«ЧАРОМУТИЕ» Платона Лукашевича и язык народа Украины

Соотношение языка и мышления всегда волновало великие умы человечества. На сегодня лингвисты, психологи и философы сошлись в том, что язык как «сложная знаковая система, которая служит средством хранения и передачи информации» фактически определяет мышление человека, становясь для него также способом познания мира.

Но как вам идея о том, что большинство языков, на которых сегодня познает окружающую действительность население земного шара, подверглись серьезным множественным искажениям – или «чаромутию», как называл это знаковый украинский исследователь Платон Лукашевич в 19 веке?

«Границы моего языка определяют границы моего мира» - Людвиг Витгенштейн, «Логико-философский трактат»

«Неверно думать, что язык – это одежда мыслей. Одежду можно снять, слова же – неотъемлемая часть мысли. Следовательно, вопрос о том, может ли мышление протекать без языка или обойти его, словно какую-то помеху, оказывается лишенным смысла». Выдающийся лингвист 20-го века Эмиль Бенвенист

Американский лингвист и философ Ноам Хомский проблеме взаимосвязи языка и мышления в своих работах уделял основное внимание. Он предположил, что язык является такой же способностью человека, как зрительная и слуховая сенсорная система, система кровообращения и так далее; приравняв языковую способность к другим модулям мозга, он тем самым обосновал ее врожденный характер.

Его коллега, логик и математик Уиллард Куайн, напротив, считал, что познание окружающей действительности, так же, как и научение языку, происходит по схеме «стимул – реакция – подкрепление», и таким образом, каждое используемое нами слово – это результат целенаправленного воздействия социального мира на индивида.

Австрийский философ Людвиг Витгенштейн провёл фундаментальное исследование проблемы языка в сравнении его с «чистым» языком математической логики. Вообще, философию этот австриец понимал как «критику языка». Он чётко показал, как происходит проекция структуры нашего знания на структуру мира. По прочтении «Логико-философского трактата» в разы глубже становится понимание знаменитого высказывания Чехова «Сколько языков ты знаешь – столько раз ты человек».

Давайте сравним нашу науку с наукой немецкой, американской и, например, итальянской. Язык ведь, как самая сложная и неискоренимая установка человека, определяет не только границы познания, но и собственно возможность что-то познать. Если в языке нету обозначения предмета исследования, то он либо вовсе не задумается над исследования в некоем направлении, либо ему придётся вводить термин, который отразит предмет исследования.

Это логика автоматики: установки языка исключают восприятие.

Английский язык заточен на движение, а не на детальное объяснение, как, например, итальянский. Итальянец часами может объяснять своей жене, почему ей необходимо сдвинуть кулон на цепочке и на сколько сантиметров. То же и в науке: бесчисленные труды итальянцев изобилуют детальными пояснениями какой-то, казалось бы, незначительной «пимпочки» в механизме; такое впечатление, что они просто наслаждаются своим прекрасным языком и не в силах остановиться его воспроизводить. То же и в быту: если вы не знаете итальянского, они очень расстроятся, что с вами нельзя пощебетать с часок перед тем, как, наконец, начать что-то делать. Но делать всё равно не начнут, всё равно продолжат объяснять вам, даже несмотря на ваше честное признание, что вы, кроме «бонджорно», ничего не понимаете.

Немецкий язык – самый научный, он подходит для углубления в самые дебри. В нём вполовину меньше слов, чем в английском, около 50 тысяч, но широченный диапазон точно определённых понятий вкупе с возможностью компиляции слов внутри языка позволяет любое или почти любое явление раскрыть исчерпывающе, то есть именно познать.

На французском языке удобно обсуждать искусство, это общепризнанный факт. Причём французы, в отличие от итальянцев, больше любят слушать свой язык, чем объяснять на нём, поэтому французская логика языка подходит для преподавания в вузах. В отличие от испанского: испанцы учатся дома.

