История древней Европы. Часть 2. Высвобождения каких представлений о мире нам стоит ожидать?

В 30-е годы ХХ века Карл Густав Юнг предупредил: «Древние истины – это не пыль, которая лежит в архивах, это сила, которая в любой момент может возродиться».

В Германии вскорости такое «возрождение» произошло, и нордический архетип Одина, символ Валькирии воплотились в некоем ордене SS. Эта статья о том, чего мы, может быть, не осознаём в своей истории, но что жаждет повторного проявления сквозь толщу веков – при определённом воздействии извне, разумеется…

Тема доарийской истории Европы актуальная, дискуссионная и весьма ангажированная. Она тесно связана с коллективным бессознательным, которое необходимо изучить без всяких шор, потому что когда архетипический порыв — восторженно-экстатическое стремление пожертвовать всем материальным рази трансцендентного – вырвется наружу под давлением определённых обстоятельств (которые, надо сказать, сейчас нагнетаются особенно интенсивно, в том числе в объятой пандемийной паникой и безнадёгой Германии), будет уже не до науки…

В 70-е годы ХХ века Мария Гимбутас, знаменитая учёная-археолог из Литвы, которая достигла немалых успехов в исследовании того, как арийский субстрат в Европе реализовал себя в «пяти волнах» нашествия, заинтересовалась тем, что было на территории Европы до того, до 4500 лет до нашей эры, когда на ней впервые появились арии.

Гимбутас, на основании собранного археологического материала, выдвинула гипотезу о существовании матриархальной цивилизации. Женщины, дескать, активно занимались собирательством, поскольку с охотой на ту пору у мужчин не сложилось, и, как главные добытчицы, доминировали в древнеевропейском обществе. Которое, надо сказать, не знало колеса, гончарного круга и не приручило ещё лошадь. Как технологическое, так и социальное развитие находилось тогда у наших предков на весьма скромном уровне.

Но в какой-то момент Марию Гимбутас занесло в политику, и она стала провозглашать (а феминистическое движение на ту пору только зарождалось), что культура, будучи матриархальной, была намного совершеннее, выше, гуманнее. Не было, якобы, войн, было более гармоничное социальное устройство и т.д. и т.п. Естественно, научное сообщество, в основном, скептически отнеслось к её идеям.

Другой учёный, французский антрополог и социолог Жорж Лапуж, ещё в конце XIXвека выделял представителей доарийского населения Европы под названием «альпийская раса», или «альпиниды». Согдасно исследованиям Лапужа, альпиниды тяготели к двум местам проживания. Во-первых, это горные массивы, начиная от Скандинавии и до Швейцарии. Западнее такие их пристрастия остались представлены мегалитическими сооружениями: дольмены, кромлехи, Стоунхендж – на что это похоже, как не на попытку создать святилище горы на равнине?

Во-вторых, представители альпийской цивилизации, согласно Лапужу, тотели к прибрежной низинной болотистой местности. Приозёрные селения Баварии, вся Швейцария – также их места обитания, представленные свайной культурой (жилищами на сваях). Отсюда можно провести мостик к Венецианской цивилизации, кстати, о которой говорилось в предыдущей части данной статьи.

Изолированный образ жизни, который диктовался такими поселениями, приводил к консерватизму. А там, где консерватизм, там процветает то, что Липот Сонди называл родовыми жизненными сценариями (принадлежность к роду, семье определялась как проще — по материнской линии). Данные сообщества были успешны в плане выживания, но находились, повторюсь, на низком уровне технологического развития.

Когда к 3 тысячелетию арийские – патриархальные — племена стали более активны, они стали вытеснять древних европейцев. Арийцы уже были окологосударственными сообществами, во главе общины стояла воинская аристократия. Не корова, а конь становится главным символов европейских обществ (так, до сих пор конь – символ Падуи). На смену кремневым, в лучшем случае медным орудиям приходит бронзовое, уже специализированное оружие арийцев.

На примере кельтов, вытеснивших лузитанцев, иберов, пиктов и отчасти бриттов, рассмотрим, как менялись верования древних европейцев. Кельты предпочитали светлых богов и культ отца, но сохранили память о тех народах, которые вытеснили. Они страшились их магии, мира хтонических демонов фоморов, чьи имена переводятся как «пропасть» или «морская бездна», которая ассоциировалась у кельтов с ужасным мраком и вечной пустотой и представляла собой антитезу ясному небу, земле и солнцу.

Отметим, что подобный культ ётунов, или турсов, существовал и у скандинавов, до того, как там установился культ асов. Ётуны были чудовищными гротескными великанами, олицетворением хаоса, и проявляли пугающую жажду разрушения.

Также здесь можно вспомнить древнегреческих титанов и доолимпийский культ Диониса, о котором мы знаем даже не из эллинских, а из более древних фригийских и анатолийских верований. Крито-минойская культура с ритуальными убийствами быков и человеческими жертвоприношениями относится сюда же, имея связь с семито-ханаанийскими, финикийскими верованиями и культом Великой Матери.

В Римской империи, особенно ближе к периоду её распада, существовало четыре разновидности женского культа. Во-первых, это влиятельный культ Ма в Каппадокии, который уходит своими корнями в шумеро-аккадские верования. Во-вторых, это культ богини Эннио в Этрурии (современная Италия). В-третьих, это культ амазонки Беллоны во Фригии (Балканы). И в-четвёртых, это культ ведьмы Белисены на территории Иберии. Таким образом, мы видим отроги некоего единого синкретичного культа, простёршегося от Малой Азии и заканчивая Пиренейским полуостровом.

Читайте также Европейская история, самая исковерканная история в мире. Часть 1