал рыцарь, перед глазами разворачивались картины, а на глазах выступали слезы. Какой он маленький и глупый был, совсем ничего не понимал. Ни чужих страданий, ни своих.
- Кто-то говорит, Яробог обернулся могучим ясенем да так и остался стоять возле дома Лады охранником. Другие говорят, что обернулся он волком могучим в полную луну, да так и остался в волчьем облике. Муж Лады после ухода ее совсем очерствел, сердце его окаменело, и ни искорки тепла в нем не родилось с тех самых пор. Ну, а дальше ты знаешь.
Рыцарь проснулся ранним утром от нежных прикосновений солнышка. Купол пещеры опять пропал, открывая нежно-голубое небо в рассветной дымке, а по небу тому лениво ползли два светила - одно с востока на запад, а другое - с запада на восток.
- Во дела, - пробормотал рыцарь, разглядывая ленивые солнышки. Дракона было не видать, а в волшебном котелке уже варилось что-то горячее и душистое. Пахло травами.
В проходе показалась фигура - стройный темноволосый юноша, по виду ровесник рыцаря, поставил на столик миску с медовыми сотами.
- Человеческими руками-то всяко удобней, - блеснула белозубая улыбка, сверкнули ярко-зеленые с голубым глаза, и как не было юноши. Рыцарь моргнул ошарашенно - и правда может. Все на свете может!
- Не все, но многое, - хмыкнул дракон, и две кружки с ароматным травяным чаем появились на столике будто сами собой.
- Скажи, дракон... а Матушка... Лада, она умерла? - рыцарю снилось, как прекрасная женщина, так похожая на нее, идет по лесу с огромным рыжим волком под светом полной луны.
- Умерла или нет... хоть бы и к духам лесным ушла, или туда, откуда появилась... разве это важно? - дракон вполне чудесно управлялся и с кружкой, и с медом без помощи человеческих рук, потому рыцарь заподозрил, что раннее человеко-явление было для, его, рыцаря, удовольствия.
- А что тогда важно? - пробубнил рыцарь, уткнувшись носом в кружку с травами.
- Важно, что будешь делать ты. Кто тебя породил, куда они ушли, что они сейчас делают... Это, скажем так, их дела и заботы. Твоя забота - это ты.
- Я, - смущенно повторил рыцарь и крепко-крепко задумался. Он уже давно понял, что никакой он не рыцарь, но также знал, что никогда всерьез не задумывался - кто же он такой есть.
- Все что случилось, и что не случилось, все это было для тебя. Чтобы ты оказался здесь и сейчас, в этот самый миг, - задумчиво проговорил дракон, потягивая травяной чай. - Их судьбы могут быть прекрасны, могут быть трагичны, но все это не имеет ровным счетом никакого значения. Что будешь делать ты?
- Я… - рыцарь замялся, а затем набрался храбрости, и выпалил, - Можно я тут останусь? Учиться буду?
Дракон смешно булькнул чаем, а затем рассмеялся.
- Нет-нет, ты не подумай... ох... насмешил, вот ведь говорят яблоко от яблоньки. Дед-то твой по молодости точно так же тут сидел! Научи, говорил, чародейству, ведовству, ты же все про все знаешь. А я ему отвечал - все-то про все я знаю, ну а тебе оно зачем надо-то? Ох, Яробоги, вот какие вы, а.
Дракон отдышался немного и продолжил:
- Скажу тебе то же, что сказал когда-то ему - здесь мир драконов, а там - мир людей. Мир природы, духов, солнечного света и лунной магии. Мир, где возможно появление Лады, где ведун Яробог научился превращаться в волка, где растут волшебные травы, а чудеса поджидают за каждым углом. Собери котомку, юный рыцарь, возьми свои кисточки и краски, напиши книгу про чудо-юдищ диковинных, и не жалей холстов, больших и малых, так чтобы весь мир глядел да диву давался, какие чудеса в нем есть.
Рыцарь молчал и тихонько глядел в себя, прикрыв глаза. Он как будто видел своего деда, молодого и могучего, на этом же самом месте, таким же смятенным и потерянным, как и он сам сейчас.
- Жизнь - лучший учитель, - повторил он слова того, другого Яробога, и непонятно, когда он их сказал, и говорил ли, либо все это просто какой-то диковинный морок.
- Ловишь на лету, рыцарь, который больше уже не рыцарь, - дракон выпустил в небо тонкую струйку белесого пламени и было в этом что-то донельзя торжественное. Как будто вот-вот начнется совсем другая жизнь.
- Здесь тебя всегда будут ждать камин, плед, и ароматный кофе. А доспехи эти, ты уж прости, я отдам кому-нибудь. Гномам, поди, всякая железяка в радость будет.
- А что, есть гномы? - встрепенулся рыцарь, и дракон расхохотался пуще прежнего.
автор: Иванна Юрченко