В английском языке около 100 тысяч слов, и он официально считается самым богатым языком. Но давайте посмотрим, за счёт чего такое количество? Правильно, за счёт колониального мышления: когда у них не хватает слова для описания какого-либо явления, они попросту берут его из другого языка.

Так же и в англоязычной науке: она линейна, поверхностна и глагольна. Простое обобщение она нередко выдаёт за научное исследование, оперируя пресловутой «логикой достаточной очевидности». Но посмотрим правде в глаза: американский статистический подход – это не наука, это примитивная регистрация линейных операций, которая создаёт огромные массивы, так называемые «базы данных». Внутрь явления они не смотрят, не разбирают его механизм. Вот почему итальянцы и французы наотрез отказываются учить английский: на нём нельзя ничего ни объяснить, ни понять – как следствие, он для этих красноречивых наций, по сути, бесполезен.

Американцы стремятся всё упростить, отсюда их тяготение к узкой специализации – настолько узкой, что это нередко вызывает недоумение у наших учёных. Впрочем, это палка о двух концах: именно простота американского юмора завоевала ему такую популярность на славянском пространстве, где тарантиновские парни блещут крутизной высшей пробы. Вспомните: «Ты когда подъезжал к моему дому, ты видел надпись “склад мёртвых негров”? Нет? А знаешь, почему? Потому что его тут нет!».

Научный подход американца ничем не отличается от его военного подхода: воевать можно только там, где нету армии противника, стрелять в мишень с одного метра и лишь при условии, что эта мишень сама не стреляет (вспомните знаменитую сцену из фильма «Цельнометаллический жилет», когда полоумный вояка с низко летящего вертолёта браво расстреливает местных жителей). Граждан Америки убивать нельзя! Сколько американцев погибло в Афганистане или Ираке? Для сравнения, любая попытка воевать против армии, как это было во Вьетнаме, а не «террористов» (по сути, местного населения), заканчивается поражением и спешным выводом войск.

Всю славу американской науке обеспечили мировые войны, а именно вызванные ими волны эмиграции. Возможность что-либо познать англоязычным гражданам подарили учёные-иностранцы, которые, хоть и выучили английский язык, но продолжили мыслить на своём и попросту применили логику того языка, который у них был, к английской речи.

Взять Эйнштейна: он говорил по-немецки, но на английском. И благодаря последнему фактору стал таким знаменитым: американцы – это шоу! Они понимают только динамику, только действие, только движение – именно потому у них всё крутится, всё решается, всё раскручивается! Хочешь стать знаменитым, говорят, едь в Штаты. Инсталлируй себе их образ мироздания, где всё глобально, уникально и при этом самое лучшее.

Украина на государственном уровне выбрала сознательный отказ от бонусов русскоязычного механизма обработки реальности, и можно рассуждать о том, морально ли делать такой отказ за каждого индивида в отдельности. Но такой цели Экспедиционный корпус себе не ставит. Одной из слагаемых Второй украинской экспедиции стало для нас исследование языка данной территории и его реального места в системе других языков. Ведь язык – это элемент, с помощью которого можно многое выяснить об истории и идентичности разговаривающего на нем народа.

И вот к какому выводу мы пришли: украинский язык - самодостаточный, один из богатейших славянских языков, изучение происхождения которого дает ответы на многие вопросы, ставя при этом также новые и новые задачи, которые предстоит разрешать.

В ходе второй экспедиции по Украине мы вплотную подошли к проверке гипотез о происхождении украинского языка. Является ли он придатком русского? Некой «гремучей смесью польского, русского и идиша», как относятся к нему многие?

В Екатеринославе – современном Днепре – в 19 веке жил украинский гений Платон Акимович Лукашевич, владевший 63 языками. Для территории Украины это нормально; но он был единственным в своем роде ученым, который происхождение языков мира выводил от древнеславянского протоязыка, и в подтверждение этому создал «корнесловы» персидского, еврейского, греческого, латинского и других языков – но только не родного украинского! Этому есть логическое объяснение: вероятно, в восприятии ученого украинский язык недалеко ушел от древнеславянского, не претерпел такого «чаромутия» - то есть искажения, - как другие языки. И хотя Лукашевич часто называет его «малороссийский», важно понимать, что малороссийский – не означает «придаток» русского, напротив, речь о более совершенном языке.

По итогу подробного изучения и трудов Платона Акимовича Лукашевича, и других ученых прошлого выяснились факты, с которыми мы вас хотим познакомить. В частности, ученый говорит о пяти «витках чаромутия» - по сути, это совпадает с пятью историческими трансформациями территории Украины. Выходит так, что Украинский язык как раз является прародителем русского, а не наоброт, как принято считать, ошибочно называя украинский язык - малороссийским. Украинский язык намного богаче их всех.

Со 2-й половины 17 в. до 1720-х годов русский язык вообще был под сильным влиянием украинского (а также польского и белорусского) и украинского-церковнославянского.

В ученых записках Императорского Московского университета от 1834 года Измаил Срезневский, предшественник Платона Лукашевича, пишет в статье «Взгляд на памятники украинской народной словесности»:

«В настоящее время, кажется, уже не для кого, и не для чего доказывать, что язык украинский (или как угодно называть другим: малороссийский) есть язык, а не наречие – русского и польского, как доказывали некоторые; и многие уверены, что этот язык один из богатейших языков славянских; он едва ли уступит на пример богемскому в обилии слов и выражений, польскому в живописности, сербскому в приятности; что этот язык, который будучи еще не обработан, может уже сравнится с языками образованными, по гибкости и богатству синтаксическому – язык поэтический, музыкальный, живописный. Не может ли, а должен ли он в настоящих обстоятельствах продолжать свое развитие, и сделаться языком литературы, а потом и общества, как было прежде».

Перенесемся теперь на столетие позднее и обратим внимание на цитату писателя Владимира Жаботинского, который, будучи сотрудником газеты «Одесские новости» в 1901 году, писал:

«И лестница, шириной в широкую улицу, двести низеньких барских ступеней; второй такой нет, кажется, на свете, а если скажут, где есть, не поеду смотреть. И над лестницей каменный Дюк протянул руку и тычет в приезжего пальцем: меня звали дю Плесси де Ришелье — помни, со всех концов Европы сколько сошлось народов, чтобы выстроить один город».

Почему вдруг народы сошлись, что их привлекло в идее выстроить кому-то город? Какие прототипы подобным «стройкам» известны нам в истории? Дрепрогэс, Байкало-Амурская магистраль, Магнитка – на эти советские «стройки века» съезжались люди со всех концов Союза. Так кто же себе может позволить собрать разные народы в одном месте? Только империя.

Соответственно, в Одессе кто-то имел такую власть – и это был не Ришелье, - чтобы собрать всю Европу и построить один город. И уровень власти такого человека был очень высокий. Только одна структура обладала на то время такой властью: Венецианский протекторат. Кстати, изучая карты 15-16 века, наблюдаешь интересный факт: большинство карт подписаны на итальянском языке. Богаче Венеции никого не было; впоследствии она ретрансформировалась в Испанскую империю.

Известно, что ничего не меняется, а только приобретает некую форму абсурда. Абсурдироваться – не означает измениться. Венецианский протекторат «разломался» на две части: Османскую и Норманнскую империи. Интересное заявление сделал однажды в интервью московский патриарх Кирилл, назвав славян «варварами, людьми второго сорта, почти зверьми, которые говорили на непонятном языке». И вот Византия – то есть, Османская империя – якобы пришла и облагодетельствовала славян своею просвещенностью.

Один, но исключительный вопрос: а ничего, что казаки, живущие на территории Украины, уничтожили Османскую империю? И жирная точка этому была поставлена во время Венской битвы. Но вопрос: для чего это нужно было казакам? Видимо, потому, что они воевали на стороне Норманнской империи? В книгах Гоголя, Максимовича и других авторов много упоминаний о казаках именно как о «рыцарях» - могущественном рыцарском европейском ордене, который был известен далеко за пределами Украины и к которому приезжали со всей Европы, чтобы «причаститься к их научению». Многие дворяне считали честью стать членами этого рыцарского ордена! («Сборник украинских песен, уклад., авт. пеpедм. та пpиміт. М. О. Максимович. – Киев: В тип. Феофила Глюксберга, 1849).

Гоголь тоже называет Казаков Рыцарями в своей статье от 1834 года «О малороссийских песнях» в журнале Министерства Народнаго просвещения из сборника «Арабески». Дата создания: 1833 год.

Такой исследователь казачества, как Скальковский, пишет о том, что они были достаточно закрытым монашеским орденом, не желающим сильно распространяться о своих внутренних устоях и обычаях. Об этом свидетельствует наличие в основном только внутренних переписей, а сохранившихся источников, написанных извне, практически не существует.

Устройство товарищества казаков схожи с Иезуитским орденом и Бенедиктинским орденом, именно их приходы и переселение на эту землю в 13-м веке были зафиксированы в некоторых источниках и, вполне вероятно, могли повлиять на формирование казаческого уклада. Устройство системы, устои показывают также, что орден казаков имеет идентичную структуру с классическим орденом Розенкрейцеров (например, по такому принципу построена неаполитанская Каморра). Это норманнский орден, по прототипу которого в дальнейшем строился Орден Св.Сантьяго.

При этом, говоря в целом о происхождении украинцев, Михаил Грушевский (которого Лукашевич считает одним из тех, кто многое сделал для сохранения истории настоящего языка) доказывает, что структура давнего антского общества очень похожа на устройство казаков. Анты, писал он, это и есть предки и тождество украинского народа: «Анты жили на территории современной Украины, в междуречье Днепра и Днестра, примыкающем к Черному морю. В период наивысшего расцвета занимали территорию от Дона до Румынии и дальше на Балканию». В свою очередь, Скальковский говорил о том, что предки казаков – этническая группа крымских караимов.

«Уже давно доказано археологическими изысканиями, что большинство казаков приняли отнюдь не православную, а еврейскую веру». (1846 год, «История новой сечи» (стр 23).).

Отсюда – сходство с идишем украинского языка. В работе Скальковского «История Новой Сечи или последнего Коша Запорожского: на основании подлинных документов Запорожского Сечевого Архива, Ч. 1» говорится о том, что первым атаманом (кошелем) был еврей. И выбор главного гетмана был похож с выбором раввина, это была некая выбранная личность, которую приглашали и платили жалование за его службу. Многие из привычек и элементов внешнего вида рыцарей-казаков имели большое сходство с еврейскими. Например, хлеб во время походов они делали очень похоже на мацу, причем часто использовали ее как похлёбку, в условиях, когда разжигать огонь было нельзя.

Лукашевич в своей книге «Чаромутие, или священный язык магов, волхвов и жрецов» на стр. 136 представил чаромутную азбуку еврейского языка, где также представил истотное значение букв: Если прочитать по вертикали 22 буквы алфавита не чаромутного, то получится следующий текст:

Само слово «Сечь», если его транскрибировать с идиша, это «заставление» (обязательство) учиться. Таково изначальное, с точки зрения Платона Лукашевича, значение букв еврейского алфавита, без искажения их «чаромутием».

Какой вывод можно сделать из этой базовой лингвистической «разведки»? Непреложный – один: мы еще очень многого не знаем об украинском языке. Точно так же, как и об украинской земле и настоящих ее хозяевах.

Выпуск журнала №6 "Неизвестная Украина", статья «ЧАРОМУТИЕ» Платона Лукашевича и язык народа Украины (стр. 272)